***
Услышав тяжёлые шаги за дверями кабинета месье, восседающая возле стены женщина невольно подняла голову. Каждую минуту с того дня, как она попала в дом Агрестов, она думала, что будет готова ко всему, что здесь происходило. И даже когда этот харизматичный привлекательный мужчина, хозяин дома, решил примкнуть ко злу, она была готова идти за ним хоть к чёрту на рога. Была готова. Ровно до того момента, как в непреступную крепость ворвалась майор и объявила о тайной стороне личности месье Агреста. Таких сторон его персона имела роскошно великое количество, и к гордости секретаря она знала их все. Однако, как выяснилось, почти все. Поздний уход месье Агреста под покровом ночи и последующие появления ранним утром (фиксировала время в ежедневнике) оставались для мадемуазель Санкёр тайной за семью печатями. Которая, думалось ей, в скором времени откроется, как и все пятьдесят оттенков Агрестовской… многогранности. И вот она раскрылась. Габриэль Агрест сбегал, чтобы вступать в сексуальные отношения со своим ничего не подозревающим несовершеннолетним сыном. К этому железобетонная психика Натали и оказалась не готова. Слепая влюблённость и собачья преданность банально разбились на тысячи осколков. Конечно, никто не говорил эту истину вслух. Но слова Фамруз, помноженные на признание Габриэля о растлении Адриана каким-то мужчиной, побеги — его и сына, — давали вполне обозначенное произведение. Слишком лёгкое уравнение для её острого ума. Приближение человека к двери кабинета спровоцировало женщину на немедленный подъём с места и заключение ручки чемодана в цепкие пальцы. Сейчас майор выйдет с задокументированными данными, и дело с концом. Дверь открылась. И к удивлению женщины на пороге стоял её хозяин. Когда он успел проскользнуть в дом?.. — Натали… — вновь прохрипел он, придерживаясь за стену. — Мне нужна твоя помощь… — Я не могу Вам помогать, — без тени сомнений отозвалась секретарь. — Я у Вас больше не работаю. Заявление на Вашем письменном столе. Мужчина вслушивался в каждое слово и под конец облизнул пересохшие губы. — Что за резкость? — А Вы сами подумайте! — почти вскипела женщина. — Ваши поступки просто ужасны! — Это всё ради Эмили. — Ради Эмили?! — почти воскликнула Натали. — А вы не подумали о том, будет ли она счастлива, зная, какой ценой вы вернули её к жизни? Рискованно, очень рискованно. — Раньше тебя не смущал вопрос этой цены. — Раньше ваши действия были обратимы. А то, что вы сделали с Адрианом, стереть нельзя! Габриэль приостановил судорожное дыхание. Значит, она всё поняла. Оно и не мудрено — интеллект Натали всегда превосходил его, и был ведущих во многих его махинациях. Прискорбно, что теперь он обратился против него. Мужчина ещё раз облизнул губы и перевёл взгляд на секретаря. Кажется, она слегка напугалась. — Я не знал, что это он. — Принялся он оправдываться, всё ещё держась за стену. — Узнал в тот день, когда запер его в комнате и не дал сбежать. Я бросил его в тот же момент. Потому что… не мог делать этого со своим сыном. «Как благородно!» — взревела бы Натали, если бы не умела держать себя в руках. — Мне нужно было его доверие. И у меня почти получилось. Я рассказал ему о том, что мои намерения благородны и не будут иметь последствий для Франции и мира в целом. Рассказал ему почти всё. Он поверил мне. У меня бы всё получилось в тот же самый день… если бы я не узнал… что Кот Нуар это Адриан. — Но не такими же методами нужно было втираться к нему в доверие! Он совсем ещё ребёнок! Если бы на месте Адриана оказался другой мальчик, было бы ничуть не лучше! — А какими методами нужно было воспользоваться? — тон Натали, непозволительно высокомерный, вернул Агресту силы и злобу, и он даже выпрямился. — Он влюблён. Его любовь безответна. Ему нужны были именно тепло и поддержка. И я дал их ему! К тому же, я не собирался спать с ним. Он сам предложил мне своё тело. В растлении он виноват сам. — «А кто из вас взрослый человек, понимающий, что это противозаконно?!» — вновь закричала бы Натали, но вместо этого лишь одарила собеседника презрительным взглядом: — Где Майор? — Майор… — вдруг месье запнулся. Собственно, эта тема должна была быть поднята ими самой первой. — Майор подала в отставку. Отставку? Натали, было, хотела открыть рот, как вдруг увидела за плечом открытый вход в логово Бражника и лежащий рядом с ним револьвер. И еле заметные капли крови на его лице. Без задней мысли Габриэль поправил растрепавшиеся волосы всё это время скрытой за спиной ладонью. Окрашивая свои волосы в ярко-алый цвет. Сердце женщины пропустило удар. Значит, месье нашёл способ уйти от обвинений. И теперь уничтожил последнее связующее звено между ним и решёткой. И на секунду женщина подумала: а что, если он расправится и с ней? Если этот человек пошёл на убийство офицера при исполнении, на убийство молодой матери, то закопать её, никому не известного секретаря без родственников и связей, не составит особо труда. Рваное дыхание вернулось к месье Агресту, и он готов был упасть. Скрепя сердце, Натали выдохнула: — В кладовой осталось много полиэтилена. Он остался с распаковки материалов и манекенов к показу новой линии костюмов. Вы ведь помните, что в конце недели будет показ? У вас готовы финальные эскизы? — Чёрт возьми, — прошипел мужчина спустя недолгую паузу, прикладывая окровавленную ладонь к лицу. — Совсем забыл… ведь её будет представлять Адриан. Чёрт… Габриэль продолжил бессвязное бормотание, вычленить из которого удалось только «Когда он придёт, скажи, что я занят». Натали поёжилась и, подхватив собранный чемодан, поспешила скрыть его от посторонних глаз. Полиэтилен. Ей нужен полиэтилен…***
Преисполненный воодушевлением, Адриан внёсся в поместье чуть ли не вприпрыжку. Он с даже для него необъяснимой радостью уверенно шагал вперёд, будто не он каких-то сорок минут источал всю скорбь мира. Нужно сказать отцу. Ведь он гордился тем, что его ребёнок — герой, а теперь этот ребёнок отдавал свою роль другому, пусть и до бесконечности хорошему человеку. Не медля, юноша поднялся к двери отцовского кабинета и занёс руку для удара по деревянной поверхности, как вдруг преграда резко испарилась. Натали была странно молчалива и всё время таращилась в планшет, будто стараясь «спрятаться» в нём. Она и в обычное время не отличалась особой болтливостью, а сейчас просто била все рекорды. Она попыталась посмотреть перед собой, но не смогла. — Месье Агрест занят. — Холодно и хрипло отозвалась она. Адриан сразу же заметил её взгляд, выражающий всё и ничего одновременно. — Всё нормально? — спросил он обеспокоенно. — Да, — помедлив, ответила женщина и натянуто улыбнулась. — Всё хорошо. Скоро он освободится. Что-то явно не в порядке. Но, пожав плечами, юноша направился в свою комнату. Раньше подобное поведение было для них нормой, и он без лишних раздумий шёл в комнату. Сейчас же подобная отстранённость несколько… напрягала. Да и у Натали было такое лицо, будто она увидела призрака. Что-то явно не в порядке. — Может, стоит ему позвонить? С этими словами юноша набрал нужный номер, и на том конце провода даже послышался человеческий голос. — Отец? — Па… прости, Адриан, я занят. Очень сильно занят. Я позвоню, то-о… то есть приду позже. Отдыхай. От голоса так и разило ужасом и нервозностью, что добавило в юное сердце ещё больше переживаний. Отец никогда не запинался, даже когда был взволнован или уставал. По крайней мере, в те недолгие моменты, что отец позволял ему увидеть. — Хорошо… всё нормально? В трубке послышался звук очень сильного и грубого трения, что Адриан отстранил трубку от уха. — Да, нормально. Нормально. Нормально… Адриан? — трение прекратилось. — В пятницу будет фотосессия с использованием новой линейки костюмов. Имей ввиду. Произнеся короткое «хорошо», юный Агрест отключился и опрокинул голову на изголовье дивана. — Снова эти фотосессии… как было хорошо без них. — Ну так скажи отцу, что тебе они не нравятся. — Квами изучал комнату на предмет чего-то съедобного, поэтому слова его хранителя долетали до него урывками. — В чём проблема? Между вами теперь вроде как доверительные отношения. — Не могу. Это единственное, чем я могу отплатить отцу за доверие. — Доверие. — Передразнил Плагг. — Что насчёт того, чтобы начать делать всё не как надо, чтобы тебя больше не взяли? — Плагг… — А что? — Это очень, ОЧЕНЬ плохая идея. Потому что… Дальнейшую мантру о непоколебимом величии и охуенности папаши-Агреста квами решил не слушать. Адриан имел дурную привычку проявлять детскую открытость ко всем, кто был с ним добр. И совсем не видел, что почти все из «доброжелателей» просто желали его бренное тело, начиная Маринетт и заканчивая Бражником. Сейчас, найдя в личном «тайнике» подтухшие куски любимого лакомства, он не мог перестать думать о том, что будет делать Адриан без его словесных оплеух. Ни одна живая тварь не проявляла к нему искренней доброты, чего он, опять же, в упор не видел. Но этот Лука… что насчёт него? — Он не похож на очередного воздыхателя, покушающегося на неприкосновенную задницу его наивного Высочества, — решил квами для себя. — Может, оно и к лучшему, если они будут видеться? Может, этот парень будет держать его в тонусе? За размышлениями сгусток тьмы не заметил, как на улицы Парижа спустились сумерки. — Ну, как тебе? — вдруг ворвалось в поток его мыслей. Плагг лениво обернулся через плечо, отвлекаясь от трапезы. В заляпанных чёрной краской руках мальчишка держал чёрную маску, прикрывающую лицо чуть больше, чем в трансформации. — Что это? — Маска. Лука ведь не должен знать, кто я. — Ты собрался прикрываться этим куском пластика? — А что не так? Юноша изумлённо крутил маску в руках, пытаясь найти её изъяны. — У костюма маска волшебная, и она отводит все подозрения от личности. А с этой штуковиной ты разве что прыщ между бровей скрыть сможешь. Тогда Адриан начал смотреть на своё творение уже без интереса. А ведь об этом он и не подумал. Не зря маски всей геройской братии были теми из немногих вещей, что плотно прилегали к коже точно под воздействием самого мощного клея. — Те красавцы с зубами навыкат гораздо лучше справляются с маскировкой. Так что не парься и просто носи их. — С этими словами Плагг подкинул кусок мраморного сыра в воздух и с лёгкостью отправил его в недры пищеварительной системы. Ну, в то место, где она теоретически должна быть. — Я не хочу ходить в этой страшной маске… но и раскрывать свою личность я тоже не хочу. — Не вздумай раскрывать личность! Пока Лука не знает, кто ты, ты можешь хоть круглосуточно ему помогать. А если он узнает, ему будет, что терять. — Как думаешь, если бы Бражник узнал, кто я, он бы прекратил меня преследовать? Деликатно оставив в сторону последнюю дурно пахнующую упаковку с лишь ему известным содержимым, квами приблизился к своему хранителю, взял отложенную на стол маску и не ласково впихнул ему в руки: — И думать забудь! — Ладно, ладно. Я и не собирался. Аппетит начисто исчез. — Как думаешь, стоит последний раз увидеться с Леди? Внезапность за внезапностью. Уже полетевший обратно к «тайнику» квами снова затормозил на пол-пути, оборачиваясь назад. — Не думаю. — Не медля ни секунды, отрезал Плагг, прижимая уши к голове. — Она не даст тебе разбрасываться камнями чудес. — Я не разбрасываюсь ими. — Юноша развёл руками. — К тому же, я не собираюсь говорить ей, что хочу отдать кольцо другому человеку. Просто последний раз выйду на патруль. — Не надо. Она сожрёт тебя. «Ничему парня жизнь не учит», — по-стариковски сетовал квами в голове. Как, КАК чёрт возьми у него вообще поворачивался язык говорить о встрече с женщиной, которая довела его до ручки? Плагг был выше этого, искренне не понимая его намерений. Но к его огромному счастью, юноша сбавил обороты и безмолвно продолжил возить кисточкой по маске. К слову, давно высохшей. Ночью квами долго смотрел на восходящую полную луну и думал о том, что его ждёт. Свет отражался в излишне ярких глазах, точно в двух крохотных кислотных лужицах, и маленький Кот с досадой вздохнул. Он заботливо надвинул на молодое тело тонкое одеяло и воспарил к приоткрытому окну. И замер перед самым выходом. Адриан не был в праве решать, кто будет следующим хранителем. Но в то же время... ох... если Адриана окончательно лишат камня чудес, он забудет его. А этого сгусток тьмы не выдержит. Он долго висел под потолком игривым лунным котом и думал, думал, думал. А если... довериться ему? Так у них хотя бы будет шанс знать друг друга и, возможно, ох, возможно, вернуть всё на круги своя. Почти отхлестав себя по щекам за минуту слабости, квами ракетой вернулся на широкую для одиночки кровать и забрался под одеяло. Чтобы, как верный кот, свернуться клубком в ладонях и прижаться к приятному теплу.***
Совет Плагга остаться в уютной кровати был отличным. Слушать который, конечно же, никто не стал. День стремительно шёл на прибыль, и в девять часов вечера в Париже всё ещё было светло. Отчего-то крапчато-красный комбинезон не мелькал среди сонных улиц, отбрасывая блики в окна Парижан. Кот Нуар то и дело оглядывался по сторонам, и скоро перестал замечать, что делает это почти каждую минуту. Что случилось? Леди редко опаздывала на вечерний патруль, и обычно за её опозданиями крылись вполне серьёзные причины, поэтому юноша начал волноваться. Впрочем, так было раньше. Задолго до разрыва с Бражником, до случая с Альей. После которого они так и не поговорили. Леди должна его понять. Она должна поверить в то, что Бражник решил его подставить. Она обязательно примет его. Так ведь? Молодое тело захватила паника, заставляя делать слишком частые и глубокие вдохи, ходить из стороны в стороны и то и дело облизывать губы. Он отпросился у отца ненадолго, и срок этого самого «ненадолго» стремительно заканчивался, через полчаса грозясь приблизиться к нулевой отметке. — Ледибаг, ты не забыла о сегодняшнем патруле? Сообщение ушло в пространство, ограниченное лишь их оружием. Голос мягок и спокоен, в отличие от бушующих внутри импульсов. На удивление, не успел шест вернуться на своё законное место, сообщение было прослушано. Глаза уставились в дисплей в ожидании ответа. Леди вышла из сети и окружающее снова погрузилось в тишину. Ещё десять минут пролетели абсолютно бесполезно. Как вдруг миниатюрный, но оттого не менее опасный кулак стремительно приблизился к лицу, когда Нуар чисто на автомате вдруг поймал его. Со вторым пришлось поступить точно так же. И скоро Леди оказалась у него в захвате, отчего-то не спеша высвободиться. — Леди?.. — юноша вопросительно посмотрел на синюю макушку, чувствуя, что повесткой дня станет беседа об Алье. Он виновато опустил взгляд в пол и поджал губы. — Ты что, с ума сошёл?! — вдруг закричала девушка, первый раз решив дёрнуться. — Почему ты атаковал Алью? Что с тобой не так?! Кажется, Леди на него смотрит. — Ты вообще в курсе, что теперь она впала в кому, из которой скорее всего не выйдет?! Сколько боли в этих словах… — Я не… — он запнулся. — Я не хотел поражать её. Я хотел только… Героиня высвободилась, в одно мгновение связывая его своим оружием. Юноша едва удержался на ногах, и красные пальцы потянулись к его камню чудес. Он дёрнулся, уворачиваясь и отбегая на безопасное расстояние. — Я хотел схватиться за место, куда вселился акума! — срывающимся голосом прокричал он, в ужасе глядя на приближающуюся бывшую напарницу. — Бражник подставил меня! — С чего ради ему подставлять именно тебя и жертвовать злодеем?! — Он… Договорить ему не дали. Впрочем, как и всегда. В беспамятстве герой вырвался из пут и нырнул в недра многочисленных домов. Он пролетел балконы, трущобы, проскользнул через несколько квартир. Он просто летел подальше оттуда. Он сказал правду и хотел завершить сотрудничество с Леди на положительной ноте. Вот только кому на самом деле нужна эта честность? Вскочив внутрь комнаты, Адриан без сил свалился на кровать. Слёзы без звука и без эмоций скатились на подушку. Квами вынырнул из-под рубашки и с неверем посмотрел на безэмоциональное лицо. Он коснулся худосочного плеча и позвал юношу по имени. — Прости, дружище. — Выдохнул он, подавляя всхлип. — Прости меня. Я всегда буду помнить тебя. Ты классный. Ты — самое, наверное, лучшее, что было в моей жизни. И я жалею, что редко тебя слушал. — Адриан!.. — Плагг, я отрекаюсь от тебя. На этот раз навсегда.***
— Мы можем обсудить это у меня дома. Местом встречи был выбран малолюдный уголок парка. Адриан замер на месте. Перспектива заходить в ограниченное помещение с некоторых пор вызывала в нём несколько дурные ассоциации, и он попятился назад. Но парень перед ним по-странному уверен в своих словах и смотрит точно ему в глаза. Другой бы побоялся смотреть даже на нос этого красного пластикового уродства у него на лице, не то что под него заглядывать. — Нам лучше не показываться в людных местах, так? — Так, но… я ведь… Но договорить ему не дали, утягивая за собой вглубь переулков. — Но это ведь опасно… — Обсуждать план по местонахождению государственного преступника в каком-нибудь кафе ещё опаснее. Идём. Лука смело шёл вперёд, держа своего напарника за руку. И юный Агрест отчего-то не мог противиться, послушно двигаясь за ним след в след. Этот парень уверен в своих действиях и поступках, он героически идёт к цели и готов пойти на разумный риск. Вызывает… уважение? Без колебаний парень провёл своего нового знакомого по палубе затихшего во сне корабля, всё ещё держа его руку. Адриан заметно сжался, но постарался заставить свои ноги следовать вперёд. И вот его комната. Юноша сделал вид, что никогда здесь не был и принялся разглядывать интерьер. Лука же краем глаза проследил за его поведением. Из новых знакомых, никогда не бывавших у него дома, всех и каждого: любого пола, возраста и увлечений, — интересовала его коллекция медиаторов. Это было негласным законом первого появления в комнате. Но Кот Нуар… не смотрел туда. И на плакат Джаггета во весь рост. Он с фальшивым интересом разглядывал пол, потолок, плитку, шторку. Будто… он уже был здесь… Парень застыл на месте, глядя на чёрную спину перед собой. Что за… что за чертовщина? Конечно, герой был на корабле во время битвы с его матерью, но времени сражения ведь едва хватило на то, чтобы запомнить, какая эта по счёту комната, не то что всю коллекцию разглядеть. Но что если… Кот Нуар — знакомый ему человек? Музыкант прокрутил в голове всех блондинов, которые когда-либо попадали ему в комнату. Ввиду довольно маленького размера списка посетителей думать пришлось недолго, и уже скоро выбор пал на определённого человека. Он посмотрел на юношу краем глаза и постарался сопоставить. Но не смог: образ героя будто выветрился из памяти и затёрся. И даже спустя продолжительное время он не смог найти что-то общее между Нуаром, тем-человеком и юношей, стоящем к нему спиной кроме светлого цвета волос. — А это что? Признаться честно, Лука чуть не подскочил от резкости вопроса и тут же спрятал слишком заинтересованный взгляд. неужели он ошибся? Но к его сожалению (или счастью — он не определился) Нуар указывал на карту Парижа с парой-тройкой воткнутых в неё канцелярских кнопок и свисающих с них красных нитей. — План по обнаружению логова Бражника. — Признался Лука, приближаясь к своему детищу и похлопывая его край. — Поможешь мне его дополнить? — Конечно! — без раздумий согласился герой, в несколько шагов оказываясь рядом с хозяином комнаты. Его глаза заискрились чистым детским интересом, что не мог не оценить Лука, позволяя губам изогнуться в слабой полуулыбке. Кот Нуар так открыт и честен. — Последний раз я видел акуму недалеко от парка. — Рядом с поместьем Агрестов? — А? — юноша осёкся. Он был не готов говорить об этой истине вслух. — Да… — А что если Бражник — Габриэль Агрест? — беззаботно, но в то же время серьёзно предположил Лука, чем вызвал в собеседнике странное почёсывание затылка. — Подумай сам: он загадочный и скрытный человек, который, к тому же, потерял свою жену и… — Нет, это невозможно! — слишком резко отрезал Адриан. — Это не он. Определённо. Они не похожи. Он не мог даже представить, что Бражником может оказаться его отец. ведь это бы значило, что… что он спал со своим отцом. Одна мысль о таком ужасном исходе вызывала приступ тошноты и кружила голову. Лука же подумал о том, как Кот отбил довольно веский аргумент. Подозрения усилились. — Но ты ведь тоже не похож на привычного Нуара. — А? — Кот Нуар представляется мне раскрепощённым и пылким. В то время как ты довольно спокойный, кроткий. Да и не каламбуришь. Точно мажор и минор. Удивительно, что такие разные качества уживаются в одном человеке. Ты и правда удивительный. Последнюю фразу он произнёс как-то мечтательно, обращая взгляд куда-то вверх. Он только что прочёл его как открытую книгу. Просто взял и прочёл. Не зная ни дня, он почувствовал обе стороны его личности. Ни отец, ни близкая подруга Маринетт, ни друг-вдруг-овощ Нино, ни Бражник… не видели его целиком. А этот парень взял и смог. Он не делал комплиментов. Он просто сказал то, что чувствовал. Без тени приукрашивания. Юноша почувствовал, как к лицу и по груди прилило тепло. Тепло. Не жар, даруемый Бражником, не тропическая жара, в которой порой топила Маринетт своим ломаным французским, не режущий мороз отца. Тепло. Приятное, мягкое… тепло. То, чего ему так не хватало. Неужели он… нашёл его? Адриан глупо, с широко открытыми глазами смотрел на едва улыбающегося Луку и не мог произнести ни слова. Лука присоединял к схеме новые составляющие и думал о том, кому ещё мог принадлежать этот взгляд и кто среди его знакомых теоретически мог иметь весьма занимательную скрытую сторону. В подсознании маячило простое человеческое имя. А Плагг слышал участившееся сердцебиение сразу с двух источников и нервно посмеивался, с высоты своего многомилионолетнего опыта зная, к чему приводят подобные импульсы.***
Три дня прошли как один миг. Каждую свободную минуту он посвящал изучению составленного плана совместно с Лукой. Пришлось прогулять пару уроков и вспомнить чуть ли не всех злодеев, когда-либо побеждённых им с Леди. Нити всё чаще пересекались с поместьем Агрестов, но Адриан постарался об этом не думать. Взгляды пересекались также. О чём Адриан снова старался не думать. А Лука думал. И Габриэль тоже думал. Он придерживался плотно обтянутыми резиновыми перчатками руками об черенок лопаты, сидя на корточках возле новоиспечённой клумбы на заднем дворе. Ростки барвинков, любимых цветов Эмили, вряд ли стоило бы сажать в такую погоду. И всё же мужчина надеялся, что эти тенелюбивые фиолетовые цветки приживутся и покроют непроглядным ковром пространство размером два на полтора метра. Он молча смотрел на зелёные побеги и не произносил ни слова. Отмереть ему удалось лишь спустя час. ЕСтественно, не без последствий для ног. — Адриан. — Проговорил он, завидев светлую макушку. — Да? Адриан как всегда покладистый и светлый. Мужчина подошёл поближе. Затем почти вплотную. Так дальше жить нельзя. Он слегка наклонился, почти задевая его голову своей, и взял в руки его узкую ладонь, и… опешил. Тонкие мальчишеские пальцы, чуть заметный шрам в складке между указательным и большим пальцем… и больше ничего. — Где твоё кольцо? — А… — замялся юноша. — Я отдал его. Другому человеку. Очень хорошему. Габриэль умер внутри. — Просто я подумал, что мне и правда стоит больше времени уделять учёбе и, ну, тебе. Жизнь героя и правда не принесла в мою жизнь ничего хорошего. Ты был прав. То есть, месье Агрест самолично задушил свой собственный план и вырыл ему могилу. Поразительно. Он всеми силами попытался не осесть прямо там и не затрястись. — Что это за человек? — ответил он, с трудом выдавливая слова. — Как имя этого человека? — А… я не могу сказать… это должно быть секретом. — Я хочу знать его имя! Юноша как можно менее грубо высвободил конечность из цепких рук и попятился назад: — Нет. Чем больше человек узнаёт личность, тем становится опаснее. Бражник может найти всех нас и убить! Он полный психопат, для которого нет ничего святого. А я не хочу допустить, чтобы ты пострадал. Я с самого начала не должен был тебя впутывать, прости, отец… — Он остановился. — Мы с тем человеком готовим план как найти Бражника и уничтожить. И мы обязательно справимся. — Хотя бы ответь мне, что это за человек. Сколько ему лет, чем он занимается. Если ты помнишь, я просил тебя извещать меня о новых знакомствах! — Он почти мой ровесник. И он правда хороший. — Уверен, ты и о Бражнике когда-то так думал! — Нет, они вовсе не похожи! Бражник видел меня только поверхностно и никогда не скрывал этого. Он видел, что мне нужна любовь, но понимал её по-своему, просто оценивая на первый взгляд. А этот человек… — перед глазами снова его лицо. — Он чувствует меня до самой глубины души. Что это такое? Помнится, Эмили смотрела на него таким взглядом. Что это, чёрт возьми, значило? — Я обещаю тебе, что покончу с Бражником, — изумруд глаз точно пытался приплавиться к его холодным аметистам. — Мы, мы покончим. И сможем жить счастливо. Не обронив ни слова, мужчина на неслушающихся ногах удалился прочь. И вот настал день фотосессии. Адриан опасливо осмотрелся по сторонам: Бражник мог находиться где угодно, вплоть до заднего двора его дома. Поместье Агрестов, сад, да любой участок в радиусе одного километра мог быть пристанищем его заклятого врага! Воздух будто пропитался угрозой, и Адриан нервно почесал затылок — уже невроз пожаловал. Горилла угрюмым жестом напомнил о драгоценном времени, и юноша всё же сел в машину. После изматывающей фотосессии он обязательно займётся поисками. Даже если ему придётся перекопать каждый квадратный сантиметр злополучного «Стариковского квадрата». Когда отец успевал создавать новую линию костюмов совместно с мадам Буржуа, Адриан не имел ни малейшего понятия. Однако он не мог не восхититься его трудолюбием, пусть и не вслух. Вкус этой женщины оставлял желать лучшего, и всё же юноша не сопротивлялся, примеряя всё новый и новый образ. Последний на сегодня бордовый костюм должен был стать филигранным завершением новомодной коллекции. Как можно больше освобождая несчастную грудную клетку, ставшую жертвой швеи, которая явно прогадала с расчётами (Отец бы не мог ошибиться), юноша с досадой замечал, как этот костюм походил на прикид Бражника, когда тот собирался отжать камни чудес посредством всеобщей акуматизации. Сил не оставалось ни в одном дюйме его тела, и всё же, собрав в кулак остатки энергии, он уверенно пытался подстроиться под требования фотографа. Обычно ему хватало пары-тройки дежурных поз, но этот смокинг, будь он не ладен, точно провоцировал быка на корриде: — Ну же, месье Агрест! Покажите мне страсть, покажите мне экспрессию! — восклицал он. — Людям нужна раскрепощённость! Страсть и экспрессию? Он требует это от него? Эти два понятия были для него непозволительной роскошью: как мог он, скромный и мягкий Адриан Агрест показать этому извращенцу в подтяжках страсть и экспрессию?! Вдруг перед глазами возник Лука и его фраза: «Ты удивительный». А что если… что, если его раскрепощённость не была следствием камня чудес? Что, если Лука прав, и эти качества принадлежали только ему и он просто боялся их раскрыть? Подумав с минуту, юноша облизнул губы. Помялся на высоком барном стуле, поправил воротник. И развёл ноги. Затем выгнул спину и слегка повернул голову в сторону. Фотограф, как его там, воспылал искренним (и каким-то ненормальным…) восхищением и сразу принялся плясать вокруг светлой фигуры, пытаясь сфотографировать его чуть ли не во всех трёх измерениях. Он чувствовал себя очень странно. На нём не было маски. Не было и кольца. Оно осталось у парня со странной причёской. И всё же он… был способен на раскрепощённость? Юноша закинул лодыжку одной ноги на колено другой и слегка отклонился назад. Злодей всея Парижа часто просил его позировать. И тогда юноша погрузился в воспоминания. Стилист и фотограф воспылали восхищением, и он продолжил. Расстегнул абсолютно всегда наглухо застёгнутую последнюю пуговицу у шеи, прикрыл глаза, приоткрыл губы и приспустил пиджак до локтей. Накинул его обратно, раскрыл. Снял, взяв в одну руку и прикрывая им спину, во всей красе показывая узоры на рубашке. Взъерошил волосы ладонью. Сделал строгий взгляд и скрестил руки на груди, демонстрируя рубиновые запонки. Снова приоткрыл губы и подтянул одну ногу поближе, другую вытянул, посмотрел точно в камеру. Точно так же, как смотрел бы на хренового Бражника, будь он не ладен. Как он любил гладить его бёдра в очередной особо удачной модельной позе. Дыхание участилось. Фотограф взревел криком орангутана в брачный период и залился истерическим смехом: — Адриан, ты просто БОГ фотографии! — воскликнул он на весь павильон. — Это просто великолепно! Превосходно! Божественно! Бесподобно, чёрт возьми!!! Юный Агрест и раньше слышал все эти заезженные комплименты, но с такой искренностью — впервые. — Провалиться мне на этом месте, но глядя на эти фотографии я готов буквально скупить весь ассортимент этих костюмов! Ты просто самородок! — С-спасибо… — неловко замялся юноша, вмиг вернувшись в своё привычное состояние и сведя колени. И не только от скромности. Внизу живота разлился давно забытый им жар, и он почувствовал, что ему срочно нужно домой. — Что с тобой произошло за эту неделю, что ты так раскрылся?! — Ох, — подумал юноша про себя. — Всякое. Всякое… Бражник. Лука. Алья. Лука… да много чего. В ответ он не произнёс ни слова. И. распрощавшись со съёмочной командой, глаза которых блестели известным ему возбуждённым блеском (о, ужас, лишь бы отец не узнал), он наспех подхватил сумку и, даже не сменив одежду, впрыгнул в машину. Срочно домой…***
Адриан опасливо поглядывает в сторону отца и прячет тонкий оранжевый блокнот под рубашку. Это вечернее событие не шло из головы и заставило здорово понервничать. Догадаться, что именно там хранились все сведения о Бражнике, не составило особого труда. Что ещё Адриан мог записывать, пряча от осуждающих родительских глаз? Сегодня, во время сборов на утреннюю фотосессию из новой линии смокингов, осмотр в виде прощальных объятий свидетельствовал о том, что блокнот остался дома. Оно и понятно: после фотосета он вернётся домой, и явно не успеет повидаться со своим дофига умным дружком. А это было для месье Агреста огромным шансом изучить результаты их исследований. И, естественно, развернуть свои «повадки» на сто восемьдесят градусов, заметая следы. До поры, до времени. Комната его сына, куда месье зарёкся не заходить после первой попытки поцеловать его, встретила его привычным запахом манго и ещё чего-то тропического, на что Адриан перешёл прямо после ссоры с Бражником, начисто освободив помещение от всего китайского. В том числе и от гелей для душа. Где же мог лежать этот злосчастный канцелярский выкидыш? Габриэль осмотрел школьную сумку. Но ничего примечательного кроме странной безделушки из камней на шнурке не нашёл. Тогда он переместился за рабочий стол, где обычно делались уроки. Тактично миновав тонкую стопку похабных яойных журнальчиков на самой дальней полке, мужчина к своему сожалению также не нашёл интересующий его предмет. Оказывается, он был прав, и Нуар также изучал определённую часть их отношений по мангам. Вот ведь чёртовы гены. Так он осмотрел почти всё помещение. Но блокнота не было, будто он провалился. Вроде бы приметное ярко-оранжевое пятно, должно было выделяться в сплошь бежевом интерьере, и всё равно — ни-че-го. Он даже открыл отсек с пианино, решив поставить себя на место Адриана, но даже там блокнот не наблюдался. Нервно стукнув кулаком по столу, Габриэль поднял голову на библиотеку из игр, в котором зачастую мелькали яркие цветные пятна. Кажется, вот оно. Не тратя время на раздумья, Агрест поднялся наверх и сразу приступил к изучению игротеки. Пропустив тот момент, когда входная дверь тихо приоткрылась. Адриан невольно оттянул воротник рубашки. Он готов был поклясться, что через пару минут совершенно точно разгадает технологию инопланетяна из небезысвестного фильма и целиком сольётся с своим костюмом. Надо бы переодеться. Отцу не понравится, если его творение будет испорчено. Комната залилась жаром в тот момент, когда в его голове возник Бражник в недвусмысленной близости от его разведённых на кресле колен. В подсознании он как и всегда сжимал кожаные поручни и со скрежетом прорезал их бутафорскими когтями, когда злобный властелин всея Парижа на практике демонстрировал своё… ораторское мастерство. В этот раз в том хотя бы был смысл. — Ты отлично это умеешь. Где учился? — с издёвкой спрашивает юноша, получая в ответ злобную тишину. Тонкие губы кривятся в усмешке, и Адриан касается чужого затылка, подталкивая вперёд. В реальности же рука скользит вниз по стене, замирая в полностью распрямлённом состоянии. Так хочется коснуться себя, но пока он одет — нельзя. Тогда Адриан устроился на краю кровати, стараясь сдерживать разыгравшуюся фантазию. Колени будто бы сами собой оказались далеко друг от друга. Как же этот костюм напоминает костюм Алого Бражника. И его нелепый в исполнении план. Весь он — сильный, харизматичный, но такой до ужаса… нелепый. Бражник касается его губами, скользит рукой, слегка надавливает. — И всё же? — Слишком много болтаешь. Бурная подростковая жизнь в общежитии. Не важно. — Ты не похож на гея. — Я не гей. Я женат. У меня есть ребёнок. — Ебануться, — истерически смеётся юноша, прикладывая тыльную сторону ладони ко лбу, под воздействием алкоголя впервые отважившийся на бранное слово. — А твой ребёнок знает, чем ты тут с его, возможно, кумиром занимаешься? — Нет. Надеюсь, и не узнает. Адриан несмело коснулся ладонью ремня. Некоторое время он не воспроизводил никаких движений, но скоро опасливо начал поглаживать себя и прикрыл глаза. Габриэль тысячу раз проклял себя за то, что вообще зашёл в эту комнату. Рука постепенно опускалась вниз и увеличивала нажим, и в скором времени юноша отклонился назад, касаясь затылком стены. Дыхание участилось, и ему пришлось окончательно перебраться на кровать. Рубашка оказалась расстёгнута вместе с брюками, а ладони заскользили по обнажившейся груди и всё ещё стянутыми брюками бёдрам. Мужчина наверху притих в углу и старался забить голову всякой чепухой, лишь бы не реагировать на происходящее. Наконец, проведя кончиком языка по пересохшим губам, Адриан спешно скинул с себя одежду и максимально аккуратно постарался сложить её на краю кровати. Секунду подумав, он стыдливо забрался под одеяло и развёл ноги. Покров дал ему некое чувство безопасности, и он наконец смог дотронуться до основной причины своего поведения. В реальности и в грёзах одновременно с губ сорвался тихий стон. Решив закрыть глаза, Габриэль заочно подписал себе смертный приговор: мозг воспринимал постанывания исключительно как голос Кота Нуара, безоговорочно не родного для него человека, и оттого сознательно выстроенный моральный барьер бездарно рушился. Низ живота посетила тяжесть, теперь давящий воротник оказался расстёгнут. К великому сожалению Габриэля Адриан не смог долго находиться под защищающим его одеялом, и скоро отбросил его в другой конец кровати. Он не рассчитал сил, и ткань грустно соскользнула на пол. Юноша развёл ноги и запрокинул голову. Его глаза оставались закрытыми, и Агрест-старший молился всем известным демонам, чтобы это продлилось до того момента, пока он не сможет благополучно отсюда сбежать. Амплитуда движений Адриана нарастала, он начал позволять себе тихие, даже какие-то жалобные стоны, пальцами свободной руки скользя по внутренней стороне бёдер. Не в силах справиться со стыдом, Габриэль осел на корточки, всё ещё прижимая правую руку к пылающему лицу, а другой придерживаясь за стеллаж и искренне надеясь, что его нынешняя поза способствует рассасыванию его нижепоясной проблемы. В подростковом возрасте помогало. В чертогах разума Адриана Бражник активно работал головой, заглатывал и снова выпускал его. Затем обводил языком головку и опять брал, надавливал корешком на уздечку. И юный Агрест невольно думал, что когда-нибудь научится делать точно так же. — Когда-нибудь я смогу отсосать тебе так, что ты потеряешь сознание, старик. Кажется, Бражник усмехнулся. И Нуар вместе с ним, получая наслаждение от того, что смог вызвать в этом человеке новую эмоцию. Мужчина сделал ещё несколько движений и проник в смазанное тело пальцами. От неожиданности герой вздрогнул, но попытался справиться с собой. А Бражник проникал всё глубже и увеличивал силу нажима. — Это будет потом. А сейчас посмотрим, насколько я старик. С этими словами мужчина ловко подхватил лёгкое тело под коленями и поднялся вместе с ним, теперь удерживая его в воздухе. Юноша снова в беспокойстве засучил почувствовавшими невесомость ногами и сильнее вцепился в плечи взрослого партнёра, лишь бы не навернуться. Но этот партнёр, кажется, полностью контролировал ситуацию, насадив мальчишку на себя и вжав его спину в стену. Удерживая его в таком положении, он начал двигаться. Естественно, в мире реальном Габриэль понял, о каком эпизоде грезил Адриан. Контролировать себя становилось всё сложнее, и всё же он контролировал, разумно полагая, что, если он уподобится подростку на кровати, ситуация станет в разы отвратительнее, и его незамедлительно спалят. Однако в голове возникло разомлевшее лицо в чёрной маске, распахнутые блестящие губы, сжимающие его плечи острые когти и жар, нестерпимый жар и узость малоопытного тела. Затем видение сменилось. Теперь, слегка возвышаясь над головой, стонало другое лицо, с такими же манящими губами, иногда приоткрывающимися, застланными поволокой зелёные глазами и светлыми локонами, бьющимися в такт ритмичным движениям трением возбуждённых сосков об наполовину расстёгнутую рубашку. Его любимая жена, страстно скрещивающая лодыжки на пояснице, что чувствовалось даже сквозь ткань безнадёжно промокшего пиджака, который явно не был предназначен для посещения душа. Искрящиеся капли стекали по изящной округлой груди вниз, устремляясь к месту их соединения и тихие, нарочито жалобные стоны точно ему на ухо. Габриэлю не повезло стать её первым мужчиной, но он никогда не переживал по этому поводу. Она умудряется перебирать теперь растрёпанные тёмные волосы и совершенно не думает о том, что рискует опоздать на съёмки. Собственно, в конечном итоге она так и не попала на них, став главной героиней дальнейшего «сиквелла» в спальне. Или, если начистоту, приквелла проектов «Адриан» и «Феликс». Да, именно в душе, именно в таком положении и был зачат Адриан. И конечно же, Габриэль об этом всегда знал. Правда, не думал об этом ровно до настоящего момента. Адриан перестал контролировать собственный голос и руки, делая движения особенно быстрыми. Значит, он уже на грани. Он называл Бражника «стариком» исключительно для того, чтобы позлить. И, кажется, сейчас это по-настоящему задело злодея за живое, ведь то, что он делал с ним, никак не мог позволить себе старик. Он позволил ему соскользнуть на постель и принять удобную позу с высоко поднятым тазом, после чего вернулся, руками заставляя забывать кто он, как его зовут и что он здесь делает. Чёрт возьми… он ведь ничего не постелил. Если он запачкает постельное, прачка обо всём догадается. Судорожно соображая, как лучше поступить, юноша вспомнил, что во время своей «болезни» для пущей достоверности закинул рядом с кроватью упаковку сухих салфеток. И, успокоившись, сосредоточился на процессе. Скоро юноша затих. Габриэль приоткрыл глаза, видя, как Адриан пытался отдышаться и скрыть результат своего сиюминутного порыва, судорожно вытирая живот чёрт знает откуда взявшимися салфетками. Могло ли это значить, что он занимается таким довольно часто? Он спешно подхватил валяющееся рядом полотенце и ринулся в душ. Месье Агрест же, услышав долгожданный хлопок двери душевой, не помня себя понёсся прочь из комнаты.***
— Всё, так больше нельзя. Решительно заявил Габриэль, судорожно вытирая полотенцем волосы. На голове теперь царил первородный хаос, но месье Агресту было плевать. Его не остановила даже прохлада кабинета, коснувшаяся обнажённой, мокрой после душа спины, и мужчина подошёл к сейфу. Подумать только, у него встал на собственного сына! — Что вы собираетесь делать? — Я собираюсь покончить со всем этим мракобесием! Давно пора. В руках оказалась узорчатая брошь, которую Габриэль уже хотел приколоть к рубашке, как вдруг обнаружил её отсутствие. Выругавшись себе под нос, в поисках нужного предмета гардероба мужчина ринулся к шкафу. — Но брошь ведь неисправна! — Я знаю. — И… — квами потупил взгляд в пол. — Опасна… — Плевать. — Габриэль нервно накинул на себя старую белую рубашку и принялся застёгивать, часто путаясь в движениях. Однако в голосе непоколебимости месье Агреста не было предела. — Мне абсолютно плевать, даже если я окажусь на месяц прикованным к кровати, я хочу, чёрт возьми, всё это закончить. Собственными руками! Нууру же из последних космических сил пытался найти аргументы. — Об… — Но их точно нельзя использовать вместе! — Объединяйтесь! — Если я не положу конец всему происходящему, уверен, это приведёт к катастрофическим последствиям. Ужаснувшись отражению в зеркале и вспомнив фразу Нуара о закате дизайнерской карьеры, Габриэль посадил перо на первый попавшийся предмет. Сгусток энергии напротив стал обретать очертания, ещё далёкие от нужной ему фигуры. Но у Тёмного Бражника уже была готова приветственная речь. И едва образ проявился, он начал: — Тебе нужно забрать у Ледибаг её серьги, пока вы будете бороться с злодеем. Я буду держаться рядом и помогать. Теперь перед ним возник Кот Нуар. Весь: от и до, — один-в-один как настоящий. Он неспешно открыл глаза и посмотрел перед собой. Затем усмехнулся и сделал шаг вперёд. Только Бражник хотел грубо пресечь дальнейшие вольности, как сентимонстр положил руки на его плечи и, приподнявшись, обжёг его шею жарким шёпотом: — Командуйте, месье.