Теперь все будет иначе

      Площадь Гриммо мало переменилась за пятьдесят лет. Тесные домики в три этажа, мощеная кирпичом дорожка, высокие чугунные ворота. Блэки давно извели живую изгородь, но как часть защиты насадили в палисадник совсем других растений.       Розы-шептуны, которыми хвастался еще Сигнус, Риддл опознал с первого взгляда, едва увидев, как из лепестков формируется сначала личико, а потом и полностью фигурка. Красивая охранная магия, и, что не менее важно, действенная. Гарри, проходя мимо, погладил несколько бутонов, попутно окропив их кровью. Розы приветствовали его не вполне уверенно, и это как-то кольнуло, привлекло внимание.       Следующей кровью была окроплена ручка двери и герб Блэков. Поттер привязывал дом на себя, подтверждал права хозяина. Том, идущий за ним, просто старался не мешаться под ногами.       Блэк-хаус был именно таким, каким Темный Лорд его и запомнил по своей молодости, когда он оставался погостить тут на зимние каникулы. Что-то скрипит, где-то кто-то скребется, и хорошо, если это всего-то мышь, плохо — если докси. Пропитанный тяжелой энергетикой коридор, головы эльфов, полумрак, шебуршащие, сонные портреты по стенам.       И нога тролля, о которую он ударился, и которая упала на пол с жутким грохотом. Поттер, уже успевший пройти до середины лестницы, резко обернулся, но ничего сказать не успел. Разошлись шторки на самой крупной картине, и знакомая до боли женщина прожгла Тома взглядом, открыла рот, чтобы высказаться… И не смогла выдавить ни слова. Том уже успел поднять на нее палочку, но никаких заклинаний так и не применил.       Так они и стояли, разглядывая друг друга. Вальбурга Блэк, постаревшая, растерявшая красоту юности, зрелая женщина с непослушными волосами, в тяжелом вдовьем платье. И он. Темный Лорд, перед которым она никогда не робела, но и не стремилась ему льстить. — Не ожидала увидеть в своем доме таких легендарных личностей, милорд, — она откашлялась и визгливая хрипотца из ее голоса пропала. — А я-то думала, отчего крыс, предателей крови и грязнокровок сюда приходит все меньше. Добились своего? Начали со старого маразматика-маглолюбца Дамблдора и щенка Поттера, а закончили остальной магической Англией? — старая ведьма и не думала делать перед ним книксены, и было видно, что она даже зла. Она ему даже доброго вечера не пожелала. Но он не рассердился — этой женщине он по-своему был должен. — А ты все так же приветлива, Вальбурга, — Томас в ответ на ее выпад усмехнулся. — Поттер вполне жив и здоров, но нежелание быть инструментом «ради всеобщего блага» в нем перевесило, особенно после того, как твоя племянница убила твоего сына у него на глазах. — Финеас рассказывал нам, — в голосе обычно невменяемой, скандальной леди пропал гнев и прозвучала боль, и она тяжело села в свое кресло. — Но я не хотела верить, что оба моих мальчика… — За смерть Регулуса я тебе должен, — кивнул Том. — Его предательство и то, что он попытался украсть… Я уже тогда был не самым разумно мыслящим существом. — Он был влюблен в тебя, как последний дурачок, — на глаза леди навернулись слезы. — Он узнал, что тот предмет был важен. Говорил, что если это единственное, что свяжет его с тобой, то он и жизни не пожалеет. — Так и случилось. Я поймал его, когда он уже выкрал его и попался в ловушки. Как только я вернул себе свою вещь — все было кончено. Это была мгновенная смерть, и я почти не помнил себя от гнева. Безумие… — Было ожидаемо, — перебила его Вальбурга. — Я не знала раньше, но сейчас мне отлично видно, что ты… — леди запнулась, подбирая слово, стрельнула глазами в подошедшего Поттера. — При нем можно говорить открыто, я понял, о чем ты, и как раз сегодня хотел просветить его, — с полу-улыбкой успокоил ее мужчина, приобнимая Гарри за талию и ощущая себя лучше от его присутствия рядом с собой. — Ты разбит, — Вальбурга поджала губы и махнула головой. — И он хранит одну из частиц в себе.       Полу-улыбка стекла с красивых губ мага в то же мгновение. — Что?.. — растерянно переспросил он. Вальбурга закатила глаза и с треском закрыла веер. — Наврали старые книги, возрастная глухота все-таки сильнее магии, — проворчала старая ведьма. — Ты повредил свою душу, разбил на куски. Такого не должно было быть. Твой ритуал неправильный. Якорем должны были быть не куски души. А предметы. Предметы-якоря, к которым притянет душу. И один из осколков — в мальчишке.       И добавила с особым весом в словах: — Я мертва. Я вижу.       Том слушал ее и почти ощущал раскол своего мира. Того мира, где он считал себя умным и могущественным темным магом. Этот самый мир теперь заполыхал огнем, а вместе со вспыхнувшим под веками заревом вдруг разразился бранью и сам Риддл. И Вальбурга, и Поттер резво отскочили прочь, когда вокруг мужчины неожиданно сильно запахло озоном и с кончиков его пальцев вдруг сорвалась молния и ударила в паркет, оставив на старом дереве темный след. — Проклятый старик! Обманул, подсунул измененный ритуал! Я мог умереть и не единожды, если бы меня не уберегло какое-то чудо! Проклятье! Что б ему за Гранью икалось! Найду фолиант некромантии и специально подниму этого старого ублюдка, чтобы убить его еще раз! — под конец Том разразился шипением на парселтанге и принялся метаться в бессильном бешенстве по коридорчику. Мантия развевалась за ним, и Гарри невольно заподозрил Снейпа в плагиате. Уж больно знакомо все эти лихие движения напоминали ему манеру передвижения профессора — ныне директора Хогвартса.       И тем больше он испугался, увидев, как резко Том затормозил и замер, словно одеревенел. — Вот тебе и ответ, зачем было нужно Пророчество, — свистящим шепотом выплюнул мужчина не оборачиваясь, но Поттер все равно вздрогнул. Голос мужчины звучал так, словно он мог им одним убить сию секунду. Как Василиск взглядом.       Вальбурга над злобой Лорда только скрипуче посмеялась. — Ну хоть так получится тебя с небес на землю опустить, — прокомментировала она происходящее. Лорд ответил рыком, но на наставленную на нее палочку женщина посмотрела весьма иронично — даже бровь приподняла. Риддл с опозданием вспомнил, что в доме Блэков заклятья против Блэков практически бессильны, если вы не в дуэльном зале или если ты сам не Блэк. И не важно, живой этот самый представитель древней фамилии или не очень.       Том палочку опустил с большой неохотой. Удовлетворение леди моментально стало почти физически ощутимым, а потом она повернулась к Поттеру. — Теперь ты, — выдала женщина, придирчиво разглядывая юношу. Гарри сделал шаг вперед и поклонился. — Ну, хоть что-то, — уже спокойней кивнула Вальбурга. — Щеночек Сириуса не такой уж и пропащий, как я боялась. Возраст добавил тебе немного мозгов… — Леди Нарцисса добавила мне мозгов, — возразил Гарри. — Лорд Малфой — куда меньше, но он обещал помочь мне разобраться с делами родов, — Гарри вдруг стал выглядеть ужасно усталым, но поднял руку перед лицом, и Том только теперь увидел там два кольца-печатки, прежде скрытые от чужих глаз заклинанием. — Кольцо Блэков меня до конца не приняло. Гоблины сказали, что две воли мертвых не дают ему нормально принять меня, и надо получить разрешение того, кто поставил блокировку до Сириуса. Как я понял, это были или вы, или ваш супруг… — Это была я, — перебила его леди. — И, если бы ты сейчас не сказал, что твоим воспитанием занялась Нарцисса — я бы тебе его не дала. Но Нарцисса — настоящая Блэк, так что… — Вальбурга коротко и резко сказала что-то — Том понял, что это даже не латынь, а скорее корнуэльский или даже валлийский, и даже смог перевести, но Гарри выглядел ошеломленным, а кольцо на его пальце вдруг потемнело, стало смоляно-черным, словно подтвердив лишний раз фамилию темнейшей семьи Англии.       Гарри неожиданно охнул и пошатнулся. Том успел поймать его за плечи и прижал спиной к груди, мигом забыв о своих переживаниях. Когда он обеспокоенно заглянул парню в лицо и сделал парочку пассов палочкой, проводя нехитрую диагностику, все уже закончилось. Остался только результат.       Лицо Гарри чуть изменилось, жестче поступили скулы, стали аккуратней губы и прямее нос. Волосы в хвосте сделали намек на попытку завиться и за считанные минуты отросли чуть сильнее. Большие перемены коснулись глаз — они стали темнее и при этом — ярче.       Темная, тонкая аристократическая красота Беллы и Регулуса проступила как никогда отчетливо. Поттер стал меньше Поттером, стал смазливым, но эта его привлекательность была в черненой оправе, омытая потоками крови и родовой силы. Блэки были не светлой семьей, даже Сириус, как бы ни хотелось общественности верить в историю о прекрасном, отрекшемся от прошлого семьи, лучшем друге Поттеров.       Если ты Блэк, то это автоматически уравнивает тебя с самыми древними родами и наделяет мощной, но никак не направленной на создание зеленых рощ и оленят, магией. Скорее, волшебство будет годиться на убийство или дуэль, и деваться тебе будет уже некуда.       Блэков вообще бывших не бывает.       Остальное — гнусный самообман.       Том заставил себя оборвать мысль и вернуться в реальность. — Добро пожаловать домой, лорд Блэк, — Вальбурга удовлетворенно и торжественно кивнула, оглядев дело рук своих, поднялась и сделала книксен. Гарри оттолкнул чужие руки в ответ, заставил себя встать прямо самостоятельно и низко поклонился. Риддлу это не сказать, чтобы понравилось, но он давно не мальчишка и осознавал, где ему лучше не открывать рта, чтобы ничего не испортить. Выдержка и терпение — это благо. — Щеголем, как Малфой, тебе не быть, но тебе и не надо. Я вполне довольна. — Благодарю вас, леди, — Поттер снова попытался поклониться, но Вальбурга с треском раскрыла веер. — Не трать на меня время, мальчишка, этикет я тебе и сама в другое время дочитаю, если нужно будет — у Блэков тоже имелись свои нюансы, а Нарцисса уже давно Малфой, так что не будет ничего странного, если она их и не знала никогда. Все, идите исправлять то, что наворотили, — леди махнула веером в их сторону, и старый дом ответил скрипами на этот жест. Где-то защелкали замки. — Для нового лорда открыты все двери. Советую нанять домовиков, для начала, и дать Кричеру их обработать. — Благодарю за гостеприимство, Вальбурга, — Том устало усмехнулся, подмечая, как нравится женщине деловито наводить порядок и демонстрировать, у кого на самом деле все ключи от дома.       Они с Гарри быстро отыскали библиотеку. Здесь Том воспользовался возможностью покопаться в разделах с самыми темными трудами, и быстро отыскал нужные ему тома с правильными темами и с описаниями проведения ритуалов. Через час он уже хватался за голову и был готов рвать на ней волосы. Что ему стоило прийти сюда раньше и проверить ритуалы? Он ведь знал, что Хогвартс ненадежен. Знал, что там засел Альбус, знал, что замок и все в нем подвластно воле директора, что каждый фолиант может скрывать подвох.       Однако он поспешил и наделал глупостей.       Самоуверенный дурак, который сглупил не меньше семи раз.       Дневник, кольцо, медальон, диадема, чаша, Нагайна, Поттер. И он сам, разумеется.       Не держи он при себе Нагайну и Гарри в последние два года — куда бы его завели последствия ритуала? Опять убивать невинных, пока не найдется вторая матушка Поттера и отраженное заклятье не вломит ему еще раз?       Самоуверенный болван — он ведь слышал от Люциуса, что дневник, которым тот воспользовался в 1992 для компрометирования Уизли, был уничтожен. Согласно «правильному» ритуалу в фолианте, уничтожение одного из якорей приведет к тому, что содержащееся заклятье поделится между оставшимися носителями или просто развеется — тут уж как зачаруешь. Но что случилось с его версией ритуала — можно лишь гадать.       По идее, осколок его души вместе с заклятьем на дневнике должен был переползти по остальным крестражам — Лорд колдовал на совесть, пропасть даром его усилия никак не могли.       Это вполне могло объяснить, почему после весны 1992 ему стало легче соображать, и встреченный им Хвост, а после и Барти Крауч-младший, получили от него вполне внятные инструкции, в отличие от Квиррела, на котором ему пришлось паразитировать, маясь от провалов в памяти, за время которых его «тело» успевало начудить. Ему просто добавилась частица его же души, а Поттеру — какие-то дополнительные ниточки связи через застрявший осколок у него в голове.       Разложив для себя спорные моменты и с тяжелым сердцем просветив о своей глупости Гарри, Риддл засел за дальнейшие вычисления и одному ему ясные исследования. Поттер некоторое время не знал, за что ему хвататься, а потом понабрал томов и собрал конспекты, и ушел заниматься своим делом. Забивать голову посторонними темами было плохой затеей, когда до экзаменов всего ничего.       Спустя три часа дом затрясся, посыпалась пыль и кое-где попадали вещи и посуда, свалилось несколько картин со стен. Дом шатало, как в центре урагана, и только когда волна знакомой поттеровской магии прокатилась по стенам, обновляя старый особняк, Том понял, что Гарри нашел сердце дома и как положено и ныне разрешено, провел все ритуалы. Дом будет обновляться и реставрироваться, будут изгнаны все живущие в нем паразиты, заснуют новые домовики, образуя общину. Это место станет укрепленным бастионом, крепостью, в которую будет очень непросто попасть и не менее тяжело выбраться без разрешения.       Риддл не стал врать себе — он был горд, что присутствовал в такой момент. Он помнил, как сам укреплял свой дом, заливал кровью алтарь, проводил цепочки ритуалов, расходуясь в ноль, но не единожды это защищало их от фанатиков Света или дураков, которые прибывая в его менор, с палочками пытались кинуться на спокойно идущего по своим делам Гарри. Откаты гостям прилетели, как смачные оплеухи.       Том погрузился в работу, согретый воспоминаниями, и вскоре уже составил план действий.       Первым делом он отправился проверять свои тайники, забирая из них бесценное содержимое. Чашу из сейфа Беллы он извлек, надавив на Рудольфуса Лестрейнджа, диадему забрал, посетив Хогвартс поздно вечером и побеседовав заодно с Северусом. Нагайна ждала его в палисаднике возле площади Гриммо — у змеи вообще никаких проблем с передвижением не было, она недаром была магическим животным. Кольцо верно дожидалось его в тайнике дома Гонтов — нетронутое и неоскверненное после полувекового ожидания своего часа.       С медальоном Слизерина его ожидало неприятное открытие — чаша не была пуста, но на дне лежала плохо сделанная подделка. Записка от Р.А.Б., достоверного мертвого и плавающего вместе с другими инфери где-то в озере, заставила Тома трястись от злости. Как? Когда Регулус все-таки провернул похищение? Лорд был уверен, что поймал наглеца, что называется, за руку. Однако вот она — подделка без необходимого содержимого. Где же бесценный оригинал?       Шестым был дневник. Остатки его тетради Северус отыскал в ящике рабочего стола бывшего директора и совой переправил сюзерену. За это мужчина снял с него темную метку — хоть сейчас иди в Министерство и зачищай личное дело. Снейп, скорее всего, именно так и поступил.       Это уже было частью неписанного уговора с Гарри — потихоньку расклеймлять всех желающих. Хотя привязка сюзерен-вассал оставалась, но держалась на взаимных клятвах. Темный Лорд мог бы упрямиться, но зачем? Он ничего не терял, кроме горсти слуг с рабским клеймом. Свое эго он потешил еще будучи безумным, а в светлом будущем, ради которого вот сейчас проходили преобразования во многих, если не всех сферах жизни, рабы были не нужны. Хотя некоторые отличившиеся персоны заявили ему, что сохранят сомнительный рисунок на предплечьях и будут верны своему Лорду всегда.       Посмотрев в безумные глаза Барти Крауча-младшего, Том спорить не стал. Лучше уж держать такой экземпляр в строгом ошейнике и на коротком поводке, чем вытащив из Азкабана, засадить туда в третий раз, просто дав ему право ходить по улицам с палочкой и делать, что захочется. Барти хорошо играл безумного Грюма, потому что сам был безумным. Дать такому свободу — как выпустить маньяка из заточения, надеясь, что пронесет, и первый же вечер не обернется горой трупов. В фанатичности Барти ничуть не уступал покойной Белле.       Дальше было легче — через два дня они вместе с Гарри почти играючи провели поисковый ритуал в Блэк-хаусе, прилично потратились, охватывая ритуалом территорию почти всей Британии, но предмет поиска был найден легче, чем они смели надеяться. Медальон оказался, как ни смешно, в самом доме Блэков, чуть ли не на видном месте.       Оказалось, что уже после смерти Регулуса и падения Лорда, поручение уже мертвого хозяина выполнил его упертый домовик. Риддл в очередной раз припомнил, что гордыня и не таких подставляла — Малфой тоже как-то поплатился за нее — и подышал на счет, решая, что шею Кричеру он свернет в другой раз. Вроде как, Гарри этот паршивец еще был необходим.       Домовику пришлось сказать, что медальон они уничтожат — и не только потому, что так приказал хозяин Регулус. Кричер был упертым, слушался нового лорда Блэк из-под палки, а Риддла вообще тихо ненавидел за смерть любимого хозяина, который был радостью и смыслом жизни хозяйки.       Однако постепенно, чем дольше Гарри оставался в доме и приводил его в порядок, отрабатывая, как и несколько лет назад, заклинания на опасных обитателях, тем больше эльф перевоспитывался и тем более он становился адекватным.       Вскоре ворчун помолодел лицом лет на сто пятьдесят, и опознать в нем морщинистого уродца, который не ласково встретил их когда-то, было невозможно.       Риддл отлучался из лондонского особняка только по делам — вместе с Гарри они провели ритуал воссоединения души, сделав достоянием рода Гонт легендарные предметы Основателей и освободив от проклятья, державшего ее в облике змеи больше семидесяти лет, Нагайну. Увидев, как рептилия впервые превращается в молодую женщину и обратно, заливаясь смехом и визжа, что она наконец-то свободна, Гарри понял, что ему серьезно нужно поговорить с Томом.       Так он узнал о том, что еще во времена Гриндевальда род и кровь семьи Наги, как ее нежно назвал измотанный маг, были прокляты. Сделав ее крестражем он рассчитывал перебить проклятье, но чудо произошло только теперь. Риддл надеялся, что это будет не единственное и не последнее чудо, которое он видел в этой жизни. Гарри согласился — семьдесят лет оставаться змеей даже врагу было трудно пожелать. В чем бы не ошиблась когда-то красивая азиатка, теперь постоянно сидящая возле камина и отогревающая мерзнущие конечности, то теперь это было в прошлом.       Риддл после этого получил самого верного секретаря на свете, с которым мог переговариваться на парселтанге. А после марафона покупок — потому что носить ведьме что-то было нужно — долго смеялся над жалующимся на боль в руках и ногах Гарри. Наги хотела увидеть все и трижды протащила их по Косому и Лютному, была довольно впечатлительна и ей нравилось, что она может говорить на парселтанге еще и с Поттером. Английский отвыкшей от людской речи девушке давался с трудом, хотя через пару месяцев, по прогнозам Тома, она и на нем будет трещать не переставая. — Теперь ты понимаешь, почему я сам никогда не спал со змеей и тебе не давал ее баловать?       Гарри, подумав немного, смущенно покраснел. За два года совместной жизни с Томом он несколько раз порывался допустить змею к купанию в горячей воде вместе с собой, но Том, имевший с рептилией магическую связь, тормозил его еще на том этапе, когда Гарри открывал змее дверь в купальню и шел раздеваться. Теперь становилось ясно, от чего — Нагайна изнывала по человеческому телу уже тогда и явно любила подсматривать. От лучшего шпиона иного и не ожидаешь, но Том помог Гарри сохранить стыдливость и возможность смотреть в темные глаза проклятой без желания умереть от смущения.       Возможности ходить и наличию ног вообще Наги радовалась, как русалочка из сказки, а то, что еще и имелась возможность трещать не прекращая, радовало ее совершенно безмерно.       К счастью, вскоре Том отправил ее к Люциусу — делать документы и учиться быть хорошим секретарем. Гарри вздохнул спокойней. У него на языке уже начали формироваться мозоли от постоянного общения.       Потом Том в одиночку провел правильный ритуал создания крестражей. Никаких изменений во внешности и психике, никаких убийств — только приятно цельная сила окутывала мага, заставляя его тяжело, но удовлетворенно вдыхать, лежа на родовом алтаре и наконец-то принимая все, что ему могли предложить поколения предков — титул, силу, знания. Почему-то он не догадался вот так полежать после объединения души — может, получил бы все причитающееся ему куда раньше.       Три якоря, он сделал их ровно три, в самых обычных, нейтральных поделках, заказанных у гоблинов. Кольцо, медальон, серьга — самым верным своим людям он доверил неуязвимые предметы, более не страшась смерти, не ощущая паранойи. Только замирало дыхание всякий раз, когда он видел, как стекает цепочка медальона по тонкой шее Гарри, и почти ощущал жар его тела, согревающий зачарованную подвеску.       Спустя несколько недель, умевший имитировать, любивший головой всю жизнь Том Риддл, понял, что ставшая единой душа позволила ему избавиться от проклятья Амортенции, которой воспользовалась его мать, чтобы соблазнить магла по имени Томас Риддл (старший). Началось все, разумеется, раньше, наверное еще после дневника. Но теперь он узнал, что значит задыхаться от чувств.       Теперь он точно мог сказать, что безобразно сильно влюблен и нежно привязан к Гарри. Нагайна, пронюхав об этом, когда он заглянул к Люциусу, хохотала до упаду, плюнув на все, чему ее научили в этом доме. Том с милой улыбкой приказал Малфоям ужесточить тренировки и увеличить нагрузки.       Бывшая проклятая после этого прислала ему письмом дохлую мышь, намекая на глубокую обиду. Том мрачно посмеялся.       Зрение Гарри они восстановили вообще словно бы мимоходом, точно так же, как пережили пересдачу СОВ и сдачу ПАУК, и разобрали всю мутную историю с Пророчеством, которое им так старательно навязывали.       Все это в завертевшейся кутерьме стало настолько не важно, что даже в голове практически не отложилось.