at the touch of death // прикосновение смерти

Чимин сидит за столом, когда Юнги возвращается с прогулки. Юнги знает, что тот ощущает, как он ходит вокруг, пытаясь подглядеть рисунок, но Чимин не пытается скрыть его. Однако он замечает, как рука Чимина на мгновение останавливается, прежде чем вновь продолжить. Чимин рисует Тэ. Довольно неряшливо, хотя его навыки в рисовании очевидны. Юнги кладёт руку на шею Чимина. Тот немного вздрагивает, всё ещё привыкая к случайным прикосновениям чужой кожи, но в конце концов расслабляется, погружаясь в безмятежные эмоции, витающие в душе Юнги. На мгновение Юнги смотрит на него, прежде чем заговорить: – Ты всё ещё любишь его? Чимин хмыкает, пытаясь сосредоточиться на работе. – Это… похоже на эхо. Сказать, что свинцовая стрела уничтожила практически все мои чувства к нему, было бы преуменьшением. Но я помню о них… или пытаюсь помнить. Он вздыхает, не в силах объяснить. Юнги медленно шевелит пальцами, лежащими на шее Чимина. – Разве это не должно работать в обе стороны? Карандаш Чимина замирает в его руке. – Что? Юнги проводит пальцами по шее Чимина. – Твоя способность. Чимин продолжает молчать. Однако Юнги понимает его. – Ты никогда не пробовал. Чимин постукивает карандашом по столу. – Это никогда не было… важным. На секунду Юнги отпускает шею Чимина и берёт стул, перетаскивая его на другую сторону, чтобы сесть вместе с Чимином. Тот пытается не дуться, когда Юнги отстраняется от него, но затем Юнги садиться рядом с ним, беря его за руку. – Попробуй. Чимину страшно взглянуть на него. Он знает, что в последнее время Юнги может уговорить его практически на всё, и если он поднимет взгляд и увидит это спокойное, счастливое выражение лица, то точно сдастся. Чимин качает головой. Юнги лишь сильнее сжимает его руку. – Если ты не хочешь делиться воспоминаниями – ты не обязан. Я лишь предложил, на случай если ты хотел попробовать– – Мне страшно, что это сработает. Они оба ненадолго замолкают, и Юнги пытается понять, что тот имеет в виду. Чимин прочищает горло. – Мне страшно, что это сработает и ошеломит тебя. Юнги смотрит на их переплетённые ладони. Он знает, что прямо сейчас Чимин может почувствовать всё, что чувствует он. Знает, что ему даже не нужно отвечать, чтобы выразить своё мнение. Он закрывает глаза и начинает копаться в своих мыслях. Он позволяет себе погрузиться в воспоминания о тех первых нескольких днях, проведённых после исчезновения Осени; погрузиться в то чувство вины, которое он испытывал из-за того, что был выбран вместо неё. В то чувство боли, вызванное одиночеством, которое тогда практически поглотило его. Однако, несмотря на это, он продолжает рыться в своих мыслях в поисках самых тяжёлых воспоминаний: о тех сожалениях, которые невозможно исправить, и о той боли, которую он причинил другим в попытках утешить самого себя. В основном он сосредотачивает внимание на том, что произошло после потери Осени. Он вспоминает людей, которые стали частью ловушки, в которую попали они с Осенью. Вспоминает, как улыбался, когда урожай людей стал пропадать, а их запасы истощаться. Вспоминает даже то, каким мелочным он был, заставляя все цветы, которые те собирали, чтобы украсить свой дом, умирать немного быстрее, чем обычно. Вспоминает, как каждую секунду наблюдал за ними, решая, стоит ли убить их – хотя бы одного из них, чтобы другие смогли почувствовать, каково это. Со временем он пришёл к выводу, что ему, вероятно, стоит попробовать забрать чужую жизнь, поскольку его всё равно одарили даром смерти после того, как забрали эту способность у Осени. Ведь это именно то, чего они хотели, да? Что теперь могло остановить его? Юнги вновь начинает погружаться в водоворот этих мыслей, но успевает вырваться из него. Он моргает, открывая глаза и замечая, что Чимин смотрит на него с пустым выражением лица. Когда глаза Юнги встречаются с его взглядом, Чимин лишь слегка касается большим пальцем тыльной стороны ладони Юнги. Через несколько мгновений Чимин закрывает глаза и делает несколько глубоких вдохов. Они сидят так несколько минут, и Юнги начинает думать, что, наверное, это не сработает… … но затем он чувствует это. Поначалу это едва ощутимо. Вскоре Юнги догадывается, что Чимин делает это специально: тот пытается облегчить ощущения Юнги. Юнги тихо произносит: – Сработало. Я чувствую это. Чимин издает низкий усталый хрип в знак подтверждения. Его голова опущена, а лоб сосредоточенно нахмурен. Внезапно в голове Юнги возникает лицо Тэ. Он закрывает глаза, чтобы увидеть его. Он с любопытством пытается разглядеть одно из воспоминаний, связанных с Тэ, но Чимин предупреждающе сжимает его руку, и Юнги осознает, что может слышать его голос в своей голове: «Позволь я поведу, Юнги». И затем наступает всплеск счастья: Два друга – Тэхён и Чимин – бродят по земному миру. Так как Юнги видит воспоминания от лица Чимина, он может почувствовать улыбку, которую тот дарит Тэ. Может почувствовать тепло падающих на них солнечных лучей. Мысли Чимина наполнены нежностью, но в них нет настоящей страсти. Юнги чувствует это. Он чувствует, что Чимин… не мог. Не мог легко проявлять эмоции. Всё это было до стрелы. До того, как его эмоциональный диапазон расширился. Тэ протянул руку, переплетая пальцы с Чимином. Они не говорили об этом. Исходя из воспоминаний, Юнги понимает, что они никогда не говорили об этом. Затем – вспышка боли, и он слышит, как Чимин глубоко вздыхает, но внезапно наступает тьма. Отсутствие эмоций. Через мгновение эмоции возвращаются, подобно солнечному свету. Они оказываются в месте, которое Юнги легко узнаёт. Тэ и Чимин идут рука об руку по берегу реки Стикс, весело болтая и обмениваясь взглядами, наполненными любовью. Юнги ощущает эмоции обоих. Он чувствует тепло, доверие. Чувствует эффект стрелы и то, как она изменила Чимина. Юнги немного потрясён воспоминаниями об их поцелуе. Ведь до этого Тэ тоже был его другом, в какой-то степени. Впрочем, Хосок говорил, что Юнги редко держался за таких друзей дольше, чем на одну ночь. Тем не менее, после встречи с Чимином, он стал ассоциировать Тэ с первой любовью Чимина, и поэтому это было странно – видеть от лица Чимина то, как они целовались. Он слышит смех Чимина и понимает, что их связь продолжает работать в обе стороны. Чимин всё ещё чувствует то, что чувствует он. Юнги изо всех сил старается излучать поддержку. Это происходит так быстро, но на миг Юнги видит Чимина в постели с Тэхёном и возмущённо фыркает; затем он слышит тихий смех Чимина и изображение сменяется. Юнги подумывает над тем, чтобы тоже поделиться своими воспоминаниями о Тэ, но он не хочет причинять Чимину боль, поэтому сдерживается. Отчаяние наполняет его сердце, когда он вновь видит чужие воспоминания. Чимин и Тэ снова в лучах солнца. Тэ слаб, в предсмертном состоянии. Но возвращение в земной мир медленно исцеляет его. Они приготовили свинцовую стрелу, даже не подозревая о последствиях. Стрела с глухим звуком ударяет грудь Чимина. Это происходит не сразу. Сначала ему кажется, что она не сработала. Но затем, подобно воде, стекающей в водосток, они исчезают. Все его чувства – исчезают. Больше нет боли и дискомфорта – только пустота. Несколько логических решений, принятых без какой-либо эмпатии. Ребёнок, чувство вины, непосильное чувство вины, шаг в реку, боль, боль, боль, чувство вины, боль. Юнги выдёргивает ладонь из руки Чимина, тяжело дыша, слёзы текут из его глаз. Чимин тоже вытирает свои слёзы и смотрит на Юнги. – Извини, я не хотел… Юнги качает головой, успокаивая того и одновременно делая медленные глубокие вдохи. – Всё в порядке, просто… просто дай мне минутку. Чимин наблюдает за тем, как Юнги хмурится с закрытыми глазами, и ему становится интересно: что именно тот видел, что именно чувствовал. Видел ли тот всё? Или лишь ощущал последствия содеянного? Через мгновение дыхание Юнги выравнивается. Он моргает, открывая глаза – в них что-то изменилось, но Чимин не может понять, что именно. Юнги протягивает руку – подобно тому, как он делал неделю назад – и ладонью слегка касается щеки Чимина. Чимин не просто вздрагивает – это больше похоже на полноценную дрожь. Он не знает, чего ожидать. Эмоции Юнги едва различимы, но они усиливаются по мере его восприятия. Понимание. Глаза Чимина открываются, и Юнги смотрит прямо на него. Между ними есть что-то ещё. Что-то, что они оба знали, чувствовали и игнорировали. Наконец Юнги решается озвучить это, зная, что Чимин может слышать его мысли: «Что из этого является эффектом стрелы?» Рука Чимина тянется к шее Юнги: «Я не знаю». Они стоят так в течение нескольких минут, ощущая комфорт в потоке совместных эмоций и продолжая свой невербальный разговор. Дыхание Юнги становится прерывистым. Он ругается про себя, вставая со стула, и садится на колени Чимина, склоняясь к его лицу. Он знает, что Чимин колеблется. Знает, что тот не уверен. Поэтому он замирает на месте – понимающе спрашивая и ожидая. Юнги ощущает отчаяние Чимина от невозможности принять решение и пытается передать ему чувство спокойствия и заинтересованности. Он выжидает несколько секунд, а затем вновь посылает ему свою заботу. Чимин прислоняет их лбы вместе. Через несколько напряжённых секунд Юнги чувствует, как тот расслабляется, и это подобно прорыву дамбы. Их губы медленно встречаются, двигаясь вместе в идеальной синхронности. Как будто они уже целовались друг с другом всю свою жизнь. Во время поцелуя Чимин задает вопрос – так тихо, что Юнги едва не пропускает его: «Это ведь не только из-за того, что я горяч, да?» Поцелуй ненадолго прерывается из-за смеха Юнги. – Нет, нет… Это не… Я не… Ему становится трудно использовать слова после того, с какой легкостью он делился своими мыслями. В его голове слышен непрерывный гул, вызванный присутствием Чимина, поскольку они всё ещё остаются в контакте друг с другом, и… он не чувствовал себя так умиротворённо с тех самых пор, как потерял Осень. -x- Хосок держит кружку горячего шоколада в руках, стоя на пороге спальни и смотря на свою спящую жену. Все эти годы брак казался хорошей идеей. Мег давно отказалась от идеи брака: ей это было неинтересно. Однако Зевс всё ещё подталкивал Геркулес к заключению союза. Тогда все, в той или иной степени, знали Хосока. Он приносил напитки. Заводил светские разговоры, которые большинство из них игнорировало. Часто проводил время на Олимпе, и поэтому ему все доверяли. Кроме этого, он был мужчиной и мог вступить в брак с Геркулес, чтобы принести Зевсу ещё больше внуков. Хосок знал о своём… недуге… уже довольно давно. Идея женитьбы на Геркулес не вызывала в нём особого восторга, но, как только Зевс обратился к нему с просьбой, всё, что он видел, – это шанс выбраться из бесконечного рабства в светлое будущее. Он всегда завидовал богам, которым приходилось напрямую работать с людьми, находившимися под их опекой. Он так долго работал на дальних рядах, что не мог не ухватиться за возможность запачкать руки и заняться настоящей работой среди людей. Поэтому он женился на ней. Занимался сексом с ней. Стал её другом и взрастил… непредсказуемую, но настоящую любовь по отношению к ней. Они почти никогда не были на одной волне, но были вместе уже почти тридцать лет. Хотя для них это не было долго. Но Хосок был богом юности, а для Геркулес мир богов был в новинку. Она выросла среди людей и только затем взошла на Олимп. Хосок не мог не восхищаться её энергией. Она была совершенно другой, такой свободной. Впрочем, они редко находили общий язык. По крайней мере, не в такой же степени, как с Джином. Кроме этого, был ещё один незначительный фактор: Хосок не был… открыт к любви в той же мере, как большинство богов. До этого он говорил об этом только с Юнги. Хосок не был уверен, что именно с ним не так и почему он был таким, но… он не мог любить так же свободно, как окружающие его боги. Он часто наблюдал, как Юнги перескакивал с девушки к парню, затем к нимфе, к человеку, к богу и так далее. Но Хосок не хотел подобного. Его не привлекали женщины. Его не привлекала Геркулес. После пяти лет брака он посчитал своим долгом обсудить это со своей женой. Ему казалось, что они смогут найти выход, смогут справиться с этим. Но он не смог. Это было заложено в нём природой. Так что Геркулес продолжила как обычно спать со всеми вокруг, но теперь была затронута её гордость. Ей нравилось внимание, нравилось чужое преклонение перед ней. Однако её собственный муж был совершенно равнодушен по отношению к ней. Поэтому, когда она увидела Хосока с Юнги, её охватила ревность. Они дрались. И драка с дочерью Зевса, великой богиней Геркулес… заставила Хосока на какое-то время впасть в шок. Юнги пытался утешить его, но Хосок боялся даже находиться рядом с ним; боялся, что Геркулес вновь поймает его. В конце концов, они уладили этот вопрос. Когда Геркулес ненадолго уезжала, Хосок мог спать с кем угодно, пока её не было рядом, однако, когда она возвращалась, Геркулес не хотела видеть чужого мужчину рядом с ним. Ей было всё равно, что она сама нередко возвращалась домой то с одной, то с десятью женщинами. Однако, как только взгляд Хосока падал на другого мужчину, она закипала от злости. Поэтому Хосок стал общаться с Мег, и они стали близкими друзьями, и Геркулес была очень довольна, но затем, когда она исчезала… Хосок допивает горячий шоколад и выходит из комнаты. Он тихо моет кружку и выскальзывает из дома, чтобы найти Сокджина. -x- Чимин и Юнги всё ещё не сдвинулись с места, их лбы прижаты друг к другу, а мысли спутаны воедино: «Почему ты всё ещё не ослаб? Почему ты в порядке? В чём твоя особенность?» Юнги задавался теми же самыми вопросами. «Может быть, это из-за Осени?» Чимин прерывисто выдыхает. «Может быть». Он колеблется на секунду. «Ты никогда не спрашивал меня о своей подавленной способности». Юнги фыркает. «Это не казалось важным. Я не могу использовать здесь даже свою основную способность, так почему я должен волноваться ещё и о той?» Чимин хмыкает, обдумывая сказанное. «Но у тебя осталось всего четыре дня до…» Юнги перебивает его. «Ты чувствуешь мою способность?» Между ними нет секретов, не может быть, когда они связаны с друг другом подобным образом. Чимин ощущает беспокойство и нежелание Юнги думать о том, что произойдет, когда они вернутся в земной мир. У них есть только два варианта, причём оба из них плохие, и Юнги ещё не готов… слишком рано. Он не готов принять решение. Чимин позволяет Юнги отвлечься, ощущая чужое смятение. «Если я буду очень осторожен, иногда я могу… подтолкнуть душу человека… эм…» Он даже не пытается объяснить это словами. Он показывает Юнги пример. Однажды кто-то заключил сделку с Чимином, чтобы стать более сосредоточенным. Тогда Чимин схватил их за руку, погрузился в чужой разум, и… да, Юнги тоже не смог бы описать это словами. Просто небольшой толчок в нужном месте и в нужном направлении. «Хочешь, чтобы я попробовал пробудить её?» Мысли Юнги гудят, пока он обдумывает предложение. «Мне кажется, будто я пользуюсь частью души Осени. Не знаю…» Чимин вздыхает, посылая тихий, успокаивающий импульс между ними. «В любом случае решать тебе». Юнги напрягается, чувствуя, как внимание Чимина вновь возвращается к мыслям о том, сколько времени у них осталось. Юнги отпускает его руку и встаёт, прерывая связь. Он кашляет, прочищая голос. – Я… я собираюсь написать то самое обещанное длинное письмо для Осени. Могу… могу ли я оставить его здесь? До тех пор, пока мы вновь не навестим её? Чимин легко мог бы предложить им навестить Осень прямо сейчас. Он мог бы предложить навестить её уже завтра. Но он понимает, о чём спрашивает Юнги. Тот хочет вернуться сюда даже после того, как они разойдутся. Однако Чимин знает, что это невозможно. Знает, что это никогда не произойдёт. Вот почему перед тем, как задать вопрос, Юнги отпустил его руку. Чимин кивает. – Да, можешь оставить его со мной до следующего раза.