Devil - по моей прихоти

Артур проснулся в скверном настроении. Нет-нет, то, что он, подняв голову с подушки, узрел на циферблате часов «06.12» не играло совсем никакой роли. Совсем-совсем! Но, наверное, у каждого из нас бывает такое утро, когда, сонно потянувшись, понимаешь, что этот день для тебя ничего хорошего не сулит. Виноватым в этом ощущении Керкленд привычно считал Ивана – как-никак именно он, невинно улыбаясь, решил разбудить уставшего джентльмена самым действенным способом – холодный душ из кружки с утра пораньше. Вообще-то Брагинский честно пытался гуманно разбудить своего «хозяина»: и шторы нараспашку открывал, и за щеки тянул, и громко пел гимн своей страны, на что Артур только отвернулся, ткнув локтем неподготовленного к таким решительным действиям Ивана; предпоследним средством считалось хорошенько попинать британского соню, но, ограничившись лишь тряской за плечи, русский, понуро вздохнув, отправился на кухню. Если бы на месте Брагинского был кто-то другой, Англия немедленно начал бы скандал и отправил нерадивого гостя в далекие-далекие дали, с помощью прекрасного средства - «пинка под зад». К огромному огорчению Керкленда, Иван сам мог кого угодно, если бы захотел,отправить в эти самые «далекие-далекие дали», правда, уже в суровую Сибирь в самый пик мороза. Да и, вспомнив строки из книги про то, что демон во время действия контракта попьет немало кровушки своего хозяина, сильно злить Ивана особо не хотелось – правда, в качестве морального удовлетворения, можно ограничиться лишь порчей настроения русскому. Присев на кровати, и прикоснувшись рукой к влажным светлым волосам, Англия недовольно покосился в сторону Брагинского, который, что-то довольно напевая, рисовал на запотевшем окне какие-то узоры. Артуру на мгновение показалось, что на стекле мелькнуло знакомое лицо с густыми бровями, но оно тут же оказалось стертым рукой Ивана, так и не дав Керкленду убедиться в том, что это был действительно он. Решив особо не морочить себе голову по этому поводу, Артур откинул тяжелое одеяло и, зевая, выбрался из постели. Ступни коснулись кафеля, приятно холодившего кожу. Артур уже хотел решить, что утро, если опустить инцидент с кружкой воды, начинается весьма неплохо, как был тут же повален обратно на кровать: - Как же так, сэр, – притворно заботливо покачал головой Брагинский, с интересом наблюдая за покрасневшим от возмущения лицом Англии, - Совершенно не заботитесь о здоровье. Простудитесь, же, как пить дать, простудитесь! - Вот иди и пей себе, а меня не трогай! И вообще, что ты себе тут позволяешь?! - Здесь? – Иван наклонил голову и, похлопав ладонью по кровати, продолжил, - Лежу. А вот здесь, - Брагинский провел рукой по телу англичанина, чувствуя истинное удовольствие от ошарашенного выражения лица Керкленда, - Я ничего делать и не собирался. Так что можешь свободно оставить свои грязные мыслишки при себе, Артур… - К-кто еще тут грязно мыслит?! - Ты. - Это был риторический вопрос, идиот! - А за грубость можно и заново учиться этикету, благодаря великому изобретению немцев. - Причем тут порнография? - Я же говорил, что ты извращенец… Иван быстро встал с кровати и, бросив Керкленду на кровать теплый халат, отвернулся: - И краснеть от осознания этого факта совсем необязательно… Артур почувствовал, как румянец стыда вновь прильнул к обычно бледному лицу. Чертыхнувшись сквозь зубы, он в изнеможении провел пятерней по волосам: - Это ты заставил меня подумать именно в таком направлении! – самоуверенно заявил Артур, показывая пальцем на Брагинского, отчего последний устало вздохнул: - Вы же джентльмен, Арти, а показывать пальцем на людей, как минимум неприлично, - пропел Иван и, обернувшись, начал что-то искать в кармане брюк. - С тобой любой джентльмен все манеры потеряет. - Благодарю… - Это не комплимент, деревенщина! - Зато это – есть оскорбление. - «Арти» - вот настоящее оскорбление! - Я знаю, поэтому так тебя и называю… - Издеваешься? - Я легко могу попить твоей кровушки, не правда ли, Керкленд? – Иван окинул Артура хитрым взглядом, - Я твою книгу цитирую, между прочим. - Делай ты что хочешь, - Артур пренебрежительно дернул плечами, - Тебе хотя бы это разрешено! И да, кстати, - Иван, собиравшийся уже уходить, застыл в дверях, - Ты готовить умеешь? - Что, наконец-то признал, что твои кулинарные изыски годны только как оружие массового уничтожения? - Совсем нет! – Артур отвел взгляд в сторону, - Не то, чтобы я не умел готовить, я это как раз умею, но… мне просто захотелось попробовать пищу, которая не подгорела. Справишься? - И зачем скрывать очевидный факт, что в кулинарии ты – полный бездарь? - Я умею готовить! Иногда хорошо. Бывает. - Напомни мне эти страшные дни календаря, чтобы знать, когда готовиться к Апокалипсису. - Не могу, - неожиданно прыснул англичанин, - Это строго конфиденциально. - Ага, так вот в чем состоит твой великий план по уничтожению мира! - Какое уничтожение, я что, изверг? – Артур, наконец-то, поднялся с кровати и натянул на себя зеленый махровый халат, дабы соблюсти хоть какие-то правила приличия, - Всего лишь порабощение. - И после этого ты утверждаешь, что я – Мировое Зло? - Империя Зла, - сухо поправил Керкленд, - Тем более, не зря же у тебя твой Горчичкин нарисовался на спине в качестве метки! Это уже о чем-то, да говорит… О твоей хронически лживой и чересчур неуравновешенной личности, например. - Если ты имеешь в виду Горыныча, то это как раз таки показывает, что с психикой у меня полный порядок. Ладно, где-то, может быть, я вспылить могу – не самый правильный в этом мире, каюсь. - Признаешь себя агрессором-таки? Не думал, что когда-нибудь добьюсь от тебя этих слов, Брагинский! – Англия подошел к окну, чтобы открыть форточку. Ветер не преминул этим воспользоваться и, как только англичанин «впустил» его, тут же ворвался в комнату, раздувая тяжелые бежевые шторы. Артур незамедлительно чихнул – больше от яркого солнечного света, который начал светить ему в глаза едва он заглянул в окно, чем от иных факторов. Россия, тем временем, медленно выбивал дробь рукой на двери, наблюдая за нерадивым англичанином. Чему-то про себя усмехнувшись, Иван вышел в коридор и, собираясь закрыть за собой дверь, бросил серьезным тоном: - А я никогда не думал, что один, судя по татуировке, фанат единорогов заставит меня признать весьма сомнительный факт, не правда ли, Керкленд? Артур поморщился и нехотя обернулся в сторону захлопнувшейся двери. Осмотрев свои руки беглым взглядом, он досадливо скривился: - У меня есть на это причина, колхоз! «Конечно-конечно…» - тем временем думал русский, решив не реагировать на злобный ор Артура, внимательно осматривая холодильник на наличие продуктов. Через пару минут Иван с иронической улыбкой захлопнул дверь холодильника: - Итог: я даже повесившуюся мышь в холодильнике не нашел. Знать, и ее Артур успел съесть за неимением ничего съестного. ___________ Шум воды приятно ласкал слух, вызывая странное, но привычное чувство ностальгии. Теплый запах сырости заполнял легкие, а мерное сердцебиение в грудной клетке, казалось, эхом раздавалось в комнате, отталкиваясь от стен. При своей обыденной повседневной рутине Артур многое бы отдал, чтобы эти редкие мгновения длились вечно, или, на крайний случай, до того, когда он устанет отдыхать и приятное чувство неги не станет причинять легкий дискомфорт. Он всегда умел очень точно и верно подмечать даже самые незначительные детали – иногда это удавалось ему чисто спонтанно, а иной раз по его собственной прихоти, но были и исключения, когда он, сколько бы не бился, не мог получить ответ на, казалось бы, довольно простой вопрос. Наверное, сейчас судьбе был угоден третий вариант, так как Артур, разрушив все свои затаенные надежды на «минутные слабости» (попросту «ничегонеделанье»), внимательно вчитывался в текст потрепанной книги, сидя на краешке ванной. Почему у него возникло странное желание рассмотреть примечания по поводу контракта именно сейчас, он понять не мог, да и все равно не смог бы. Потому что, то ли от не высыпания, то ли от вороха мыслей в голове, но строки, выведенные чьей-то явно аккуратной рукой, словно дразнясь, ускользали, не давали вникнуть в смысл фраз. В итоге, образ об «особо важных предупреждениях» получился весьма рваным: «Информация о заключении контракта должна быть строго засекречена и храниться только у двух определенных лиц: заключителя контракта и исполнителя контракта. В противном случае, а именно, когда о контракте и его условиях будет известно лицам помимо заключивших контракт, связь между хозяином и демоном медленно будет нарушаться и ослабевать. В таких случаях нередко возможны искажения приказов и призывов, а также отключение чувства о покушении на жизнь хозяина у демона. У «хозяина», тем временем, могут начаться либо провалы в памяти, либо, напротив, из глубин подсознания вырвутся напрочь забытые и погребенные забвением события, которые сыграли не маловажную роль в вариационном формировании взглядов на мир, людей, традиции и прочие отношения. Так же, если кто-то узнает о существовании контракта, связь становится весьма хрупкой, непрочной, чем может легко воспользоваться противник контракта. Печати контракта убрать или скрыть невозможно: можно, конечно же, разорвать контракт, но вряд ли это будет кому-нибудь выгодно? (Здесь имеется в виду хозяин и демон). Тем не менее, печати контракта весьма своенравны и могут появиться на весьма неудобных местах. Считается, чем ближе у хозяина печать к глазу, чем связь крепче, но исключением является целый сбор нюансов, одни из которых: более сильная фаза луны, в ночь/день заключения контракта, из-за чего связь будет сильна при любых обстоятельствах (исключение – кто-то «чужой» узнает о контракте); наличие у «хозяина» магических способностей, благодаря которым, впрочем, «демон» может получить массу всевозможных обновленных преимуществ; так же в расчет можно взять и схожесть характеров между заключивших контракт (но тут, надо сказать, в расчет больше берутся амурные дела, нежели деловые). Из истории заключений контракта можно вывести массу весьма и весьма печальных примеров. История о Роджере Невезучем явно на слуху у узкого круга людей (магов, нечисти, демонов, алхимиков и случайных смертных). Пытаясь заставить притянуть к себе удачу, он решил заключить контракт с демоном, который бы, наконец, дал ему насладиться вкусом Фортуны. Надо сказать, он был весьма искусным магом и неплохим знатоком серой магии. Увы, но пентаграмма у несчастного проявилась прямо на лице (в районе щеки). Он не успел ее укрыть длинным воротником и заключить контракт с прибывшим демоном, а все из-за того, что к нему в подвал стала ломиться стража. Выломав дверь, они повязали нерадивого Роджера и с прямыми доказательствами доставили его в тронный зал к королю. Никто не мог сказать, кто именно «донес» до короля «благую» весть о том, что трактирщик по ночам в подвале занимается черной магией, да и никого это и не интересовало. Казнь Роджера состоялась на следующий день. Эта история считается давно забытым конфузом в мире демонов, хотя этот злополучный провал Себастьян Михаэлис будет помнить всегда». Захлопнув в сердцах книгу, Артур мрачно осмотрел корешок, на котором переливались позолоченными стертыми буквами имя автора книги: «С. П. Летник». - Анаграмма явно к месту, - пробурчал Керкленд, кладя книгу на пол, и, потянувшись, встал с ванны. Бросив еще один недовольный взгляд в сторону книги, англичанин стянул с себя халат и подставил голову под струю холодной воды. На миг из-за бодрящих холодных струй воды, паршивое настроение отступило. Откинув влажные волосы назад, Артур посмотрел в зеркало. Он знал историю о Роджере наизусть и, надо сказать, чувствовал себя весьма погано, когда вспоминал ее. Несмотря на свою неуклюжесть и буквально хроническую невезучесть, Роджер был хорошим помощником и компаньоном. Керкленд мог поспорить, что «стучали» королю вовсе не на Роджера, а на подозрительного типа с тонкой изящной тростью в руках и в странной шляпе, натянутой так, что она скрывала половину лица. Хорошая была маскировка и, что самое главное, по тем временам знатная. Правда, тогда он все равно предпочитал больше рубашки свободного кроя из грубой ткани для простолюдинов, но каждый раз заставлял себя надевать ненавистный коут (длинная куртка до середины бедра). Мода семнадцатого века у англичан не отличалась особой разнообразностью (если не считать отделку костюма: ленты, кружева и банты), а все из-за того, что тогда выше всего прочего ставили церковь, поэтому пуританские костюмы тогда составляли своеобразный эталон вере своим традициям. Так же в этом веке состоялась «Славная революция», из-за которой большинство дворян одевались по французской моде. Быстро промыв лицо холодной водой, и наспех вытерев волосы махровым полотенцем, Артур натянул на себя заранее подготовленную одежду: рубашка, строгий пиджак, темно-серые брюки и бордовый галстук. Он всегда старался следовать своему не самому любимому стилю, уверенно перефразировав под себя «наденешь-привыкнешь» (своеобразная интерпретация «стерпится – слюбится»). Иван это явно не оценил, когда Артур вошел в кухню. - Может, хотя бы галстук снимешь? – Брагинский действительно не мог понять, зачем Артуру такая официальность даже вне деловых встреч, а именно в домашней обстановке, - А то, будь на моем месте кто-нибудь другой, но одетый так же… кхм… «свободно», - Артур бегло осмотрел помятую футболку и джинсы России, - даже по обстоятельствам, неловкость и скорый побег обратно домой ему был бы обеспечен. - Что ж ты домой не отправляешься? – недовольно пробурчал Керкленд, садясь на стул и стараясь как можно незаметнее ослабить галстук. Заметив одобрительную усмешку Ивана, Артур понял, что скрываться нет смысла, и поэтому просто стянул с себя галстук и повесил на спинку стула. - Ради тебя же стараюсь – иначе помрешь тут от скуки, а кто меня веселить будет? - Пфф, твоя логика – сверх всяких границ! Знать бы только, кто мне, как ты говоришь, веселье обеспечит. - Ну, это уже не моя проблема! – беспечно махнул рукой Брагинский, делая глоток остывшего чая. Артур недовольно поморщился: - Где мой завтрак? - В кафе. - Что, все-таки готовить не умеешь? – на лице Артура растянулась самодовольная улыбка, а в зеленых глазах промелькнул опасный огонек. - Готовлю я прилично, по крайней мере, Гилберт не травился! – Иван многозначительно посмотрел на чуть смутившегося Артура и продолжил, - Я, конечно, мог бы пустить на яичницу холодильник, но, боюсь, вкус у того, что могло получиться, был бы весьма специфический. - Между прочим, завтрак для меня был приказом. - А звучало как просьба и еще, разве я не упоминал про кафе? - Где ты найдешь кафе, - Артур покосился на наручные часы, - в половину восьмого? - Как-нибудь, да прорвемся! Что, круглосуточных нет? Тем более, что мне нужно еще кое-куда зайти… _________ Его предупредили, чтобы он оделся потеплее, но Артур решил ограничиться простым плащом поверх одежды. Плащ, до нелепости длинный, был сшит на человека вдвое выше – Англия честно не имел никакого понятия, откуда эта вещь обнаружилась у него в шкафу. На миг подозрения пали на братьев, но обвинять их в какой-либо подставе Артур не решался. Каждый раз, надевая это «недоразумение», он ограничивался мысленным напоминанием купить, наконец-то, одежду по размеру. Но, находясь постоянно на пике бурной повседневности, такая проблема, как нелепый плащ, быстро забывалась. Однако сейчас Артур был крайне зол не столько из-за плаща, сколько из-за осознания своей глупости, виной которой было обычное, присущее ему, упрямство. Холод на улице пронизывал до костей, что было бы удивительно, если не принимать в расчет раннее утро и конец ноября. Иван, уже вдоволь посмеявшись ранее над нелепостью и испорченным настроением Артура, схватил его за локоть и повел куда-то вниз по переулку. Утренний густой туман навевал бы спокойствие, если бы не смешивался с неловким ощущением беззащитности. Керкленд старательно прятал руки в карманах пальто, даже не зная по какой причине больше: из-за нелепых печатей, или из-за холода. - Жди здесь. Россия оставил Англию на улице, взглядом дав понять, что идти за ним крайне не рекомендуется. Успев снова поругать русского, Артур устало плюхнулся на скамейку, посмотрев в бескрайнее серое небо. И пусть многие говорят, что небо, радующее глаз своим цветом лазури – настоящая романтика, Керкленд прекрасно знал, что именно серое небо, затянутое тяжелыми тучами и было отрадой для творческих душ. По крайней мере, как считал он, если бы он умел писать стихи, то черпал бы вдохновение от одного вида хмурого Британского неба. Привычного, бескрайнего, тоскливого и одинокого… А кто сказал, что стихи были бы радужными, а не лирическими? - Замерз? – Брагинский вышел из дома, сжимая что-то в правой руке, - С такими темпами и до снеговика недалеко. - Сам же меня здесь оставил! – Англия гордо вскинул подбородок, словно доказывая факт вопиющей несправедливости в его сторону. Иван только улыбнулся: - Не думал, что ты меня послушаешься. Неужели настолько ко мне привык? – Артур закашлялся и, с опасными нотками в голосе, произнес, сощурив глаза: - Меня не устраивает место среди почитателей пыльного и грязного колхоза. - О, даже так? – Иван оскорблено хмыкнул и отвернулся, - Кажется, кто-то есть хотел? - Меня сейчас устроила бы горячая ванна и сон до двенадцати. - Кто рано встает, тому бог дает! - Странное у тебя чувство юмора... - осторожно протянул Артур, догоняя русского. - Не знаю, что ты имел в виду насчет странного юмора, но... – закатил глаза Брагинский, - Надеюсь, ты даже не подумаешь увидеть какую-нибудь двусмысленность в этой фразе.... - Я не виноват, что вы…! - Держи, - Брагинский неожиданно остановился и резко обернулся, протягивая Артуру небольшой целлофановый пакет. Увидев недоуменный и подозрительный взгляд Англии, Иван пояснил, - Тебе холодно? – получив утвердительный кивок, продолжил, - Так бери и надевай. Что-то бубня про лишнюю трату денег, Артур негнущимися пальцами порвал пакет. - Перчатки? – на лице мгновенно отразилась смесь удивления, подозрения и еле заметной радости. Не получив ответа, Артур, выкинув ненужный больше пакет в рядом стоявшую урну, натянул на свои руки черные кожаные перчатки, чувствуя, как небольшая порция тепла острыми иголками окатывает его руки, - А то, что я могу менингит получить из-за отсутствия шапки, тебя не волнует? - Мог бы хоть и спасибо сказать, неблагодарный! – насмешливо протянул Иван, стаскивая с себя шапку и нахлобучивая ее на голову недовольного Артура: - Я же теперь выгляжу еще нелепее. - А зачем тогда этот дурацкий плащ покупал, скажи на милость? - Он в шкафу валялся на видном месте, а второй искать лень. - Ну-ну… - Брагинский отвернулся. Англия стянул шапку со своей головы. Невольная и своеобразная забота со стороны русского напрягала и смущала одновременно: Артур мог только радоваться тому, что яркий румянец на щеках можно списать на мороз. «Спасибо?» - на мгновение подумал он, опустив взгляд на перчатки. - Всегда пожалуйста! – тут же откликнулся русский и, потянув пораженного страшной догадкой Керкленда в сторону центра, вырвав шапку из рук Артура, снова напялил ее на него.