Последняя статья Риты Скитер

сентябрь 2004 – Зачем тянуть? – размышлял он вслух, пытаясь успокоить её тревожность и убедить её. – Я не планирую жить эту жизнь с кем-то, кроме тебя. Молодая женщина вздохнула, перебирая его тонкие пальцы. Они проводили очередное воскресенье в её постели; совсем не торопились к завтраку, а Элла, теперь уже осведомлённая о наличии у своей воспитанницы «кавалера» (как она старомодно называла Малфоя), уважала их личное пространство и не тревожила пару. Парень взял паузу; он часто давал ей передышку: в рамышлениях, разговорах, делах. Считывая любое движение своей возлюбленной, любой взгляд, Драко Малфой понимал, что ей необходимо затишье, чтобы прийти в себя и подумать. В ответ на тяжелый вздох он только поцеловал её в макушку и устроился чуть поудобнее на подушке, аккуратно подталкивая Уну принять другую позу – так он мог прижать её сильнее. Ранняя осень практически не отличалась от августа в этих краях; разве что рассветы с каждым днём всё больше запаздывали. С моря доносился обыкновенный солёно-свежий запах, одинокие чайки время от времени прорезали небо. Поля уже с месяц как пожелтели, иссушившись от ветров и солнца. Урожай, за исключением поздних яблок и некоторых трав, был собран; Элла и Скаа намариновали всё, что только позволяла вычурная фантазия прабабушки. Лёгкие занавески колыхались из стороны в сторону, визуализируя потоки врывающегося в комнату воздуха. Стояло тихое утро выходного дня. Малфой пытался закутать Уну в одеяло, но та упорно не давала этого сделать; девушке нравилась утренняя прохлада, она настраивала на грядущий день и бодрила не хуже чашки свежего кофе. После нескольких неудавшихся попыток блондин скорчил недовольную мину и принялся растирать её предплечье и бедро, выглядывающее из разреза ночной сорочки. – Пора вставать, – как бы нехотя протянула она, заслышав возню на первом этаже. Фабио и Сирша о чём-то заспорили со Скаа, нарушая идиллию воскресного утра. – Ты уходишь от вопроса, Олливандер. – Драко, ты такой прилипала, – попробовала отшутиться она. – Это уже давно понятно. Почему ты не хочешь выходить за меня? Уна сморщилась, будто ударившись мизинцем о край дивана. Тактика избегания временами отлично работала, но с упёртым Малфоем этот номер не проходил. Она не хотела развёрнуто обсуждать эту тему: – Сколько мы вместе с тобой? Так мало. Вдруг выяснится, что есть нечто, что мешает нам быть вместе? Что мы не переносим какие-то привычки друг друга? Кроме того, Драко, я только-только встала на твёрдую почву. Если ко всему происходящему добавится ещё свадьба, я могу просто не выдержать. Зачем торопить события? Люди годами живут просто вместе, штамп ни на что не влияет. – Ты во мне не уверена? Мужское самолюбие, чёрт бы его побрал. – Я думала, что ты уже понял: я ни в чём не уверена. Так сложилось исторически, знаешь ли. Он подавил в себе всплеск чисто детского негодования и ткнул кулаком одеяло. Олливандер приподнялась на локте и заглянула в серые льдистые глаза. – У меня встречный вопрос. Почему ты не хочешь просто наслаждаться моментом? Мы молоды, впереди ещё вся жизнь. Мы успеем пожениться еще миллион раз. Или ты просто хочешь, чтобы я была миссис Малфой? В этом дело? По правде говоря, молодой лорд и сам не до конца понимал, с чего он вдруг стал форсировать события. Откровенно говоря, в его системе ценностей брак – вещь абсолютно естественная. Все в его семье женились и выходили замуж. Когда-то он и не помышлял о том, что женитьба может произойти по любви: династические браки были обыденным делом; брак его родителей был точно таким же союзом по расчёту (расчёт был основан исключительно на поддержании репутации и желании иметь чистокровного отпрыска). И сейчас, обнимая Уну, женщину его мечты, практически каждый день, Драко говорил о свадьбе как о само собой разумеющемся продолжении их отношений. И продолжал настаивать, хотя видел её сопротивление. – Назови мне хотя бы одну пару, которая живёт не в браке. – Герм и Рон. – И всё, – фыркнул блондин. – Милый, мир не ограничивается только нашим кругом общения. И вообще: брак – патриархальная штука, похожая на акт продажи, а на дворе двадцать первый век. – Что ты приплетаешь всё подряд, в самом деле! – вспыхнул он и рывком встал с постели. – Мы обеспечены примерно одинаково, плюс у меня есть титул. И только посмей сейчас перевернуть мои слова, Олливандер! Я тебя знаю. Он тяжело дышал, а челюсть только что не скрипела от сжатых зубов. Пуговицы рубашки не желали застёгиваться, пальцы путались, поэтому он просто оставил как есть и закурил сигарету, подойдя к распахнутому окну. В вопросе сигарет девушка уступила ему с той самой ночи в его квартире. Драко бесило её отшучивание, нежелание становиться его женой и испорченное ссорой воскресное утро. Парень услышал у себя за спиной её очередной вздох. – Ты очень нетерпелив и жуткий собственник, – заявила волшебница, начав заправлять кровать. – А ты недоверчивая трусиха. – Я знаю, – просто откликнулась она. – Я работаю над этим. Но выше своей головы прыгнуть не могу. Хозяйка дома принялась с преувеличенной аккуратностью заправлять постель. Конечно, ей неприятно было слышать от него такое; особенно учитывая, что он в курсе причин такого её поведения. Прохлада превратилась внезапно в холод, а Драко, как назло, закурил вторую сигарету, что явно мешало закрыть окно. Уна бросила на него сердитый взгляд и поспешила облачиться в платье с запахом из тонкой, но тёплой шерсти, после чего опустилась за туалетный столик, уставившись на своё отражение. Шею украшали засосы, оставленные им сегодня ночью – справилась с ними, проведя палочкой по коже. Выражение зелёных глаз было обиженным и сосредоточенным. Отмахнувшись от этого, Уна принялась расчёсывать спутавшийся водопад медных волос, постаралась сконцентрироваться целиком на этом процессе. Однако это не помешало услышать, что Драко, пошуршав упаковкой сигарет, всё же передумал зажигать третью. Вместо этого он подошёл к ней, встав за спиной. В отражении было видно, что он так и не застегнул рубашку. Пытаясь каким-то образом спрятаться от его пристального взгляда, она прикрыла глаза и продолжила расчёсываться, как бы закрываясь от него пеленой волос. Но вот знакомые ладони легли на плечи, осторожно сжали. – Я давлю на тебя. – Да, – вдохнула она, сжимая ручку расчёски. Драко опустился на колено по её левую руку, чтобы иметь возможность заглянуть любимой в глаза. – Я просто хочу всегда быть с тобой, поэтому забываюсь. Ты можешь хотя бы подумать об этом? Он приложился губами к замерзшим её пальцам, а потом уткнулся в ладонь щекой. – Драко, когда-нибудь, возможно, я выйду за тебя. Но сейчас у меня дух захватывает от того, что ты вхож в мой дом, мою спальную. Мне иногда тяжело вздохнуть из-за мысли об этом. Понимаешь? – Да, конечно, – расстроенно и спутанно отозвался он. – Дело не в том, что я вдруг решу, что мне нужен кто-то другой; нет. Просто мне нужно привыкнуть.

***

декабрь 2004 Время шло, но в силу характера и силы накрывавших его чувств, Драко Малфой не мог держать слово, данное Уне. Так получилось, что за пару месяцев они в качестве гостей побывали аж на трёх свадьбах его знакомых и дальних родственников. Это было глупо. Ведь парень понимал, что волшебница воспринимает это совершенно определённым образом. На одной из них Уна поймала букет, хотя просто проходила мимо группы девушек, готовых сразиться за этот предвестник скорой собственной свадьбы. Она натянуто улыбалась, поучая поздравления от всех вокруг. Но Драко выглядел таким счастливым… Хотя чувства этих двоих были взаимны, их взгляды на будущую совместную жизнь оказались диаметрально противоположными. К сожалению, мисс Олливандер очень сильно цеплялась за их отношения и боялась быть брошенной после следующего отказа. По этой причине Уна сама не заметила, как ответила согласием на его шутливый, очередной тот же самый вопрос. В конце концов, они действительно любят, а свадьба так его обрадует… Она чувствовала, что что-то идёт не так; но убеждала себя, что ей просто кажется. С каждым днём волшебница всё больше отдалялась, отделялась от своих чувств. Это было легко: всем вокруг казалось, что всё развивается самым идеальным образом. Драко помогал ей на каждом шагу, ничуть не раздражаясь. Те, кто участвовал в подготовке и наблюдал со стороны, единогласно считали, что всё продвигалось очень спокойно. Со всеми деталями большого события удавалось определиться с первого раза. Список гостей, дата, блюда, приглашения, украшения. С Эллой и Нарциссой она утверждала меню, с Драко составляла список гостей, со Скаа придумывала платье, с Джинни и Флёр искала музыкантов… В процессе выяснилось, что у них с Драко очень схожи вкусы в еде и декорировании, а вот что касается напитков и музыки – тут всё было диаметрально противоположно. Уна не возражала ни в чём, решая все спорные вопросы в пользу Драко. Она считала, что его вкус всё же изысканнее, чем её. Кроме того, раз сама она не получала удовольствия от процесса, то пусть хотя бы Драко порадуется. С украшениями помогали Флёр, Нарцисса и Андромеда, которые прекрасно разбирались в сервировке, тканях, драпировках и цветочных композициях. Они посвятили один день тому, что поколдовали на поляне перед домом Уны, чтобы прикинуть, как будет смотреться та или иная деталь. Увидев примерный результат, будущие молодожёны были более чем довольны: Драко оценил по достоинству, а Уна вовремя поддакивала. На этих подготовительных мероприятиях присутствовало будто только её тело, а её сущность, суть, душа, эмоции – называйте как хотите – словно отлетала куда-то, не имея возможности воспротивиться. Уна уже когда-то испытывала нечто подобное, но упрямо отказывалась признавать, что ситуация повторяется. Тогда ей пользовались, а теперь ей желают только добра. Поэтому мозг в упор не видел повторяющейся ситуации, не проводил параллель. С каждым тихим «да», с каждым едва заметным кивком она будто навешивала на себя ещё одну пару кандалов. Как всё отменить, когда она сказала «да» Драко? Когда она выбрали дату? Когда рассказали родным? Женщине казалось, что дороги назад нет. Оставалось только изображать счастье и надеяться, что всё будет хорошо. Горькая насмешка судьбы, не иначе, но никто не смог разглядеть, что ей не по себе, что она через силу улыбается, выслушивая поздравления. Ещё одним звоночком было то, что она перестала прорицать. Помимо видений на работе обычно она пророчила что-то житейское – наряд, который наденет на выходные, отправляясь в гости к Биллу и Флёр, состав завтрака, погоду через неделю. Сначала её покинули именно такие бытовые видения, а потом и на работе стало гораздо сложнее вызывать образы. Это дружно списали на усталость и волнение перед свадьбой и досрочно отправили мисс Олливандер в отпуск. Благо работы и кроме министерской было вдоволь: она всё так же продолжала кататься по командировкам, общалась с клиентами и поставщиками, работала у себя в мастерской вместе с Эриком. И наблюдала, как кузен Фабио потихоньку перенимает бразды правления магазинчиком у мистера Олливандера. Старик всё так же оставался лицом дела своей жизни и пристально следил за качеством работы, но выполнением всех дел теперь занимался именно Фабио. Было решено, что они с Сиршей начнут подыскивать себе квартирку где-то в Лондоне, чтобы быть ближе к Косому переулку. Малфой тоже взял неделю: на день свадьбы, два дня до неё и неделю после. Путешествие по Америке – пресловутый медовый месяц – они спланировали на лето. Драко она любила, но почему-то не верила, что он дорожит ею настолько сильно, чтобы притушить своё желание относительно свадьбы. Всё уже было готово к празднику, который они оба без лишних сомнений решили сыграть в её поместье. Весной Корнуолл был потрясающе красив. Травы набирались соков и зеленели, начиналось бурное цветение. Буйство красок поражало жителей городов, привыкших к серо-коричневой гамме. Ветер с моря дул по-весеннему нежный, но всё ещё прохладный. Уна ни на что не променяла бы эти просторы.

***

зима 2005 Январь и февраль прошли для Уны в какой-то дымке. Она всё больше времени проводила в мастерской. Эрик, с которым они обычно вместе трудились, был самым неразговорчивым человеков в её жизни. Для Уны было просто удивительно, как они с хохотушкой и болтушкой Эллой прожили вместе всю жизнь душа в душу. «У нас с Драко тоже получится». Эти двое – старик и молодая волшебница – выходили к остальным уже вечером, когда Элла звала к ужину. Драко пропадал то в Министерстве, то на заданиях: график у мракоборцев редко бывал нормированным. Они снова виделись гораздо реже. Бывали дни, когда Уна не заставала его совсем: парень возвращался, когда она уже спала, а отбывал на службу так рано, что она ещё не просыпалась. Выпадали редкие дни, когда Уна назначала личную встречу с заказчиком и выбиралась в Лондон. Такие вылазки её выматывали, поскольку она считала себя обязанной также навестить Тедди и увидеться с Гермионой и Гарри. Все они были до чёртиков чуткими, поэтому задавали кучу вопросов, которое она виртуозно обходила. Волшебница чувствовала себя очень уставшей; как в тот период, когда готовилась к Чемпионату по зельям. Окружающие советовали ей уменьшить рабочую нагрузку, но дело было не в этом. Однажды она попыталась поделиться своими переживаниями со Скаа, но та отмахивалась. Пропал дар прорицания? Это нормально, когда очень переживаешь. Сомневаешься насчёт свадьбы? Не беда, сейчас развод – дело лёгкое. Дело в том, что в жизни старухи никогда не было глубокой привязанности к кому-то, поэтому менять людей для неё было делом привычным. Очень не хватало матери. Она бы точно сказала что-то дельное. Уна зачастила гулять по побережью – именно там она развеяла прах родителей. Вызывать их духов не приходило девушке в голову, такую магию она не практиковала, зная о недостоверности восприятия колдующего в этот момент. Она почти отважилась сказать Драко о своих сомнениях, но он завёл разговор о предстоящем путешествии и был так воодушевлён, что она буквально проглотила свои намерения.

***

апрель 2005, ночь перед свадьбой По истечении многих лет Уна Олливандер всё ещё не могла для себя найти виновного в случившемся. Женщина продолжала считать, что в таких ситуациях обычно виноваты оба участника. Этот вопрос так и остался для неё одним из неразрешённых. Что это было? Изощрённая попытка её психики всё-таки отменить эту свадьбу? Тревога? Боль, которая нашла выход спустя долгое время?

***

Вечером накануне свадьбы они поднялись в спальную поздно. Оба не были слишком суеверными, поэтому ночевать остались в одном доме. Ложась в постель, она как бы невзначай спросила, помнит ли он тот момент, когда выяснилось, что Уна – приёмная дочь. Конечно, он помнил, но к чему это? Язык развязался сам по себе; волшебница выложила ему всё: про отношения с Сириусом Блэком, про «прекрасный» план родителей и Дамблдора, про то, как он прекрасно сработал, про то, как она об этом узнала, про отрывок своей жизни после окончания войны. Про то, что она всё-таки их биологическая дочь, а, значит, в её жилах течёт «чистая» кровь. Чем дальше она продвигалась, тем сильнее ему хотелось выкрикнуть, чтобы она замолчала. Что он не хочет ничего знать. Уна завершила свою тираду скромным: «Я подумала, что это больше не должно быть моим секретом». Он действительно не мог промолвить ни слова. Подобная информация не выдаётся, блять, в таких объёмах. И определённо не перед свадьбой. – Уна, я не знаю, что сказать. Так и было. Пока он обрабатывал всё это, происходило кое-что практически необратимое: летели к херам почти все результаты работы с психотерапевтом. Рушился идеальный образ любимой им всю сознательную жизнь женщины. Вдруг оказалось, что она могла быть изменщицей, могла лгать и манипулировать, не договаривая важные вещи. Вместо того, чтобы прямо сейчас наорать, поскандалить и обсудить всё, он закрывался в скорлупу, как делал это раньше, на протяжении многих лет. – Решила, что тебе всё-таки нужно знать. – Да что ты. Как удобно – в ночь перед свадьбой вывалить такое. Значит, ты всё это время действительно проверяла, насколько я изменился? Могу ли я быть с грязнокровкой? – Какая разница, сейчас или нет говорить об этом? Что за бред. Ты же говорил, что тебе плевать на кровь, – её передёрнуло от ругательства. – Какая разница? – передразнил он. – Было бы приятно узнать как можно раньше, что твои драгоценные родители просто сделали ставку на то, что я был влюблён в тебя как телёнок, на безумие Беллы и твою нежную дружбу с Золотым Трио. На кровь – плевать. Но ты мне лгала. – Ах, так ты оскорблён? – потрясённо вытаращилась она. – Ты жертва моего молчания, хочешь сказать? – Нет уж, Олливандер, жертва у нас ты. И всё никак, видно, не забудешь об этом. Уна влепила жениху такую звонкую пощёчину, что тот даже отшатнулся. – Как ты смеешь, – прошептала она. – Твой отец жив, а вы с матерью не в тюрьме только из-за того, что я отказалась давать тогда показания. Никто не знает, кроме МакГонагалл и Бруствера. Я никому не сказала! Даже Гарри, даже Герм! Слёзы сами потекли по её щекам. В голове начала движение беспорядочная круговерть мыслей. Почему они раньше не обсудили это? Почему он так торопил её со свадьбой? Почему она позволила так легко себя убедить? Почему ей пришла в голову мысль, что у них может что-то получиться?! Волшебница опустилась на край кровати, закрывая лицо ладонями. – Мне что, в ноги тебе падать? Значит, надо было рассказывать, обвинять нас в суде. Тогда мы получили бы по заслугам! Поганые Малфои сидели бы в Азкабане. Она захлебывалась слезами, только почему-то у Драко на этот раз не возникло желания успокоить свою невесту. Словно кто-то наложил заклятие, от которого он распалялся ещё сильнее. – Почему ты не рассказала мне обо всём раньше? Я всеми силами пытался тебе доказать, что я совсем другой! Я для тебя всё ещё ничтожество, которое получило право знать правду в самый последний момент? – Ты же знаешь, что я не хотела так быстро выходить за тебя. Это ты торопил. – Что мешало сказать, что ты не готова, Олливандер? Я бы подождал, чёрт возьми. – Я… – женщина задыхалась и пыталась остановить рыдания; такой она перед ним ещё не была. – Я боялась, что ты уйдешь. – И снова недоверие… Её пробрал истерический смех. – Драко, чёрт возьми, откуда мне научиться доверять? – Я никогда не делал тебе больно! – Нет; но ты стоял рядом и смотрел! – Не по своей воле же, дура. – И по своей тоже. Я всё помню, Драко. Каждую минуту. Ты, может, поэтому и хочешь сделать меня своей женой, чтобы я снова принадлежала только тебе? Чтобы владеть мной? На следующие минуты он стоял, остолбенев, как жертва Петрификуса. Спустя вечность блондин произнёс: – Полагаю, необходимо разослать письма с извинениями гостям. О свадьбе не может быть и речи. Я не могу взять в жёны лгунью. По крайней мере, завтра не могу. На ватных ногах она подошла к бюро, совершенно не понимая, что происходит. В её мыслях последствиями рассказа о своей жизни и «тайне» рождения должно было явиться ещё большее сближение. Что пошло не так? Волшебница достала свиток с фамилиями и именами приглашённых и, предугадывая, чернильницу и стопку пергамента. В полнейшей тишине они устроились за противоположными краями письменного стола и наколдовали послания, в которых сообщалось об отмене церемонии и обеда по непредвиденным обстоятельствам. Когда последний конверт исчез в языках зелёного пламени, Драко скинул халат и принялся одеваться. Мисс Олливандер, уже обреченная не превратиться в миссис Малфой, могла поклясться, что у неё отнялся язык. Только когда Драко надел плащ у порога её комнаты, она вцепилась в его руку: – Драко, это так глупо!.. Ты куда? Треснувший голос принадлежал не Уне, кому-то другому. – Мне нужно побыть одному. – Иди в комнату для гостей. – Выражусь конкретнее: не хочу сейчас быть рядом с тобой. Сердце улетело в пятки и разбилось об пол. Бледная женщина вцепилась в рукав. – Я всё равно тебя люблю. Не уходи. – Я тоже тебя люблю, Олливандер. Но на этом, видно, далеко не уедешь. Мне нужно всё обдумать. Он твёрдым движением убрал её руку и вышел в мини-гостиную, направившись к двери. – Если ты сейчас уйдёшь, я тебя больше никогда не пущу обратно. Лорд Малфой не удосужился сказать что-то в ответ. Уна не побежала за ним. Она встала у окна и молча наблюдала, как он пешком добирается до холма, где в позапрошлом году поймал снитч, и, не оборачиваясь, трансгрессирует. …Скаа Арахт лишь однажды слыхала голос банши. Двойных толкований а этот счёт быть не могло: к беде, к смерти, к несчастьям. Когда протяжный, громкий, полный скорби крик раздался вдруг в окрестностях усадьбы, перепугавшаяся старуха не сразу поняла, что это была Уна. Увидев, в каком состоянии правнучка буквально сползла по перилам на первый этаж, старуха тут же принялась отсчитывать количество успокоительных капель. Уна теряла связь с реальностью и была на грани потери сознания. Элла, следившая тихонько за ними, принялась расспрашивать свою воспитанницу. Слова в голове путались, язык вместе с ними; но Уна кое-как изложила суть дела. Никто не мог произнести и слова. Фабио и Сирша остались у себя в комнате, Скаа мимоходом так шикнула на них, что эти двое не казали носа. Через некоторое время на пороге возникли Гарри и Гермиона. Уна похлопала себя по щекам: надо придумать какое-то объяснение для них. Надо заметить, что в присутствии крайне встревоженных друзей она вела себя очень сдержанно: видимо, адреналин держал её на плаву. Её снова выдавали только глаза, но молодая волшебница уже была научена предыдущим опытом: никто не взглянет в них настолько пристально, чтобы что-то увидеть. Рыжеволосая волшебница выбрала самое нейтральное объяснение из всех возможных: они оба поняли, что слишком поторопились, и решили отложить пока такое важное событие. Такое объяснение, по крайней мере, защищало Драко от нападок со стороны её друзей. Хотя Гарри несколько раз переспросил, не вина ли Малфоя в произошедшем, не натворил ли он чего. Улыбнувшись, Уна заверила друзей, что это обоюдное решение, и они всё ещё вместе и любят друг друга (про «вместе» она, очевидно, солгала). Просто свадьба переносится – на никогда – вот и все дела. Ребята успокоились самую малость и попросили написать, если ей что-то понадобится. Рыжеволосая проводила их и судорожно выдохнула. Объяснившись с этими двумя, она существенно уменьшила количество возможных расспросов: многие из знакомых сначала попробуют выведать у Гарри и Герм, что произошло. Остаток ночи Уна провела у себя: баюкала, обнимала себя. Мысли постепенно улеглись, в голове осталась только пустота и звенящая боль. Занимался рассвет.