Замужем... вроде

— Значит, я звоню Тане? — Может, помехи, и она не расслышала? Потому что ему совсем не верится, что она в самом деле согласилась, тем более так беззаботно, будто речь идет о попугайчике максимум. — Ну да. — Он ее поражает своей медлительностью. — Давай звони, пока она няне не позвонила. — Скрывать эмоции становится сложнее. — Все, у меня обед заканчивается. — Кнопка отбоя пришла Елене на помощь, кажется, она слишком агрессивно стала на нее нажимать, чтоб поскорее закончить этот бессмысленный разговор. Конечно же, она согласна. Как это она может от такого отказаться? Это все настолько вовремя, ей прямо-таки не верится. С ума сойти, Елена даже и мечтать о таком не могла. Это как раз то, что ей сейчас нужно. Ну что же… Предупрежден, а значит, вооружен. Из виду не выпускать, шоколад не давать, быть начеку даже в три часа ночи. Кота оберегать. Бигуди спрятать. И ещё, на улицу желательно лишний раз не выводить, потому что сейчас погода интересная, а у нее есть привычка болеть в этот период. Но Татьяна все же завтра вечером заедет и расскажет все остальное. Елена прекрасно понимает, что она… влипла. Алиса — это ещё то наказание за все грехи. Нет, она девочка хорошая, воспитанная, просто иногда не хватает кнопочки ВЫКЛ. Как выразился ее отец, рассеянно подбирая слова: «От нее урона больше, чем от мировой войны. Что не движение, то акт вандализма». Получилось так, что его бывшая жена взять ее на какую-то конференцию с собой не может, отправлять ребенка в Болгарию к папе тоже не вариант, тетя Вика будет вряд ли рада получить такое счастье на трое суток, а Кате, и ежу понятно, сейчас просто не до этого, как-никак, но от декретного отпуска там одно название, кому, как не женщине, об этом знать. Да, конечно, был ещё вариант с отправкой немаленькой суммы на няню. Но няня на таком расстоянии — вещь не очень надёжная. Баринов подумал и решил рискнуть, была не была, не съест его точно, потому что ехать далеко. Хотя он догадывался, что обречен на поражение, потому что явно же какой-то очень важный отчет нарисуется или что-то в этом роде. Но нет. Теперь ему приходится звонить Тане и до последнего сомневаться, а правильно ли его жена все поняла? Что происходит? Она знала, что он немного боялся этого разговора. Дело было даже не в том, что не родной, что это в некоторой степени его прошлая жизнь. Чушь полная. Дело было в том, что очень давно, когда у нее даже и в мыслях не было знакомить его со своими друзьями, у них случилась не совсем приятная ситуация, связанная с детьми. Она не любила об этом вспоминать, и Елена уверена, что он тоже. И вообще, тема детей у них в доме либо поднималась только касательно своих родных, либо вообще не поднималась. Поэтому Елена даже по голосу поняла, насколько он был удивлён её мало того, что моментальному, так еще и радостному согласию. По приезду домой с работы, где ей не на шутку потрепали нервы, Елена все ещё чувствовала прилив вдохновения на полную влажную уборку квартиры. Но все же женщину до сих пор прямо передёргивало, как только она задумывалась о том, что даже Лене, которой девять лет, понятно, что то, что они там учудили за ее отсутствие, крайне глупо. Кстати о Лене. Все ее поделки, даже несчастный бумажный журавлик на зеркале, были с бережностью протёрты влажной тряпкой. К слову, ни с колокольчика для новогодней ёлки, ни с самодельного маленького мишки из цветочных тканей до сих пор ничего не отвалилось, все сохраняло свой достаточно презентабельный вид. Она почему-то невольно, но все же с грустью улыбалась, в очередной раз разглядывая эти предметы. И как у нее только мысли сомнения всплывают до сих пор? Но да ладно, не важно. Нужно только потерпеть четыре дня и три ночи, и тогда все точно встанет на свои места. Все-таки отсутствие мужа на нее отвратительно влияло. Она уже и не помнила, когда в последний раз мыла пол под кроватью, а в данный момент, когда она только выкручивала тряпку с довольно-таки боевым настроем, то прямо отсюда могла видеть, что там уже можно картошку посадить и собрать нехилый урожай. Когда Елена наконец закончила, то было уже далеко за полночь. Но, что удивительно, даже несмотря на усталость, спать ей почему-то не хотелось. Хотя и Мальвина, и работа, и уборка неслабо ее так вымотали. Ну что же… Пожалуй, это однозначно повод открыть бутылочку вина. По-другому она точно не уснет. Низкий пучок на затылке почти окончательно распался, пряди настырно лезли то в глаза, то в бокал. Халат черной пеленой рассеялся под ногами, а она засмотрелась на светильник в коридоре. Может, это просто благодаря вину все стало красочнее, но она спорить готова была, что после уборки даже светильники стали светить ярче. А может, ей уже и вправду хватит пить. Женщина сделала щедрый глоток и тяжело выдохнула. Все будто медленно становилось на свои места. Баринов уже совсем скоро вернется домой. На работе пошел слух, что ее ждет повышение, только начальство еще почему-то молчит. Всем уже все понятно, одной ей ни черта не понятно. Если честно, то уже звучит, как девиз по жизни. Точно такая же картина, что и на работе, уже нарисовалась окончательно в детском доме с девочкой Леной. Всем уже все понятно, одной ей ничего не понятно. Главное, чтоб в Болгарии такого не приключилось. А то еще без мужа останется. В любом случае, Аня, та, из-за которой это все и началось, уже официально, по всем документам, мама мальчика Серёжи. Чего, собственно, ждет Елена, пока непонятно. Нет, в принципе, все логично, куда ей торопиться и так далее, тем более, еще даже муж не в курсе дела. Но, с другой стороны, чего зря мучить ребенка. Но не важно. Теперь, когда Аня прошла через все это, ей уже, признаться, не так страшно. Но до сих пор даже представлять не хочется, сколько её ждёт мороки. Женщина сделала последний глоток, чем опустошила бокал. Все, на сегодня хватит. Даже половины не выпила. Теряет хватку, хотя, скорее, от этих раздумий с документами весь аппетит пропал. Левая нога, оказывается, затекла за это время, и подняться со стула оказалось целой проблемой. Нужно проветриться. Ручка балкона легко поддалась ее настойчивому движению, и вот она уже на свежем воздухе… Насколько это возможно в этом городе. К слову, ее район настолько спокойный и тихий, что вон та парочка молодых людей недалеко от детской площадки в данный момент выглядит так, будто это не какая-то романтическая прогулка или не возвращение из магазина, допустим, а будто они закопали только что труп и пытаются без каких-либо подозрений вернуться домой. Хотя… Кому в такое время может в принципе приспичить пойти гулять? Но не важно, ей же приспичило в такое время пить вино в полном одиночестве. Иногда Елена Павловна ловит себя на мысли, что она все же даже представить не может, какая реакция будет у мужа. Нет, в любом случае, она Лену заберёт, даже если он начнет всеми силами показывать свое негодование. Во всяком случае, она не настроена заставлять его любить, холить и лелеять этого ребенка. Сделать доброе дело на старости лет даже такому святому и великому человеку, как Виктор Баринов, не помешает. Да, любить надо, несомненно. Но, если будет нужно, она справится с этой задачей за двоих. А вот кормить, одевать и держать в тепле — это не так уж и сложно. То же самое, что и с котом, которого, она иногда просто уверена, ее муж любит больше, чем ее. А если подумать, то в самом деле… Сколько уже времени прошло с того момента, когда они на этой вот кухне обменялись кольцами? Он ведь наверняка даже и предположить не мог, что она ему преподнесет не только брошенного кота. Между прочим, она даже не подозревала, что это достаточно разжиревшее и ленивое существо предпочитает трапезничать в половину второго ночи, чем он, собственно, в данный момент и занимается. Елена была уверена, что он уже уснул на свободной половине кровати. Вот же наглая морда… Хотя это в ней, скорее, говорит ревность. Иногда она и вправду жалеет, что притащила его сюда. Ну так вот, бог с ним, с котом. С того самого утра, когда они обменялись кольцами на этой кухне, прошло слишком много времени, чтобы помнить об этом. К слову, его внучка, которая уже достаточно резво бегает и четко выговаривает предложения, которые даже в длину больше, чем она сама, является тому подтверждением. Но она помнит. Это было на кухне, потому что, как назло, кольца, которые он таскал везде с собой, лежали дома на ее туалетном столике поближе к зеркалу. Темно-синяя бархатная коробочка заметно выделялась из всех ее вещей на поверхности, а лежала эта коробочка там из-за того, что из-за кое-кого по имени Лена их очередь в ЗАГСе сдвинулась аж на три месяца. А случилось это утром из-за того, что ему почему-то брачная ночь оказалась в тот поздний вечер, по возвращению со скромного торжества домой, важнее всяких колец. Но зато потом, утром, когда ее волосы больше походили на копну сена, а он успел только прийти в себя благодаря душу, она все же притащила ту бархатную коробочку прямо на кухню, где уже пахло горячим кофе и что-то доходило до готовности под крышкой на сковородке. Ему почему-то стало смешно, а она решила, как ребенок, ей-богу, на него за это рассердиться. Но зато она с заметной улыбкой наблюдала, как он надевает ей кольцо. Ни один ужин для нее, ни один более серьезный поступок для нее не вызывал столько эмоций, как то, что он надевает на ее палец кольцо. У нее почему-то так не получилось. Он начал возмущаться, что она слишком агрессивно это делает и что он на такое не подписывался, что-то в этом роде. А теперь вот до чего докатились… Впрочем, у них всегда все было как-то не так, как, наверное, должно быть. Всегда все было… Спонтанно, с каплей неожиданности. Но в этом был свой особый шарм и романтика. К примеру, даже эта работа в Болгарии. Это помогло вспомнить, ради кого он готов свернуть горы и даже сделать кое-что менее масштабное, а она в очередной раз убедилась в том, что никто не сможет заменить его омут, в который она ныряет с головой и либо недовольно начинает дышать из-за очередной его выходки не в ее пользу, либо с полным чувством спокойствия и умиротворения закрывает глаза, уложив голову ему на грудь, и ощущает при этом, как он приятно сжимает ее плечо, а затем резко просыпается от того, что Спартак в очередной раз не забил. Он в такие моменты настолько оживлённо дёргался, лёжа на кровати и заменяя жене подушку, что складывалось впечатление, будто он не то что поставил большую сумму на победу Спартака, а что он лично тренировал эту команду. Но все же когда, как не сейчас, понимать, какая же все-таки роскошь — хотя бы просто спать в одной кровати рядом со своим мужем, потому что, даже если спать вместе с котом, двуспальная кровать все равно слишком большая и слишком неудобная. Н-да… Все-таки возраст у нее уже не тот. Даже и полбутылки не выпила, а уже в голове такой улей развела из мыслей. Она уже представляла, как утром будет болеть голова.

***

Приезд Татьяны и Алисы напоминал ей те моменты, когда в детстве к ее отцу приходили поздно вечером коллеги по работе, и иногда она не могла уснуть от их смеха и грубых разговоров под окнами. Что-то чужое, непонятное и, возможно, даже опасное, но почему-то всегда до жути интересное. Но все же. Зачем няня, если ей как раз нужно на ком-то потренироваться. Грубо, но кот с этой ролью уже не справляется. До этого момента ее отношения с Алисой ограничивались парой улыбок, когда та пряталась за длинными ногами папы, пока тот ставил Елену в известность, что он сегодня домой не придет. Не то чтобы она была против чего-то большего, напротив, вовсе нет. Просто как-то не было необходимости, потому что у Алисы все же очень хорошая мама, а папу ей просто хватало изредка видеть или вызвать его, когда нужно, а еще она очень любила отправлять ему сообщения со своими фотографиями по вечерам, на которые он был готов отвечать, даже когда Спартак бьет пенальти на дополнительном времени. Хоть Елена и ничего не смыслит в футболе, но все же догадывается, что это вещи серьезные. Она специально ушла с работы пораньше, потому что больше не могла там усидеть. Хотелось поскорее встретить и закрыть за Татьяной дверь, дабы остаться с Алисой наедине. Но все же… Звонок в дверь. Татьяна вежливо улыбается и выглядит довольно-таки дружелюбно, мысленно примечает, что у нее хороший вкус, что заметно даже с прихожей. У Елены тоже появляется улыбка, которую она даже не контролирует, как-то само собой произошло. Но, скорее, это из-за размера рюкзака за спиной у Алисы. Наверняка половину своего имущества притащила, это как минимум. — Не потерялись? Нормально все? — Елена Павловна поспешила закрыть за ними дверь, чем вынудила Татьяну сделать еще несколько шагов вперед. Если честно, то она собиралась просто отдать ребенка и уйти поскорее, но что-то пошло не так. — Да, все в порядке. Вещи было собирать сложнее. — Елена широко заулыбалась с того, как Татьяна с долей мучительности закатила глаза. Баринова, не сдерживая улыбки, опустила взгляд на Алису и тут же мысленно тяжело вздохнула. Юная мадемуазель стянула с себя легкую шапочку, и наконец копна длинных кучерявых волос вырвалась на волю и беспорядочно рассыпалась куда только смогла дотянуться, в том числе и на глаза хозяйки. Самое время вспомнить о своей Мальвине, у которой длинные густые, а главное, приятные для работы волосы, и мысленно тяжело вздохнуть. — Идем, чаю выпьем. — Елена, глядя прямо Татьяне в глаза, спрятала верхнюю одежду Алисы в шкаф. Прибывшая сразу смекнула, что речь идет далеко не о чае, а Алисе стало вмиг все равно на все происходящее вокруг, потому что… — Мама, смотри, какой кот… — По глазам было ясно, что ребенок в восторге от этого большого белого пушистого существа, которое как раз вовремя соизволило показаться на глаза хозяйке. — Поверь, ему как раз ты и нужна, может, хоть немного похудеет и вспомнит, что лапками можно еще и бегать, а не только лениво лазить от дивана до корма и обратно. — Елена даже не представляла, какой же жестокий приговор она только что подписала Комиссару этим своим разрешающим тоном. Хотя сам кот тоже еще пока не был в курсе этого, потому что пока что от тоненькой детской ладошки, которая утопала в его шерсти, он лишь блаженно закрыл глаза и уже начал довольно извиваться навстречу движениям пальцев. — Идем. — Баринова проговорила это тише и только Татьяне. Она сразу же, аккуратно обойдя Алису с котом на полу, направилась на кухню, не желая даже слушать отказов. Но не то чтобы Таня собиралась отказываться. — Спасибо тебе. — Татьяна не спеша опустилась на стул и позволила себе расслабиться. А почему бы и нет. — Эта конференция как снег на голову, совсем не ожидала. — Перестань. — Елена отмахнулась и слегка наморщила лоб. Две чашки уже на столе, хотя что-то чайника даже не слышно. Зато видно, как эта мадам тянется за уже начатой бутылкой вина в тайном шкафчике. — Мне уже давно стало скучно, а разница между Бариновым и Алисой, я думаю, не будет сильно заметна. Компания кота немного поднадоела. — Она улыбнулась, на секунду повернув к ней голову. — Еще конфеты где-то есть. — Так же с бутылкой в руках Елена Пална снова полезла в какой-то шкафчик. — Что за конференция? Что-то интересное или как обычно? — Осторожный взгляд куда-то в коридор, чтоб проверить обстановку, а вино медленно перекочевало в чашку гостье. Ну и себе, куда же без этого. Таня на секунду задумалась о том, действительно ли этой женщине интересно, или это просто была банальная вежливость. Хотя будь это банальная вежливость, то вряд ли бы они пили вино прямиком из чашек. Ну что же… Как говорил классик, «одни слова для кухонь, другие для улиц». — Компания, которая обеспечивает всю Европу оборудованием, представляет новую продукцию, будет куча разных презентаций, что можно сделать, какие перспективы и все в этом роде. — Она говорила ровно, но на секунду вовсе опустила глаза, делая глоток. — На самом деле, это очень интересно, только если ты не малолетнее шило, — честно призналась Таня и подняла на нее глаза с довольно-таки дружелюбной улыбкой. Эта особа была не то чтобы влюблена в свое дело. Она просто была действительно хорошим мастером, который хочет и пытается расти и куда-то развиваться. Насколько Елена знала, то в сентябре этого года она собиралась открывать свою собственную стоматологическую клинику. На самом деле, даже Баринов ее уважал в некотором роде. По-своему, но уважал, хоть ей так совсем не казалось. Она действительно хорошая мать, которая хоть и тянет с него безбожные алименты, зато по ребенку видно, что это все действительно делается для него, а не просто деньги на ветер или на содержание еще и матери этого самого ребенка. И даже сейчас, вот в данный момент, даже Елена видела, что ей действительно интересно поехать и посмотреть на это новое оборудование. Хотя, казалось бы, что может быть интересного во всех этих жужжащих штуковинах, которые обязательно зайдут не только вовнутрь зуба, но и еще куда подальше, что иногда усидеть в этом кресле невозможно. Но сидишь, и деньги платишь бешеные. Татьяна была таким человеком, чье лицо не внушало никакого доверия, а на первый взгляд она вовсе производила впечатление современной женщины. В холодильнике авокадо, йогурт, даже кастрюлю некуда поставить, потому что вино придется отодвигать. Но ее смех был заразителен, она любила слушать абсолютно все, а ее ребенок просто без ума от нее и ее фирменного фруктового пирога, а детям всегда виднее, потому что приблизительно так же было у нее с Мальвиной. Хорошая женщина. Либо это Елену опять клинить начало не на шутку, как со светильником, который после вина стал светить однозначно ярче. — Только, Лена, пожалуйста, ее нужно каждый вечер расчесывать и на ночь заплетать косичку или две. Днем пусть ходит как хочет, но вечером надо расчесать. Потому что, пока я приеду, будет горе. Она не сопротивляется, но поверь, материться будешь ты, а не она. — Татьяна улыбнулась спокойной улыбкой, с какой обычно говорят о своих детях. Нет, все-таки она не только хороший стоматолог, но еще и очень хорошая мама, это видно. Елена Павловна отчего-то также заулыбалась и положила в рот дольку яблока. Но в ту же секунду повернула голову в сторону коридора. Послышался угрожающий приглушенный хлопок, а затем противный звук молнии детского рюкзака. Юная мадемуазель стала распаковывать свое имущество, попутно вполголоса ведя беседу с котом. — Школу она, пока меня не будет, прогуляет, но она должна была положить две книжки, пусть читает, но это целая война. А может, она вообще их не взяла. — В самом деле, заставить сесть хотя бы полчаса почитать легче, чем делать дурацкое домашнее задание. Да и подъем около семи утра тоже как-то не вызывает восторга. Татьяна медленно перевела голову обратно от коридора на стол и сделала глоток. — Что там Витя? Долго ему еще там сидеть? — Ей было действительно любопытно, и дело вовсе не в том, чтобы хоть как-то поддерживать беседу.  — А что Витя? Нахватался, теперь не знает, как от этого избавиться. Жалеет уже, в общем. — Елена ответила с долей беззаботности, будто она не переживает его работу на другом конце Земли так же тяжело, как и он сам. — Уже осталось чуть меньше, чем три месяца. Но он не сидит, он работает. Считай, ресторан с нуля все-таки пришлось поднимать, поэтому… Ну, не важно, в общем. — Женщина отмахнулась, будто говорить- то собственно нечего, и стала подливать еще вина. Причина была не в том, что этот мужчина их связывает сильнее, чем хотелось бы. Просто… Неужели двум бабам больше и поговорить не о чем, кроме как о мужиках? — Она сначала будет тихой. — Татьяна нервно постучала кончиками ногтей о чашку, устремив взгляд куда-то на ножку стула своей собеседницы. Нервничает. Ещё бы она не нервничала. Оставлять своего вредного ребенка, можно сказать, чужому человеку. Мало ли что это кучерявое безобразие может выкинуть на этот раз. Перед человеком всё-таки неудобно. Елена Павловна как раз взяла в рот конфету, но, как только поняла, к чему клонит Таня, сразу же махнула рукой и, на секунду зажмурившись, кивнула. Да, конечно, у Алисы есть папа. У всех детей есть папа. Но случаев, когда за ребёнка отвечает именно отец, а не мама, очень мало. И пробелы в воспитании Алисы — это только вина Татьяны. Папа платит алименты, папа всегда хороший, папа купит дорогущую игрушку. А мама будет делать все остальное. — Перестань. — Елена спокойно посмотрела прямо на Таню. — Она к папе приехала, так что пусть. — Женщина по-доброму улыбнулась. Что-то в этой Лене есть такое… Что заставляет вовсе не тревожиться о своем ребенке. Что даёт приблизительное представление, почему от этой женщины Баринов до сих пор не сбежал. Это странно, но отчего-то в ее компании пришло расслабление и раскованность тела и языка. Или, может, кому-то хватит пить… Господи, главное — не забыть, что уже в девять сорок вылет из аэропорта на безумно интересную конференцию. Когда Алиса, уже достаточно замученная, вышла из спальни, где смотрела в обнимку с котом мультики на своем планшете, и попросилась спать, Таня поняла, что ей пора домой. Все логично, ребенок хочет спать — значит, пора уходить, вот только это ее ребенок, а уходить ей надо без него. К такому ее жизнь явно не готовила. Секунда времени, и Елена Пална с Алисой договорились, что сегодня она будет спать на диване. А через минуту уже было готово целое ложе для ребенка с простынями со слониками в индийском стиле, которые хозяйка приготовила, не поленилась, ещё вчера. Момент сборов гостей поздним вечером домой — это всегда самая интересная часть Марлезонского балета. Не очень-то и хотелось, чтобы Таня уходила, до такой степени она оказалась интересной собеседницей. Ещё и вина было предостаточно. Но все же Татьяна была непреклонна. Может, вино и было вкусным, а язык уже давно жил своей отдельной жизнью, она все же помнила о своем самолете в девять сорок из аэропорта. Алиса уже смотрела четвертый сон, когда за мамой закрылась дверь, а тетя Лена на скорую руку убралась на кухне и выключила свет. К слову, сегодня ночью ее даже Комиссар бросил. Променял, так сказать, на юную барышню и уже покорно вытянулся на одеяле у ее ног. Рядом с любовью к чистоте стояла любовь к банным процедурам по вечерам, и где-то там была любовь к мужу. Именно поэтому, когда на кухне был относительный порядок, Елена направилась в душ, а, когда укуталась в лёгкий халат поверх ночнушки, за дверью ванны послышались громкие гудки видеовызова. Когда она нанесла крем на внешнюю сторону ладони и уже была готова отправляться ко сну, Виктор Петрович как раз распечатал очередную конфету с орехами, хотя ещё не дожевал предыдущую. Господи, почти час ночи, а он до сих пор в той же рубашке, в которой явно ходил на работу. Даже застегнуть ленится нормально. Или расстегнуть окончательно.  — Так, — он внимательно смотрел на это чудо, и даже через камеру она видела этот взгляд всемирного заговора, — и что это за прелесть? Елена начала смущённо опускать глаза, делая вид, что ей необходимо следить за кремом на ее руках, чтобы он точно впитался в кожу. Но держать улыбку в себе было сложно, да и сдерживать себя — тем более. — А что такое? — Все же он сам напросился, и вот она смотрит прямо на него. — Действительно, что такое. Я так понимаю, та вторая поехала собираться на конференцию в таком же состоянии, да? — Наконец он оказался на кровати и позволил себе выдохнуть с заметным облегчением. Но все же мысль о том, что ещё предстоит встать, стянуть с себя брюки, расстегнуть до конца рубашку и повесить на стул, немного убивала. — Что ты… — Он явно взболтнул лишнего. Ну выпили немного, что с того. Ещё немного — и в ход пойдут шутки, что женский алкоголизм не лечится. Елена недовольно нахмурилась, взяла телефон, где на весь экран было видно такого красивого, но усталого мужа с как всегда небрежно застегнутой рубашкой. — Ребенка моего хоть не потеряли? — Он позволил себе улыбнуться с такой ее реакции, но все же держать себя под контролем не удавалось. — Все хорошо, сказала, что будет ночевать на диване. Заснула ещё, наверное, часа полтора назад. — Елена заметно сбавила обороты своего голоса, потому что вышла из ванной комнаты. Она буквально на секунду замерла возле двери, вглядываясь в темноту, и медленно щёлкнула за собой выключатель. Вроде тихо. — А Таня давно ушла? — Виктор Петрович следил за каждым ее движением. Настолько он по ней соскучился, что ему было даже интересно смотреть на то, как она стягивает покрывало с большой кровати и заканчивает свои приготовления ко сну. — Минут сорок назад. — Она хотела что-то ещё сказать, но резко замолчала. Надо было лечь как можно удобнее, чтобы лишний раз не вертеться, ее мужа это почему-то раздражает. Две подушки переместились под спину, а телефон к ногам, которые были немного согнуты в коленях. — Выпили вино, которое ты мне из Болгарии привез. Вкусное, зараза. — Елена заулыбалась, но голос стал заметно тише, как и положено говорить перед сном. Слегка напоминал довольное урчание кошки. — И все? — Женщина сумела разглядеть эти его фирменные прищуренные глаза. Сдерживается, видно, как только может. — Ну и ещё кое-что из моих запасов. — Она с неохотой улыбнулась, будто ей это очень не нравится. — Я вижу, что тебе там хорошо. — Он слабо улыбнулся и удобнее положил голову на подушку. — Стяни халат, пожалуйста. — Баринов был спокоен как удав с наполовину закрытыми глазами. — Что? — Что он сказал? — Халат, говорю, стяни. — Он продолжал быть таким же спокойным, настолько спокойным, что это звучало без капли настойчивости. Обычная просьба. Ну что же… По всей видимости, супругу уже одних фотографий понятного характера мало. — Алиса за стенкой, Витя. — У нее в какую-то секунду выветрилось абсолютно все вино из крови, настолько она такого не ожидала. Ей, естественно, приятно, что он ждёт именно ее фотографий, где она ещё мокрая после душа или ещё не оделась утром на работу, а теперь жаждет перед сном посмотреть на нее, но… Но. — Я всего лишь прошу стянуть халат, тебе жалко, что ли? — Он улыбнулся, но это было почти незаметно. Зато было видно, как этот мужчина внимательно на нее смотрит. Честно говоря, Баринов даже не помнил, когда она в последний раз строила из себя такую недотрогу. Его взяла. Она даже для вида тяжело выдохнула, будто это действительно дорого стоит. Но с какой же спешностью этот несчастный халат был снят и откинут куда-то на пол… Красота. Этот человек знал, о чем просит. — А ещё? — Улыбка стала заметно шире, и снова Елена Павловна видит этот прищуренный взгляд. Этот мерзавец берет ее на слабо. — Подожди, я ее проверю и вернусь. — Серьёзность в ее голосе говорила не совсем о том, что она крайне недовольна его поведением. Наоборот. Ее тихие шаги были настолько быстрыми до гостиной, где спала Алиса, и обратно к себе в спальню, что было ясно, что она сама завелась не на шутку. Вино в ее крови уже не впервые творит чудеса такого масштаба. Да и супружеский долг — вещь страшная.