Как когда-то давно, когда разум не улетел в тартарары.
Чтобы в следующую минуту как ошпаренный вынестись из комнаты и больше туда не заходить.***
— Ну вот видишь, отец всё понял и принял. Я же говорил, что всё будет хорошо. Утром вполне довольный Адриан порхал над комнатой с энтузиазмом недельной давности. Сидя на журнальном столике, квами придирчиво оценивал взглядом субстанцию грязно-жёлтого цвета под стеклянным колпаком, которую пару часов назад ему представили как какой-то новомодный сорт сыра. Из рук Адриана он был готов есть хоть дешёвые плавленные сырки с ароматизаторами (что, положив лапу на сердце, он надеялся, никогда не произойдёт), а вот принимать яство от папаши-Агреста почему-то противился. — Как-то слишком приторно, не находишь? — отозвался он спустя продолжительную паузу. — Ну, да, это на него не похоже, но… пока всё хорошо, я не хочу думать о каких-то причинах. Отец мне доверяет, и это главное. Я тоже ему доверяю. — Как-то это вообще всё странно. — Плагг, ну правда… — отрезал он. — Сейчас нам нужно побывать в Клубе. — Что? Ты чего там ещё оставить решил? — Я кое что скрыл от Бражника. — Что-то кроме своего возраста? — Я не рассказал ему о камерах наблюдения, которыми был утыкан весь клуб. — Утыкан? — Да, в каждом углу. Но все они находились в темноте, и так как Бражник не обладает даром ночного видения, я о них тактично умолчал. А когда Бражник заходил в клуб, он детрансформировался. Я попрошу хозяина показать мне записи и пойму, кто он. — Твой отец будет против. — Знаю. Но если я продолжу сидеть сложа руки, этот козёл так и будет гулять на свободе. — И как ты собрался это делать? Всплеск радости и целеустремлённости в этой светлой голове не мог не радовать. И всё же чувство бесполезности данной затеи выходило на первый план. — Месье Агрест, вы готовы? — раздалось за дверью. — Ловкостью языка, — без дурных мыслей пожал плечами Адриан. — Чт… фу, Адриан! С этими словами квами отшатнулся от колпака с малоприятным содержимым и судорожно замахал лапками. — А что? — с искренним непониманием переспросил его собеседник. — Думаю, я смогу его переубедить, он вроде бы малоразговорчив. Заглянув в эти огромные невинные глаза, Плагг понял, что его ребёнок не собирался каламбурить и был настроен решительно. Приняв в лапы огромный кусок другого, только что распечатанного сыра, в следующее мгновение будто исчезающего в воздухе, квами покорно устроился в походной сумке. Победно усмехнувшись, юноша подхватил багаж и вынесся из комнаты. — Натали, — начал он уже в машине. Женщина заинтересовано посмотрела на заднее сиденье. — Мне нужно кое куда попасть. Клуб «Пату Дигуа». — Шахматный клуб, месье? — Да… в последний раз я проиграл отцу две партии из трёх. Хотел немного улучшить свои навыки. Думаю, он не будет против. — Но ваше расписание… — Сегодня я хотел бы просто поговорить с хозяйкой. Или хозяином. Бражник упорно называл хозяина заведения «знакомой» или «той-женщиной», в то время как Адриан всегда видел за ресепшеном только худощавого на вид молодого мужчину. Натали не стала исправлять и как-то быстро сдалась. Удовлетворённо выдохнув, юноша решил больше не возвращаться к этой ненужной теме. Машина свернула в нужном направлении.***
Как ни странно, утром в клубе кипела жизнь. За ресепшеном вместо хозяина сидела хрупкая рыжая девушка, а зал был наполнен подростками и иногда даже детьми. Все они не обратили на пришельца никакого внимания, полностью погружённые в игру. Однако судя по царящей тишине, любой скрип мог нарушить эту утопию и разрушить слишком идеальную картину. Юноша опасливо прошёл внутрь, сразу начав оглядываться по сторонам. Иногда за столами сидели взрослые, которых Адриан по умолчанию окрестил учителями. Сильнее всех его привлёк худощавый молодой мужчина с длинной светлой чёлкой, который сидел за самым дальним столиком и отличался полным спокойствием. Он выглядел довольно добрым и обаятельным, и если бы юноша не знал, что этот человек в своём заведении позволял грозе всея Парижа развращать несовершеннолетнего, никогда бы и не подумал о нём ничего дурного. Он увлечённо объяснял своему юному падавану какую-то хорошую тактику и откровенно не замечал пристального взгляда, направленного точно ему в висок. Когда парень напротив него неуверенно кивнул и начал переставлять фигуры на доске, мужчина наконец отвлёкся и скоро заметил чужое присутствие. Естественно, забивать своё драгоценное расписание ещё и шахматами Адриан не собирался. Управляющий, которого Адриан решил считать мужчиной из-за чёрным по белому выбитом на бейдже вполне себе гендерно определённым именем Альберт, как-то сильно разнервничался, как только юноша ступил на порог клуба и оказался замечен. Вежливо поприветствовав чересчур «радушного» для всяких криминальных личностей хозяина, юноша скормил ему первую попавшуюся легенду о том, как этот человек что-то обронил, покидая клуб именно в тот момент, когда машина Агрестов якобы так удобно оказалась рядом. Кажется, ему даже поверили. Однако дальнейшие слова управляющего отнюдь не спешили радовать его результативностью. — Полицией? — Да, все записи с видеокамер конфисковала полиция. Ночью он постоянно скрывал своё лицо медицинской маской, отчего его можно было идентифицировать разве что по длинной светлой чёлке и карим, сейчас нервно бегающим из стороны в сторону, глазам. — И они бы всё равно не попали в руки кому-то постороннему. Даже вам. А этому чудовищу поделом. А вот это он произнёс уже с неким вызовом, задвигая какой-то предмет под лежащие на столе книги. Как же юный Агрест надеялся, что ему повезёт победить его в словесном поединке. Но интонация задвигала всю уверенность куда-то на десятый план, и он ничего не мог возразить. — Да, поделом, — Ариану же оставалась только беспомощно пожать плечами. — Мне очень жаль. Но я считаю этот поступок правильным. Больше я никак не хочу это комментировать. Управляющий точно ждал от него бурной реакции. Которой, в силу непонимания странных жестов, не возникало. — Вы знаете его имя? — Я буду разговаривать только с полицией. Юный Агрест осёкся и, процедив сквозь зубы слова благодарности, вежливо откланялся. Он был готов долго и муторно выяснять имя другими способами: в голове чётко возникла картинка полицейского компьютера, в котором он, подобно хакеру, искал нужный материал. И всё, чёрт возьми, благодаря его воспитанности. Всё потому что он Адриан Агрест. Плагг же излишней тактичностью обременён не был. — С чего бы ему на своего клиента стучать? Здесь не всё так просто. Подкупи его! — возмутился он, стоило Адриану отойти. — Как? Деньгами, что ли? — Да чем угодно! — Но это же ужа… — Ты хочешь Бражника наказать или нет? С каждым днём Плагг всё больше и больше становился похожим на демона-искусителя, уютно проживающим у него за пазухой. — Скоро его арестует полиция, и дело с концом. — Не сводя взгляда с выхода, юноша упрямо шёл к нему и старался всё время прятать лицо в стороне от играющих. — Может, уже арестовали. Я никак не могу помочь. — Но на этих записях и ты засветился! — Кот Нуар засветился, а не я, — юноша раздражённо сжал ремешок сумки. — И ты не боишься подмочить репутацию? Если им займётся полиция, твои похождения могут обнародовать. А если ты сам узнаешь его имя, то… — Если Бражник исчезнет, надобность существования Ледибаг и Кота Нуара в любом случае отпадает. Так что нет, не боюсь. Уходим. От услышанного квами оцепенел. Пацан только что признал, что готов как можно скорее сложить свои полномочия и отказаться от него. Он повис в воздухе, уставившись на сгорбленную тёмно-синюю спину и совершенно позабыв о том, что не обладает невидимостью. Заметив пропажу, юноша остановился. Видеть этот всегда гиперактивный и чересчур жизнерадостный очаровательный сгусток тёмной энергии таким загруженным было слишком непривычно. Адриан ещё раз одёрнул себя за слишком длинный язык и, вздохнув, пошёл в обратном направлении, по пути ловя в ладони своего «чёрного летающего друга». Оказавшись между двух тёплых ладоней, квами невольно прижался и обнял одну из них за большой палец. — Может, мы договоримся? Я мог б… — Что? Это возмутительно, месье Агрест! — Мне просто нужно имя человека, который снимал у Вас комнату по вечерам. На это готовый и оттого открытый в возмущении рот управляющего как-то резко закрылся. Он уставился на юношу точно тот упал прямо ему под ноги и даже перестал перебирать пальцами по столешнице. От былого возмущения не осталось и следа. — Месье Агрест… — произнёс он на грани слышимости, опустив взгляд в пол. Юноша в надежде поднял голову. — Идите домой. Я ничего не скажу. Так Адриан и вернулся в машину ни с чем. По скрещенным на груди рукам и сдвинутым к переносице бровям Натали поняла, что разговор пошёл не по плану, и оттого не стала задавать лишних вопросов. Дождавшись, когда её подопечный пристегнёт ремень безопасности, она молча тронулась с места. Всё-таки у него с отцом действительно было много общего. Плагг же притих и прижимался к своему хранителя изо всех сил: определённо, минуты, что им суждено было провести рядом, пошли на убыль.***
Первый урок встретил его странной тишиной и прохладой. И это-то в конце марта, когда улицы наполнялись цветением, а души подростков — радостными эндорфинами. В кабинете вдруг стало на одну свободную парту больше. — А где Маринетт и Алья? — спросил он первого попавшегося одноклассника, которым оказался Ким. — Ты что, ничего не знаешь? По новостям только про это и говорят. Все присутствующие опустили головы. Адриан с непониманием уставился на замявшегося Кима и посеревшую от злости Аликс. — Кот Нуар почти убил Алью! — решительно заявила она. — Он атаковал не предмет с акумой, а её саму. От этого она почти рассыпалась. Что ещё за бред? Она ведь что-то путает, да?.. Адриан воспротивился: — Но Супершанс Леди должен был всё исправить! К разговору совсем не удачно подключилась Милен: — Как оказалось, если Катаклизм применить на человеке, он не восстановится. — После Супершанса она впала в кому. Знакомый гул в ушах. Он заполонил всю голову так, что для звука или изображения просто не оставалось места. Сначала у Адриана потемнело в глазах. Затем он покачнулся и осел на первый попавшийся стул. — Теперь она в больнице, — вставить пять копеек решила и Роуз. — А Маринетт сидит с её сёстрами и должна прийти к ней после нас. Вот где коллективный разум… — Это всё из-за тебя! Вечно тебе надо всё портить! — в сердцах Аликс швырнула куда-то белый комок. — Видишь, к чему это всё может привести! — Что? Да я же сказала — не трогала я её тетрадку! — вероятно, адресатом её «письма» оказалась Хлоя. — Она мне даром не сдалась! Что вы ко мне пристали? — Если бы не ты… — Что я? — наконец, Хлоя не выдержала и встала из-за места. — Это я что ли Кота за руку тянула? Он сам с ума сошёл, я тут ни при чём! Сколько уже времени он сражается как камикадзе и постоянно сбегает от Ледибаг! Вот и всё, шарики за ролики заехали. А вот Бродяга — другое дело, — вдруг она изменилась в лице, мечтательно складывая ладони на груди. — Он вежливый и галантный. А ещё он не подчиняется своей красной шишке. — Кто такой Бродяга? — кажется, единственный, кого новости миновали так же, как и самого Адриана, остался один Натаниэль. Он задал свой вопрос в воздух, но благодаря непривычной тишине его шёпот достиг первых парт. — Ой, это новый Кот Нуар. С тем Ледибаг, видимо, наигралась. Наигралась… Новый кот Нуар… Вежливый и галантный… Не подчиняется Ледибаг… — Вежливый и галантный? Полная противоположность тебя, Хлоя? — Эй! Класс дружно засмеялся. Но один блондин в комнате вряд ли бы когда-то узнал об этом странном поведении. Он снова чувствовал, как бездна подтягивается к его ногам точно волна во время прибоя. Да что там, он видел, как изрядно потрёпанные жизнью оранжевые кеды увязли носами в этой темноте и постепенно затягивали его к себе в чертоги. — Ты пойдёшь? — с странной интонацией, отнюдь не похожей на что-то светлое, спросил кто-то. — Учителя согласились отпустить нас с последнего урока. — Ровно в два часа мы должны быть у Альи. Маринетт придёт немного позже. — Пойду, — стараясь скрыть дрожь, ответил юноша. — Но для начала зайду домой. А точнее, выкроит время и извинится перед Альей. Как Кот Нуар. Как герой Парижа.***
— Ты точно уверен, что тебе стоит туда идти? — Какой бы она ни была, она всё ещё моя одноклассница, — беспомощно вздохнул юноша, прижимая букет к груди. — К тому же, это я виноват, что она попала в больницу. Всё время Плагг держался чуть сзади, и оттого его голос можно было принять за глас здравого смысла. Но мысли о собственном бессилии, о неосмотрительности, заглушали все аргументы. Как впрочем и то, что отец явно будет недоволен сокрытием отмены последних уроков и последующей самоволкой. — Ты выполнял свою работу! — не сдавался квами разрушения. — Это из-за Бражника она сюда попала! И из-за своей истерики. — И всё-таки я мог остановиться. Адриан не собирался сдаваться тоже. Опустив голову, он открыл дверь больницы и исчез в тусклом больничном свете. Светлый образ юного Агреста, точно фигурка ангела, коих целыми дивизионами продавали в сувенирных лавках возле Эйфелевой башни, стал блёклым, точно весь, с ног до головы, попал под слишком яркое, хищное солнце и выгорел дотла. Внутри и снаружи. Плагг завис перед переливающимся неоново-голубым стеклом, видя за ним только своего хранителя и минуя рояющуюся цветную толпу. К сожалению, эпитет с выгоревшей статуэткой оказался как никогда точным. Нужная палата нашлась довольно быстро, но войти в неё не медля ни секунды не получилось. Вроде бы внутри всё ещё находился посетитель. Адриан покорно решил подождать за дверью. До прихода класса оставалось ещё двадцать минут, и Адриан надеялся, что найдёт в себе силы сказать всё необходимое раньше, чем сюда припрётся шумная толпа. Почему они вообще уверены, что их всех пустят? Настенные часы с отвратительно светлым и оттого почти незаметным циферблатом всё больше отодвигали момент его искупления, и по прошествии ещё десяти минут юноша всё же отворил слишком лёгкую дверь и решил подождать в тёмном промежутке (серьёзно, когда маму перевели из реанимации в обычную палату, никаких промежуточных помещений не было) между двумя дверьми. Внутренняя из них то и дело приоткрывалась, показывая множество медицинских аппаратов, о предназначении которых он мог лишь догадываться, и… бессознательную мумию, подключенную к этим аппаратам. Бинты не покрывали лишь небольшой участок ближайшей к выходу левой руки с торчащей из вены трубкой. Адриан видел нечто похожее по телевизору, когда по случайному каналу показывали людей, поражённых молнией. Фиолетово-жёлтые следы тянулись по смуглой коже подобно кораллу и скрывались за теми же ослепительно-белыми бинтами. Значит, так Катаклизм влияет на человека? Как удар молнией? — Я всегда знала, что… что все, кого поражает злодей… умирают. Вдруг внимание наконец уловило ещё одну фигуру в палате. Та самая посетительница, сгорбившаяся над безмолвной мумией и скрывающая голову под капюшоном розового худи, была повёрнута спиной к выходу и сжимала пальцами больничный халат. Юный Агрест был готов поклясться, что не мог узнать в этой одежде какую-то свою знакомую. Никто из его знакомых девушек не носил худи. Никогда. К сожалению, лишь этот, такой себе аргумент, был единственным, за который можно было зацепиться. — Но старалась никогда об этом не думать. Я всегда знала, что спасу их. «Супер шанс» всегда… восстанавливал даже самые ужасные разрушения. Катаклизм был в их числе. И я всегда могла всё исправить. И думала, что так будет всегда. Как Ледибаг, как символ мира в Париже. Но вчера… я не справилась. Я не смогла… Адриан одернул руку, которой придерживал дверь. Это там… Ледибаг? Без намёка на костюм? Плагг услышал странный шум и поспешил понять в чём дело. Но приблизившись к грудной клетке своего хранителя, он понял, что это его сердце забилось чаще. — Прости меня, Алья… — Ледибаг прижала ладони к лицу, делая свою речь ещё более неразборчивой. — Прости… я думала, что смогу всё исправить. Девушка раздражённо откинула назад распущенные волосы, чуть было не засветив своё лицо. Адриан в страхе отступил назад. Такое уже было. Опять же с чёртовым Бражником. Вот она — протяни руку и узнай секрет! Ох, столько можно было избежать, если бы не его наивное уважение! Помня предыдущий опыт, юноша, было, решительно протянул руку к двери, но тут же снова одернул, как ошпаренный. Что, если он ужасно разочаруется? Что, если его вчерашний глюк на бедную Маринетт и не глюк вовсе? Увидеть там именно её он хотел в последнюю очередь. Слишком милой и неуверенной в себе казалась ему Маринетт, никак не вяжущейся с строптивой и самоуверенной Леди. Это было два абсолютно разных человека. Нужно обладать раздвоением личности, чтобы так кардинально отличаться. Да и Хранителю шкатулки нужно было быть полным имбецилом, чтобы отдавать талисманы учащимся одного и того же класса. Обработав эту информацию, Адриан решительно отмёл её. — Катаклизм… все предметы всегда восстанавливались. И поэтому я даже… не закричала, когда увидела… я не знала, почему… — дальше шло малоразборчивое бормотание пополам с постоянным всхлипыванием, отчего и без того скованное сердце юноши сжалось ещё больше. — Кот Нуар… он не знал… я не знаю… или знал… Кот Нуар увидел, что я… он… он сошёл с ума, Алья. Из-за меня… Наконец, она просто заплакала. Обёртка букета жалобно затрещала под пальцами. К счастью, недостаточно громко, чтобы звук проник за дверь. Значит, так она считает? Что он сошёл с ума? А ведь он даже и не начинал с него сходить. Случай с Альей был одной огромной нелепой случайностью. Он не собирался её убивать. Не собирался даже вредить ей. Не собирался даже касаться её чёртовой шеи. Грёбаная пружина — единственное, что должно было пострадать от его рук. Как вдруг внезапно она пропала, обнажая обычную смуглую кожу. Как и в случае с любым предметом, человек должен был вернуться в исходное состояние с первым же всплеском Талисмана Удачи. Слишком внезапным и… удачным для сил зла оказался этот случай. Адриан перестал слышать всё, что происходило в палате. А что, если… что, если… Бражник его… подставил? Что, если Бражник хотел, чтобы общество стало ненавидеть героев? Чтобы стало ненавидеть Кота Нуара? Вполне в его духе. Тонкое тело пробрала мелкая дрожь. Сначала он пытался забрать талисманы. Его и Леди. Затем пытался их убить. Снова двоих — его и его напарницу. Затем начал говорить. С ним. Забрал невинность. У него. Снова попытался собственноручно отнять талисман. И теперь подставил. Всё это он почему-то провернул только с Котом Нуаром. Почему? Почему, чёрт возьми? Неужели он настолько глуп?! Шелест занавесок заставил потухшие зелёные глаза подняться вверх. Слишком яркое солнце не сразу позволило ему разглядеть светящийся сгусток, проникший в комнату. Когда он уже подумал, что ему показалось, видение начало приобретать вполне различимые черты аккуратных фиолетовых крыльев. Возглас Плагга оборвался его же лапами, прижатыми ко рту. Тело действовало быстрее разума, и Адриан не почувствовал, как оказался перед распахнутым окном, раскинув руки в стороны. Юноша глубоко выдохнул и с максимальным презрением уставился на вестницу зла перед собой. Акума порхала на одном месте, попыталась улизнуть, но тут же была заключена в первую попавшуюся вазу. Красивый алый букет печально шлёпнулся на пол. Будто пытаясь раздавить несчастную тумбочку, юноша вцепился в изысканный китайский фарфор, вжимая его в дерево. — А… — прохрипели за его спиной. — Скоро сюда прибудет класс Альи. Тебе лучше уйти. — Н… — Никто не должен знать, кто ты, так? Молчание. — Если тебя акуматизируют, никто не сможет очистить акуму, так ведь, Ледибаг? Снова молчание. Дикое желание обернуться назад. — Мне тоже нужно уходить. Дамы вперёд. Настолько дикое желание… что Адриан отважился и решил привести его в действие, таки оборачиваясь назад. — Спасибо тебе… — произнесла она и стремглав бросилась в двери, закрывая лицо медицинской маской. Не прокатило. Бешеная пульсация мучила виски ещё около пяти минут. «Спасибо». Какое редкое слово из её уст. И вот он наконец остался один. Убедившись, что планета не собирается вращаться вокруг него, юноша с трудом разжал пальцы и убрал вазу. Акума вспорхнула под потолок и, не учуяв негативных эмоций, печально направилась на улицу. — Пошла на хер, — злобно кинули ей вслед и прилипли взглядом к её маршруту. Насколько позволяло зрение, Адриан смог разглядеть последнее местонахождение акумы и запомнить его. Протерев покрасневшие от напряжения глаза, он изогнул затёкшую спину. — Я правда становлюсь опасным? — внезапно спросил он. Плагг всегда находил, что следует сказать. Как говорится, не лез за словом в карманы ввиду их отсутствия. Но сейчас он мог только беспомощно открыть рот и таращиться на своего хранителя. — Что? — Я стал опасным? Квами снова замолчал. Как бы не прискорбно это признавать, но, чёрт возьми, да, пацан летел кукухой и стал опасным. Сначала для себя самого, когда начал играть в камикадзе и защищать Леди ценой собственной жизни. Затем, когда ответил Бражнику. Теперь же опасность распространилась и на других. И вот его личность оказалась раскрытой. После этого он, как квами, должен был пойти к хранителю шкатулки и, — финита ля комедия, — для Адриана всё кончится. — Тебе нужен отдых. — Плагг, ответь мне. Пожалуйста. — Ты… ты принимаешь всё близко к сердцу и поэтому… ошибаешься. Юноша разочаровано вздохнул и накрыл лицо руками. — Прости меня… — беспомощно прошептал он. — Я и правда схожу с ума. Кажется, я больше не гожусь на роль хранителя. — Что?! — хотел воскликнуть Квами, но понял, что… в общем-то пацан прав. Но решение сказать это ему в лоб было бы одним из самых тупых решений в его жизни. Лицемерно пойти в отрицание он тоже не мог. Поэтому он снова замолчал. И Адриан вместе с ним. Матовая поверхность кольца вращалась вокруг пальца в обречённой задумчивой тишине. — О, этот Бродяга прекрасен. Он галантен, вежлив и сражается как настоящий воин. Хлоя редко кем-то восхищалась. А вот любое упоминание этого героя вызывало в ней неподдельный восторг, аж до блеска глаз. И всем в классе, — все сохраняли молчание, он увидел это по их лицам, — не терпелось познакомиться с ним поближе. Им так никогда не восхищались. Облик этого парня и правда сиял отвагой и спокойствием. И если первого было не занимать у самого Нуара, то второго, такого важного для воина, он был начисто лишён. Как бы не задвигал Адриан одну нехорошую мысль, от осознания её верности рёбра неприятно заныли. Отец этого точно не одобрит. — Алья! Алья! — снося всё на своём пути, в палату ворвалось два ядерных взрыва. — Алья! К счастью, оба не природных явления имели размер среднестатистического ребёнка, поэтому тело перепуганного подростка отбросило в сторону исключительно силой его самопроизвольного отрывания от земли. Не слушая возгласов из коридора, девочки облепили сестру с двух сторон, не стесняясь залезать на больничную койку. — Да стойте вы! — не менее громко в палату влетела Маринетт, к которой Адриан тут же начал приглядываться. Туго затянутая, аккуратная шишка на макушке, которую по его мнению нельзя было сделать за эти десять минут, шёлковая чёрная блузка и тёмные джинсы не соответствовали одежде Ледибаг. Если, конечно, где-то в подсобке у неё не было целой костюмерной. Увидев юношу, она резко остановилась и вздрогнула, таращась, будто первый раз видела. — Адриан? — спросила за неё Аликс, выглядывающая из-за настежь распахнутой двери. — Что ты тут делаешь? В коридоре уже толпились одноклассники. — Я немного перепутал время. Отозвался он с улыбкой. В следующий момент он прикрыл дверь и посмотрел на застывшую перед собой фигуру. Он ведь так и не извинился перед ней. возможно, наплевав на чужое личное пространство и вежливость, он бы растолкал толпу и извинился. Возможно, тогда можно было всё избежать. Адриан не замечал, как снова вязнет в темноте. Маринетт приготовилась к худшему. В глазах Адриана слишком искренняя теплота, — о, Боже!!! — обращённая к её скромной персоне. Неужели он увидел её лицо?! Блокируя все процессы в организме, Агрест вдруг приблизился и… заключил её в объятия. Сердце забилось в лихорадочном припадке, кровь прилила в лицу точно её перевернули вверх ногами. — Прости меня, Маринетт. Ещё немного, и Дюпен-Чен придёт конец. Она была целиком и полностью в этом уверена. Сейчас её раскроют. Адриан наверняка слышал, что именно она допустила погибель их одноклассницы. Что он подумает? Что сделает? Занавес. — Тревога! Тревога!!! — верещало что-то внутри неё. — Мне не стоило тебе грубить. И сравнивать с Ледибаг — тоже. Фух. Наконец-то сказал. И снова он ощутил приятное чувство пропавшего с плеч груза. Маринетт же было не до лёгкости. Температура её тела постепенно возвращалась к нормальной, и всё же она не верила собственным ушам. Честь и хвала её талисману, придающей ей непомерную удачу. И спасибо Роуз за её шопер, куда поместилось розовое худи. — Алья, прости нас… — вдруг начали девочки, прервав оглушающий плач. — Это мы изрисовали твой блокнот. — Мы хотели нарисовать тебе что-нибудь, чтобы ты не грустила! Но… мы не думали, что… Слушатели в коридоре дружно ахнули.