Non pensa, senti

Даниэль сам того не замечая, несся по пролетам лестницы со скоростью света, хотя частью ума понимал, что за ним никто не гонится, и можно перевести дух. Но одно лишь воспоминание видения, чего именно, он стал невольным свидетелем, вызывало в нем дрожь. За такое Габб мог спокойно спустить шкуру, ибо нехрен совать нос в его дела, и уж тем более, если в этих делах замешан Фабрицио. Обнаженный, распаленный и одичавший от всплеска возбуждения и ярости Фабрицио. Даниэль мучительно покраснел, потому что никогда старался не думать о друге в таком аспекте, и уж тем более, он не желал видеть, как именно они с Лавори снимают напряжение. А все из-за Рафаэля, чтоб он текилы перепил с Мадонной на пару! Нет бы самому сходить в обитель Лавори и пригласить его на совет, так нет же, что вы, чтобы его сиятельное высочество подняло свой зад и лишнее пару шагов сделало? Хрен там! А ему теперь придется неделями избегать и Фабрицио, и Габриэля, потому что быстро картина сплетенных тел из его памяти не исчезнет. Правда, когда он подошел к комнате отдыха и заглянул вовнутрь, весь запал злости сник под давлением смущения и неловкости. Он даже не знал, что и говорить на возможные возмущения Рафаэля, потому что это чисто не его работа — говорить и юлить, чтобы извлечь выгоду. У них за этот аспект отвечает Кастиль, потому что язык у него подвешен хорошо, но и он сейчас неизвестно где, как и Михаэль. Что же ему сегодня не везет-то так, а? Даниэль обреченно вздохнул и направился в сторону явно что-то весело обсуждающих Катарины и Рафаэля, а полупустая бутылка текилы без слов объясняла то, что сейчас Лавито мог позволить себе чуть сбросить маску и так не давить своей аурой. За ним удивительно было наблюдать, когда он разрешал себе немного расслабиться. Или это Катарина так на него влияет? Ведь именно в ее компании чаще всего можно увидеть вечно серьезного и холодного Рафаэля насмешливым и …флиртующим? Даниэль удивленно уставился на него, отмечая, излишне провокационно изогнутые в мягкой улыбке губы, слишком красноречивый взгляд и хищно-серьезное выражение глаз, которое свидетельствовало о жестком контроле. Хотя, если подумать, контролирует он себя все время, иначе многие стали бы задавать лишнее вопросы. — О, Дани, ты уже вернулся, — улыбнулась Катарина во все тридцать два, отчего Даниэль рефлекторно ощутил холод в кишках, ибо слишком говорящим был ее ехидный взгляд, — а где Риэля потерял? Даниэль бросил панический взгляд на спокойного Рафаэля и не смог сдержать красноту лица при упоминании Лавори. — Габриэль… э-э-э, немного занят… и подойдет, как только сможет? — он сделал попытку солгать, но пронзительный взор Лавито буквально вынимал из него душу, поэтому он почти сразу бросил это занятие и обреченно застонал: — а-а-а, черт, Раф, не смотри на меня так. Он вместе с Фабрицио. Рафаэль вопросительно изогнул бровь, не убирая остроты из взгляда. — Он с Фабрицио что? Гвардо, не тяни кота за причинное место и просто ответь на поставленный вопрос. Даниэль хотел провалиться сквозь землю. Ведь знал же прекрасно, что Лавито сразу нападет, как только почует какую-то чертовщину, особенно, если она связана с их законным и негласным лидерами. И как всегда, он действовал на моральном уровне, задавливая своей тяжелой энергетикой. Жесткая и строгая манера абсолютного контроля стала слишком привычной за двадцать три года его «правления» на посту Десницы, и уже ни у кого не возникнет вопроса в том, когда и по какой форме ему нужно отвечать. — Даниэль, я жду, — напомнил о себе Рафаэль, таким ласковым и мягким тоном, что Гвардо натурально показалось, как он сдирает с него кожу живьем, — говори. — Раффаэлло, да не мучай ты его, все понятно и так, — нарушила его моральную экзекуцию Катарина, легко ухмыльнувшись и проведя пальцами по плечу Лавито, — сам же видишь, что он в шоке и напуган до дрожи. А что может ввести в шок и в ужас нашего дорогого заведующего наркокартелями, повидавшего на своем веку много разных вещей и людей в любых состояниях? Только видение того, как наши достопочтенные осеняющие ублажают друг друга. Сегодня правил балом, судя по его шоку, именно Риэль, хотя, не удивлюсь, если потом у них состоялась рокировка. Рафаэль посмотрел на нее и, не заметив и капли стыдливой краски на ее щеках, расхохотался, закинув голову назад. Даниэль смотрел на это действо с не меньшим шоком, чем ранее в комнате Лавори. У него в голове не укладывалось, что за какие-то несколько дней можно так измениться с мрачного и холодного гаденыша в пылающего и веселящегося засранца. Да и Катарина тоже хороша. Где та скромная и зажатая девчушка, которая боялась им давать даже незначительные просьбы, не то, что приказы? Нет ее и в помине, сейчас на ее месте — ехидная и невозмутимая тигрица, способная больно укусить. — Не смотри так, Дани, — усмехнулась Катарина и пододвинула к нему высокую стопку и блюдце с лимоном, солью, лаймом и апельсинами с корицей, — выбирай на свой вкус, я же не знаю, что предпочитает сосать твоя мексиканская душа. — Катишь, — снова зашелся в приступе смеха Рафаэль, наблюдающий, как краснеет Даниэль, и мягко коснулся губами ее открытого плеча, — не смущай нашего иллюзиониста еще больше. У него же и так — травма психологическая благодаря этим чертям. — А нехрен подсматривать за своими лидерами, тогда и травм никаких не будет, — спокойно отозвалась она и хитро сверкнула глазами, взяв в рот дольку лимона и облизнув губы, — и я говорила «предпочитает», не знаю, что там смущающего тебе послышалось. Что у тебя в мыслях, Раффаэлло? — О, моя Мадонна, чего там только нет, — с удовольствием протянул Рафаэль и откинулся на спинку своего стула, тоже пробегаясь языком по губам, — только, боюсь, время и место не подходящее для подобного разговора. — Да вы издеваетесь оба, что ли?! — возмущенно воскликнул Даниэль, не вытерпевший их переглядываний и намеков в словах. — Если и вы заявите, что на досуге любите проверять свою выносливость в постели, я повешусь! Девушка на его слова резко вздернула бровь и кольнула острой усмешкой, не спуская с него хищного взгляда. Вся игривость и насмешливость разом слетели с ее лица, а в изгибе губ показался оскал. Ни капли хмеля в черных глазах сейчас не было, а пальцы показательно спокойно провели по скатерти стола, сцепившись на рукояти ножа. — Батюшки-свят, что с людьми недотрах делает, ты посмотри, Лавито, — покачала головой она и вдруг метнула нож в сторону негодующего мужчины, попав аккуратно рядом с его головой в спинку стула, — за своими словами следи, Дани, а то, смотрю, шибко разговорился на нервной почве. Даниэль только спустя миг осознал, что не дышал последние две секунды, а сейчас, наконец, смог выдохнуть и осторожно повернуться в сторону тонкого стилета. Твою мать. Еще бы несколько сантиметров, и он лишился бы правого глаза. Он сглотнул и посмотрел в сторону Рафаэля, который непринужденно и легко улыбался, слегка перебирая волосы девушки пальцами. И никто ведь не поймет, что под этой слабой и довольной улыбкой кроется бешенство и желание всадить этот нож как можно глубже. Но нельзя, свой же, так что приходилось стискивать зубы и улыбаться, чтобы выдержать и не сорваться. А Даниэль обреченно закрыл глаза и залпом опрокинул в себя рюмку, ибо он достаточно сегодня наворотил дел, чтобы сейчас сидеть тише воды, ниже травы. Он бы вообще с радостью сбежал бы куда-нибудь в темный уголок, чтобы его никто не нашел, но кто ему это позволит? Придется дожидаться своей кары уже от двоих высших чинов. И почему ему так не везет сегодня? Ладно, не в первый раз, переживет. Не убьют же они его в конце концов. Тем временем на затемненной мансарде происходил другой диалог, несший другой характер и посыл, окутанный томностью близости и некой едкости. — Почему ты на меня так смотришь? — с нотками ехидства и интереса в голосе спросил Габриэль, стоя перед зеркалом и натягивая черную рубашку, как специально, медленно и неторопливо, еще больше привлекая внимания к скрывающейся под темной тканью смуглой коже. Фабрицио вздохнул и криво улыбнулся, в мыслях уже стаскивая эту рубашку к чертовой матери и вдавливая мужчину в поверхность зеркала. Хотя… вещь можно и оставить на нем, спустить, правда, на уровень лопаток и поднять с поясницы, отличная фиксация выйдет. Черт. Моро усмехнулся, покачав головой. Опять у него мысли не туда зашли. — «Так» это как? — спросил он и неспешно поднялся из кресла, неторопливо подходя к нему и останавливаясь на некотором расстоянии. — Я просто любуюсь тобой. Нельзя? — Слишком говоряще любуешься, — ухмыльнулся Лавори и принялся застегивать пуговицы, приглушенно добавив: — можно тебе все, ненасытный. — Я не виноват, что ты такой соблазнительный, когда хочешь примерить на себя роль Принца крови*. Тебе чертовски идут костюмы, ты знал? — пробегаясь взглядом по четко очерченным широким плечам и мускулистой спине, обтянутыми черной тканью, проговорил Фабрицио и усмехнулся. — Сразу возникает желание их сорвать. Габриэль рассмеялся, обернувшись к нему вполоборота и слегка прикрыв глаза. — Представь себе, я знаю это. А еще то, что ты явно кинкуешь на этот образ. Что такое, дон Фабрицио, природной властности не хватает и вам требуется чужая? Моро моментально среагировал на провокацию. Резко впечатав мужчину в зеркальную поверхность спиной, он с силой сжал его талию руками и укусил за губу. Не позволяя дернуться в сторону, Фабрицио прошелся рванными поцелуями по его лицу и скользнул по подбородку, постепенно спускаясь вниз на крестик ключиц. У него под кожей пульсировало желание снова заявить на него права, негласно пометить, чтобы другие поменьше смотрели в его сторону. Но даже в своем полувзбешенном-полувозбужденном состоянии он понимал, что это будет перебор и Габб за это порвет его на ленточки. — Еще одно подобное слово, и я тебя прямо здесь нагну, — приглушенно прорычал он, с мученическим удовольствием проводя губами по пока не закрытому жестким воротом горлу и вдыхая аромат сандала, — тогда мы посмотрим, кому тут властности не хватает. Габриэль довольно улыбнулся и прогнулся в пояснице, зарывая ладонь в копну темных волос и слегка касаясь кромки уха зубами, прямо рядом с темнеющим гвоздиком сережки. По телу Фабрицио сразу же прошла волна электрического тока, что прекрасно почувствовал и сам Лавори. Он заново изучал Моро, подмечая новые и вспоминая старые привычки. И это проявление собственничества и внезапной властности так было ему знакомо и тем самым щекотало нервы. Потому что как бы Фабрицио не отдавал предпочтение ведомой роли, а вести самому он все же тоже любил и справлялся с этой задачей на отлично. И признаться честно, Габриэль терял от него такого властного голову ровно настолько же сильно, как и от податливого и мягкого. — Тихо, тигр мой, никто в тебе не сомневается, но если ты расколотишь моей девяностокилограммовой тушкой старинное венецианское зеркало, Катарина тебя повесит, еще наших ангелочков подзовет для помощи, — усмехнулся он и провел губами по линии изгиба челюсти Моро, слегка задевая уголок рта, — так что лучше отложить твою жаркую фантазию до того момента, пока мы не окажемся в твоем римском доме. Насколько я помню, там зеркала прочнее, чем здесь. — Гаденыш, — расслабленно рассмеялся Фабрицио и вздохнул, проводя кончиком носа по изгибу его шеи, — я же теперь об этом думать буду. — И прекрасно, думай лучше обо мне, чем о том, как и кого на кусочки крошить, — проговорил Лавори с легкой улыбкой и провел ладонью по его спине, — а теперь отпусти меня, будь добр, ты же не хочешь, чтобы я светил каменным стояком на людях? Хватит и того, что ты мне всю шею расписал засосами. — Не слышал, чтобы кто-то жаловался, — фыркнул Моро, но все же позволил Габриэлю освободиться от своего захвата и отойти от зеркала, — ты же явно собрался их обоих морально порвать на ленточки. — Заслужили, — мило оскалился мужчина, наконец, застегивая рубашку до конца. Но в таком виде его шея была еще больше провокационно отмеченной, чем в открытом состоянии. Он закатил глаза, матеря дона на нескольких языках одновременно, но вслух ничего не сказал, ибо, правда, он не возражал против этих меток. Габриэль вздохнул, снова расстегивая две пуговицы, и закусил губу, приглушенно ругнувшись: — Дьявол, Фабри, вообще головой не думаешь, когда срываешься с цепи. — Ой, ладно тебе, будто ты — барышня-монашка, которой грозят карой небесной за подобные отметины, — нагло заявил Фабрицио и расправил незначительные складки на ткани, как бы «случайно» задев позвоночник ладонью, — а если тебе так уж хочется исповедаться в грехах, не слишком задерживайся на совещании. А то приду и украду на глазах у всех. — Га-а-ад, — с улыбкой и вспыхнувшими глазами протянул Лавори и тряхнул головой, не позволяя туману желания вновь завладеть его умом, — сам-то чем будешь заниматься? Фабрицио сразу же стал серьезным и вздохнул, потому что, как бы он не делал вид, что все хорошо, сам же прекрасно знает, что это — ложь, а проблемы только начинают всплывать на поверхность. — Отец просил зайти, да и связаться с нашими легионами в Америке надо, чтобы собрать людей и там. — Решил, все-таки, начинать с Нью-Йорка? — серьезно спросил Габриэль, вмиг отбросив лишнюю игривость прочь, а затем подошел к письменному столу и открыл свой ноут, — Используй тогда мою сеть. Нечего доверять прослушке и непроверенным контактам. Фабрицио криво усмехнулся и подошел ближе к нему, не без интереса заглядывая за плечо. — Перестраховщик ты, Бри, никому не доверяешь, — проговорил он и принялся бегать глазами по карте городов, находившихся рядом с Нью-Йорком, — настрой свой канал на Филадельфию, Балтимор, Бостон, Хартфорд и Провиденс. Посмотрю, насколько эти ублюдки пустили там корни, и какое влияние имеют в данный момент. А насчет того, что первым выбрал Нью-Йорк… Я не могу полностью контролировать территорию там, что меня напрягает, потому что в любой момент могут собрать бойцов и нанести удар. А зачем нам это? — Америка всегда отличалась особой хитростью… Но в лоб нападать тоже нельзя, иначе они индефицируют это как потенциальную угрозу, а мы же играем роль «добрых покровителей», — мрачно усмехнувшись и набрав код допуска на клавиатуре, проговорил Лавори, а затем удивленно спросил: — Почему это никому? Я доверяю тебе, этого мне достаточно, остальные же… вызывают некоторые вопросы. Фабрицио приподнял бровь, скосив на него короткий взгляд. — Есть какие-то подозрения? Габриэль цокнул языком, вписывая в поисковую программу нужные координаты и запуская сеть контролирующих каналов криминальной активности на территории Америки. — Не то чтобы подозрения, скажем так, некие сомнения. Я проверю и потом скажу тебе. — Какая сторона хоть? Восточная Европа, Азия, или наши «достопочтенные» соседи? — Можно сказать все разом, — мрачно отозвался Габриэль и вздохнул, унимая злость, — странное шевеление в районах Канады, Дании и Сингапура. Мы пробили номера представителей альянса Марчелло, и, угадай, куда поступали звонки за последний месяц чаще всего? — В Канаду и Сингапур? — сделал предположение Фабрицио и подкатил к себе еще один стул, присаживаясь на него, сложив руки в замок. — Дания слишком пуглива в вопросах заговора, тем более, после той резни, которую мы устроили в 2006-м, она не рискнет выступить против нас, но вот подгадить из-за угла — легко. — Бинго, Фабри, почти верно, — проговорил Габриэль и, свернув вкладку с программой, открыл другую, с распечаткой расчетов и транспортировок груза, — обрати внимание на адресаты расчетов. Фабрицио внимательно всмотрелся в экран и принялся проводить параллели. Первый расчет. Экспорт оружия и бойцов в Канаду и Сингапур, отправитель — Дания. Второй расчет. Ответный экспорт наркотиков и несколько банковских счетов на имена датских представителей, отправитель — Канада. Третий расчет. Импорт боевой техники и военных разработок в Данию из Сингапура. Посредники во всех трех операциях Албания и Италия. — Меня уже раздражают эти албанские шавки, — против воли, зло прорычал Моро и глубоко вздохнул, — как думаешь, можно считать эту троицу — второй составляющей альянса? — Это слишком палевно, хотя исключать такой поворот событий тоже нельзя, — задумчиво проговорил Габриэль и нахмурился, почувствовав вибрацию своего мобильного. Достав телефон из кармана, он глянул на экран и жестоко фыркнул из-за содержания сообщения, — У нашего Десницы кончилось терпение и он велел мне в темпе дотрахивать твою задницу и идти к нему на поклон. Гад. Явно забыл, что не со своими шестерками говорит. — Иди уже, принц мой некоронованный, пока он лично не пришел за тобой, — слабо усмехнулся Фабрицио и пододвинул ноутбук ближе к себе, — я пока разберусь с Нью-Йорком. А потом уже все вместе обсудим этот возможный альянс — Вбить бы кол в одно место этому умнику, чтобы не наглел до такой степени, — на немецком и приглушенно проговорил Лавори, направляясь на выход, — не скучай, Фабри, я скоро вернусь. — Мне только скучать осталось со всем этим дерьмом, Бри… — отстраненно проговорил Моро и вздохнул, начиная отслеживать проводимые операции, — итак, первый на очереди Бостон… — И все-таки, я не пойму, как ты умудрился даже не услышать Фабри? — задумчиво проговорила Катарина, размазывая кровь из бифштекса по тарелке все тем же тонким стилетом, о котором никто из троицы за столом не говорил. — Он же голосистый, тем более, кхм, в таком состоянии. Даниэль вздохнул, мотнув головой, чтобы избавиться от легкого хмеля, и развел руками. — Я не знаю как. Я отвык от их отношений в подобном ключе, maldito sea! ** Тем более меня это никогда не касалось, а тут здравствуйте, Габриэль солирует в упражнении глубокой глотки, cuno! *** — Гвардо! — зло рявкнул Рафаэль и отвесил ему легкий подзатыльник. — Следи за языком, ты не в борделе! Даниэль закатил глаза и потер ушибленное место ладонью, без должного раскаяния посмотрев на усмехающуюся Катарину. — Мадонна, прости за мой грубый испанский, во всем виновата текила и во-о-от этот черт длиннокрылый, который хочет снять с меня скальп, — проговорил он и резко протрезвел, натыкаясь на пронзительный взгляд Габриэля, который неторопливо спускался по боковой лестнице. Даниэль начал испуганно озираться по сторонам, ища подходящие места, чтобы скрыться, но как назло они были абсолютно одни в комнате отдыха и уйти незамеченным не получится. — Че-е-ерт, он же меня сожрет сейчас. Рафито, можно я спрячусь в твоей комнате, а? — Сиди на месте и не дергайся, — сквозь зубы прошипел Рафаэль, пропуская мимо ушей надругательство над своим именем, и едко добавил: — Тебе не пять лет, чтобы ты трясся от страха. Соберись, сейчас же! — Легко сказать, — прошептал Гвардо и съежился, буквально кожей чувствуя приближающуюся кару, негромко добавив на испанском: — мама, мама, я хочу к тебе обратно… — Боюсь, грехи не пустят обратно, так что останешься жить здесь, — вкрадчивый голос Габриэля раздался у него со спины и заставил вздрогнуть всем телом, — не надейся сбежать от меня. — Лавори, будь добр, оставь пока в покое Даниэля, — сначала примирительно проговорил Рафаэль, не спеша поднимая на мужчину взбешенный взгляд, — и скажи-ка мне, друг мой любезный, какого дьявола я тебя жду уже больше часа?! — А я тебе не шавка на поводке, чтобы прибегать по первому зову, — с обворожительной улыбкой, но хищно суженными глазами проговорил Габриэль и показательно расслабленно сел за стол, подмигнув улыбающейся Катарине, — у меня были важные дела. — А эти дела не могли подождать? — все еще стараясь сохранять трезвую голову, спросил Рафаэль и мысленно взвыл от негодования, заметив его внешний вид. — Боги, опять ты вырядился, как хост. Габриэль закатил глаза и широко улыбнулся. Ведь знал же, что чертов педант и «месье совершенство», как они называли Лавито за глаза, обязательно придерется к его вызывающему облику. Но сейчас на его возмущения было откровенно плевать, потому что у него слишком хорошее настроение, чтобы портить его ненужными мыслями. — Мои дела, Лавито, имеют личный характер, и ждать ну никак не могут, — издевательским тоном проговорил он и стащил с блюдца дольку апельсина, тут же забрасывая ее в рот, — а насчет того, как я одет… ладно, хорошо, в следующий раз появлюсь обнаженным. Тогда твоя душенька будет довольна, mon cher****? — Риэль, не драконь его, — прекрасно видя по его ходящим на скулах желваками, что еще немного — и Рафаэль взорвется, Катарина решила сгладить острые углы и легко погладила сидящего рядом мужчину по руке, — не закипай, вулкан. — Что ты, детка, я штиль в июльском море, — любезно отозвался Лавито с легким оскалом на губах и вздохнул, став уже серьезным, — ладно, шутки в сторону. Нам надо обсудить несколько операций и действия наших дальних соседей. Прежнее веселье тут же было забыто, а вместо него пришло сосредоточенное хладнокровие, которое разом оборвало весь смех. — Тоже заметил эту активность на канадско-датской стороне?  — серьезно спросил Габриэль на немецком, не реагируя на непонимающий взгляд Даниэля и Кати, которые этого языка не знали. — Что ты нашел? Рафаэль разом помрачнел и вытащил из внутреннего кармана пиджака сложенный вдвое документ, тут же протягивая его Лавори. Мужчина нахмурился и принялся читать, и чем больше он читал, тем сильнее хотел выпустить жилы половине верхушки семьи. Потому что в документе шел перечень имен людей, которые так или иначе становились причиной военных и политических конфликтов, и которые состояли в тесном сотрудничестве с Карло Мобричи на фоне семейного покровительства. У каждого такого человека была офшорная компания в теневой сфере бизнеса, которые, в свою очередь, формируют единую сеть на просторах Сингапура и Канады. Габриэль подавил желание сжать руку с бумагами в кулак и поспешил вернуть их Лавито. —Scheiße*, — коротко и емко сказал он, мрачно оглядевшись вокруг, — что-то это перестает быть похожим на обычный заговор с целью заполучить территорию. — Еще какое. А теперь представь, что будет, если эти люди сойдутся в коалицию и ударят не только по нам, но и по нашим партнерам, перед этим активировав свою сеть однодневок? — Теракт? —  Теракт, друг мой, теракт. Добавь к этому всему еще тот факт, что незадолго до этих операций было совершено два нападения на главенствующее руководство нашей семьи, и как результат, развязывание рук нашему дьяволу. Известие о том, что Фабрицио стал доном, уже разнеслось по всем кругам и наделало приличного шума, а его намерения стереть в порошок всех виновных только добавляют масла в огонь. И вот при таком раскладе, как удобно провернуть подобную операцию и сделать его козлом отпущения, не так ли? — задумчиво проговорил Рафаэль, скользя большим пальцем по ребру своего ножа, и мечтательно улыбнулся, только от этой улыбки прошел мороз по коже. — Ведь потом разбираться не будут, кто именно стоит за этим всем, будет волновать лишь тот, чья репутация говорит сама за себя. Никто ведь выяснять причины не будет, просто спустят на него всех собак и справятся, а концы всех действий уйдут под воду. Действительно, как удобно, на первый план вывести вендетту, и под кровавый шумок организовать теракт, а козлом отпущения сделать Фабрицио только лишь потому, что он не сможет удержаться от мести. Габриэль сжал зубы и прикрыл глаза. Теперь вставали на места многие факты. Например, стало понятно, в чем причина такого ярого сотрудничества троицы стран, и почему они так гладко смогли провернуть все это под носом семьи. Теперь вопрос в следующем: кто крыса в семье, и какие у нее полномочия во всей этой истории? А так же то, кто является организатором теракта. Можно было пойти по простому пути и сбросить все шишки на явных противников — а это Марселена с ее «друзьями» и римский альянс, — но это слишком предсказуемо, к тому же, этот человек явно хорошо осведомлен положением дел в семье и имеет доступ к любой информации. Габриэль внезапно встрепенулся и резко распахнул глаза, натыкаясь на серьезный взгляд Рафаэля. Нет. Не мог же это быть… сам дон Карло? Зачем ему топить собственную семью? Или думал, раз он уйдет на тот свет, то и всех за собой потянет? Бред. Но в свете последних событий вполне реальный бред. Дерьмо. — Фабрицио, как я понимаю, мы ничего не говорим? Рафаэль медленно кивнул и приглушенно произнес: — Он не должен ничего знать, потому что в ином случае поломает планы этим ублюдкам, и мы их просто упустим. Чем он сейчас занят? — Просматривает действия американских семей, и готовиться к активации легионов на их территории. — Вот и прекрасно, пусть отрывается пока в Нью-Йорке, а мы найдем всех крыс и порешим их, потом будем разбираться с теми уродами, которые предали нас здесь. — Ты так говоришь, будто он малое дитя, которое нужно чем-то занять, чтобы он не мешался под ногами, — горько усмехнулся Габриэль и покачал головой, — с ним это так не работает. Он чувствует, если происходит какая-то хрень, и всеми способами докапывается до деталей. — Значит, сделай так, чтобы он не докапывался, — жестко отчеканил Рафаэль и тяжело вздохнул, чуть ослабив узел галстука, — я не говорю, что он — дитя. Тебе ли не знать, каким радикальным он может быть? Будет лучше, если он не станет светиться в этой истории, как полевой игрок. Пусть делает вид, что во всю занят разбором планов мести, продолжает заниматься своей музыкой, но главное — вертится в людях и показывает себя вменяемым человеком. Ему нужно создать новую репутацию, при которой от него не будут шарахаться, как от огня, положительный образ молодого дона в свете. А мы в это время найдем предателей и устраним их без вреда для него. Габриэль невесело усмехнулся. Какая ирония. Совсем недавно он сам говорил Фабрицио об образе и его влиянии на жизнь, а теперь они обсуждают, в какой роли ему предпочтительней играть в этом спектакле. — Он ненавидит это притворство, ты же знаешь. — Ничего, переживет, зато потом спасибо нам скажет, когда мы притащим к нему зачинщиков. Думаю, к тому времени он не так остро воспримет наше молчание и с удовольствием оторвет им головы. Габриэль кивнул, соглашаясь с позицией Лавито, но в глубине души он сомневался, стоит ли молчать. Но потом другая часть сознания толковала о том, что Фабрицио явно в радость не придет от известия насчет возможных подозрений касательно своего отца или вряд ли будет счастлив, узнав о теракте. Лавори вздохнул, придя, наконец, к единому решению, и с легким вздохом спросил: — Я ошибусь, если скажу, что у тебя уже готов план действий? Рафаэль лишь неоднозначно улыбнулся, но в этой улыбке одновременно сплелись и согласие, и угроза наказания в случае раскрытия плана. Затем мужчина посмотрел на непривычно серьезную и даже несколько раздраженную Катарину, и его улыбка приобрела виноватый оттенок. — Ненавижу, когда ты шифруешься за другим языком, которого я не знаю, — недовольно прошипела девушка и передернула плечами, — всегда в такие моменты чувствую себя глупой. — Это можно всегда исправить, Мадонна, — улыбка приобрела более тонкий и чувственный намек, а сине-зеленные глаза хитро сверкнули, — в любое время, я к твоим услугам. Можем, хоть прямо сейчас начать учить немецкий. — Ага, а потом про эти услуги пойдут такие слухи, что мало не покажется ни тебе, ни мне, — легко усмехнулась Кати и вдруг нахмурилась, будто что-то вспомнила, серьезно посмотрев на Рафаэля. — Черт, я совсем забыла со всеми вашими телодвижениями. Можешь помочь мне с одной сделкой насчет поставок груза в Тоскану? У меня стойкое чувство, что меня хотят надурить, а в чем: в качестве или в деньгах, я пока не пойму. Ты как, в состоянии еще думать над цифрами? — Обижаешь, детка, я смогу работать, даже когда перейду допустимую грань, — не без доли самодовольства проговорил Лавито и, легко улыбнувшись, поднялся из-за стола, — пойдем, посмотрим, что там у тебя за сделка. — Эй, Ра-а-аф, не оставляй меня одного с ним… — задушенно проговорил Даниэль, с натуральным страхом уставившись на совершенно спокойное лицо Габриэля, — Он же меня сожрет и не подавится даже. — Успокойся, Гвардо, наш верховный ангел уже сегодня достаточно насытился, так что все, что тебе может грозить, это только быть покусанным, — весело рассмеялся Рафаэль и приобнял подошедшую к нему Катарину за талию, подмигнув Лавори напоследок, — Габб, хоть кости от него оставь, а? Нам еще каналы поставок налаживать с Мексикой. Габриэль ограничился лишь волчьей ухмылкой и оскалом, но ничего говорить не стал. Вместо этого он внимательно наблюдал за поведением уходящей парочки. Мужчина криво усмехнулся и мотнул головой. Кажется, со своими заботами о Фабри он проморгал развитие отношений этого внезапного тандема. Что ж… тем интересней будет теперь за ними наблюдать. «С огнем играешь, Раф, вытанцовывая на лезвии своей любимой катаны, — подумал он со слабой улыбкой и хмыкнул, — впрочем, другого от тебя и не ожидалось».