Свет во тьме

Сейчас.       Дождь без устали барабанил по крыше. Холодные капли стекали по запотевшим стёклам, размывали пересушенную летним солнцем землю, и дымка тумана нависала над городом. Громкий раскат грома нарушил утреннюю тишину, дождь полил непроницаемой стеной, яркая вспышка молнии разрезала темное небо и устремилась за горизонт.       Элизабет протяжно выдохнула, поморщилась и по привычке закинула ногу на прохладное одеяло. Спасительное сонное забвение постепенно сменялось болезненной пульсацией в висках. Бетти уткнулась носом в подушку, не желая просыпаться, но с каждой секундой головная боль усиливалась, а желудок скручивало спазмом. Она приоткрыла глаза, издав тихий стон, и часто заморгала, привыкая к серому дневному свету. Перевернувшись на спину, девушка уставилась в потолок. Попытка вспомнить, как закончился вечер, не увенчалась успехом — лишь расплывчатые картинки замелькали перед глазами. Холодный пол туалета, голоса, настойчивые руки под платьем и абсолютная беспомощность.       Элизабет медленно села и огляделась, с ужасом понимая, что находится не в своей розовой комнате. Стены холодного серого цвета, большая кровать, на которой проснулась Бетти, небольшое окно, прикрытое однотонной шторкой, две тумбочки, шкаф и стойка для одежды в углу. Купер потёрла глаза, в надежде, что все окружающие — плод беспокойного сна, но комната в трейлере Джагхеда никуда не исчезла. Затуманенное сознание отказывалось воспроизводить события прошлого вечера. Голову просто разрывало на части. — Боже мой, — тихо простонала Купер и откинулась обратно на подушки. Несколько секунд она неподвижно лежала, а затем резко вскочила и скинула одеяло. Взгляд в панике забегал по комнате, натыкаясь на лакированные туфли, аккуратно стоящие в углу, и порванное платье на стуле. Бетти опустила взгляд на свои голые ноги. Большая мужская футболка едва доходила до бёдер, а под ней остались только кружевные трусы.       Неужели я… мы…       Воображение красочно дополнило пробелы памяти, и сердце с гулким ударом ухнуло вниз. Купер прислушалась. Звенящую тишину нарушал лишь успокаивающий шум дождя за окном. Слишком тихо.       Девушка выскользнула из кровати, стараясь не шуметь, и аккуратно выглянула из спальни. Пусто. Диван собран. На столе одинокая кружка с нелепым рисунком — любимая кружка Джонса, подаренная сестрой. Все вокруг остро напоминало те дни, когда Бетти просыпалась здесь, счастливая, в той же растянутой футболке, с пестрой «S» на груди. — Джаг? — тихо позвала Купер. Когда ответа не последовало, она вышла из спальни, по-хозяйски налила себе стакан холодной воды и выпила. Тошнота немного отступила, а в голове появилась ясность. Она вспомнила, как кружилась в центре танцпола, вместе с Ронни, как закусывала лимоном горькую текилу, и как окончательно перестала контролировать своё тело. Дальше пустота. Словно кто-то отрезал часть видеопленки. Главные отрывки, где Бетти едет в СаутСайд и, возможно, совершает самую ужасную ошибку в своей жизни, оказались безвозвратно стёрты.       Нужно выбираться.       Бетти вернулась в спальню и взяла платье, прилично порванное по краю юбки, перепачканное и мокрое. Она поджала губы, вспоминая, сколько стоил этот кусок кружева, безнадежно испорченный после первого же выхода. Элизабет швырнула платье на кровать, обдумывая варианты. Взгляд невольно зацепился за прикроватную тумбочку, где не хватало чего-то очень важного. Фотографии. Золотая рамка. Счастливые улыбки, шапочки выпускников и влюблённые взгляды. Теперь ничего. Много свободного места. На другой тумбочке женская расческа и красивый флакон с розовыми духами, в шкафу, если открыть, множество чёрных нарядов, подстать проживающей здесь девушке. Её присутствие незримо чувствовалось в каждой детали, и от этого у Бетти неприятно жгло под рёбрами.       Она несколько раз обошла небольшое помещение трейлера, дернула дверь, убеждаясь, что заперта. Словно в клетке, с худшими предположениями и проснувшейся совестью.       Ничего не было, и быть не могло. Ведь не могло же?       Бетти вдруг вспомнила про маленькую кофейную банку с запасным ключом. Она открыла верхние ящики и потянулась вглубь рукой, отодвигая ненужные баночки с крупой. Обшарив поверхность несколько раз, Купер тяжело выдохнула — ни ключа, ни шанса сбежать. Нагнулась, открыла нижние дверцы, чувствуя, как в затылок ударило тупой болью. — Отличный вид.       Купер подпрыгнула от неожиданности и громко хлопнула дверцей. Джагхед стоял у выхода, держа в одной руке подставку с двумя картонными стаканами кофе, в другой бумажный пакет из «Pop’s». На зачесанных темных волосах и на кожаной куртке поблёскивали капли дождя. Запах крепкого кофе приятно ударил в нос, свежесть грозы, что Джаг принес с собой, наполнила маленькое пространство трейлера. Он усмехнулся, скользнув обжигающим взглядом по оголенным ногам Бетти, и она потянула края футболки, желая прикрыться слишком короткой тканью. — Что ты… Где ты был? — возмутилась Элизабет, переминаясь с ноги на ногу. Джонс не мог оторвать взгляд от её бледного сонного лица, растрёпанных волос и стройной фигуры, на которой так сексуально висела его футболка. Недовольство во взгляде, по-домашнему небрежный вид и смущение, с каким она тянула единственный предмет одежды к коленям, умиляли Джага. Бетти же готова была провалиться сквозь землю, раздражённая беззаботной ухмылкой и прямым взглядом. — Ездил за кофе, — ответил Джонс, скидывая куртку. — Ты меня запер. — По привычке закрыл дверь, — ответил парень. Он протянул Бетти стакан кофе, но она и бровью не повела, продолжая сверлить его злобным взглядом. Он пожал плечом и сделал глоток, хмыкнув от удовольствия. — Что я вообще здесь делаю? — Не захотела ехать домой. Не помнишь? — с издевкой спросил Джагхед и плюхнулся за стол. Элизабет возмущала непосредственность его поведения, словно ситуация его совершенно не напрягала, а даже наоборот — он наслаждался происходящим. — Частично. — Бетти виновато опустила взгляд. Она впервые так напилась, не помнила целый отрывок вчерашнего вечера, что ужасно напрягало. — Почему я голая?       Джагхед выпрямился и удивленно приподнял бровь. — Ты не голая. Я бы заметил. — Тебе смешно? — Бетти начинала закипать. Она сделала маленький шаг, согнувшись и не отпуская ненавистную футболку, чем только больше развеселила Джонса. — Прекрати улыбаться!       Элизабет походила на маленького обиженного ребенка, и это забавляло Джагхеда. После нескольких стаканов кофе, выпитых по дороге, он чувствовал прилив бодрого возбуждения. Тучные мысли, которые мучали его ночью, развеялись, и сейчас ему впервые за долгое время было легче дышать. Он откинулся на спинку стула, поднял ладони, словно сдаваясь, и попытался быть серьезным, но не сдержался и снова улыбнулся. Бетти злобно выдохнула и закатила глаза. Спина затекла от неудобного положения, и девушка огляделась в поисках прикрытия. Она потянулась к подлокотнику дивана за пледом, изгибаясь и не выпуская футболку из сжатого кулака. Джагхед неотрывно наблюдал за её действиями, стараясь не смотреть на загорелые ноги, но взгляд то и дело опускался ниже, а сердце ускоряло темп.       Купер обернулась пледом и выпрямилась. Она закусила губу, не решаясь задать главный вопрос, волнующий с момента пробуждения. — Мы… У нас… Что-то было? — заикаясь выдавила она.       Джонс чуть прищурился и выдержал паузу. С каждой секундой Бетти становилось все труднее дышать. Каждый нерв под кожей болезненно натянулся струной, а в животе завязался крепкий узел тревоги. — Ничего, — легко ответил Джаг, и Элизабет облегченно закрыла глаза. — Неужели ты думаешь, что я бы тобой воспользовался? — Нет… Просто… Я разделась сама? Хотя, знаешь, не отвечай. — Бетти присела на соседний стул и взяла второй стакан кофе. Сделав несколько больших глотков, она откинула голову на стену и прикрыла глаза. Головная боль сводила с ума, руки дрожали, а тело горело, будто в лихорадке. — Это просто ужасно. Больше в жизни не сделаю ни глотка. Когда Кристофер узнает… О боже мой! — Элизабет подскочила на стуле. — Мой телефон. Он у тебя? Который час? — Твой телефон я не нашел. — Черт, черт, черт. Мне конец. — Элизабет скинула плед, совершенно забыв о стеснении, и побежала в комнату, на ходу стягивая с себя футболку.       Джагхед мысленно приказал себе сидеть на месте, но тело само наклонилось вперед, так, что он смог увидеть Бетти. Она судорожно расправляла свое испорченное платье, повернувшись спиной к двери. Её молочная кожа будто светилась при дневном свете. Она стояла в одних трусах, продолжала тихо ругать себя, а Джонс не мог перестать бесцеремонно её рассматривать.       Линия позвоночника, ямочка на пояснице, маленькая родинка необычной формы под лопаткой — всё это Джаг помнил так отчетливо, что невидимый ток пробегал по коже и горячей искрой касался ускорившегося сердца. На губах вдруг стал ощутим сладковатый вкус её губ; на кончиках пальцев мягкость бархатистой кожи; в воздухе цветочный аромат шелковистых волос, которые он так любил нежно перебирать ночью, пока она тихо сопела на его груди, закинув ногу ему на бедра. Джаг не заметил, как поднялся на ноги, словно завороженный наблюдая за её неловкими движениями, изгибами и наклонами. Элизабет натянула платье, схватила туфли, резко обернулась и наткнулась на Джонса. Он был так неожиданно близко, что девушка машинально прижала ладонь к его груди, от чего он вздрогнул и тяжело выдохнул.       Элизабет забыла, как дышать, утопая в омуте зеленых глаз напротив. Жар его груди под ладонью, немыслимое притяжение и гулкие удары собственного сердца в висках. Она надавила пальцами — Джаг сжал её хрупкое запястье, скользнул рукой и переплел их пальцы в неправильный замок. Совсем близко. Лишь миллиметры между лбами, и Джонс упрямо удерживал это расстояние. Бетти неосознанно потянулась вперед, но быстро пришла в себя и аккуратно отняла руку, чувствуя неприятное холодное покалывание на ладони. — Отвезешь меня домой? — голос хриплый, дыхание тяжелое, словно после пробежки. — Конечно, — ответил Джаг.       В груди снова болезненно кололо, а её присутствие становилось практически невыносимым. Злость, как защитный механизм, вспыхнула в груди, и Джагхед незаметно сжал кулаки, только бы не сорваться. Она выводила, её смущенная улыбка распаляла угли ярости, и они прожигали насквозь. Темнота сгущалась, боль усиливалась с каждым вдохом, и Джаг не знал, чего хочет больше — чтобы она поскорее ушла, или чтобы осталась навсегда.       Бетти вздрогнула и замерла на пороге, обняв себя руками. Дождь лил стеной, воздух был по-осеннему холодным. Джаг накинул свою куртку ей на плечи и молча пошел к машине, не обращая внимания на ледяные небесные капли, которые за секунду промочили его белую майку и пропитали непослушные волосы. Элизабет побежала следом, каблуками утопая в грязи. Она пряталась в большой куртке Джонса, но все равно промокла насквозь.       Как только Элизабет хлопнула дверью, Джаг завел мотор и выехал на дорогу. Он сосредоточенно смотрел прямо перед собой, нахмурившись. Бетти отвернулась к окну, разглядывая, как капли слезинками бегут по запотевшему стеклу. Кожаная куртка пахла чем-то до боли знакомым: терпким одеколоном, машинным маслом и кофе. Бетти уткнулась в ворот носом, едва сдерживая слезы. Она не знала, что так сильно душит её, но не могла остановить поток хлынувших чувств. — Останови здесь, — попросила Купер, завидев свой дом за поворотом.       Джаг притормозил, не отрывая взгляда от улицы. Бетти физически чувствовала его напряжение, видела, как побелели костяшки пальцев на руле, и ей так отчаянно хотелось коснуться его плеча, ощутить это необходимое тепло. Как раньше. — Спасибо, — тихо сказала она. — Что не бросил в клубе, что подвез и…       Джагхед молчал. Бетти украдкой взглянула на его лицо, а затем открыла дверь, намереваясь уйти. Он перехватил её руку, неосознанно, бездумно. — Бетти… — Да? — Может… — Хорошо, — ответила Элизабет, без слов понимая, что он хочет сказать. — Как-нибудь. Может, завтра.       Джагхед кивнул, и её маленькая ладошка выскользнула из его руки. Дверь хлопнула. Пустота заполнила пространство. Бетти быстро побежала по дороге, кутаясь в куртку, которую забыла отдать. Джонс развернул машину и поехал в обратном направлении, дрожащей рукой прикуривая сигарету.       Может, завтра.