Танго втроём

      Глядя в эти испуганные глаза, становится не по себе от единой мысли того, что это был в прошлом нормальный человек со своими увлечениями, работой и, может быть, семьёй. Впрочем, судить о последнем не приходилось, поскольку среди допрашиваемых оказывались и те, кто ещё не окунался во все тяготы отношений, если, конечно, отношениями не являлись случайные связи в подворотнях. И вот опять настойчивое молчание, мелкая дрожь и нервное ковыряние пальцем стального стола. Очередной задержанный упорно не замечает сотрудника правопорядка и продолжает ковырять стол, попутно напевая какие-то несвязные мотивы уличных песен. Голос допрашиваемого наркомана сбивался, иной раз он всхлипывал, проглатывал ту боль, которая с каждой минутой становилось сильнее, а потом приступал к исполнению, вероятно, припева. Использовать яркий свет сотрудники полиции не решились, поскольку это может пагубно повлиять на весь процесс. Что может ещё ухудшить ситуацию? Наблюдателей по ту сторону стены было много, в маленькую комнатёнку набилось столько людей, что каждый мог почувствовать друг друга. Каждое движение, каждый вздох ощущался всеми. Нервные дыхания и покашливания слышались из каждого угла — все замерли в ожидании чуда. Новак сидела за столом перед блокнотом и постукивала по пустой страничке ручкой. Она хотела здесь видеть ключевые данные, но, увы и ах, любитель «Красного льда» молчал. Коннор выдержал ещё одну паузу, бросил отчаянный взгляд на занимавшегося своими делами наркомана, а потом поднялся из-за стола. Нет, так работать невозможно. Что мог главарь их банды такого им пообещать, что они готовы молчать до последнего вздоха? Как они могут терпеть унижения и не отвечать на ласковые слова? Детектив выходит из комнаты, следом за ним семенят двое полицейских и уводят преступника обратно в камеру. Новак в исступлении бросает ручку на стол и скрещивает руки. — Этого просто не может быть! — восклицает она. — Это уже третий молчун за эти… — Гм, простите, мисс следователь, это четвёртый… — Да какая разница?! — обернувшись на белобрысого сержанта, бросила следователь. В комнату залетела прохладная струя воздуха из охлаждённого кондиционерами офиса, все находившиеся в помещении задвигались одной большой массой, пытаясь ухватить носом сгустки свежего кислорода. Кто-то умный попятился к выходу, буркнув, что ему нужно работать. Старший по званию попросил частично освободить квадратные метры и идти по своим делам — им обязательно сообщат, когда ситуация изменится. Однородный организм, состоящий из людей, недовольно заурчал и, к счастью, большая его часть ретировалась к выходу. — Сколько у нас ещё попыток? — глядя через стекло, спросила Новак. — Ещё одна, мисс следователь, — вздохнув, ответил полицейский. Новак тяжело выдохнула, закрыв лицо руками. У них слишком мало времени и данных, а безумие накатывает и уносит волной остатки разума наркоманов. Через какие-то три часа они уже будут неадекватными, и тогда научить медведя решать тригонометрические тождества покажется более лёгкой задачей. Элен вычеркнула имена уже якобы опрошенных. В комнату вошёл Коннор и оповестил о том, что он велел привести следующего, впрочем, никаких гарантий на то, что этот точно заговорит, у детектива не было. Он выбирал разные подходы, пытался надавливать, входил в доверие, угрожал, но все его старания шли коту под хвост. Допрашиваемый не поддавался. Выслушав парня, Новак поднялась с места. — Мисс Новак, куда вы? — положив руку на плечо девушки, спросил Коннор. — Я хочу провести допрос сама. Это последний шанс, Коннор. Я буду себя ненавидеть за то, что не приложила усилий к этому делу. К тому же, детектив, — она повернулась и посмотрела в глаза брюнета, — не все же шишки вам принимать на себя. Я хочу, чтобы в этом недоразумении была и моя вина тоже. Впрочем, её действия вовсе не симпатизировали детективу. Здесь уже давно никто не допрашивал людей «в живую», поэтому смелость нового следователя вызвала резонанс среди сотрудников полиции. Кто-то бурчал в углу о том, что она прибыла, вероятно, из деревни, а кто-то защищал её, педалируя на том, что это неплохая затея, и пора бы многим вспомнить, как работает полиция. Преступника ещё не привели, а Новак уже готовилась открыть дверь в комнату для допросов и занять своё место. — Я пойду с вами… — коснувшись руки следователя, настоял Коннор. Отпустив дверную ручку, девушка развернулась лицом к парню. Она немного вздрогнула, не ожидая, что детектив окажется так близко. — Коннор, мне бы ваш инстинкт самосохранения. Не беспокойтесь, я не дерусь и не кусаюсь, и надеюсь, что он тоже будет миролюбив. Можно пройти? — Но вы не можете, этого нет в инструкции, а значит, нарушаете регламент. Эта работа для андроидов. Ситуация из ряда вон выходящая. От смущения Элен тут же не осталось ни следа, однако, на его место пришли раздражение в лёгкой степени и что-то непонятное, вроде бы чувство стыда от фривольных мыслей, которые так и лезли ей в голову, находясь в непосредственной близости от детектива. Нет, она не могла на него злиться. — Если бы мы действовали согласно регламенту, ни одно дело не было бы раскрыто. Коннор, прекратите ломать комедию… это… уже слишком, — она, краснея, отводила взгляд в сторону и потихоньку вжималась в дверь, пытаясь, наверное, просочиться в комнату для допросов. В коридоре послышались медленные, но уверенные шаги стражей правопорядка, вероятно, они вели последнего арестованного. — Вы понимаете, что он может вас поранить? Я должен пойти с вами. — Вы упрямы, Коннор. Напоминаю, что это последний задержанный. Детектив сделал два шага назад, тем самым позволив ей открыть дверь. Вскоре привели измученное химией тело и усадили за стол. Полицейские хотели, согласно правилам безопасности, пристегнуть преступника наручниками, но Новак попросила их этого не делать. Коннор напрягся, услышав слова следователя. Впрочем, это был один из её жестов, адресованный не только допрашиваемому, но и упрямому детективу, который должен был стоять в углу и не мешать. Да, она любила протестовать и делать то, что нельзя. Но послушается ли он или поверит в эти условности, если его напарнице понадобится помощь? Парень в грязном свитере нечётким взглядом рассматривал сначала комнату, а потом перекинулся на Новак. Он красными глазами оглядывал следователя, пытаясь распознать, кто перед ним сидит, и что от него хотят. — Вы знаете, где находитесь, мистер Касика? — спросила Новак. — В вонючем полицейском участке… — сплюнул задержанный. — Значит, вы здесь не впервые, — мягко, негромко проговорила следователь. — А как вы думаете, что вы здесь делаете снова? М? Шмыгнув носом, парень провёл рукой по щетине, а после криво улыбнулся потрескавшимися губами. Всё говорило о том, что он вполне адекватен, вероятно, дозу кристаллов он принимал совершенно недавно. В действительности Берна Касика уже задерживали за хулиганство и дебош в баре, но это было год назад, если верить данным в базе. — Вы меня за дурака не держите, вы и так всё знаете. — Никто вас не держит за дурака, мистер Касика. Даже могу сказать, что вас и не держат вовсе, — скрепив пальцы в замок, спокойно ответила следователь. — Я-то, возможно, знаю, но мне интересно, а осознаёте ли вы это. — Вы провоцируете? — наркоман слегка пригнулся к столу. — Нет. Я просто хочу понять насколько ситуация плоха, мистер Касика. Коннор оторвался от разглядывания неизвестной точки и перевёл взгляд на парня. Без всяких светодиодных кругов он понял, что человек начинает нервничать, а это значит, что он должен быть начеку. — У-у. Серьёзная вы… психолог? — поднял светлые брови парень. — На данный момент я для вас всё. Берн нагло присвистнул и улыбнулся, оголив ровный ряд желтоватых зубов, некоторые из которых были отколоты. — Даже подружка на ночь? — съехидничал парень. Детектив дёрнулся, эти слова были лишними. Уловив движение позади Новак, Касика открыл для себя, что в комнате они не одни. — А твой дружок, по-моему, против, — ткнув пальцем в Коннора ответил юноша. — Ну, мы же не будем его спрашивать? — Я — ваше правосудие, решение суда будет зависеть от того, как вы покажете себя здесь, и что зафиксирую я. А пока мы только треплемся не по делу. Что вы делали пятого мая с утра, до трёх часов дня? Отвечать чётко и внятно, любое ваше неосторожное слово будет использовано против вашей же личности. Это не был голос Элен, это говорила не щупленькая девчонка из офиса, это говорил профессионал своего дела. Следователь сосредоточенно смотрела в бегающие воспалённые глаза наркомана, словно змея на пойманного грызуна. Словесной схватке, состоящей из отговорок и компромиссов, вскоре пришёл конец, «юный химик-дегустатор» наотрез отказывался играть по правилам Новак по-хорошему. Бессмысленные разговоры только отнимают время, до этого момента поводок Касики был достаточно длинным, но пришла пора его укоротить, напомнить о том, кто он есть на самом деле. Взгляд следователя потяжелел. Время действовать наверняка, невзирая на то, что это причинит боль говорливому юноше.  — Берн, тот институт важен и престижен, но поверь, твоя жизнь этого не стоит. Жизнь дороже всего, а губить её какой-то дрянью, которую вы берёте на улице, неразумно. Повисло молчание. Парень притих, он удивлённо смотрел на следователя и хлопал глазами, будто его окатили водой. Люди жутко не любят, когда вспоминают об их прошлом. — Причём здесь это? — прорычал парень, пытаясь подавить злость. Она попала по больному месту. — Вы пытались пройти на кафедру робототехники и программирования, но вам отказали, поскольку ваши баллы были меньше на одну единицу. Вы, вернее, ваши родители открыли счёт в банке и пополняли его, чтобы оплатить учёбу, но… — Новак выдержала недолгую паузу, — они не взяли денег, они не взяли вас… Индивидуальный предприниматель, коим являлся ваш отец, обанкротился. А при рассмотрении ваших документов для поступления на коммерческое обучение это сыграло важную, но, к сожалению, роковую роль. На фоне этого вы и начали принимать наркотики, постепенно уничтожая все скопленные вами деньги. — Откуда… — пискнул Берн, — Зачем вы мне это говорите?! — Впрочем, и это тоже не основная причина вашего расстройства. Ваш отец застрелился, узнав о том, что весь его труд, начатый ещё в девяностых, канул в небытие. — Прекратите! — он схватился за голову, лохматя русые волосы. Детектив, а вместе с ним и наблюдатели по ту сторону стены испытывали что-то невероятное, они видели, как Новак ввела допрашиваемого в «управляемое бешенство». В комнатёнке, словно перекати-поле, прошлись перешёптывания. Коннор насторожился, хотел тронуть следователя по плечу, но отступил, увидев стеклянный и неживой взгляд Элен, который отражался на поверхности стола. — И что же вы сделали… вы стали заниматься дурью, убивать себя медленно, боясь стремительной смерти. И куда же вы пошли? — Заткнитесь! Я не брал Гранд Марнье Мари! — Касика уже не был человеком, он с силой сжимал кулаки, продавливая неподстриженными ногтями кожу. С ним одним говорила лишь Новак, но в его одурманенной голове говорило в один момент целое полчище. — Кто такая Мари? — тихо, почти беззвучно проговорила следователь. — Я не знаю… — Мари, ты должен знать… Берн. Мари. — Мартин Уайт… Гран Марнье Мартина Уайта, — парень начал всхлипывать и что-то невнятно бубнить себе под нос. — Я не хотел… Мари… он… заставил! По впалым щекам покатились блестящие капли влаги. Он стонал, кричал и сходил с ума, проговаривая лишь два слова «Мари» и «Марнье». В следующее мгновение стол был атакован очередью крепких ударов, он колотил железную мебель, пытаясь заглушить рёв голосов в голове громкими звуками извне. Потом он схватился за голову, больно скручивал светлые локоны в пальцах. Следователь была неподвижна до той поры, пока Касика не сорвался с места и не ринулся к Новак. В комнатёнке за стеной все встали от изумления и охватившего страха за сотрудника. Детектив отпихнул Новак в сторону и схватил за грудки Берна, тот затрясся, пытаясь ударить Коннора. Слишком долго церемониться он не стал, поэтому андроид сразу остудил пыл неадекватного, нанеся два прямых удара по побледневшему лицу Касики. За стеной послышались шаги, люди, хватаясь за табельное оружие, стремительно выметались из каптёрки, и эта толпа, охваченная паникой, едва ли не выломала дверь в комнату для допросов. Осторожно опустив «успокоенного» юношу на пол, Коннор подошёл к следователю, которая отряхивала штаны от пыли. — Мисс Новак, вы в порядке? — осведомился брюнет, пытаясь взглянуть в лицо девушки. — В полном. Я знала, что это секта, — негромко ответила она. — Вы плохо выглядите, может… Элен выпрямилась, посмотрела на парня в грязном свитере, а потом взглянула и на напарника. — Я так всегда выгляжу, Коннор, пойдёмте, надо… — она не сразу нашлась, а потом тут же оживилась, вспомнив о данных. — Надо пробить по базе этого Мартина Уайта и… — Новак посмотрела на старшего полицейского, — вызовите врача, вколоть бы ему чего-нибудь. Этого парня ещё можно спасти.

***

      Остаток дня прошёл в необъяснимом смятении: все куда-то спешили, что-то активно обсуждали и спорили почти на каждом шагу. Вызвано ли это было поступком следователя? Совершенно нет, вечер не задался даже у участков, которые и не слышали о допросе. Но о врачах прознал весь департамент. К слову, работники сработали оперативно, Касика не успел прийти в сознание, а по его венам уже пустили восстанавливающее вещество. Юношу теперь ожидает долгая реабилитация в стационаре, благо дело, надежда у него есть. — Никогда не поздно начать жить заново, даже когда кажется, что всё кончено, — проговорила следователь, поставив на стол кружку с горячим кофе. Холодное свечение от настольной лампы и монитора выбелили её лицо, походящее на некое бельмо на фоне тёмного и опустевшего помещения. Гул голосов растаял с наступлением вечера, в офисе остались две души, одна из которых старалась ею завладеть и понять каково это — быть живым. — Мисс Новак… — глядя в пол, проговорил брюнет. — Думаю, можно избавиться от этого официоза, рабочий день окончен, — прикоснувшись к его руке, поправила Элен. Коннор оживился и посмотрел на девушку, светодиодный круг на его виске на мгновение стал бледно-жёлтым, а после снова приобрёл голубоватый оттенок. Касание затронуло один из кодов в его системе, и андроид вспомнил ту ночь, когда им пришлось добираться до города вместе. Всплыли в памяти также её слова и эти нелепые неполадки в системе, которые не выявились многократными проверками. Что-то явно происходило с его программой. Он долгое время отказывался верить в процесс девиации внутри себя, но пора бы уже это принять как должное. Программные установки, некогда дарованные разработчиками из Киберлайф, давно перестали быть таковыми, проще говоря, они мутировали, дав развитие другим функциям и действиям. Вот и теперь по проводкам гуляли электрические заряды, побуждая Коннора действовать согласно сгенерированным в его системе желаниям. — Помните день задержания? — Конечно, забудешь такое… эту дикую поездку с Хэнком, замечательный притон… — Нет, я о том, что вы говорили мне. О Декарте, — андроид снова пришёл в нервное состояние, однако, он пытался его подавить. — Я, кажется, почувствовал. Новак во все глаза смотрела на детектива и не могла распознать причину его внезапного нервоза, который не давал ему чётко изъясняться. В её памяти также хорошо отпечаталось то небольшое приключение и неудавшийся эксперимент с системой очеловеченного компьютера. В ту же ночь она задумалась и пришла к мысли, что человек — это тот же самый набор цифр, символов и букв, только все эти знаки растворены в биохимических реакциях. Что ни ощущение или предмет, то восприятие его чётко обозначается определённым шифром в мозге живого организма. Люди тоже учатся чувствовать и распознавать ощущения, запоминая их как-то по-своему. Но тут же всплывает ещё один очень важный элемент, который не даёт покоя философам всех времён и народов: человек был кем-то создан, запрограммирован, а значит, наделил его функциями, дал способность к развитию. Однако рассуждения заходят в тупик, когда речь затрагивает создателя… Андроидов создал человек, а человека кто? Возможно, будет найден ответ на этот вопрос в далёком будущем, но не факт, что на него ответит именно представитель человеческого рода. — Почувствовали… что? — следователь подкатилась на стуле ближе к парню, её голос стал намного тише, будто она приготовилась к обсуждению тайны. Коннор протянул руку и осторожно коснулся лица следователя. Его одолевали сомнения в правоте его мыслей и действий, но что сделано, то сделано. Проведя большим пальцем по покрасневшей щеке Элен, андроид закрыл глаза и подумал о том, что он мог бы почувствовать. Импульсы жёсткими искрами забегали по проводкам, активизируя большое количество плат и микросхем. В имитированных жилах забурлила голубая кровь, зарядившись внутренней энергией, которая исходила теперь от каждого видоизменённого органа, сконструированного руками человека. — Я почувствовал вас, — отлучившись от мыслей и иллюзий, произнёс детектив. — Вы… — Меня, может быть, не создали для того, чтобы чувствовать, но я могу научиться. Это трудно, но я буду прилежным учеником, — на лице Коннора появилась лёгкая улыбка, заставившая следователя расслабиться и одновременно насторожиться. — Это возможно? — вымолвила девушка, глядя во всепоглощающую темноту его глаз при тусклом свете. Детектив убрал ладонь от девичьего лица, отвёл взгляд. Внутри него явно происходило что-то аномальное, ему хотелось и закончить этот разговор, который длился, будто вечность, и заключить в объятия следователя, и взболтнуть чего-то, с его точки зрения, ненормального, но приходилось молчать, теряясь во множестве производимых в один момент операциях. — Девиантность способна и на это, — сказав эти слова, Коннор невольно вспомнил Маркуса и Норт.