***
— Кот Нуар — убийца! Пестрили заголовки всех известных газет. Едва ли они привлекли внимание в обычное время. Но сейчас Адриан не мог отвести от них взгляда. Последний раз пережив акуматизацию, Алья Сезер впала в кому. Первый случай в истории. Один на миллион. Звучит как повод для гордости, не так ли? И всё-таки гордиться данным достижением мог только бесчеловечный психопат. А в силу возраста и патологической детской доброты, Адриан ещё не ступил на этот скользкий путь, и оттого ничуть не радовался своему достижению. Он проводил взглядом бегущую строку на возвышающемся над парком билборде и злобное выражение лица Надьи Шамак. Будто больше обсудить нечего. Почему телевидение интересовали лишь волшебные тёрки? От злости хотелось разрушить чудо враждебной техники ко всем чертям, а недалёкую телеведущую — выкинуть из кадра и отправить в свободным полёт с вершины Монмартра. Но у неё есть дети. Её нельзя убивать. Постаравшись избавиться от этих ужасных мыслей, Нуар расстегнул молнию кармана, выудил оттуда фиолетовую колоду, отсоединил от одной из карт странную на вид бумагу и резким шлепком по боковой панели билдборда приклеил к ней, как оказалось, прозрачную наклейку с изображением маленькой фиолетовой бабочки. Плавно соскользнув с крыши электробудки, он переместился на ближайший фонарь. Как назло, в округе не виднелось ни одного знакомого. И почему, когда не надо, в радиусе десяти метров блуждало как минимум трое его знакомых, а когда они оказались так необходимы, то бездарно рассосались в закоулках Парижа? Приставать к кому-то незнакомому было бы максимально глупо. И всё же это место было последним, где он смог заприметить бабочку, а потому терпеливо сидел в засаде и ждал. И даже за весь день Коту Нуару не предоставилась возможность найти жертву для акумы. Да, он попытался вывести из себя двух или трёх случайных прохожих, но ничего, кроме утверждения его статуса «злодейского злодея» не добился. Даже от жандармов немного побегал. Раздосадованно вздохнув, юноша отправился домой. Отец как всегда был ужасно увлечён своими мыслями и старательно игнорировал всё сущее. Включая своего сына. — Как прошёл день? — вдруг поинтересовался он, заявившись в комнату в преддверии ночи. Адриан пожал плечами: бесполезно, глупо и убого? — Где ты пропадал? Вроде за сегодняшний день не передавали информацию о злодеях. — Это был патруль. Конечно, узнав о весьма рискованном плане, отец придёт в бешенство. Поэтому юноша тактично отмалчивался. Не в силах, однако, спрятать свой полный разочарования взгляд. — Патруль, значит. — Мужчина едва заметно кивнул, всё ещё не продвигаясь дальше порога. — Сомневаюсь, что обычный патруль мог так сильно тебя расстроить. — Не бери в голову. Просто я расстроен тем, что теперь Ледибаг будет меня ненавидеть. — Ты так сильно дорожишь ею? Два месяца назад он бы дал положительный ответ. А что же следовало ответить сейчас? — Помнишь, когда за тобой охотился Гипнотизёр? Я потребовал, чтобы ты спрятался, и тогда ты сказал, что я кого-то тебе напоминаю. Ты имел ввиду маму, да? О, Боже. Признаться честно, подлянку именно на эту тему и от самого же Адриана Габриэль ожидал получить в самую последнюю очередь. Он неловко замялся и не нашёл, что ответить. — Да. Вы действительно похожи. На это юноша улыбнулся: признание отцом этой схожести подарило юному сердцу теплоту.***
— Месье Агрест, — секретарь нарушила тишину слишком не вовремя, но мужчина всё же попытался сделать заинтересованное выражение лица. — Адриану нужно пройти обследование. Неизвестно, кем был этот ч… — Нет. — Так же неожиданно и по своему обыкновению резко отрезал Агрест. — Никаких обследований. Мы сами во всём разберёмся. Чересчур резко: неправильно, нетактично, палевно, в конце концов. Однако любое упоминание официальных организаций в контексте его похождений вызвало неконтролируемый скрип зубов и дикую панику, поэтому сдерживаться было просто невозможно. Если Адриан сдаст определённые анализы, появятся вопросы.** А там недалеко до полиции. И если, не приведи Господь, какими-то ухищрениями жандармам удастся доказать, что личность, с которой… Адриан обменивался биологическим материалом, имеет больно-шибко близкородственную структуру… ох, даже думать об этом не хотелось. — Но месье Агрест… он ведь мог зара… — Нет, Натали! — еще раз громко и страшно ответил он. — Вернись к своим прямым обязанностям! — Почему Вы так реагируете на это? А вот эта фраза оказалась ещё более неожиданной. Где то слепое повиновение, где трепет? Он явно теряет хватку: чересчур все распоясались. Пора заканчивать игру в заботливую и улыбчивую няшку. — Обследование может быть анонимным. Никто не узнает, что это был Ваш сы… — Я сказал нет! Последний раз встряхнув помещение своим громким голосом, месье Агрест нервно поспешил удалиться хотя бы с собственный кабинет, минуя сжавшуюся в углу женщину. Натали с недоверием уставилась на отдаляющуюся спину. Когда его сын исчез из дома в канун рождества, Габриэль поднял на уши весь Париж. Его сложно было назвать любящим и уж тем более заботливым отцом. Габриэль был, скорее, лютым собственником и трепетно относился к вещам и людям, да чему угодно, по его скромному мнению принадлежащим ему. Порча этих самых вещей, думалось секретарю, тоже должна была спровоцировать в нём вспышку ярости, разве нет? Белый пиджак отстранялся всё дальше и дальше, а она всё ещё не могла перестать смотреть. Он боится испортить репутацию? Это вряд ли. Можно подумать, уже состоявшийся и обнародованный побег Адриана из дома сильно красил его как родителя. Или же месье Агрест знает личность того-влиятельного-человека и боится последствий? Господи, Габриэль был уважаем многим больше мэра Буржуа! Натали потерялась в своих мыслях, а пиджак скрылся из поля зрения.***
Ещё через два дня после уроков клуб творческих студентов Франсуазы Дюпон организовал вылазку недалеко от коллежа. Творческие люди всегда обладали тонкой душевной организацией, и Адриан полагал, что ему удастся вывести из себя кого-то из них. Да, очень подло и не достойно героя, но когда на кону стоит безопасность города и собственная честь, кто станет думать головой и окунаться в мораль? Место дислокации разномастных художников да писателей не совсем совпадало с нужными ему координатами, но это, пожалуй, был последний его шанс отыскать этого пожилого ублюдка. Поэтому, предусмотрительно устроившись на крыше коллежа, он принялся ждать. Ни разу с ним не заговорившая с того самого дня Маринетт явилась на площадь в компании того самого парня с голубыми волосами. Они так мило смотрятся. Юноша доброжелательно улыбнулся. Спустя час его взгляд уловил знакомый силуэт на белых страницах. — «С этого дня ты больше не сможешь быть героем!» — зачитывал вслух Марк под одобрительное кивание его рыжего дружка. — «Ты ступил на путь тьмы, и я должна лишить тебя камня чудес!». Не слишком пафосно? — Не, продолжай. — «Кот Нуар не может быть убийцей. Посмотри на этих людей: их кровь на твоих руках!» — Ледибаг протянула руку к источнику тьмы, вырывая из его ладони дьявольское кольцо. «Ты стал таким же, как Бражник»… В жилах буквально забурлила кровь. Сгорая от злости, Кот Нуар выскочил из убежища аккурат рядом с парнями. Оба вздрогнули и замолчали, глядя на надвигающуюся опасность. — Не смейте называть меня убийцей, — злобно сказал он. — Алья не умерла, а впала в кому. Никто из них не мог возразить ему и слова, и Нуар понял — вот оно. — Я никогда не стану таким, как Бражник! И всё, что вы тут напридумывали — бред сивой кобылы. — От этого полного ненавистью голоса Марк по своему обыкновению вжал голову в плечи, а Натаниэль со всей оставшейся смелостью сжимал плечо своего сотоварища и смотрел перед собой. — Вы ничего не знаете ни обо мне, ни о Леди, ни тем более о Бражнике. И если вы думаете, что можете кидаться такими словами, то вы ошибаетесь. Отключите вашу больную фантазию и займитесь более важными делами! Или хотя бы попытайтесь понять нас, голубки. На его гневную тираду пришёл посмотреть весь коллеж. И, чёрт возьми, этого ему хотелось в последнюю очередь. — И, чтоб вы знали, весь ваш комикс — одно сплошное недоразумение. Толпа дружно ахнула. Кто-то поспешил ретироваться, предчувствуя грядущее обращение одного из затихших подростков в буйнопомешанного. — Счастливо оставаться! — краем глаза заприметив напитавшуюся злом ручку, Кот стремглав бросился вперёд. Ох, как же отвратительно он себя чувствует. Пожалуй, ему не стоило называть их голубками. О том, что эти двое испытывают друг другу крепко-мужские чувства, знал только крайне узкий круг людей, а теперь узнал весь парк.— Какой же я отвратительный человек.
О, отсюда видно поместье Агрестов. Подумать только, заклятый враг так близок к его родному дому. Почти соседи… Одним шлепком Кот приклеил бабочку к дереву. И ещё раз посмотрел а свой дом. Правильно ли, что он признался отцу?.. Хотя бы чисто теоретически, отец должен был стать тем, кому безоговорочно можно доверять. — Кот Нуар!!! Ох, чёрт, серьёзно? Нельзя приблизиться молча? Не выказав ни единой эмоции, Кот Нуар раскрыл ладонь, над которой тут же засуетилась тьма. На этом полномочия данного злодея всё. А значит, существовать ему больше незачем. Аккурат в момент нападения Нуару удалось схватить промелькнувшую рядом фиолетовую руку и замахнуться на неё Катаклизмом. Но злодей будто предугадал такой его выпад, и отклонился назад, провожая губительную черноту полным ужаса бездонным чёрным взглядом. — Владелец камня чудес Кота становится бессилен и падает без возможности пошевелиться! — вдруг громко воскликнул он без видимой на то причины. Герой резко разжал пальцы и, сохраняя вопросительное выражение лица, поспешил отбежать на безопасное расстояние. Через пару метров он вдруг почувствовал, как у него подкашиваются колени. И вот, запнувшись об собственную ногу, он полетел спиной на поражающую своей ровностью брусчатку. Ноги и руки не слушались его. Они прилипли к земле, будто он снова был в мире мёртвых. Но он продолжал видеть небо. — Ты снова был готов убить человека катаклизмом. А значит, мы были правы. Сплошь чёрное матовое тело, изредка переливающееся фиолетовым от локтей до кисти и босых, поставленных по обе стороны от его боков, ступней, кажется, источало холод. В его лице отсутствовали любые намёки на Натаниэля или Марка, да и, впрочем, на любое живое существо. Нуар судорожо закружил взглядом по пространству площади, пытаясь высмотреть кого-то из парней. Весь его вид говорил о том, что именно этот злодей не готов комедничать. — Ты какой-нибудь Тёмный принц? — внезапно спросил герой, заметив, как источающая холод рука потянулась вниз. — Я — Кошмар! — Кошмар дизайнера, знаменующий собой закат его творческой карьеры и потерю всякой оригинальности? Что ж, весьма самоиронично. От этих слов в Париже остолбенел один сорокалетний злодей. — После этих слов, — неизвестно откуда материализовавшееся перо заскрипело в слегка обугленной книге, — он начал буквально проваливаться под землю. Произнеся это, он будто смахнул написанное из страницы, и строчки текста (нет, серьёзно, Бражник, где твоя фантазия?) впечатались точно Нуару в лоб. — Теперь ты бессилен, Кот Нуар. Героя вряд ли судили бы по закону. В отличие от обыкновенного жителя Парижа. Я заберу твоё кольцо и отправлю тебя в полицию. Намёк оказался кристален и понятен. Юноша попытался дёрнуться, но стремительно утопающие в бетоне конечности были неспособны даже двинуться, что уж говорить о полноценном сопротивлении. В один миг рука замерла и Кошмар вместе с ней. — Нет, стой! — почти взвизгнул Бражник. — Дождись Ледибаг! Сколько уже в своей жизни он противоречил собственным планам? Мужчина нервно застучал пальцами по трости. Раскрытие личности Кота Нуара могло поставить под угрозу сам факт его существования. Конечно, у Адриана отберут кольцо, как только его идеальное лицо попадётся на глаза злодея всея Парижа. Чем он думал, какую цель преследовал, вступая в открытый конфликт с «гражданскими»? Бражник замер, не зная, что следует предпринять. — Почему? — Если на площади останется лежать не Кот Нуар, а обычный человек, она не придёт сюда! Ты должен её дождаться. Секундная пауза. — Да пошёл ты! Впрочем, и перед акуматизацией эти мальчишки даже не выслушали его. Чёртовы дети. Мужчина оцепенел, видя, как с тонкого пальца соскальзывает злосчастное кольцо. И облегчённо выдохнул, когда лицо его сына оказалась закрыто жуткой клыкастой маской. — Это что ещё такое?! — воскликнул Кошмар, любуясь развернувшейся картиной. — Забудь о нём! Ты раскроешь его личность как только достанешь серьги! Обещаю тебе! «О, до чего мы опустились», — промелькнуло в седой голове. К счастью, Кошмар повиновался. — Кольцо поверженного Кота отправилось навстречу Бражнику в клюве Вестника. Слыша это, Адриан почувствовал, как по вискам покатились слёзы. Чёрная ворона, норовящая рассыпаться из-за количества пепла, ежесекундо опадающего с её тела, ворона, схватила камень чудес в клюв и воспарила в небо. Как же бездарно. Как же глупо и безответственно. Он только что лишился собственного камня чудес. Впервые, наверное, в истории. Отрицательные поводы для гордости накапливаясь, давя на неокрепший мозг всем своим весом. Как можно было выйти из этой ситуации победителем? — Владелец камня чудес Кота становится бессилен и падает без возможности пошевелиться, — сказал Кошмар перед тем, как пригвоздить его к земле. В реальность вернул резкий и громкий треск разлетающегося на щепки какого-то пустого внутри пластмассового предмета. И последующий за ним еле слышный «трунь». Что за бесовщина? Кое-как заставив себя посмотреть в сторону густо растущих кустов, юноша увидел содрогающуюся в предсмертных конвульсиях дьявольскую птицу, а над ней — крупные куски чёрно-белой гитары и высовывающуюся руку в кожаном браслете, держащую располовиненный гриф со множеством оборванных струн. Это же гитара Луки. Лука. А если носителем камня станет другой человек? — Надень кольцо!!! — не помня себя, заорал Адриан, ощущая, как брусчатка стремится ассимилироваться с его ушами. Кошмар не понял, что только что произошло. Он глупо уставился на истерящего Кота Нуара, пропуская момент зелёной вспышки среди живой изгороди. Шест пришёлся точно в глазницу медленно разворачивающегося злодея, отчего тот незамедлительно завопил. Адриан дёрнул рукой, и к его огромнейшему счастью она поддалась. Вырвав себя с корнем, он бросился в полымя, наскочив на вопящего злодея со спины, хватая его под руки. — Акума у него в в ручке! Не успел он договорить, как его лопатки вновь поздоровались с горизонтальной поверхностью. Снова этот мальчишка с зелёными волосами. Бражник впитывал каждую деталь в его образе и пытался вспомнить хотя бы кого-то, кто был постоянным спутником Леди и Кота и походил на это недоразумение. Да где уж там. Маска начисто блокировала любые черты и рубила доступ к сопоставлению. — Бродяга-а-а! — эта фраза, произнесённая писклявым голосом дочки Мэра и ныне Квин Би, стала последним, что успел услышать Бражник перед тем как уйти в себя. Откуда он, чёрт возьми, вообще взялся?! Непорядок. Нужно срочно убрать его. — Кошмар, — наконец, отмер он, поднимая голову наверх, как вдруг перед глазами акуматизированного возникла клыкастая маска, а за ней к тем же глазам приблизился плотно сжатый мальчишеский кулак. И связь с Кошмаром была окончательно потеряна. Впрочем, ничего нового. Злодей был неистово силён и, наверное, не существуй всей этой клоунады в природе, Кошмар бы безоговорочно победил. Мужчина безо всякого интереса проследил за удаляющимися героями и тяжело вздохнул. Всё, хватит с него. Сегодня он совершенно точно заберёт у сына кольцо. Вдруг тишину нарушил дверной звонок. Позабыв о своём подозрительном настроении, Натали мигом прошествовала к компьютеру и тут же оцепенела: — Полиция. Секретарь потихоньку осела на кресло. Женщина-офицер в форменной куртке с внушительным количеством просветов на погонах во главе целого дивизиона вооружённых полицейских не могли заявиться в дом средь бела дня. — Месье Агрест! — не помня себя, позвала она. — Месье Агрест! Прибыла поли… — Открывайте, — донеслось из качественных динамиков, — если вы не откроете, это будет расценено как препятствие действиям правоохранительных органов, и мы имеем право брать вашу «крепость» штурмом. — Открой им. — Но… — У меня всё под контролем. Ага, да где уж. Ввиду отсутствия электричества на втором этаже никогда не было камер. А предоставить полиции какие-либо другие улики хозяйка клуба не могла. Их попросту не было. Да и зачем? Ведь тогда она становится полноценной соучастницей преступления. Осознавая это, Габриэль успокаивался. Но в лучших традициях руки дрожали, а дыхание перехватило. Ворота медленно открылись. Уже скоро в дом проник целый отряд полиции, и возглавляла это «шествие в честь взятия Бастилии» слишком молодая для таких погонов рыжая женщина. — Майор Адель Фамруз, — вежливо представилась она. Габриэль был готов поклясться, что где-то её видел. Он никогда не одаривал должным вниманием уличных «статистов», мелькающих на фоне битвы Леди и очередного злодея. Но эти яркие зелёные глаза отчего-то показались ему чертовски знакомыми. Вот только в обычное время они излучали спокойствие и доброту, а сейчас светились хищничеством. Мужчина отогнал поток мыслей, полностью отдавая себя разговору. Натали неловко прижала планшет к животу. — У меня есть ордер на Ваш арест. Секретарь едва заметно вздрогнула. Хозяин дома же старался держаться достойно, готовый в любой момент пустить в ход своё злодейское альтер-эго: — На каком основании? — Вам знаком клуб «Пату Дигуа»? Мужчина многозначительно нахмурился: кажется, дело труба. — На основании того, что камеры видео-наблюдения зафиксировали… тайную часть вашей жизни. Вы ведь понимаете, о чём я? Змея. Рыжая Горгона. Иначе и не скажешь. Впивается взглядом точно в душу и не оставляет ни шанса на ложь. Пальцы за спиной сжались добела. — Я не понимаю, о чём вы. — Камеры зафиксировали, как Вы, Месье Агрест, трансформировались в Бражника, военного преступника Парижа. Натали почувствовала, как постепенно сливается со стеной. Она постаралась сделать медленное падение на стену как можно более изящным и незаметным, и ей это даже удалось. Напряжение концентрировалось только между именитым дизайнером и майором Фамруз. Так просто взяла и предъявила обвинения при лишних свидетелях и в обстановке, где подозреваемый запросто может сбежать. Где её компетентность?! Или она насколько сильно горит к нему ненавистью? Наверное, со всей этой геройской братией полиция и правда забыла, как нужно работать. — А ещё, — не унималась она. И, выдержав драматическую паузу, продолжила: — Вы встречались в этом заведении с Котом Нуаром. Секретарь в ужасе перевела взгляд на картину слева от себя. Лишь бы не смотреть на своего хозяина. — С несовершеннолетним Котом Нуаром. Явно не для того, чтобы играть с ним в шахматы. Сказать, что Габриэль о… был весьма шокирован, значит, не сказать ничего. Из толпы послышались едва различимые осуждения. Кровь отлила от всех органов разом. — Вам нужно проехать с нами. Отряд вооружённых жандармов красноречиво намекал, что отказываться от предложения дамы было не вежливо. И несмотря на это, Габриэль не боялся высокомерно смотреть на наставленные на него пушки. Он боялся оборачиваться. — Я не покидаю дом уже много времени. Этому есть масса доказательств. А то, что вы пытаетесь мне предъявить — не что иное, как дешёвый трюк, созданный для того, чтобы запятнать бренд Агрест. Женщине не нравился его тон. И всё же хотя бы сейчас она решила сохранить хладнокровие: — И всё же вам нужно проехать в участок. Только там станет известно, виновны вы или нет. Вот те на. Неужели, у них появились вещественные доказательства?! Да быть такого не может! Не может ведь? Да?.. Натали как-то странно притихла и будто испарилась из холла: до чуткого слуха не доносилось даже её всегда ровное дыхание. Скрепя сердце, мужчина пришёл в движение. — Обыскать его, — приказала майор. — Это должна быть брошь. На шее. Откуда она знает?.. — Я постоянно кидаюсь в гущу событий, чтобы в должной мере изучить героев и злодеев. Уверена, ты не заметил, что в толпе всегда возникала одна и та же женщина. А, ну, теперь всё ясно. Поведение фанатика могло стать неплохой пищей для акуматизации. — Снимите платок. Опустив мысль о том, есть ли у майора соответствующие полномочия без доказательства его вины, мужчина повиновался. Являя присутствующим идеально выглаженную серую рубашку без намёка на инородные предметы. — Он чистый. — Что?! Лицо женщины перекосило возмущением, и Габриэль непоколебимо выпрямился, одаривая противницу презрительным взглядом: — Кажется, без доказательства вины вы не можете обследовать меня дальше. Удержавшись от того, чтобы дать наглецу затрещину, майор махнула рукой, отправляя задержанного в машину. — Ах ты чёртов ублюдок! — стало первой фразой, встретившей его в участке вместо привычного «здравствуйте». В поиске чересчур приветливого граммофона взгляд наткнулся на худощавую фигуру с длинным носом и белой чёлкой, отчаянно вырывающуюся из лап блюстителей закона. Какой-то молодой парень, которого Габриэль совершенно точно не знал. — Из-за твоих наклонностей пострадали невинные люди, грёбаный ты психопат! Невинные люди? Больше странному парню договорить не дали, встряхивая его за рубашку и проталкивая дальше по коридору. В допросной, или как она называется, атмосфера не переставала быть гнетущей. — Итак, я жду подтверждений ваших слов. Фамруз кивнула и, поставив перед стриноженным обвиняемым ноутбук, нажала на клавишу. На дисплее возникла знакомая комната. Бражник. Кот Нуар, восседающий на нём сверху. — Как вам кино? Отвратительно, не правда ли? По спине пробежался холодный пот. Откуда… откуда это здесь? Запись была подлинной: именно так Нуар вилял бёдрами именно в тот момент до безумия заводящей прелюдии, отчётливо сохранившейся в памяти. Но в комнате же не было камер… — Там ещё много подобного материала. Я выбрала самый невинный кусочек. Впрочем, этого достаточно, чтобы доказать факт растления несовершеннолетнего. Откуда там, чёрт возьми, камеры… — Здесь имеется ещё пару улик с прямыми доказательствами в виде полотенец и прочего, но об этом вы узнаете в суде. Серьёзно?.. Эта чёртова хозяйка опустилась до того, чтобы в прямом смысле копаться в грязном белье? — Теперь перейдём к личности Бражника. Отпечатки на дверной ручке и ключе в точности совпадают с вашими, месье Агрест. Произнесено с максимальной концентрацией яда и всего отвратительного в этой жизни. Следующий отрезок видео показывал, как его поглощает столп фиолетового света. — Факт причастности к терроризму доказан. Ваше оправдание, месье? Если хотите обойтись без оправданий, можете прямо сейчас подписать чистосердечное признание. Однако спешу сообщить, что, несмотря на то, что обычно оно смягчает приговор, но ваш случай является исключением. — Это подделка. Я буду оспаривать эти видео через суд. Если я не ошибаюсь, клевета тоже уголовно наказуема. — Доказывай сколько влезет. Процедила он сквозь зубы. На этом их любезнейший диалог закончился. Следующей остановкой оказалась камера следственного изолятора. К его радости, одноместная. Лёгким движением брошь покинула место под отворотом рубашки с задней стороны шеи и вернулась на законное место. Камень испустил привычную вибрацию, которой не мог не заинтересоваться Габриэль. — Чувствуешь, Нууру? Это злость. Злость за собственную глупость и жадность. Даже интересно, от кого она исходит. Но Нууру не мог ничего сказать. — Здравствуй, Шахматный король, я Бра… — Ты ушлёпок, чёртов Агрест! На секунду Габриэль подумал, что ослышался. Как же ему хотелось, чтобы слух начал подводить его и сказанное этим человеком было лишь его галлюцинациями. — Я и раньше начал предполагать, что ты полный мудак, когда Эмили заболела, а теперь убедился в этом полностью! — Чт… — Короче, хрен тебе, а не помощь! — Не тарахти! — неожиданно для себя воскликнул месье Агрест, в следующий момент зажимая себе рот — стены следственного изолятора казались донельзя хрупкими, и поэтому нужно было экстренно «убавлять громкость». Наконец, этот сапожник заткнулся. А Габриэль попытался переварить всё услышанное. И скрыть при этом дрожь в голосе. — Почему ты так меня называешь? — Потому что ты спалился, придурок-Агрест, натянув на свою «прекрасную» рожу маску Бражника и вылетев ко мне за телефоном. Вот же блять. Ему следовало начать что-то подозревать как только за ресепшеном он увидел неизвестно чем испуганный взгляд. Он даже забыл, что был в этот момент в облике злодея. И правда полный идиот. — Из-за тебя меня теперь тоже посадят! Они назвали меня твоим сообщником! Какой я сообщник?! Внезапно до него кое что дошло. — То есть… — мужчина осёкся, таращась на стену и подавляя приступ тошноты. — Ты… хозяин… — Ага, он самый. И да, я всё видел. Точнее нет, не видел. Но мои прекрасные камеры видели. Одна из камер, в верхнем правом углу монитора, которую я заклеил стикером. Ты отвратителен. — Ты мужчина?.. Вот это поворот так поворотище. — Почему тебя это интересует? Пока да. Скоро буду нет. Какая разница? — Странно стушевался хозяин клуба и вдруг добавил: — Нет, серьёзно, Габриэль, он же ровесник твоего сына! — Хватит так говорить! Да ёлки-палки. Иногда Габриэлю начинало казаться, что весь мир на самом деле знает его секрет и просто стебётся для поднятия собственной самооценки. Или он — всего лишь персонаж какой-нибудь программы, куда помещается один человек, а его окружают актёры как в том фильме с кривляющимся американцем? С третьей попытки ему удалось выдавить из себя удобовариваемый звук: — Я делаю это всё ради Эмили! — То есть, как это? Ты решил трахать похожего на неё подростка, чтобы некрофилом не стать? Какое же ты животное. — Эй! От такого количества мерзких слов впору было загнуться. — Это не твоё дело! — И всё-таки? Мужчина медленно выдохнул. Спокойствие, только спокойствие. От этого мерзацва исходила слишком сильная негативная энергия, и он вполне мог стать первым не побеждённым злодеем. — Откуда ты знаешь Эмили? — Я её лучший друг, месье Зазнайство. Ты даже не удосужился запомнить имя единственного друга своей жены. Альберт, очень неприятно. — Камни чудес помогут мне вернуть её к жизни. Всё остальное тебе знать не обязательно. — Вернуть к жизни? — Это можно сделать только с помощью камней чудес Кота и Ледибаг. — Серьёзно? Тогда почему бы мне их не взять и не сделать то, что хочу я? — Потому что я хочу попросить тебя не об этом. Герои не должны узнать о том, что здесь происходило. — Серьёзно? Не будешь просить меня забирать у детей волшебные цацки? — Если я дам тебе силы, ты можешь заставить полицию стереть информацию о моём деле. — И предоставить тебе свободу? Ты конченый, Габриэль, а конченые должны сидеть там, где сидят такие же конченые. — В таком случае посадят и тебя. Сейчас Альберт задумался. Он сам себе подложил свинью. — Когда-нибудь я придумаю, как можно тебя достать. Не зная, зачем, Габриэль кивнул. Сгустки тёмной энергии накрыли шахматиста с головой, и месье Агрест понадеялся, что хотя бы в этот раз его план сработает. Именно сегодня и сейчас он впервые пошёл ва-банк: в случае проигрыша злодея он мог потерять буквально всё. Камни чудес, свою свободу как гражданина и цель в жизни. — Сотри все воспоминания, все документы и улики по моему делу. Тогда нас обоих не посадят. Вместо заезженного «Дыа, Бражник» мужчина получил в ответ короткое «угу». Не медля, этот Шахматный король заставлял офицеров и солдат, одного за другим, уничтожать всю накопленную информацию, в завершении приказывая им «забыть» события задержаний. Как Агреста, так и себя любимого. Наслаждаясь мелодичным рычанием шредера и шелеста вылетающей из него бумажной крошки, он не заметил, как за ним отворилась дверь. О, Господи. Высокие каблучища, корона какого-то французского монарха (с историей у Агреста, если дело не касалось его рода, всегда было туго), узкие брюки с идеальной стрелкой, заканчивающиеся над лодыжкой, острые плечи, расклёшенные и разрезанные над сгибом рукава, королевский китель, прицепленный к нему «подол» очень странного фрака и шахматная фигура «король» вместо застёжки. Пожалуй, этот шахматист бил все рекорды по вычурности среди всех злодеев, когда-либо порождённых камнем Моли. — Я приказываю тебе не смотреть на меня как баран на новые ворота и шевелить своими культяпками. Король указал на него жезлом с раскрытой ладонью на конце, традиционной, опять же, для французских монархов, и ноги мужчины сами собой побрели к злодею. Он остановился точно перед ним, даже немного врезаясь в его грудь. Злобное порождение его тёмных сил скривило чёрные губы и недовольно оглядело его с ног до головы своими чёрными с белой радужкой глазами. — И что она в тебе нашла? — Почему тебя это интересует? Ты что, был в неё влюблён? — О, нет, — в голосе проявилась лёгкая игривость, — я никогда не влюблялся в женщин. Габриэль сам собой попятился назад, стремясь отойти от него как можно дальше. — Пластинки в комнате твоего сына — мой подарок на её совершеннолетие. Эмили рассказывала тебе об этом, но ты забыл, как всегда. А ненавижу я тебя потому что ты ушлёпок. — Не с места! Наивный офицер целился точно ему в голову. — Я приказываю тебе опустить оружие и забыть всё, что происходило с тобой последние сутки. Когда приказание было исполнено, Король кокетливо заправил за ухо острую белую чёлку и силком потащил Габриэля наружу. — Это всё? Тот человек был последним? — Нет. Осталась та рыжая женщина. Её нет в участке. Она сказала какому-то своему дружку, что направилась в особняк. Габриэль умер на месте. Значит, нужно было действовать незамедлительно. Однако решение привести этого поганца в дом стало бы одной из самых тупых идей в его жизни. — Что теперь думаешь делать? Цокот каблуков раздражал. И, недолго думая, мужчина решил избавиться от него. Бабочка покинула шахматную фигуру, скрываясь в трости, и Альберт с хрипом согнулся пополам. — Теперь я думаю держать тебя на коротком поводке. Ты сообщник в моём деле. И любое твоё слово может и будет применено против тебя. — Грязный мерзавец. — Поэтому возвращайся в клуб и помалкивай. Кажется, шахматист кинул что-то в ответ. Но месье Агресту не было до того ровно никакого дела. Ещё не хватало, чтобы она наткнулась на Адриана.***
— Было близко, — с досадой выдохнул Адриан, болтая ногами над каналом. Закатное солнце умудрялось слепить его даже под маской, и за ней же душить. Напряжение, чужеродное для Кота Нуара, но такое родное для Адриана Агреста, не могло не почтить своим присутствием в такой неловкий момент. — И тем не менее, мы справились. Губы Луки же были растянуты в блаженной улыбке. Он спокойно перебирал пальцами по струнам, рождая приятные уху звуки. — А если бы не справились? Ты разбил свою любимую гитару, лишь бы помочь нам… Звучание прекратилось. — Я ничуть не сомневался в вас с Ледибаг, поэтому не боялся. И вернулось вновь. — Но я… — Всем свойственно ошибаться. Кошмар был очень сильным злодеем: всё, что он ни скажет, — мелодия стала тревожной, — всё воплощалось в жизнь. Его невозможно одолеть в одиночку. Поэтому Ледибаг позвала на помощь Квин Би. Да. Интересная девушка. Звук изменился, становясь назойливым, точно инструмент впервые попал в неумелые руки. Адриан изумился, глядя на то или, скорее, слыша, чувствуя, как мастерски Лука аккомпанировал собственной речи. Как передавал оттенки и образы всех, о ком говорил. Точно они находились в фильме с потрясающей работой именитого композитора. Он забыл обо всём, что хотел сказать. Сходка творческих людей давно рассосалась в недрах города, а Нуар продолжал сидеть у моста, как завороженный таинственной магией, в разы превосходящей Бражника, смотреть на безмятежное лицо и слушать, чувствовать складный танец механических колебаний воздуха. Стоило ли сказать ему о том, что Кошмар имел… несколько искусственное происхождение?.. — Лука… — начал он, сминая собственные пальцы. — После того, что произошло… я больше не могу быть Котом Нуаром. Неосторожное касание и не менее неосторожный звук, завершающий откровенную симфонию. Голубые глаза смотрят на него. — Я… — услышав это, Адриан замялся ещё больше, предчувствуя закономерное разочарование. — Единственное, что я могу сделать для Леди — это подвести её. Я… не смогу её защитить. Поэтому… Кольцо соскользнуло с пальца. — Лука… пожалуйста, стань его новым хранителем. Видеть эмоцию удивления на безучастном лице оказалось немыслимо, и Адриан отвернулся, просто протягивая камень чудес сидящему рядом парню. — Ты и правда настоящий герой. Ты сохраняешь хладнокровие всегда, когда это необходимо. Можешь действовать скрытно. В твоих глазах горит огонь, как у настоящих героев, и… тебе есть, кого защищать. Куффен приподнял брови: неужели, этот юноша настолько разбит и потерян? Неужели, ему некого защитить? Он выглядел уставшим. От жизни обычной и секретной. Если позволить ему и дальше нести геройский крест, можно было добиться разве что переквалификации метафорического креста во вполне ощутимый, бетонный, возвышающийся над поросшей траурным мхом могилой. К тому же, жизнь КУффена не была скрашена излишней суетой. — Хорошо, я возьму его. Но позже. От неожиданности Адриан вздрогнул, сталкиваясь взглядом с Лукой. И когда он уже был готов спокойно выдохнуть, парень вдруг добавил: — И с одним условием. — Условием? — Мы должны видеться каждый день. — Но… — Иначе я откажусь от кольца и отдам его Ледибаг. — Но зачем тебе это нужно? — Ну, ты знаешь работу героя намного лучше меня. — Улыбнулся Лука. — Будешь моим куратором. Я возьму его завтра днём. А сегодня, пожалуй, проведи последний день с Плаггом. Талисман вновь вернулся на законное место. Какой он внимательный… — Вряд ли я смогу чем-то помочь… — Сможешь. Я в тебя верю. — Даже после того, что я сделал с Альей? Тишина никогда не трогала его разум. Но именно сейчас она угнетала и даже пугала. — Расскажи мне, что произошло на самом деле. — Я хотел использовать Катаклизм на том месте, куда вселился акума, — выдохнул юноша, — но именно в тот момент Алья начала превращаться в себя. Так никогда не происходило посреди битвы. В итоге я поразил саму Алью. Я думал, что Супершанс всё вернёт, но он не вернул… Тогда я и начал думать, что не гожусь на роль хранителя. Я не должен был так ошибаться. — Его подставил этот хренов Бражник, только и всего! — Плагг зарёкся молчать до победного конца, однако излишняя драма в этом голосе сводила его с ума. Он увидел, как Лука с трепетом впитывал каждое слово, каждую интонацию и движение. Этот парень и правда очень наблюдателен. — Подставил? Почему именно Кота Нуара? — Потому что он знает мои слабые стороны. Я… однажды я доверился ему по собственной глупости. Глупости ли? Идиотизму, не меньше. Квами с сочувствием дотронулся лапкой до худосочного плеча, дабы подарить этому мелкому хоть каплю тепла. Куффен снова смотрел внимательнее, чем было нужно. И спустя непродолжительную паузу вдруг коснулся его спины: — Мы обязательно его победим. — Если бы это было так просто… — Это и не будет просто. Но я не остановлюсь, пока его песенка не будет спета. Обещаю тебе, Кот Нуар. — Но… Леди… — Она сейчас не в том состоянии, чтобы трезво оценивать ситуацию. А если мы с тобой объединимся и тихо, не привлекая внимания, выйдем на него, она будет счастлива, не так ли? Внушает доверие. Воодушевляет. Однажды Адриан уже обжёгся, доверившись «внимательному» человеку. Стоило ли довериться в этот раз? Взгляд парня искренен, смотрит точно на него, в то время как Бражник всегда смотрел слегка поверх предметов, прищуриваясь и едва кривя в усмешке губы. Широко открытые на мир глаза не оставляли ему и шанса. И, повинуясь сиюминутному порыву, Адриан заключил в объятия того, кому снова собирался открыть свою душу. Возможно, напрасно. Вода в канале отбрасывала светлые блики и не шевелилась. Прекрасная погода, чтобы жить и двигаться. На другой же части города спокойствие сотрясал цокот невысоких каблуков. Сначала быстрый, а затем замедляющийся и ритмичный. — Я не силён в терминах, но, кажется, это называется незаконное вторжение. Стук прекратился. Рыжая женщина усмехнулась и повернулась в сторону говорившего. — Если у тебя нет ордера, да. — Заносчиво ответила она, касаясь тыльной стороной ладони талии. — А у меня он есть. К тому же, меня впустила твоя секретарша. Кажется, она впечатлена до чёртиков. Вода в канале была так же спокойна и неподвижна, как на поверхности, а тусклое освещение превращало серый плащ майора Фамруз в ещё более тёмный. Как она вообще нашла этот вход? Даже сгорая от ненависти, Натали не могла показать ей путь к гробу Эмили. — Когда же Вы успели его взять? — Как ты мог видеть, я мастер своего дела. Что это за место? — Канализация. — А там? — майор кивнула в сторону гроба. — То, что вас не касается. — Меня всё касается. Произнесено с вызовом. Не собираясь и дальше мириться с такой наглостью, Габриэль быстрым шагом пошёл навстречу майору, но она предвидела такой поворот событий и, опрокинув мужчину на лопатки, стремглав бросилась к лифту. С трудом поднявшись на ноги, Габриэль понял, что чертовка слишком быстра, и ему её не догнать. Что же делать? Если она улизнёт, конец его планам. Посмотрев на умиротворённое лицо Эмили, Агрест всё же принял решение. Стены поместья поглотили собой звук выстрела.