at the touch of death // прикосновение смерти

Хосок не видел свою жену около месяца. До него доходили слухи о вечеринке на горе Олимп, которая длилась целую неделю и ради которой все умоляли Геркулес остаться, поскольку она всегда была душой компании. Они даже согласились пригласить её мужа, точнее «того самого парня, который всегда приносил нам напитки, верно?»; причём эти слова сопровождались смехом, однако, в итоге, никто так и не пригласил его. Поэтому, когда Геркулес проходит через дверь – пьяная и идущая под руку с очень трезвой Мегарой*, Хосок совсем не удивлён. Мег бросает Геркулес на диван и хмуро смотрит на Хосока. Геркулес лежит без сознания. Хосок глядит на свою жену, всё ещё задаваясь вопросом, почему они вообще женаты. Мег похлопывает его по плечу. – Это даже к лучшему, что она нечасто здесь бывает, верно? Хосок пожимает плечами. – Честно говоря, я до сих пор не уверен. Когда она здесь, мы прекрасно ладим, но, когда она уходит, я так злюсь на неё, и чем дольше её нет, тем больше мне кажется, что я её ненавижу. Мег прижимает Хосока к себе. Да, возможно, она та самая «другая женщина», но Хосок любит Мег. Ему плевать, с кем спит Геркулес. На самом деле когда-то они даже занимались сексом втроём. Это была одна из самых неловких ночей в жизни Хосока, но Мег была хороша в постели, и с тех самых пор они стали друзьями. Мег внимательно следит за Хосоком, видя его насквозь. – У тебя кто-то есть. Хосок проводит руками по лицу. – Как ты можешь быть не богиней. Ты пугающе хорошо читаешь людей. Мег пожимает плечами. – Нахождение в рабстве у бога смерти легко научит тебя этому. Хосок чувствует, как замирают шестерёнки в его голове. – Подожди, ты… что? Мег смеётся. – Ты что, не знаешь эту историю? Все знают. Хосок хватает её за плечи и открывает рот, чтобы что-то сказать. Но затем он смотрит на Геркулес и кивает в сторону спальни. Они закрывают за собой дверь. – Это очень долгая история, но прямо сейчас Юнги находится вместе с Чимином. В один миг беспечность покидает Мег, заменяясь беспокойством. – Юнги где?! Хосок хмурится. – Неужели Чимин настолько плох? Мег недоверчиво смотрит на него. – Как ты вообще смеешь спрашивать у меня такое?! Хосок нервно вышагивает по комнате, кусая губы. – Ты же познакомилась с ним после Тэ, верно? Мег моргает. – Тэ знает Чимина? В ответ Хосок нервно смеётся. – Тэ спал с Чимином. Следи за новостями, Мег. Мег усмехается. – Не знала, что у Тэ такие низкие стандарты. Хосок приподнимает бровь. – О, разве? А я слышал, что у Тэ очень высокие стандарты. Мег вздыхает, закатывая глаза. – Неважно. Почему Юнги вообще с ним? Хосок делает паузу, решая просто рассказать ей. – Тэ сказал, что они связаны судьбой. Юнги и Чимин. Мег громко смеётся. – Ну да, конечно. Цветочный мальчик и бог смерти. Ага, полностью совместимы. Хосок не отвечает. Мег смотрит на него. – Ты серьёзно? Хосок кивает. – Чёрт. То есть… Тэ выстрелил? Хосок снова кивает. – Чёрт. Хосок вздыхает. – Вот ты и узнала все последние новости. Мег сжимает ладонь в кулак. – Как ты можешь быть уверен в том, что он в порядке? Вероятно, Чимин сразу же затащил его в реку, как только тот оказался там. Если бы на месте Юнги оказалась я или Геркулес, он бы поступил именно так. Мы должны разбудить её. Она сможет– – Юнги в порядке. Мег снова смеётся. – Юнги находится рядом с Чимином. Как он может быть– Хосок прерывает её: – Мегара, они связаны судьбой. Чимин влюблён в него. Мег качает головой. – Это невозможно. Он же бог смерти. Хосок пожимает плечами. – Люди меняются. Глаза Мег практически краснеют от ярости. – Люди не могут поменяться настолько сильно. Хосок падает на кровать. Хотя ему и не хочется, но он должен выслушать её. – Тогда расскажи мне, что произошло между тобой, Геркулес и Чимином. Не миф, не легенду. Расскажи мне свою историю. 99 лет назад Чимин с любопытством смотрит на два стула, стоящие у его комнаты. Он знает, что раньше там сидел Тэ, который был важен для него… Но всё, что он чувствует сейчас, – это ненависть. Никто не может сидеть здесь, ведь он единственный, кто заперт в этом мире. Его брат оставил его здесь, назначив управлять этой пустотой. По крайней мере, у Посейдона хотя бы есть океан. Что есть у Чимина? Несчастные призраки? И никто из них даже не разговаривает с ним. Они лишь жалуются ему. Чимин провёл всю свою жизнь в этом месте; ему разрешалось общаться с другими только раз в месяц и даже в те редкие дни всё, что он слышал, – это комментарии людей о его брате. Но Чимин знает, что способен добиться большего. Его брат – эгоистичный, высокомерный, жаждущий власти тиран, и он никогда не был достоин, чтобы править человечеством и богами. Чимин разговаривал с судьбами. Они периодически останавливались у него раза два в год. Он знает, что никогда не сможет свергнуть своего брата из-за новорождённой богини. Ему нужно избавиться от Геркулес, если он хочет добиться успеха… … если он хочет сбежать. На мгновение его взгляд снова падает на стул, и что-то всплывает у него в голове. Это что-то подсказывает ему, что он не должен нападать на новорождённого ребёнка, но он не может понять, почему ему не стоит этого делать. Если младенец мешает ему – он должен умереть. Всё так просто. От резкой боли в груди он падает на колени. Время от времени место, куда выстрелил Тэ, обжигает болью, но обычно он может контролировать это. Кроме того, сейчас он слишком занят, чтобы беспокоиться о чём-то столь мимолётном, как боль. -x- Настоящее время Чимин с любопытством смотрит на два стула, стоящие у его комнаты. Смех Тэ эхом разносится в его ушах, и его сердце радостно бьётся от этого воспоминания. Конечно, в течение всего прошлого столетия он чертовски злился на Тэ, но из-за этой третьей стрелы… Он не знает, как себя чувствовать. Ему хочется радоваться, что он вообще может вновь испытывать эмоции, но пронизывающее чувство вины парализует его. События, произошедшие с Геркулес, – не единственное, о чём он сожалеет. Он совершил много… зла… в своё время как правитель подземного мира. Только после появления Тэ он смог осознать значение таких понятий как «последствия» и «чувство вины». Только после появления Тэ он начал сочувствовать душам, над которыми правил; но затем это чувство вины – так же быстро, как оно возникло – вновь покинуло его. Он смотрит на два стула и переводит взгляд на дверь спальни Юнги. Он не глупый. Он знает: единственное, что держит его в своём уме, – это присутствие другого бога рядом с ним. Часть его хочет, чтобы Юнги остался здесь навсегда, но одновременно с этим он не хочет, чтобы Юнги оказался заперт в этой бездне вместе с ним. У Юнги, как и у Тэ, есть свои обязанности в земном мире, о которых тот не может позаботиться, находясь здесь. Юнги, как и Тэ, начнёт увядать, когда лишится своих способностей. Чимин не может позволить, чтобы это вновь повторилось. Они находятся вместе уже почти две недели, и Чимин со страхом ожидает того дня, когда Юнги больше не сможет вставать с постели. Ведь это единственное, в чём хорош Чимин: убивать всё, к чему он прикасается. Прервав его мысли, Юнги открывает дверь и выглядывает наружу. Чимин напрягается. Он привык к тому, что всегда был один, поэтому вышел из своей комнаты только в одних штанах, однако он не упускает из виду то, как взгляд Юнги скользит по его телу. Чимин кашляет. – Извини, я– Юнги с ухмылкой качает головой и выходит из комнаты. – Пожалуйста, не надо. Хотя мне и не нужно есть, но я всё ещё могу испытывать голод. Жаль, конечно, что к тебе нельзя прикасаться. Чимин моргает, не в силах выбрать между двумя похожими желаниями: бегством в свою комнату за рубашкой и необходимостью узнать, о чём именно говорит Юнги. Поэтому, в итоге, он саркастично произносит: – Голод? Юнги пожимает плечами, на его белой одежде появляются заломы. – Хочешь сказать, что ты умеешь читать чужие души, но не смог заметить, в каком отчаянии я был последние несколько дней? Чимин фыркает. – Я заметил. Юнги приподнимает бровь. – Но почему же ты ничего не сделал? Хотя я практически умоляю тебя об этом? Юнги останавливается прямо перед Чимином. Его рука тянется к груди Чимина, но не касается. Чимин делает шаг назад. – Меня не соблазняет то, что не принадлежит мне. Юнги стонет, так по-детски… и по-человечески, что это очаровывает Чимина. – Да ладно тебе. Ты наверняка можешь придумать что-то для того, чтобы мы могли– Чимин перебивает его. – Просто подожди ещё две недели, а затем сходи и переспи с кем-нибудь из людей. На мгновение Юнги изучает лицо Чимина. – В твоём голосе довольно много пренебрежения к человечеству. Чимин закатывает глаза. – За всю свою жизнь я встречал не так уж много людей, но те, кто попадался мне на пути, всегда лишь хотели продать свои души в обмен на что-то. Они всегда отчаянно нуждаются в чём-то. Юнги дуется, замечая, как Чимин дразнит его. – Но ведь это в тебя попала стрела. Не отрицай, что сейчас ты тоже отчаянно нуждаешься в чём-то. Чимин ухмыляется. – Совсем нет. Не знаю. Может быть, дело в том, что ты просто не так привлекателен для меня, как я для тебя. Юнги цыкает. Чимину хочется смеяться из-за чрезмерных эмоций Юнги. Его энергичность напоминает ему Тэ. – Я, бог с прекрасной душой, которую ты пытался запечатлеть на бумаге, недостаточно привлекателен для тебя? Чимин соглашается. – Я ведь не могу переспать с твоей душой. Хотя если ты сначала умрёшь… Юнги лишь ухмыляется, испытывая облегчение от того, что Чимин наконец начал подыгрывать ему. – Значит, план таков: мы просто возвращаемся обратно в Элизиум, трахаемся так быстро, как только сможем, и уходим. Затем мне всего лишь придётся слушать, как ты кричишь от боли, где-то примерно – несколько дней? Чимин фыркает, невольно улыбается. – Несколько дней? Юнги пожимает плечами, и Чимин лишь сильнее смеётся. Самодовольная ухмылка Юнги перерастает в улыбку. – Ты совсем не такой, как я себе представлял. Чимин закатывает глаза. – Ты всё время это говоришь. Чимин чувствует на себе глаза Юнги. – Невероятно. Ещё две недели назад я думал, что, возможно, нахожусь под влиянием твоих чар, но… на самом деле ты такой… Чимин сглатывает, не зная, о чём думает Юнги. – Какой? Юнги пожимает плечами. – Хороший. Чимин чувствует, как его кровь замирает. – Я не хороший. Юнги хмыкает, размышляя. – Я слышал много историй… и, возможно, они правдивы. А может быть и нет. Но я знаю, что вряд ли кто-то из моих знакомых смог бы пожертвовать двумя часами– – Это всего лишь два часа, Юнги! Тебе не стоит думать, что это какая-то большая жертва! Мы боги! Для нас два часа подобны мигу. Я не хороший. Просто… я ценю справедливость, и ты действительно заслужил увидеться со своей сестрой. На какое-то время становится тихо, и Чимин боится оглянуться на Юнги. Он боится, что его слова оказались слишком убедительными. Юнги тихо смеётся. – Только хороший человек стал бы так яростно отрицать, что он хороший. Наконец Чимин поднимает взгляд, замечая, как светятся глаза Юнги и как на его лице расцветает улыбка. Чимин не меняет выражения лица. – Намджун придёт завтра. Юнги фыркает и опускает плечи. Это так… по-человечески. Чимин не знает, что ему делать. – Ты собираешься снова спрятаться в своей пещере или всё-таки пообщаешься с нами? Ладонь Чимина сжимается в кулак. – Послушай, я могу быть хорошим, если ты этого хочешь… Я могу притворяться хорошим в течение следующих двух недель, пока ты будешь здесь. Но я не хочу, чтобы ты думал, что это действительно то, кем я являюсь, – особенно после того, как ты исчезнешь. Когда ты уйдёшь, просто забудь обо мне. Я больше не буду таким же. Юнги закатывает глаза. – А Намджун сказал– – Спроси Намджуна о прошлом столетии. – Чимин колеблется. – Спроси его, что произошло после того, как ушёл Тэ. Если после этого ты всё ещё захочешь общаться со мной, то я не буду возражать. -x- Юнги получает письмо Джина. Тот обижен, что в прошлый раз Юнги назвал его письмо «коротким», поэтому в этот раз он написал практически целый роман. Джин описывает всю свою неделю, начиная от разбивания яиц до переворачивания яичницы и так далее. Он также упоминает, что жена Хосока вернулась, и Юнги фыркает от этой новости. Он рад слышать, что Мег снова здесь, она всегда ему нравилась. Однако он никогда не ладил с Геркулес. Видимо, Геркулес раздражало встречать людей, с которыми спал Хосок, однако Юнги решил, что было бы забавно упомянуть, что они с Хосоком тоже успели потрахаться несколько раз. После этого Геркулес возненавидела его. Для богини она была слишком чувствительна к изменам мужа. Особенно учитывая то, какие отношения у неё были с Мег в то время. Юнги постоянно хотелось припомнить её распутного отца, но он останавливал себя. Даже Юнги знал, что сердить одного из детей Зевса было чертовски глупо. За последнее столетие Геркулес редко появлялась, но Юнги особо не думал об этом. Он догадывался, что что-то произошло, однако это никак не было связано с его цветами, поэтому он не вмешивался. Он многое слышал от Геркулес и Мег о том, каким ужасным был Чимин… вот почему сначала он был так напуган. Но теперь… он не знает, что ему следует думать. Он решает спросить Намджуна об этом. Тот делает вид, что смотрит на шахматную доску, но они оба уже давно поняли, насколько ужасны были их навыки в этой игре, поэтому этот метод избегания ответа совсем не убедителен. Однако Юнги не торопит его. В конце концов, Намджун вздыхает: – Ты должен понимать, что никто прежде не использовал свинцовую стрелу. Юнги хмурится: он совсем не ожидал этого. – Чимин всегда был… отстранённым. Но я работал с ним… почти всю жизнь. Он никогда не был груб. Ему просто… трудно общаться с людьми. Он редко с кем-то общается, знаешь? Единственный, с кем он ладил, был Тэ, и тот заставил его быть своим другом. Когда Тэ был рядом с ним, Чимин был другим. Совершенно другим. Юнги, ты бы не поверил мне. Он не переставал улыбаться. Они с Тэ играли в догонялки. Догонялки. Можешь представить Чимина, играющего в догонялки? Знаешь, как это странно – рассказывать тебе, каким очаровательным был бог смерти? Потому что это правда. Намджун колеблется, снова глядя на шахматную доску. – Когда я вернулся на следующей неделе после произошедшего, казалось, что над ними нависла тень. Тэ еле двигался, а Чимин так волновался за него, что едва мог говорить. Я слышал, что они воспользовались свинцовой стрелой, чтобы Тэ смог остаться в земном мире, но после этого Чимин исчез и меня упрашивали поговорить с ним, чтобы убедиться, что он был в порядке. Конечно же, Тэ больше всех не оставлял меня в покое. Намджун поднимает взгляд, смотря на закрытую дверь в спальню Чимина. – Он был опустошен. Было похоже, будто кто-то вырвал сердце из его груди. Он был лишь пустой оболочкой, всё ещё обладающей силами высшего бога. Я не мог достучаться до него. Я продолжал пытаться, и в какой-то момент он просто вслух задумался, был бы я более полезен, если бы оказался плавающим в реке Стикс. Это даже не было угрозой. И от этого было только страшнее. Он самом деле просто… обдумывал это. Намджун кашляет, пожимая плечами. – В любом случае, я не посещал его несколько месяцев, особенно во время событий, связанных с Геркулес. Но ты уже знаешь об этом. После всего этого я решил проверить его, и ему было лучше. Эффект свинцовой стрелы постепенно угасал. И теперь ты здесь… Именно эта часть больше всего интересовала Юнги. Он ждёт, затаив дыхание. – Могу лишь сказать, что ему намного лучше. Он… вновь видит мир в цвете – если ты понимаешь, что я имею в виду, но он сдерживает себя. Намджун ухмыляется. – Он боится тебя. Юнги смеётся. – Ага, конечно. Намджун приподнимает бровь. – Я серьёзно. Ты чертовски пугаешь его. Юнги закатывает глаза. – Как я могу пугать кого-то столь могущественного, как он? Намджун перемещает белую пешку на шахматном поле, ставя её рядом с чёрным королём. – Ты делаешь его счастливым. Ничто не пугает его так сильно, чем то, что происходит после того, как он становится счастливым. Юнги качает головой. – Это глупо. Но в этот раз ему не понадобится свинцовая стрела. Он сам сказал, что эффект должен пройти со временем. Намджун смотрит на него, внезапно проявляя любопытство. – И как же? Прошёл? Юнги медлит. – Ну… мне-то откуда это знать? Намджун смотрит на него. – Вы же оба чувствуете связь, Юнги. Только не говори мне, что ты не ощущаешь этого хотя бы время от времени. Юнги просто пожимает плечами, используя отговорку Намджуна и глядя на шахматную доску. Через какое-то время он бормочет себе под нос. – Не знаю, получается, что нет. Думаю, не прошёл. Намджун кивает, хмурясь. – Зевс не позволит ему снова использовать свинцовую стрелу. Чимин пытается найти способ, чтобы выкрасть её. Глаза Юнги расширяются. – Откуда ты это знаешь?! Намджун поправляет свою сумку с невинной улыбкой на лице. – Я же посланник богов. Я знаю всё. Юнги изо всех сил пытается усвоить полученную информацию. – Получается, если он достанет эту стрелу... то сойдёт с ума. Намджун кивает. – А если не достанет… то я останусь здесь взаперти. Намджун медлит, но затем снова кивает. Юнги проводит руками по волосам. Намджун тянется, чтобы похлопать его по плечу. – Вот почему он не стал спрашивать твоего мнения на этот счёт. Юнги опускает голову, закрывая лицо ладонями и тяжело вздыхая. Намджун смеётся, но без особой радости. – Хочешь поговорить о чём-то ещё? Юнги саркастично произносит: – Ты случайно не хочешь заняться сексом прямо сейчас? Намджун громко смеётся. – Полагаю, Тэ не нужно было беспокоиться о – как люди это называют – недотрахе? – Юнги обиженно хнычет. – Боже мой, ты что, серьёзно приставал к Чимину? Юнги в панике поднимает голову. – Не рассказывай Джину. Намджун лишь сильнее смеётся. – Я могу заранее предсказать их реакции. Скорее всего, Джин убьёт тебя за то, что ты желаешь переспать с самым страшным богом из всех существующих, и Хосок, вероятно, поздравит тебя по этой же причине. Юнги пинает Намджуна под столом. – Если ты собираешься рассказать им, по крайней мере, сначала поясни, что Чимин очень горяч. Намджун прижимает палец к губам. – Я не скажу ни слова. Намджун смеётся и постепенно затихает. – Ты выглядишь… в порядке. Юнги пожимает плечами. – Ну, я скучаю по своим цветам, но в целом – да. Намджун вновь пристально глядит на него, и Юнги съёживается. – Нет, я имею в виду… к этому времени Тэ был уже настолько слаб, что едва мог стоять на ногах. Юнги моргает. – Ох. Намджун хмуро смотрит на часы. – Мне нужно идти, но… что бы ты ни делал, продолжай в том же духе. Они обмениваются прощаниями, и Юнги передаёт Намджуну письмо для Джина, в котором расписана история его встречи с Осенью. Когда, после ухода Намджуна, наступает тишина, Юнги впервые за две недели чувствует себя изолированным. До этого времени он не чувствовал себя одиноким. Конечно, он скучает по своим друзьям и цветам, но… всё это время он мог наслаждаться компанией Чимина. И как сказал Намджун… он всё ещё может стоять на ногах. Юнги глядит на дверь Чимина, думая о решении, что стоит перед ним. Он может либо оставаться здесь неизвестное количество времени до тех пор, пока эффект стрелы не пройдет, либо помочь Чимину достать свинцовую стрелу, тем самым подвергнув риску всю Вселенную. Ему интересно, будет ли Вселенная вообще скучать по богу цветов. Он подходит к двери Чимина и поднимает руку, чтобы постучать. Но в последнюю секунду передумывает и прикладывает ладонь к двери, громко прокричав: – Бьюсь об заклад, что ты дрочил на меня, пока я был занят. Он слышит возмущённый взвизг с другой стороны двери и падает назад, истерически смеясь. Кто бы мог подумать, что бог смерти может издавать такие звуки? -x- На следующей неделе многое меняется. Как бы Чимин не старался держаться от него подальше, Юнги знает, что тот ужасно беспокоится о нём. Каждый раз, когда Юнги тяжело вздыхает, глаза Чимина пробегаются по его телу, словно пытаясь определить, что именно у него болит. И Юнги понимает, правда понимает его. Но тот буквально обращается с Юнги как с хрупкой вазой, ожидая, когда Юнги станет плохо так же, как Тэ. Время от времени они прогуливаются по берегу Стикс, и Чимин постоянно придерживает его ладонью за поясницу. Они не говорят об этом. В основном Юнги просто рассказывает Чимину истории о душах, которых он видит в реке, и о том, как именно его цветы смогли помочь им. Он чувствует зависть, исходящую от Чимина, когда говорит о том, как его сила способна помочь другим людям. Ему хотелось бы думать, что Чимин тоже помогает людям, однако он не совсем понимает, в чём именно заключается его помощь. Ведь никто на самом деле не хочет десятилетиями в отчаянии плавать в реке, обнажив все свои грехи. Иногда Юнги всё ещё флиртует с ним, но чаще всего он делает это для того, чтобы просто увидеть смех Чимина. Юнги начинает носить в карманах перчатки; он знает, что Чимин заметил это, хотя тот и не спрашивает ничего на этот счёт. В один день Чимин замечает трещину с другой стороны берега, которая со временем может перерасти в пещеру и тем самым нарушить течение реки, – по крайней мере, так говорит Чимин. Когда Чимин отходит, чтобы исправить это, Юнги натягивает перчатки. Через какое-то время Чимин возвращается. Он уже собирается вновь спросить у Юнги что-то, о чём они говорили прежде, но, заметив перчатки, у него перехватывает дыхание. Юнги шевелит пальцами, слегка улыбаясь. Сейчас он не пытается дразнить его, и Чимин знает об этом. Юнги спрашивает разрешение. Чимин стоит на месте, медленно кивая. Юнги подходит ближе, обхватив лицо Чимина ладонью. Глаза Чимина непроизвольно закрываются. Он тихо произносит: – Почему ты продолжаешь… Чимин затихает, не в силах объяснить то, что происходит между ними. Юнги просто хмыкает. – Думаю, ты заслуживаешь немного нежности, не так ли? Чимин не отвечает, но они оба знают, что тот не согласен. Чимин сглатывает. – Ты не просил меня вернуться обратно в Элизиум. Юнги понимающе мычит. – И не стану. Выбор за тобой. Я не собираюсь вновь заставлять тебя проходить через это. Чимин устало вздыхает. – Я же сказал, это не важно– – Ты не мог двигаться несколько часов. Это важно. – Почему тебя это беспокоит? – Глаза Чимина открываются. – Я продолжал спрашивать себя об этом всю неделю. Почему тебя это беспокоит? На этот раз уже сам Юнги не может подобрать слова. Он продолжает держать руку на лице Чимина, слегка улыбаясь. – Ты знаешь почему. Чимин откидывает его руку – осторожно, чтобы не прикоснуться к коже. – Нет, не знаю. Юнги хмурится. – Просто подумай об этом хотя бы на секунду. Почему люди заботятся друг о друге? Чимин пожимает плечами. – Понимание этого не входит в обязанности моей работы. Юнги фыркает. – В обязанности моей – тоже. Чимин кажется расстроенным. – Я правда не знаю, что ты пытаешься сейчас сказать. Юнги вновь хмурится, выражение его лица изменяется противоположно его словам. – Как ты думаешь, почему Тэ так долго с тобой общался? Как думаешь, почему Намджун так почтительно говорит о тебе, хотя он видел твою плохую сторону? Юнги делает паузу, но Чимин не прерывает его. – Никто не знает почему, Чимин. Мы все просто… заводим друзей. Это случается. Если нам что-то нравится в другом человеке. Если нам нравится быть с ними. Если мы уважаем их. Да что угодно. Ты нравишься мне. Может быть, я полный идиот, но мне хочется думать, что мы друзья. Чимин глядит на него так, будто у него выросла вторая голова. – …друзья? У Юнги начинает болеть голова. Он знал, что Чимин всё усложнит, но надеялся, что тот сможет просто смириться с этим. Он должен был знать, что ему придётся всё объяснять ему. – Да, друзья. Только не начинай своё «ох, я редко выбираюсь в люди, и все ненавидят меня», потому что я знаю, что раньше у тебя уже были друзья, так что прекращай вести себя так, как будто тебе не понятен концепт дружбы. Чимин смотрит на него, пытаясь ответить, но не может ничего придумать. Юнги закатывает глаза, тяжело вздыхая. – Чёрт возьми. Он стягивает перчатку и вновь прижимается ладонью к щеке Чимина. Чимин удивлённо вздыхает, нахмурив брови и закрыв глаза. Юнги ощущает, какие именно воспоминания видит Чимин. Боль от потери Осени, волнение от воссоединения с ней. Страх оказаться запертым здесь в ловушке, нерешительность дать Чимину шанс, влечение, которое он даже не пытался скрыть, и теперь – тихий гул дружбы. Он сосредотачивается на этом чувстве, надеясь, что Чимин тоже сможет почувствовать это. Чимин поднимает руку, и Юнги ждёт, когда тот опустит его ладонь. Однако, к его удивлению, рука Чимина нежно накрывает его. Лицо Чимина расслабляется, но его глаза остаются закрытыми. Он продолжает держать ладонь Юнги в своей руке. Чимин делает несколько глубоких вдохов. – Друзья. Юнги смеётся, и Чимин наконец открывает глаза. Сейчас он похож на совершенно другого человека. В его глазах видна почти детская радость. В этот момент первая мысль, что приходит в голову Юнги: «Вот тот самый мужчина, которого любил Тэ». Юнги кивает и подходит ближе. Он обхватывает Чимина руками и – впервые за три недели – обнимает кого-то. Он даже не осознавал, насколько сильно нуждался в этом. Они продолжают стоять так на берегу реки какое-то время. Через несколько минут Чимин обнимает его в ответ. Со временем Юнги поднимает голову – так, что их щёки слегка касаются друг друга. Чимин всегда говорил, что способность читать других людей позволяла ему разделять чужую боль, однако теперь они знают, что с помощью неё можно также разделить общую радость.