Замужем... вроде

Как же все все-таки тяжело жить на белом свете. Вот, казалось бы, летишь, за окном самолета облака, между прочим, летишь бизнес-классом, муж постарался. Летишь, опять же, к любимому мужу, но все равно ощущение, будто должна быть не здесь. Будто все это должно происходить не с тобой. Может, на белом свете жить и не очень-то тяжело, но быть на месте Елены Павловны в данный момент — так себе удовольствие, если честно. Хотя, казалось бы, живи да радуйся, но нет. У нее сегодня День рождения, а настроение вовсе не праздничное. Она даже не ощущает, что сегодня ее день. Будто не с ней это все происходит. Люди добрые, на помощь. Что творится, куда надо бежать… Пару дней назад она ездила в детский дом к Лене и попала на бесплатный мастер-класс по производству журавликов из бумаги. Где-то месяц назад Лена ей только рассказывала, как их нужно делать, а теперь решила показать. Вообще, она большая рукодельница. Очень любит заниматься оригами, а ещё очень ждёт, когда пойдет в пятый класс, чтобы ее взяли в кружок по вышиванию крестиком. А то сейчас эти злые люди говорят, что она ещё маленькая, а вот ей хочется. Но зато она уже умеет делать маленькие мягкие игрушки из ткани. У нее под кроватью целая коробка таких. Но один зайчик уже перекочевал к Елене Павловне домой. Там уже целая коллекция изделий Лены. Колокольчик, как она и планировала, висит на кухне, почти на самом видном месте. Зайчик, у которого одежда из ткани в цветочек, а глаза — пуговицы, сидит на прикроватной тумбочке возле будильника и лампы. Теперь вот журавлик появился. Один, который сделала сама женщина, Елена оставила там, а второй, который сделала Лена, поехал к ней домой и сейчас висит на ниточке на зеркале ее туалетного столика. Когда они занимались столь интересным делом, Лена впервые начала разглядывать кольца на ее руках. Обычно ее интересовали только ее бусы, поэтому Елена старалась надевать каждый раз разные. А теперь вот начала разглядывать кольца. Тогда их было три. Обручальное, небольшое с узором и еще какое-то. Лена в первую очередь спросила об обручальном, потому что оно у нее простое, обыкновенное золотое кольцо, и ничего лишнего, поэтому интерес ребенка был вполне логичным. И Елене Павловне пришлось объяснять, что у нее есть муж, что он ее любит, но сейчас не с ней, а в другой стране работает, но скоро она поедет к нему в гости. Но этого было мало, девочка Лена начала расспрашивать, как он выглядит, сколько ему лет, и стала открыто улыбаться, когда Елена начала рассказывать, что у него есть усы, а когда ему лень бриться, то еще и борода. Была куча мелочей, о которых Елена Павловна не забыла упомянуть, можно сказать, что она даже немного увлеклась этим делом и делала это скорее для себя, чем для Лены. — А ты его любишь? — Девочка даже не подняла на нее глаза, а лишь увлеченно загибала крылышки журавлика, чтобы все было ровно и аккуратно. — Люблю, конечно. — Елена проговорила это спокойно, будто они сейчас не о ее Баринове говорят, наблюдая за ее маленькими пальчиками. — Поэтому и вышла за него замуж и ношу это кольцо. Понимаешь? — А он тебя? — А вот это уже был серьезный вопрос, будто Лену это действительно волновало. — Вот он приедет, и спросишь у него. — Прошла секунда, и Елена пожалела о том, что она сказала. — А можно, чтобы он приехал? Я хочу посмотреть на его усы. — Лена оставила журавлика в покое и подняла на нее глаза, хотя женщина видела, что в этих глаза больше понимания, чем у некоторых взрослых. — Конечно, можно. — Стоило этому ребенку только посмотреть ей в глаза, как она уже говорила и действовала на полном автомате. Плохи ее дела, плохи… В целом, по приезду из детского дома за все это время Елена плакала раза четыре от силы. В тот раз был пятый. А может, и шестой. Любит она ее. Любит. И оставить уже так просто не сможет, но и забрать боится, а еще проблема в том, что Витя до сих пор ни черта об этом всем не знает, а думает, что она в самом деле пропадает все это время либо на работе, либо с какими-то подругами, либо дома ничего не делает. Иногда у него начинают появляться вопросы, потому что иногда она забывается и начинает повторяться. Путается в своих же показаниях, а у мужа паника, как следствие. Потому что явно уже кто-то появился, а ему, значит, можно не возвращаться. Ну что же… он относительно был прав, но все было не так страшно. Ничего. Скажет. Рано или поздно. Но сейчас не надо об этом думать. У нее есть трое суток. Трое. Чтобы не думать. Вообще. В последнее время чем ближе к отлету, тем больше ей было интересно, что же он придумал для нее на этот раз. Вообще, что касается отелей в их личной жизни, у нее в голове всплывали только самые приятные картины. Например, в самом начале их отношений… Ну как начале… Сейчас, уже будучи в браке и оглядываясь назад, на все то, что происходило, она ощущала, что это было только начало их отношений. Но, на самом деле, они на тот момент уже были, грубо говоря, месяца три вместе. Он уже успел отлежать в больнице из-за нее, где выжил, наверное, только благодаря ее котлетам. Она успела выучить, как его надо целовать, чтобы все было так, как она хочет. А вот съехаться они еще не успели. Но все равно у нее дома всегда была наготове его вторая рубашка. Хорошее было время, вот честно. Елена всегда вспоминала об этом только с нежностью. И вот на этом этапе, благодаря современным технологиям, пара энтузиастов буквально с двух разных концов земли решила устроить своего рода слет некой элиты. На самом деле, мир кулинарии до жути тесен. На какой бы фестиваль ты ни поехал, на какой бы конкурс тебя ни пригласили — буквально везде найдутся люди, с которыми ты вместе учился, работал, а может, и те, кто когда-то тебе перешел дорогу. Одним слово, очень весело. Так вот, на данном этапе их отношений, когда Елена внимательно наблюдала, как хорошо Баринов начал ориентироваться в ее кухонных шкафах и квартире в целом, ему позвонили. Его разговор на балконе был настолько эмоционален, что у нее на кухне складывалось такое впечатление, будто в Москву вернулась мадемуазель, которую он любит больше жизни, а она лишь балует его редкими приездами. Но нет. Звонил мужчина. Сообщил, что два бывших одногруппника Виктора Петровича уже завтра же вечером вылетают из Пекина в Париж, а те самые товарищи, с которыми он проходил первую практику, тоже там будут, и еще куча народу, которых Баринов уже и забыл, как звать, но все равно только от одной перспективы встретиться с ними у него словно крылья за спиной выросли. Страшные вещи. Это была своего рода встреча одноклассников, только немного своеобразная. Во-первых, людей насобирали человек пятьдесят, во-вторых, для встречи выбрали целый отель почти в самом центре Парижа, а в-третьих, все было построено на голом энтузиазме. Чудо какое-то! После того неожиданного звонка Баринов поспешил позвонить еще каким-то своим товарищам, напрочь забыв о том, что он не доготовил… что-то там. Хорошо хоть, Лена сменила его, а то спалил бы кухню к чертям, настолько все это действо затянулось. Прошло минут сорок, когда он наконец вернулся к ней и морально, и физически. По правде говоря, ей вся эта идея поначалу не особо понравилась, потому что… Как-то все… Ну как-то не так, как это должно быть. Но так было с каждым. Любому, кому ни позвони, ни расскажи эту гениальную мысль, это поначалу не понравилось, и требовалось еще уговорить и перечислить хотя бы приблизительный список людей, которые там будут присутствовать. И дальше все шло как по маслу. Так было и с Бариновым. Сначала абсурд полный, мужчина, вы ошиблись номером, до свидания, а теперь он дождаться не может. Так было и с Леной. Потом, благодаря красочным описаниям Виктора Петровича, она так же загорелась и поняла, насколько это потрясающая идея. Вот только проблема была в том, что ее туда по факту никто не звал, и по сути ей ехать незачем туда. Реакцией шефа на такое ее предположение было сначала непонимание, а потом хотелось у виска пальцем покрутить и спросить, почему она до сих еще не собрала вещи. — Ты едешь со мной, что ты еще хочешь? — Вилка с уже порядком остывшей едой сначала застыла на полпути, а потом вернулась назад в тарелку. — Еду? — Она в самом деле еще до конца не понимала масштабов бедствия, которое в скором времени обрушится на Париж. — А ты не хочешь? — Нет, я хочу, я очень хочу. Но вдруг я там никого не буду знать… А меня так тем более. — Лена, там не будет вот этих выскочек, которые не добились ни черта в профессии, а учились только ради корочки. Там будут люди, которые так же, как и ты, росли в этом деле на собственном опыте. Пусть ты не будешь знать того, как этот огузок когда-то учился, но, когда ты будешь ему рассказывать о том, как ты проходила практику в Нью-Йорке в какой-то забегаловке, он поймет тебя. В конце концов, если там и впрямь получится, что ты не будешь никого знать, а я в этом очень сомневаюсь, будешь возле меня и присмотришь, чтоб я не напился ещё в аэропорту. Она ничего не сказала даже в ответ на то, что ее первую серьезную работу в довольно-таки приличном ресторане в Нью-Йорке назвали забегаловкой, а лишь улыбнулась и поспешила спрятать нос в чашке с чаем, уже раздумывая, что она возьмет с собой из одежды. И еще, зря она тогда переживала, что она никого не будет там знать. Ближе к двум часам ночи, она как сейчас это помнит, ей позвонили на мобильный. Ну что поделать, разница во времени со Штатами немаленькая. Это была ее самая близкая коллега и даже подруга в довольно-таки приличном прошлом, с которой на данный момент связь ограничивалась звонками раз в пятилетку. Но вот они наконец встретятся в Париже. И не только с ней. Еще там будут ее бывшие коллеги из Дели, а также из Дубая. Утром, когда она проснулась после того звонка, она до конца не была уверена, что это точно было, и что ей не приснился тот звонок, и что она и правда увидит тех людей, которые просто потерялись из-за слишком большого километража и повседневной рутины, но до этого были действительно самым важным на том или ином этапе ее жизни. Фантастика какая-то. Потом, уже будучи в самолёте, она почему-то была уверена, что жить они с Витей будут в одном номере, и им никто не будет мешать. Обязательно, хотя бы разок, но у них получится пройтись вечером по Парижу, потому что неизвестно, когда они вот так смогут еще куда-то выбраться, и вообще, если подумать, то это их первое совместное путешествие. Поэтому грех не воспользоваться, не прогуляться и не засесть в номере на целые сутки или хотя бы на всю ночь. И не на одну. Без никого. У Виктора Петровича в голове был приблизительно аналогичный план. Его в тот полет сморило, поэтому он только моргнул, а они уже шли на посадку в Париже, но тем не менее, он в самом деле собирался провести эти четыре дня не только в копании своих бывших соратников. Конечно же, в первую очередь у него в планах было слиться с этим монголо-татарским нашествием и потеряться. Возможно, на это уйдут сутки. Но Лена должна жить в номере с ним. На нее у него тоже особые планы, потому что, если выбирать между ней и всеми там присутствующими, он, конечно же, выберет ее. Но точно не в первые сутки. Да и она сама не без греха. Полночи со своими какими-то подругами беседовала из Америки, так что он был готов уже спорить, что это какой-то любовник. Но по приезду в отель, не успели они даже заселиться, все пошло совсем не так, как было задумано. Тот момент, что жить они будут в одном номере, даже не обсуждался, ни разу. Это было и так понятно. Но все уже решили без них. Не успела Елена облегчённо выдохнуть благодаря спокойной обстановке с кондиционированным воздухом в холле отеля, как на нее набросились. Буквально. Она успела лишь кинуть взгляд на Виктора Петровича, который решил только в сторону отойти, хотя на самом деле для него это было очень неожиданно. Ну и пусть, так даже лучше. Он пока номер им возьмёт. Только с кем он там жить собрался, не ясно, потому что Елену уже успели поселить к себе те три дамочки, в чьем окружении она до сих пор была. Но он и сам поселиться также не смог. Его имя так же уже было вбито в базу данных, осталось только паспорт показать. На секундочку, как оказалось, он живет с какими-то тремя мужчинами. Очень любопытно, на самом деле. И в принципе, это все, что Елена помнила достаточно ярко и точно. Дальнейшие двое суток просто выпали у нее из памяти. Их как будто не было. И в принципе, это не удивительно. Было уже не до прогулок и уж тем более не до ночей в номере с Бариновым, вот честное слово. А что уж говорить о нем, так это вообще отдельная тема… В принципе, приехать должно было, грубо говоря, человек пятьдесят. По приезду стало известно, что будет под сорок. Как пришлось — тридцать от силы. Очень интересная ситуация сложилась, ничего не скажешь. Но им и этого хватило. Лично Елена выпала из жизни ровно на двое суток. На третий день своего пребывания в Париже она проспала почти до самого вечера, а встала только ради того, чтобы проверить, сумеет ли она добраться до бара и выпить чашечку кофе, чтобы в голове окончательно все прояснилось. А потом в душ. Но сначала кофе. Что касается ее подруг, которые жили с ней в одном номере, то говорить там было не с кем. Буквально. Но вот с Виктором Петровичем все было совсем запущено. Они не то что не разговаривали все это время, они даже не виделись. Хотя он жил от нее буквально за три номера и через дорогу. Не факт, конечно, что он в принципе был в этом номере больше, чем пятнадцать минут, но все же. Хотя нет. Было. Было буквально четыре сообщения от него. Он хотел быть в курсе, все ли у нее нормально, не надо ли ее вылавливать из Сены и не надо ли снимать ее с Эйфелевой башни. Ей, под воздействием вина и коньяка вперемешку, было очень приятно, что он за нее волнуется. Где он и с кем он, она так и не узнала. Да и в принципе о том, что он писал ей это все буквально на автопилоте, она тоже даже не догадывалась. Ну а что поделать, если действительно все получилось так, как было задумано. И с теми хочется посидеть, и с теми хочется посидеть, еще однокурсники съехались. И вот все как-то завертелось, закрутилось… Ну и вот, собственно… Как-то так. Но все были довольны. Она хоть поспала нормально и уже достаточно твердым шагом смогла спуститься в бар за кофе, а вот он… У него все было гораздо веселее. О подробностях она не была в курсе до сих пор, единственное, что она знала точно, так это то, что, когда она только проснулась, он уже успел вместе со своей веселой компанией, вернее, с теми, кто от нее остался, отправиться в один неплохой ресторан, подкрепиться супчиком из морепродуктов, ну и, конечно же, понятным способом справиться с похмельем, куда ж без этого. Настроение после этого значительно улучшилось, но головушка все же просилась в душ и ещё немного поспать. На свой этаж, к своему номеру, он все же поднялся на лифте, потому что при взгляде на ту бесконечную лестницу ещё в дверях отеля ему уже становилось тяжело на душе от того, что ещё предстоит подниматься вверх. А вот Елена наоборот. Ей так нравилось ощущать твердую почву под ногами и понимать, что пол не собирается подниматься или двигаться, как волнующееся море, что она решила пройтись вверх по ступенькам. После выпитого в баре кофе ей значительно полегчало, но все же хотелось в душ, хотелось лечь в свежую постель и спокойно проспать до самого утра. А дальше все придет в норму. Наконец она поднялась на свой этаж, еще немного — и она уже будет в душе, но вот она услышала, как двери лифта открылись, и началась суета шагов. — Елена Пална! — Женщина прямо-таки замерла и вот повернулась к пришедшему лицом. Ненаглядный явился, да еще и не один, а с компанией. — Здравствуйте-здравствуйте, Виктор Петрович. — Она была в самом деле очень рада его видеть, тем более он был относительно трезв, разве что с непривычно, даже для нее, приподнятым настроением. — Вы куда? Откуда? — Он сложил руки в карманы, но стоял достаточно близко к ней. Ей даже пришлось поднять немного голову, чтоб смотреть ему в глаза. Но ох уж эти его руки в карманах… — Кофе пила, сейчас в душ, а потом спать, чего и Вам советую. — Она слабо улыбнулась и наконец опустила глаза на его как всегда расстегнутый ворот рубашки. Рука сама по себе потянулась к тому месту и стала все поправлять и расправлять. Да и мало ли… Может, помаду какую найдет или чего похуже. — У меня уже тоже батарейка садится, сейчас как раз иду. — Он с заметной усталостью кивнул куда-то в сторону многочисленных дверей. — Где ты был? — Она проговорила это спокойно, с заметной долей интереса, чтобы он не подумал, что это допрос. И… последовала его примеру, спрятав руки в карманы. — Ходили с выжившими пообедать супом, ну и немного приняли лекарства, а то что-то совсем тяжело было. — Он улыбнулся, но все равно как-то было не очень-то и весело. — У меня там вряд ли еще ходячие имеются, не то что выжившие. — Она на секунду повернула голову к двери своего номера, которая была буквально в двух метрах от нее. Виктора Петровича это почему-то рассмешило, и он не стал прятать улыбки, более того, даже не стал прятать смех. Она почти начала смеяться вместе с ним, но вот ее прервали. Баринов не удержался и как можно крепче прижал ее к себе, обхватив ее двумя руками, чем зажал ее собственные руки в карманах, куда они были спрятаны. — Ты чего? — Она продолжала улыбаться, но уже не так широко, как до этого момента. Более того, для нее это было полной неожиданностью. — Ничего. — Мужчина продолжал улыбаться, но, пользуясь моментом, когда она не может ничего сделать, поцеловал ее в щеку, не скрывая того, что он все же по ней соскучился. Елена буквально в ту же секунду зажмурилась, ощущая, насколько ей тесно в его сильных руках и как же все-таки щекотно из-за его усов и приличной щетины. Но улыбаться она не переставала ни на миг. — Все, пусти, я спать пойду. — Она сделала попытку освободиться от него, но этим заставила его сделать лишь несколько маленьких шагов вперед, чуть ли не на месте. — Куда-а? — Он протянул это крайне недовольно, продолжая прижимать к себе и касаясь одними губами ее щеки. — Спать. — Она засмеялась от этого нескрываемого недовольства в его голосе. — Как хочешь. — Он проговорил это настолько отрешенно, будто его это и не интересовало вовсе. На самом деле, так и было. Его это не интересовало, а его руки, которые все так же прижимали ее к себе, и губы, которые целовали ее щеку, были тому подтверждением. — Пустишь? — Елену это смешило ещё больше, но теперь она подняла на него лицо и смотрела прямо в глаза. Но, если честно, то обычно на таком малом расстоянии лиц в глаза не смотрят. — С тобой пойду. — Шеф не удержался. Его голос стал тише, а губы слабо коснулись уголка ее губ. — Нет, со мной нельзя. — Она заулыбалась шире, но голос стал таким же тихим, как и его. — Тогда ты никуда не идешь. — Он слабо улыбнулся, а его губы в свою очередь стали сами собой прикасаться к ее губам, и дальше все как-то само собой получилось. Его руки перестали прижимать ее к себе, зажимая ей руки. Теперь они медленно скользили по ее телу от шеи до талии, задевая грудь. В ответ она лишь вздыхала холодным воздухом на его щеку, а ладони завела куда-то под его пиджак. Если бы в тот момент открылись двери лифта, если бы в тот момент открылись двери любого из номеров, кроме одного, она бы не отстранилась от него. Но в тот момент открылись двери ее номера, в котором наконец встали выжившие и уже, по всей видимости, ходящие. Она прямо-таки дернулась в его руках, когда услышала звук открывающейся двери, настолько близко они стояли к ней. Ну все. Приговор подписан. Повалятся вопросы, допросы, расспросы. Деваться некуда, но, признаться, оно того стоило. О том, что они с Бариновым вместе, никто не знал. Абсолютно. Ни ее, ни его соседи по номеру. Никто. Но когда их посреди коридора буквально застукали, Елене и впрямь пришлось ответить на несколько десятков вопросов от своих подруг. Хорошо хоть, что ни одна из них не попала на закрытие так называемого праздника жизни. А если поточнее, то это было лишь сборище в последний день из выживших в двухместном номере со всеми остатками выпивки. Выживших из тридцати (или сколько их там было в итоге) человек осталось одиннадцать. Елена была уверена, что оставшиеся сутки они проведут только вдвоем в ее наконец-то опустевшем номере. Но не тут-то было. Ближе к обеду ей позвонили. Это был Витя. — Подойди в двести восемнадцатый номер, если уже проснулась. — Он говорил спокойно, будто по важному делу, а на фоне слышались одиночные, но многочисленные, как ей тогда казалось, голоса. — Но… — Она расстроена. Она очень расстроена. Это не по ее плану. Опять. А хотя… — Ну хорошо, сейчас. Ну а почему бы и нет. Тем более, вряд ли в последний день у кого-то и впрямь будет в планах повторить пройденный этап. Казалось бы, одиннадцать человек — небольшая цифра, но двухместный стандарт отеля так явно не считал. Места было катастрофически мало. Не успела Елена толком оценить обстановку, как ее уже усадили на колени. Виктор Петрович, какая неожиданность. И не то чтобы она была против, но все же неудобно как-то. Она стала делать вид, что ей очень хочется пересесть на вон тот пока что свободный стул, буквально в метре от нее, но вот рука конкурента легла на ее бедро, благодаря чему сидеть стало ещё удобнее, чем на стуле, и она оставила свои якобы искренние попытки пересесть. На самом деле, заключительный этап прошел куда приятнее, чем все остальное. Было больше разговоров, улыбок, а выпивки было явно поменьше. Но все равно Елена больше слушала, нежели говорила. Его рука, которая лежала на бедре, его подбородок, который изредка аккуратно упирался в ее плечо, исключали всякую необходимость говорить. Разве что она всего лишь один раз попросила у него достать для нее кусочек сыра, которого ей почему-то жутко захотелось. А он как почувствовал и выбрал, немного покопавшись вилкой, относительно большой ломтик. Но зато вечером, уже ближе к ночи, когда всех, у кого следующим утром самолёт, тянуло в постель, он оказался полностью в ее распоряжении. В достаточно приподнятом настроении, но с трезвыми мыслями. С желанием посмотреть на башню и выпить с ней ещё, пожалуй, бутылочку шампанского, но уже в номере, без никого. А ещё в отеле, спустя пару лет, у них было примирение после некой паузы. А ещё было просто несколько ночей, когда он там работал, а домой было ехать слишком далеко, и оставался только один выход. А теперь вот она прилетела в Болгарию. И ее уже целый месяц грызет, что же будет такого на этот раз. Но до отеля ещё доехать нужно, а вот пока что в данный момент ее встречает шикарный мужчина в черном костюме и в белой рубашке. А ещё с букетом цветов. Красота. Вот только это не Витя. Даже если приделать этому товарищу усы, все равно это будет не Витя.