at the touch of death // прикосновение смерти

Юнги глядит на кровать, нахмурившись. Чимин стоит в дверном проёме. – … тебя чем-то не устраивает моя кровать? К этому времени Юнги уже успел привыкнуть к чувству юмора Чимина, поэтому он просто пожимает плечами. – Да, думаю, она пялится на меня. Чимин вздыхает. – Я не могу предложить тебе ничего другого. Юнги кусает губы, не поворачиваясь лицом к Чимину. – Я не просил тебя отдавать свою кровать. Чимин закатывает глаза и закрывает за собой дверь. – Спокойной ночи, Юнги. Он не дожидается, пока тот ответит. Чимин бредёт по берегу реки Стикс, засунув руки в карманы. Хотя он и не нуждается во сне, иногда ему становилось скучно и это позволяло скоротать время. Он не станет лгать: сейчас, вновь находясь под воздействием стрелы, он с нетерпением ожидал возможности уснуть. Даже если предыдущая стрела не оказала значительного эффекта, она помогла ему полюбить сновидения. Но это было опасно: ведь сны позволяли ему оказываться в местах, которые он не мог посетить. Однако в итоге он всегда просыпался один. Он шагает до тех пор, пока не достигает знакомого побережья. Хоть Чимин и ненавидит находиться здесь, он всегда возвращается в это место. Он снимает обувь и подходит ближе к кромке воды. Он произносит тихую молитву в честь богини Стикс, однако его слова больше похожи на извинение. Чимин ступает в воду. Ему никогда не становится легче. Хотя обычно он не сдерживает себя, в этот раз Чимин подавляет свои крики, чтобы случайно не разбудить Юнги. Подобно остальным душам в реке, он чувствует, как вода наказывает его за всю ту боль, что он причинил. Он ощущает каждое боевое ранение, каждую болезненную смерть. Ощущает, как сила покидает богиню. Он отшатывается назад, тяжело дыша. Слёзы скатываются по его щекам, и он стирает их тыльной стороной ладони. Чимин падает на берег реки, наблюдая за проплывающими мимо него душами. Он пытается отдышаться, пока слёзы текут из его глаз. Еще ни разу ему не удавалось простоять в воде дольше нескольких секунд: было слишком больно. Впрочем, его душа никогда не окажется в этой реке. Ведь он же бог. Он не может умереть. И хотя он знал, что его брат тоже никогда не бывал в водах реки Стикс, он считал необходимым время от времени разделять страдания людей. Ради справедливости. Ощущать боль, как и все остальные. Только вот, в отличие от других, он никогда не сможет освободиться от неё. Он бредёт в тишине по берегу, удерживая обувь в руке. -x- Намджун глубоко кланяется Зевсу. Честно говоря, он ненавидит Зевса, но тот был его боссом. – Господин. Зевс улыбается. Он обожает почести, которыми его всегда одаривает Намджун, и безнадёжно не замечает в них наигранного притворства. – Намджун. Джин находится недалеко от трона Зевса. Ввиду своего статуса он стоит на несколько ступеней ниже и с хмурым лицом глядит на Намджуна. – У меня для тебя немного необычная просьба. Джин перебивает Зевса: – Ты должен передать письмо моему сыну. Намджун знает по именам почти каждого. Он буквально работает почтальоном Олимпа, однако прежде ему не доводилось встречать письменных источников о наличие у Джина детей. – Разве у тебя есть сын? Джин пожимает плечами. – Приёмный. -x- Так или иначе, Намджун всегда регулярно навещал Чимина: на случай, если тому потребуется отправить послание. Однако в этот раз он знал, что ему предстоит провести в подземном царстве значительно больше нескольких минут. Крылатые сандалии несут его через реку Стикс. Услышав шелест, Чимин разворачивается ему навстречу. Чимин ожидал на мосту. Он выглядел неестественно измождённым и бледным. Приземлившись, Намджун озвучивает свое беспокойство: – Господин, Вы в порядке? Чимин слабо и натянуто улыбается. – В полном. Только не называй меня господином. Мы ведь равны, Намджун. Намджун встаёт рядом с Чимином, заглядывая тому в глаза. Он часто сравнивал Чимина и его брата. В отличие от последнего, уважение, которое он испытывал к богу смерти, никогда не было притворным. – Мне довелось услышать довольно необычную историю, господин. Чимин закатывает глаза от формального обращения и разворачивается в сторону своей комнаты. – Юнги всё ещё спит. Знаю, время имеет большое значение для тебя. Я скоро его разбужу. Намджун пользуется возможностью, чтобы внимательно разглядеть Чимина, пока тот повернут к нему спиной. Его тело напряжено, а дыхание прерывисто, словно он испытывает невыносимую боль, но пытается скрыть это. – Господин– Чимин оборачивается. – Пожалуйста, Намджун. Зови меня Чимином. Пламя искрится в его голубых глазах. Раньше Намджун полагал, что в них отражались гнев и раздражение, но теперь понимал, что это был лишь обычный страх. Намджун склоняет голову. – Чимин, похоже, ты испытываешь сильную боль. Чимин настороженно поднимает взгляд. – Никто никогда не волновался обо мне. Так зачем начинать сейчас? Намджун вздыхает. – Зевс практически дал мне выходной. Раньше у нас не было времени, чтобы поговорить, но сегодня я могу провести с тобой целый день. От таких слов Чимин широко раскрывает глаза: никогда прежде он не общался с Намджуном более десяти минут. Он догадывался, что сегодня тот задержится подольше, чтобы встретиться с Юнги, но не предполагал, что у них будет целый день. Чимин обдумывает сказанное. – Пойду разбужу Юнги. Ему наверняка понадобится целый день общения не со мной, чтобы пережить этот месяц. -x- Чимин тихо стучит в дверь: он не знает, насколько крепко обычно спит Юнги. – Намджун уже здесь, – выкрикивает он, не отходя двери. Он испуганно подпрыгивает от звука открывающейся двери. Затем ему в глаза бросаются распахнутые ящики письменного стола: Юнги просматривал его рисунки. В свою очередь, тот без слов раскрывает дверь и возвращается обратно к столу. – Красиво рисуешь. Чимин чувствует искренность в его словах. Он знает, что должен злиться, быть в ярости от такого грубого вторжения в личную жизнь… но ведь он – даже если непреднамеренно – похитил Юнги из родного дома. Поэтому ему не стоило возмущаться из-за того, что тот рыскался в его вещах. Юнги держит в руках один из портретов Тэхёна. – Ты любил его? Чимин глядит на листок бумаги: он давно не рассматривал своё творчество. – Долгая история. Юнги пожимает плечами. – А мне так не кажется. Чимин с любопытством взирает на него. – С чего ты это решил? Юнги перебирает остальные рисунки. – Ты так много упоминал об этом, что я и сам догадался. Тэ выстрелил в тебя, да? А потом ты влюбился в него и не смог разлюбить, поэтому попросил свинцовую стрелу. Чимин сжимает зубы. – Всё не так просто. Юнги окидывает Чимина взглядом. Он выжидает его реакции, прежде чем показать следующий листок. – А это я, около двух столетий назад. По сравнению с другими работами этот рисунок больше походил на набросок: посередине стоял Юнги, а задний план был едва обрисован. Обычно он рисовал графитом, но здесь ему пришлось прибегнуть к цветам. Впрочем, эта работа так и осталось незаконченной: ему не удалось перенести на бумагу столь сияющую душу. Чимин пожимает плечами. – Я же говорил, что твоя душа прекрасна. Время не может этого изменить. Юнги хмыкает, положив рисунок на стол. – Получается, ты специально попросил Тэхёна выпустить стрелу? Чимин едва не рычит. – Что?! Юнги вздыхает. – Ну да, теперь всё понятно. Пиздец. У Чимина нет сил, чтобы спорить. Он просто разворачивается и со своей силы толкает дверь. – Намджун уже здесь. Он уходит, побагровев от злости. -x- – Юнги, Тэхён рассказал мне, что случилось. Он глубоко извиняется за свой необдуманный поступок. Я не могу простить его, но надеюсь, что ты сможешь, – Намджун читает послание со свитка. Напротив спальни находилась комната с небольшим столом, за которым они и решили расположиться. Юнги слегка удивлен, что здесь оказалось больше одного стула. Обычно в этом месте всё было рассчитано только на одного человека. – Ты знаешь, что я не успокоюсь, пока ты не вернёшься. Могу только представить ту боль, что ты испытываешь, находясь вдали от своих цветов. Тэхён предложил обратиться к Чимину, чтобы тот посоветовал, как скоротать время. Однако он предупредил, что Чимин вряд ли захочет говорить об этом, но, к сожалению, пока что это всё, что мы можем для тебя сделать. Тэхён уверил меня, что Чимин поможет тебе, просто будь с ним терпелив. Пожалуйста, береги себя до тех пор, пока я не увижусь с тобой в следующее полнолуние. Оно уже через несколько недель. Я тебя очень сильно люблю, Юнги. – Намджун краснеет, читая заключительные слова. Слушая голос Намджуна, Юнги задумался, уставившись вперед. – И это всё? – Намджун утвердительно кивает. – То есть единственное, что они смогли мне посоветовать, – это поговорить с Чимином? Юнги разочаровано смеётся. – Невероятно. По крайней мере, теперь я понимаю, что он говорил правду. Намджун не знает, что на это ответить. – У тебя вообще есть хоть какие-нибудь советы для тех, кто оказался заточен в мире, где всё мертво? Ты ведь здесь часто бываешь, да? Намджун вздыхает. – Ну честно говоря, я думаю, что они правы. Юнги смеётся ещё громче, но Намджун не разделяет его веселья и лишь хмурится в ответ. Юнги нерешительно поднимает на того взор. – Ты… ты же знаешь, что ты не первый, кто оказался в подобной ситуации, да? Юнги моргает. Ох. Тэхён. – Но он сам выбрал это. Намджун немного грустно смеётся. – На самом деле это не имело большого значения. Целый месяц мир был без любви. Страдали не только люди, но и сам Тэхён. Он был так болен, что едва мог вставать с их кровати. – Юнги морщится от слова «их». – Не хочу обесценивать твои страдания, но даже тот факт, что ты можешь спокойно передвигаться, заставляет меня поверить, что заточение здесь для тебя пройдет намного проще, чем для Тэхёна. Хотя он начал испытывать изнеможение только через одну или две недели… а ты пока что пробыл здесь всего лишь два дня. Он замечает, как глаза Юнги расширяются, и прочищает горло, спохватившись. – Но я уверен, что с тобой всё будет в порядке. Юнги вскидывает брови. – Очень обнадёживающе, спасибо. Намджун слегка краснеет. – Извини, обычно у меня нет времени на разговоры. Я просто читаю послания со свитков и отправляюсь дальше. Юнги хмурится. – Значит, ты даже не разговариваешь с Чимином? Намджун пожимает плечами. – Я разговариваю с ним время от времени. – Намджун колеблется. – Но если ты сомневаешься, можно ли ему доверять… не сомневайся. Юнги удивлённо раскрывает глаза. Намджун вскидывает руку наверх. – Знаю, тяжело довериться богу смерти. Но серьёзно, Зевс – мой начальник, однако если выбирать между двумя братьями… я намного охотнее предпочёл бы работать на Чимина. Ты вообще когда-нибудь встречал Зевса? Юнги лишь смеётся: он никогда не относился к элите Олимпа. Намджун пожимает плечами и продолжает дальше, обведя комнату рукой. – Вот офис Чимина. Обычный стол и два стула. Он почти не пользуется им, поэтому до прихода Тэхёна здесь был всего лишь один стул. Офис Зевса же сделан из золота и расположен на небесах. Ты вряд ли сможешь посмотреть ему в глаза, потому как его трон находится на самой вершине горы, по ступеням которой запрещено подниматься выше своего социального статуса. Но я смотрел в глаза Чимину. Честно говоря, о нём ходит много историй и, наверное, большинство из них правда, однако, несмотря на свою судьбу, он хороший человек. Я знаю, о чём говорю. Юнги достаёт из-за уха цветок и задумчиво вертит его в руке. Намджун удивлённо поднимает брови. – Это настоящий цветок? Юнги пожимает плечами. – Я… не уверен. Чимин создал его. Сказал, что не ожидал, что он проживёт так долго, но, по-видимому, если я прикасаюсь к нему… Намджун разглядывает цветок, словно в нём содержится ключ к пониманию мира. Юнги вновь заправляет цветок за ухо. – Полагаю, у тебя и для меня найдется свиток? Намджун отрывает взгляд от растения и кивает головой, доставая письменные принадлежности. – Дам тебе время побыть одному. -x- Юнги замечает, как Намджун и Чимин разговаривают на мосту. Ладони Чимина так сильно сжимают ограждение, что видно, как прогибается металл. Чимин расслабляется: голубое свечение волнами окутывает его, а затем исчезает. Как только Юнги появляется в поле зрения, Чимин разворачивается к нему лицом. Юнги полагает, что, похоже, тот действительно не может контролировать это. Однако Чимин продолжает удерживать внимание на Намджуне, по-видимому, находясь с ним в середине важного разговора. – Полагаю, это можно отнести к особым обстоятельствам. Намджун кидает взгляд в сторону Юнги, не уверенный, стоит ли ему отвечать, впрочем, раз Чимин не прервал разговор, он продолжает говорить. – После прошлого инцидента, они решили, что такое не должно повториться вновь. Не знаю, что твой брат скажет– – Он мой грёбаный брат. Просто… просто попроси его. Он тот ещё мудак, но даже он не может быть столь жестоким. Юнги недоумённо смотрит на них. Чимин вздыхает, объясняя. – По-видимому, у Тэ был доступ только к одной свинцовой стреле, и по какой-то причине мой грёбаный брат не хочет выдать Тэ ещё одну, хотя у него их целый склад. Намджун нервно прикусывает губы. – Господин– – Чимин. – Ч-Чимин, он просто беспокоится… вдруг Тэхён промахнётся… или разрушит любовь, предназначенную судьбой… Ему не хочется, чтобы среди людей стали распространяться слухи о возможных изъянах любви. Чимин выглядит разъярённым. – Во-первых, Тэ никогда не промахивается. И во-вторых, они должны были уже догадаться о том, что такая проблема возникает только со мной. – Его голос стихает. – Просто… скажи Тэ всё исправить. Скажи, что он должен мне. Намджун склоняет голову. – Он хотел узнать… страдаешь ли ты. Чимин поднимает взгляд и останавливает его на Юнги. Юнги смотрит на него в ответ. – Передай ему, что не мои страдания беспокоят меня. Ему следует это знать. Намджун тоже оглядывается на Юнги. Когда тот переводит на него взор, Намджун вскидывает брови, прежде чем вновь взглянуть на Чимина. – Да, госп– Чимин. Он окидывает их неуверенным взглядом. – Эм. Я… принес шахматы, если вы желаете сыграть? Глаза Чимина прикованы к Юнги. Он делает глубокий вдох и опускает голову. – Я лучше пойду прилягу, а вы пока повеселитесь вдвоём. Юнги наблюдает, как тот уходит, закрывая за собой дверь в спальню. Намджун раскладывает шахматную доску на обычном столе в обычной комнате с обычными стульями. До этого момента Юнги даже не задумывался о том, насколько пустынными были эти комнаты. Ему становится интересно, сколько страданий на самом деле испытывает Чимин. -x- Чимин не спит. Его кровать впитала запах Юнги, и это ранит сильнее, чем погружение в реку Стикс.