Фантастические недоразумения

Энди Сойер кинул на Тину многозначительный взгляд. Они только что закончили рассказывать, как прошла подготовка к Хэллоуину, за которую они были ответственны: сколько человек отправились дежурить по городу и куда именно, каких неприятностей ожидают и какие меры приняты. На удивление, все было довольно тихо, хотя никто не осмеливался сказать это вслух перед ночным дежурством, чтобы не искушать судьбу. И все-таки, Тина чувствовала себя довольно уверенно, когда Грейвс кивал и даже почему-то воздерживался от язвительных комментариев. Неужели они наконец-то доросли до такого? В любом случае, сейчас они хорошее впечатление очень быстро разрушат, тем более что Энди еще раз выразительно стрельнул в нее глазами: мол, ну давай уже. — …и еще мы бы хотели накрыть стол в дежурной комнате, чтобы группы, которые возвращаются, могли отпраздновать Хэллоуин. Разумеется, никаких коктейлей, все будут готовы в любой момент отправиться на вызов. Только сок и какое-нибудь угощение, чтобы все могли немного, ну… повеселиться. Грейвс понимающе кивал, но ничего не говорил, и Тина уже не знала, что еще добавить, пока Энди не сделал хуже: — Если вы не против… — А почему я должен быть против? Тина прикусила щеку изнутри, проклиная длинный язык Энди. Не говорить же начальнику очевидное: «Да кто вас знает? Вы вообще странновато себя ведете с тех пор, как вернулись». Праздник для дежурных был обычным делом, и шефа скорее ставили перед фактом, чем спрашивали разрешения. Но тут особый случай. Ровно год назад, как раз 31 октября, случилось то, чего авроры сначала не заметили, а потом мучительно стыдились. Грейвс и раньше не проявлял к праздникам особенного энтузиазма, но, по крайней мере, не высказал ничего насчет цветочных гирлянд, которые висели по всему Конгрессу в честь Марди Гра. А вот маленькая тыква, которую заботливые эльфы вчера повесили в коридоре у его кабинета, бесследно пропала… Так что весь отдел на всякий случай в этот день ходил на цыпочках. Тине было ужасно жаль Грейвса, но остальные не виноваты, что все случилось именно в Хэллоуин. Пауза затягивалась. Пора было брать дело в свои руки. — Если вы не против, то мы приглашаем вас присоединиться. Нам будет приятно. Это, конечно, не рождественский бал МАКУСА, но мы даже решили подготовить костюмы. Чисто символически. Грейвс продолжал кивать, и по глазам было видно, что ему вот прямо до смерти это все интересно, особенно про костюмы. — Спасибо, Тина, я подумаю над вашим предложением. А в остальном — не вижу никаких препятствий. В конце концов, вы взрослые люди и я уверен, что в случае чего мне не придется за вас краснеть. Как только дверь кабинета закрылась за их спинами, Тина громким шепотом набросилась на Энди: — Зачем ты влез?! Ты бы ему еще в лоб напомнил! Тот только отмахнулся: — Да ладно, какая разница? Все равно он не придет. В дежурной комнате собрались всемером: четыре оперативника, включая одного стажера, регистратор и два детектива. — Ты… панда? — спросил Энди, разглядывая толстую черную линию, обводящую глаза Тины. — Очень смешно. Я жуткая железная женщина из фильма про рабочих. — Ходим в кино? — он подозрительно сощурился. — Нарушаем законы? — Зато у меня хотя бы есть фантазия, — Тина щелкнула его по шляпе, на которой красовалась табличка «Пресса». — Из какой вы газеты, сэр? «Нью-Йоркский нытик»? — Ты еще наших друзей не видела, — он мотнул головой в сторону стола, где вокруг тыквенных пирогов паслись четверо оперативников. Трое из них мрачно смотрели на Энди, потому что прекрасно все слышали. На всех трех красовались немаговские шлемы патрульных. — Ого, вы специально договорились? — спросила Тина. — Нет, — хором ответили все трое с разным оттенком мрачности. Ночь оказалась спокойной, и время летело намного быстрее, чем на обычном дежурстве. Говорили, разумеется, о страшном: кто чего боялся в детстве и почему вырастая ты вдруг обнаруживаешь, что боялся совсем не того, чего следовало. И конечно… — Вообще не знаю, как он после такого восстановился, — жалостливо сказала Валери Трот (оперативник, без шлема), перекладывая длинную косу с одного плеча на другое. — Представляете, кто-то украл твою личность и ходит там, вместо тебя. Вот это действительно страшно. — А я тебе точно говорю, он головой поехал, — уверенно сказал Энди. Он стоял у двери с горстью фундука в руке, и говорил невнятно, потому что все время жевал, а еще делал паузы, чтобы виртуозно закинуть в рот новый орешек. — У меня дружок работает в больнице и знает целителя, который его лечит. Говорит, там и провалы в памяти, и припадки, и… здрасьте, мистер Грейвс! Все семеро разом повернулись к двери, радостно улыбаясь, взмахивая руками и под прочими приветственными жестами скрывая легкое смятение. Вопрос вечера: слышал Грейвс речи Энди или нет? Шеф слегка улыбнулся в ответ на приветствия, теребя в руке часы на цепочке, и открыл рот, чтобы что-то сказать, но вдруг Энди издал невнятный звук, шумно втянул в себя воздух, а потом так же резко умолк, схватившись за горло. Орехи со стуком рассыпались по полу, а Энди, держась одной рукой за стену, медленно, натужно, с хрипом, пытался вдохнуть. Тина сделала, пожалуй, самое очевидное и глупое, что можно было предпринять: в несколько шагов подскочила к коллеге и от души хлопнула его по согнутой спине. — Я думаю, заклинанием будет надежнее, — сказал Грейвс где-то совсем рядом. Тина подняла голову и хотела протянуть руку за палочкой, но не успела, потому что ее взгляд уперся в часы, которые Грейвс держал в руке. Не часы. Кулон. Серебристый треугольник покачивался на длинной цепочке. Забыв об Энди, который корчился в ее руках, Тина выпрямилась и, набравшись храбрости, посмотрела шефу прямо в лицо. Прямо в глаза. Один карий и один голубой. И судя по тишине, которая повисла за спиной, это заметили уже все. — И-и-и-их… И-и-и-их… — продолжал надрываться Энди. — Так… ему никто не хочет помочь? — спросил Грейвс. Еще несколько секунд тишины. Потом откуда-то из глубины комнаты раздался неуверенный голос Валери: — А-на-на… Анапнео… Злополучный орешек с невероятной скоростью выскочил из горла Энди и застучал по полу: Цок, цок-цок, цок-цок-цок… Спасенный парень жадно глотнул воздух и теперь, тяжело дыша, так же, как и все, смотрел на… Грейвса? И снова из глубины комнаты все тот же голос, скорее вопросительно: — Ревелио? Щелк! Серебряные часы в мужской ладони раскрылись. — Поздравляю! Одна минута тридцать секунд, — Грейвс обвел подчиненных глазами. Карими. — По сравнению с предыдущим разом намного лучше, — он спрятал часы в карман жилета и как ни в чем не бывало двинулся к столу. — Это что там, апельсиновый сок? Семь пар глаз наблюдали, как он пересекает дежурную комнату и наливает себе сок из бутылки. Он повернул голову, глянул на одного, другого и наконец, не удержавшись, хмыкнул: — Да что вы такие напряженные? Сегодня же праздник, все хотят повеселиться. Вольно!