«Тем, кто счастлив, некогда писать дневники, они слишком заняты жизнью.»
Роберт Хайнлайн «Фрайди»
Рождественские каникулы всегда были для Мег отдушиной. Смотря сквозь заледенелое окно Хогвартс — экспресса, Мегги мысленно представляла объятия тёти Лючии, запах ели, глинтвейна и вишнёвого пирога. Церковный хор, милая соседка, которая непременно заскочит поздравить, не забыв потрепав Оливера и Элли по головам, проворчав что-то о том: " как быстро растут дети», снеговик, слепленный соседскими мальчишками, вместо шляпы у которого — нет, не ведро, — старый жестяной тазик.
На платформе девять и три четверти было многолюдно. Вместе пройдя барьер, Сара, Доминик и сама Мег очутились в маггловском Лондоне, который был для них таким родным. На последок, уходя с платформы, Магдалина успела заметить Сириуса, с которым так и не разговаривала нормально с того самого момента, как он попытался пригласить её в Хогсмид: они обменивались сухими " Доброе утро» и «Спокойной ночи», до того самого момента, пока Мег не выписали.
Привычный шум британской столицы, кипящей в преддверии праздников, словно подарил Магдалине второе дыхание, в котором она так отчаянно нуждалась.
На выходе с Кингс — Кросс, ребята разделились. Мистер Фраер вежливо кивнул Мег и, поприветствовав детей, поскорее запихал их в машину, так как, кажется, начинался снегопад. Сама Мегги ждала недолго. Спустя пять минут, в течении которых пальто Стенфилд полностью покрылось белыми хлопьями, вдалеке показалась фигурка тёти.
Мегги усмехнулась. Пальто в пол, полы которого, судя по всему, насквозь промокли, малахитового цвета, вязанная шапка — берет, с нелепым помпоном и огромная красная сумка, в которой тётя вечно таскала кипы бумаг.
— Магди, милая! Как же я по тебе соскучилась! Ох, иди сюда, так хочу тебя обнять! — тётя буквально прыгнула Стенфилд на шею, прижимаясь холодной щекой к лбу когтевранки. — Пойдём, пойдём же скорее, пока машину снегом не замело. — тётина гордость, Fiat 127, 1972 года выпуска, доставшийся ей огромным трудом, завёлся с третьего раза. Магдалина оперлась лбом о холодное стекло, с наслаждением прикрывая глаза.
Проснулась она, когда они подъезжали к Кеннингтону. Расположенный в 2,3 км к югу от Чаринг-Кросс, этот горячо любимый Мегги район, был наполнен Рождественской атмосферой и каким — то особенным уютом. Гирлянды из разноцветных фонариков, развешенных на деревья в Кеннингтон — Гарден, пробуждали в душе девушки поистине детский восторг. Прямо за парком начиналась извилистая улочка, сплошь усеянная ровными рядами двухэтажных домиков.
Дом
Вот он. Бледно — розовое здание, с круглым витражным окном на чердаке, которое так любила Магдалина. В носу
легонько защекотало, а живот скрутило от волнения и радости от предстоящей встречи.
Оставив пальто и шарф в прихожей, Мег, сняв сапоги, отправилась прямиком в гостиную, откуда доносился смех и звонкие голоса. Гостиная, совмещённая с кухней была, наверное, самым уютным местом этого дома. Чем ближе Мегги подходила, тем сильнее чувствовался запах вишнёвого пирога, апельсинов и омелы, которую тётя по обыкновению развешивала по всему дому.
Стоило Магдалине переступить порог гостиной, как на неё бросился курчавый блондинистый ураган, именуемый Эллисон Мари Адамс. Одетая в оранжевый сарафан и тёплый свитерок малинового цвета, с смешно болтающимися косичками и порозовевшими щёчками, младшая сестра уткнулась Мегги в живот, с упоением вдыхая её запах. Такова была её особенность: Элли была безумно чувствительна к запахам, она всегда говорила Мег, что она пахнет мятой и лакрицей. Странное сочетание.
— Мегги! Я так рада тебя видеть! — Эллс всегда отличалась умением говорить с такой скоростью, что она проговаривала огромные тексты раньше, чем собеседник успевал, хотя бы, моргнуть.
Следом за сестрой с дивана поднялся Оливер: в домашней растянутой кофте, с растрёпанными волосами и широкой улыбкой. Он таким же образом прилип к Мег, только он, в отличие от сестры, доставал Магдалине до груди.
Скрипнула дверь и в гостиную влетела Лючия, уже переодетая в домашнее платье с длинными рукавами. На ходу скручивая волосы в неровный пучок, тётя придирчивым взглядом оглядела помещение и, остановившись на Элли, сердито свела брови к переносице, в упор глядя на дочь.
— Элли, ты почему опять босиком? Где твои носки? — при последних словах девочка немного сморщилась, но послушно надела шерстяные носки, оставленные на диване. — Так. — тётя уперла руки в бока и поочередно смотрела на детей. — Магди, иди переоденься и спускайся. Будем варить глинтвейн!
***
В комнате ничего не изменилось. Всё те же бледно — голубые обои в полоску, небольшая деревянная кровать, тумбочка, книжный шкаф и комод с одеждой. Витиеватые шторы в кружевной цветочек, да зеркало на комоде — вот и всё. Пахло свежестью и лавандой — тётя всегда использовала кондиционер для белья с этим запахом. Оставив чемодан у двери, Мег присела на край кровати, бережно застеленной хлопковым покрывалом. «Я дома»
***
Флисовый сарафан в мелкий горошек, вязанный серый свитер поверх, и тёплые носки с оленями, подаренные в прошлом году Сарой. Мегги спустилась по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, как делала в далёком детстве. Оказавшись на кухне, первое, что заметила Мег, было чувство, зародившееся где — то в сердце. Уют. Такой чисто семейный уют, которого ей так не хватало.
Тётя Лючия стояла возле плиты, одной рукой помешивая кипящее варево в желтой кастрюле, другой рукой поправляя разделочную доску, на которой Элли старательно резала апельсины. Оливер, с другой стороны стола, не менее старательно тёр имбирь.
— Ох, солнышко, подай корицы, она в верхнем ящике. — тётя обезоруживающе улыбнулась, продолжая что — то мягко объяснять Элли.
— Вижу, вы и без меня отлично справляетесь… — девушка с любовью оглядела представшую картину, перебирая специи.
— Не говори ерунды! — Лючия шуточно сдвинула брови и, подав ей нож, звонко рассмеялась. — На вот, разрежь пирог, и разложи по тарелкам. И стаканы достань! И ложки! И курицу! Точно, курица! У меня же курица в духовке! Так, Эллс, помешай — ка пока. — Мегги, не выдержав, рассмеялась. Она и правда
скучала.
***
Рождественское утро для Магдалины началось рано. Проснувшись в семь, она около часа просидела возле окна, наблюдая, как снежинки, плавно кружась, падают на землю. Да уж, она ещё тот романтик, в глубине души.
В начале девятого, Мег наконец спустилась в гостиную, где, на удивление, уже были все. Оливер и Элли сидели возле ёлки, окружённые ворохом подарочной бумаги, бантиков, коробок, а тётя попивала кофе, сидя на диване и поджав под себя ноги.
— Вы чего так рано встали все? — Мегги была искренне удивленна. — Вас ведь обычно раньше одиннадцати и пушкой не разбудить! — ребята озорно переглянулись, косясь на Мег, а Лючия только закатила глаза.
— А мы специально! А то ты как обычно раньше всех встаёшь, и все подарки первой смотришь! Не честно! — Оливер держал в руках толстую книгу, задорно улыбаясь.
— Да, а потом эти двое своим визгом разбудили меня! — тётя скривила губы, глотнув кофе. — Иди лучше, взгляни на подарки! — отказаться Мег не имела права.
В первой коробке, обёрнутой в синюю подарочную упаковку оказалась красивая записная книжка, белая, в золотую полоску. Сара. Мегги усмехнулась — только лучшая подруга могла додуматься подарить ей записную книжку. Далее — небольшая коробочка от Доминика, внутри оказались шёлковые шнурки на новые ботинки, которые Мегги купила в Хогсмиде. В самой большой коробке оказалась юбка. Длинной до щиколотки, сплошь покрытая узором из разнообразных цветов.
— Мерлин, тётя… Она такая красивая, спасибо! — Мег кинулась обнимать хохочущую Лючию.
— Ой, да брось! Я сама сшила, знаю, что тебе такие нравятся. Наденешь на День Рождения! — тётя клюнула Стенфилд в щёку, поглаживая волосы. В последнем, как казалось Мег подарке, была книга по трансфигурации — от Лили.
— Эй, Мег, тут ещё один подарок для тебя. — Оливер протянул ей небольшую коробочку, завёрнутую в белую бумагу. Внутри оказалась заколка для волос, серебряная, с россыпью кристаллов.
Из коробки выпала записка.
С Рождеством!
Сириус.
— С Рождеством… — эхом откликнулась ошалевшая Мегги.
С Рождеством
