Теперь все будет иначе

      Новая жизнь пока что была не такой, какой ее можно было бы представить, опираясь на тот факт, что Пожиратели были в Министерстве, свободно вошли и вышли, и сам Лорд отметился убийством главы оппозиции и скандальным «похищением» не сопротивлявшегося Гарри Поттера, Избранного Героя некоторого Пророчества, украденного в том же самом инциденте.       Идиллия им только снилась, покой еще предстояло заработать. Но они правда старались — на начало сентября сторонами противостояния было назначено подписание мирного договора, где гарантами мира и постепенной смены политического курса служили всенародно желанный и вместе с тем ненавистный многими Мальчик-Который-Выжил и его «кровник» — Темный Лорд Волдеморт. Министерские поделились на два лагеря и занимались приготовлениями.       И всем даже не верилось, что до этого, месяцами двумя ранее точно, все было совсем не так мирно — не тихо, не спокойно и без последнего удара Вальпургиевых рыцарей все-таки не обошлось.       (Хотя, о чем вспоминать, если полгода назад в возвращение Темного Лорда тоже верили единицы, а остальные были готовы задушить Мальчика-Который-Выжил своими руками, безо всяких волшебных палочек.)       Министерство Магии, хоть и шокированное разгулом Пожирателей и учиненным разгромом в Отделе Тайн, сдаваться на милость победителю Светлейшего Верховного Чародея не торопилось.       Аврорат после проникновения в самое сердце магической Англии полтора месяца подряд гудел, как улей, срываясь на каждый вызов. Скримджер метал молнии и был готов разбрасываться Авадами каждый раз, когда причиной вызова была какая-нибудь старая магичка, у которой любимый книззл облюбовал ветку дерева, однако не реагировать тоже не получалось — вопиллеры и так атаковали здание почти после каждого выхода «Пророка», а после выходок накрученных начальником авроров, начинали атаковать вполне конкретный кабинет вполне конкретного Скримджера.       Всенародная истерия набирала обороты.       Фаджа с поста министра Магии сместили примерно тогда же, по наскоро выдуманному поводу, а Риддлу, читавшему прессу, было даже жаль — такой удобный человек во главе Магической Британии. Был.       Временное правительство, состоящее из лордов Палаты, гнуло всех признать лидером Волдеморта и прищемляло хвосты недовольным силовым структурам — оно и понятно, когда в Аврорате окопался приличный кусок Ордена Феникса, который все никак не мог потухнуть.       Дело шло к вооруженной гражданской войне, где правительство само перебьет друг друга, оставив у аппарата клерков. Народ следил за прессой и паковал чемоданы. Особенно осторожные еще после прорыва защиты Министерства торопливо отбыли из страны, полагаясь на правило, что «спасение утопающих — дело рук самих утопающих».       На Мальчика-Который-Выжил с первых же дней правительственного противостояния обрушился шквал неодобрения, обвинений в трусости и призывы при первой же возможности отправить оказавшегося правым, но бездействовавшего весь год Героя, в Азкабан. Грюм, Шелкболт и Тонкс рысцой передвигались между своим отделом и отделом связи с общественностью, то нашептывая правильные слова о неправильном Герое, иногда — не стесняясь в выражениях, — то старательно обеляя имя мальчика.       Достать ради «правого дела» и стряхнуть пыль с Невилла Лонгботтома им помешала только леди Лонгботтом — «Стальная» Августа после событий в Отделе Тайн пришла плюнуть на тело Беллатрикс, попросила Мерлина, Мордреда и Моргану дать долгих лет жизни Поттеру, который не подвел, и, схватив внука в охапку, отчалила куда-то в Грецию, через месяц переслав в родную страну копию ученического контракта. Обо всем этом сообщал довольный собой Люциус, так что сведения были достовернейшие.       Самому опальному Герою на все нападки акул пера было наплевать задолго до произошедшего, и тут его равнодушие ему не изменило. Поттер, уставший за пять лет постоянных «подвигов», за два месяца более спокойной жизни еще не отошел от потрясений и не успел заскучать. У него была прекрасная компания самого Темного лорда, подмечающего все происходящие перемены, и новое хобби — мирный отдых в жемчужине магической культуры — в Малфой-мэноре.       Нарцисса, быстро смекнувшая что, куда и к чему идет, взяла троюродного брата в оборот и обрабатывала парня на предмет получения приличного воспитания. Сопротивляться Блэк не было никаких сил, ведь как известно — бывших Блэков не бывает, и если что-то в тебе есть, то оно есть. Горячный и спорый на выпады и выводы Драко служил отличным примером. Индиффирентный же после всего случившегося Поттер служил отличным материалом, и лепить из него аристократа Циссе явно нравилось. Сама она плыла от холодноватых деловых людей, что ей припоминал веселящийся Люциус. А заполучив в свои ручки кровь от крови рода, да еще и практически хладнокровного гадика, выпускать его не собиралась.       Волдеморт посматривал на эту возню снисходительно, но настороженно — Малфои уж больно плотно вились вокруг Поттера. Память подсказывала, что эта семейка ничего не делает просто так, и все чаще выгонял своих людей, и всех Малфоев в том числе, на тренировки. Теперь со многими из Пожирателей он занимался сам, возвращая себе все больше боевых навыков, кому-то открывая лишенное гламура лицо, кому-то — нет, — зависело от уровня доверия.       Нянькаться с орденцами ему уже давно надоело. Последний удар должен был быть сокрушающим и зрелищным, пусть теперь с кандидатурой достойного противника для него самого стало совсем плохо. Колебаться между одним Грюмом и остатками фениксовцев было смешно — Лорд просто хотел убить их всех, а в каком порядке они умрут, было уже не важно.       Зайдя в дуэльный зал, Волдеморт преображался и бешеным василиском начинал валить противников. Он не стеснялся выходить и один против всех, и иногда терял счет времени. Поттер, привыкший к тому, что вся суета проходит мимо него, обычно терпеливо ждал его в их комнате, но, когда стрелка часов доходила до полуночи, а сосед по кровати не шел спать сам — брался за палочку.       В дуэльный зал он попадал незаметно, но после его было невозможно проигнорировать, даже если очень хотелось. Один коронный Экспеллиармус — и без палочек оставались практически все. Убойной мощи заклятья могло бы хватить на любое другое заклинание, более действенное и травматичное, но… Гарри больше не хотел сражаться.       Нет, с Нарциссой он стабильно постигал учение Блэков, использовал такие мощные заклинания, что у кого-то они и через десять лет могли бы не получиться, да и фамильные проклятья были хороши тем, что у носителей крови рода получались лучше, а Поттер мог похвастаться еще и магической силой.       Но дуэлировать с тем же Драко Гарри отказывался. Не то пацифизм прорезался, не то убийство Беллы оставило свой след.       Однако увидеть Поттера с кем-то в паре было нереально. Только манекены.       Словно отражая все его нежелание сражаться, Экспеллиармус такого радиуса и силы выходил только у него, и палочки небольшой армии Темного Лорда разлетались во все стороны, как спички. Палочка Лорда присоединялась одной из последних, но все равно поддавалась.       Волдеморт мгновенно приходил в себя, как будто кто-то перещелкивал тумблер. Подзывал свой магический инструмент пальцами и шел следом за уже развернувшимся юношей, как дитя за гамельнским крысоловом, нередко ловя себя на том, что завороженно пялится на подрагивающие — чуть в центр и на позицию, снова и снова — от каждого шага лопатки парня, выпирающие из-под рубашки.       Пожирателям оставалось смотреть и молчать — самые гениальные и несдержанные на язык уже получили свои Круцио, а более умные предпочитали делиться шепотками, что Лорд влюблен в мальчишку, исключительно защитившись прорвой чар от подслушивания.       Оставшиеся, хорошо знавшие Поттера, обменивались нечитаемыми взглядами. Они отметили, что спокойствие и безмятежность частично идут от ежедневно принимаемых зелий, частично — от убеждения, что происходящее больше его не касается. Метавшемуся прежде парню терапия шла на пользу. Горячность его словно выплеснулась во вспышке ярости после смерти крестного, а тем, что от нее осталось, не хватило бы и свечу зажечь.       Когда в тренировках и подготовке к захвату Министерства и Хогвартса наступало кратковременное затишье, Риддл чаще всего принимался за бумажную работу. Доклады, данные его людей из Министерства, весточки от оборотней и других союзников из магических рас. Гонять маленьких трудолюбивых пауков-аристократов — зачастую доморощенных юристов и дельцов, плетущих петлю на горле руководства страны и орденцев — на личные доклады каждый день было совершенно неудобно. То ли дело совы! Будто кто-то когда-то считал приходящую в мэнор корреспонденцию.       В такие дни Гарри просто приходил в его кабинет и отдыхал от шума и суеты, которые, по его словам, неизменно царили в доме. Наверное, ему только кабинет Темного Лорда казался оплотом благодатной тишины и спокойствия. И безопасности.       Риддл, снимая гламор ради спокойствия мальчика, прятал сияющие глаза, кусал губы, стараясь не смеяться, и не упоминал, что в дни его работы с бумагами весь дом даже дышать громко боится — последствия мерзкого, безумного характера, проявленного в первые месяцы после возрождения, все еще давали о себе знать страхом обитателей мэнора.       Однако знать, что Поттеру только в его компании по-настоящему уютно, было приятно.       Но наступало время сокращать число принимаемых зелий. И все ждали грядущих перемен, на всякий случай укрепляя заклинаниями мебель.       Оглушенность и равнодушие, первое время накрывавшие Поттера после случавшихся вспышек, постепенно сглаживались все сильнее. Юноша приходил в себя быстрее с каждым днем, спустя несколько дней уже интересовался людьми, но по-прежнему хвостиком ходил за Лордом, совал свой нос в интересующие фолианты, осторожно общался с новыми людьми, которые, памятуя, что Темный Лорд экс-Избранного чуть ли не в вату заворачивает, старались быть тише воды, ниже травы, приличней распоследних цивилов, и даже выражения выбирали наиболее безопасные. Гарри иногда задавал им вопросы, свойственные больше детям, но учитывая, как долго, недопустимо долго он прожил с маглами, все только плечами пожимали и не могли понять, чего тут можно было бояться. Мальчишка он и мальчишка — словом, обычный подросток.       Более близким, знакомым с парнем ранее людям, смотреть на эти маленькие всплески деятельности одно время почти мертвого ребенка, было откровенно приятно. Поттер оживал, и пусть прежним ему уже наверняка было не стать, но… Сердце почему-то у всех радовалось. Словно мальчик только теперь вернулся в магический мир, словно только теперь все почувствовали в нем родню и приняли в семью. Сделали свое дело и улучшившиеся манеры, и наблюдения, в, так сказать, естественной среде.       А вместе с тем, Гарри приобрел какой-то совершенный новый, незнакомый никому характер. Непреклонный, но ладно прикрытый молчаливостью, он выражался в бескомпромиссных движениях палочки, в категоричном движении бровей, в поджатых губах и редких вспышках красноречивых действий.       Гарри Поттер не желал становиться публичной фигурой возле Лорда, но иногда…       Иногда что-то такое находило на него, и едва Лорд переступал какой-то предел злобы, после которого он начинал обычно швыряться убивающими, мальчик как из-под земли вылезал. Вылезал, смело подходил, мог поймать лицо в чашу ладоней, и игнорируя всех присутствующих, заставлял смотреть только на себя. Глаза в глаза. И шипел на парселтанге требования, приказы, мольбы. Уговаривал так, чтобы только Лорд и мог его понимать.       Чтобы все происходящее осталось только между ними двумя.       Эта была еще одна ниточка в тот канат, который связал их когда-то. Риддл способностью Поттера говорить со змеями был полностью зачарован, и все чаще их разговоры велись именно на змеином, от чего окружающие вздрагивали, но подмечали и ласковые прикосновения мужчины, и то, как Гарри за этой лаской тянется.       Только после третьего такого случая, когда срыв был опасно близок, Волдеморт со стыдом вспомнил о их связи, и о том, что его ярость причиняет Поттеру боль. Неудивительно, что тот не выдерживал и ухитрялся найти его везде, что поджимал губы, что хмурился и морщился.       Как ни странно, но даже после прекращения приема зелий, Поттер не попытался связаться с друзьями. Тома, даже занятого подготовкой к захвату Министерства, пробирало любопытство. Он и раньше не мешал юноше пытаться связаться со своими, но тот ни словом, ни делом не упоминал о приятелях. Все истории Драко о «Золотом Трио Гриффиндора» стали походить на сказку, которая вне школы не работала. Не такие уж у Поттера были хорошие друзья, если и они даже не попытались написать Герою хоть одно замусоленное письмишко.       Риддл был разочарован и заинтригован, как Поттер вообще смог попасть в Отдел Тайн с такой компанией. Неужели и эти были из перечня тех, кто доставал Избранного из коробки, отправлял в бой, а после убирал обратно?       Разочаровательно как-то.       И Волдеморт бросил все мысли о бывшей компании своего подопечного, нежно лелеемого по тысяче причин.       Наконец, наступил конец июля и гром грянул.       Последняя битва за Министерство Магии и за Хогвартс вылилась в капитуляцию светлых сил и судорожный побег крыс с корабля. Практически у всей верхушки правительства, которая не имела своих людей и гарантов безопасности от действий Темного Лорда, неожиданно оказались порт-ключи в Европу, а то и куда подальше.       В Атриуме Министерства почти всем, кто не сбежал, а пришел бороться, но проиграл, запомнилась сцена того, как Темный Лорд, сбросив гламор и оказавшись на самом-то деле вполне привлекательным мужчиной, гасил ярость и боевой запал, стоя на коленях и уткнувшись в живот своему якобы предначертанному врагу.       Гарри Поттера, хорошо одетого, похудевшего, но с идеально прямой осанкой и жестко поджатыми губами, не узнать было невозможно. И было совершенно очевидно, что это место он все еще ненавидит.       Потом Поттер заметил сторонников Ордена, коротко кивнул друзьям, стоящим отдельно от всех с палочками наперевес и рентгеновскими взглядами. Бледно улыбнулся, отыскав глазами кудрявую девицу и рыжего неряху в первых рядах, и автоматически погладил Тома по волосам. Остальные маги, наблюдавшие эту сцену, дрогнули.       Темный Лорд, которого раньше считали зверем, очевидно, стал зверем прирученным. Но вот во что это выльется силам Добра и Света после истории с Сириусом Блэком, после науськивания, после травли, после того, как они оставили Поттера без поддержки против всего мира, — вот это было совершенно не ясно.       Стоявший же летом пустым Хогвартс, его обитатели сдали без боя. Пожиратели, из которых многих считали неадекватными убийцами, монстрами, после показали свои лица — вполне приятные леди и джентльмены, грубоватые, как многие вояки, отчаянно лезущие ради азарта куда-то, но безусловно — не такие уж и страшные на самом деле. Мало похожие на фотографии из газет, где все они были совершенно безумными черно-белыми снимками с перечислением десятков жертв, однако…       Заглядывал ли кто-нибудь в личные дела авроров и считал ли, скольких убили законно? Сколько семей разрушили? Сколько детей осиротили?       Общественности дали шанс задуматься как бы между делом над этим вопросом. Оправданное убийство — все еще убийство. Надо быть честным хотя бы с собой.       Переворот свершился, и всем бы готовиться к худшему, однако…       Темная сторона заявила, что благополучие целой страны они на себе в одиночку не потащат. И лучше бы остальным впрягаться в это дело. Иначе заставят разгребать бардак силой.       Народ магической Англии, поредевший, запуганный, но не сломленный, насторожился.       Будущее обещало быть еще хуже, чем они боялись.