Гот подвернулся, да будет бабой гот

Не засекал, сколько длилось молчание. Вечность или две. Смотрим в небо, застеленное тучами, и оба пониманием, что непременно попадем под ливень. Посмотреть прогноз погоды никто из нас не додумался перед вылазкой, да и если бы взяли зонтик, точно б его потеряли в погоне. Быть мокрыми — наша судьба. В каком смысле это бы ни было произнесено. — Кажется, дождь. — Кажется… Одна из капель падает мне прямо на кончик носа. Через минуту уже заливает все лицо. Сидим в грязи, аки две хрюшки. Не решаюсь приблизиться к нему. Пожалуй, мы пробыли тут довольно много времени и можно было бы уже уходить, но что-то мешает. — Мы ведь так и не выполнили условие? — если нельзя постоянно быть вблизи, это же не значит, что и общение запрещено. — Поцелуй был, но нас прервали в процессе славотворения. Влад не отвечает, его взгляд устремлен в лужу. Кажется, высматривает свое отражение. Я уже было хочу подойти, как тот вдруг отскакивает. — Ты кто? — Слава. Влад, с тобой все в порядке? Или ты..? Нет, ты не мог. Ты не мог потерять память. Это я, парень с rullex-вечеринки. Помнишь? Мы боремся с тобой за популярность и вообще еще та парочка. Всего сутки, правда, но это тоже немаленький срок. Не припоминаю, как и кто со мной общался, когда я вот так вот память сеял где-то, поэтому с трудом подбираю слова и неловко двигаюсь. Весь до нитки промокший, подхожу к нему вплотную и обнимаю. Моя клейкая часть начинает плотно сотрудничать с его изображением. Ощущение, будто мы одно целое. Пусть только он чувствует сейчас то же самое. Пожалуйста. — Прошу. Вспомни, — поднимаю его за подбородок и вижу пустые глаза и чувствую порядком умиротворенное объятиями тело. Два тела кроссовками протаптывают мокрую землю и кружатся в обнимашках друг с другом. Прекрасное начало новой жизни. Я ему все расскажу. Все, что знаю. Но было бы хорошо, если бы он произнес хоть слово. Если бы я только знал, насколько велик провал, то… — Ты что, повелся? — он таки открыл рот, но с него вылетело совсем не то, чего я ждал. — Что? — А амнезию, оказывается, очень просто симулировать. Стоит запомнить на будущее. Может, сгодится. Отступаю на шаг-два назад. Влад на моих глазах буквально заливается смехом, а мне вообще не до шуток. — Дурак. Поворачиваюсь и уверенным шагом топаю прочь от него. — И куда намылился? Тебе же негде жить, — сквозь смех выдавливает слова он. — Вот поэтому и иду к тебе домой, дурень. Это тебе больше негде жить. — Э, постой. Нехотя останавливаюсь. Так непривычно видеть его таким радостным, учитывая то, что последние сутки для него точно не сахарком выдались. Ему больше идет роль униженного, ущемленного. Жертвы, если одним словом. Но не успеваю подумать о чем-либо еще, как он сбивает меня с ног и вываливает всего в грязи. Влад наваливается на меня всей своей тушкой. Зажимает под собой и зацеловывает все, что пока еще чисто. Дождь моет нас сверху. О черт, я и сам начинаю хохотать. Придерживаю его, обнимаю, глажу, делаю рукой ему приятно. Мы свиньи мирового масштаба. Интересно, для формальности этого «публичного» воссоединения сойдет? Я хочу, чтобы наши первые сутки не заканчивались никогда. Во всей их отвратительности и болезненности были очень светлые пятна. Их не затмить ничем. Я начинаю верить в то, что перестану забывать. Мне теперь есть кому напомнить.