Лишиться жизни — это еще не самое страшное, что может случиться с человеком. Худшее — это лишиться того, во имя чего ты живешь*
На часах было около одиннадцати часов вечера когда Сакура, в прямом смысле этого слова, ввалилась в квартиру, скидывая на ходу туфли. По телу тут же разлилась сладкая нега: ноги встретились с прохладным ламинатом. Рассортировав продукты из пакетов в холодильник, девушка тут же налила себе из куллера прохладной воды и села за стол, блаженно ее попивая. Хотелось немного отдохнуть и придти в себя после тяжелого рабочего дня перед тем, как приняться готовить ужин. Внезапно опустившаясь на плечо чья-то ладонь заставила девушку вздрогнуть от неожиданности, но бояться особо было нечего — муж, Сасори, равнодушно прошел мимо нее и тоже налил себе немного воды. Чувствовалась напряженная атмосфера. — Ты только что пришла?— без каких-либо эмоций задал свой вопрос Сасори.— Ты что-то стала слишком поздно приходить домой в последнее время, либо вовсе дома не ночуешь… — Тебя это волнует?— холодно поинтересовалась Сакура, зная, к чему именно клонит ее муж.— Мы, кажется, договорились еще тогда: я не сую нос в твои дела, ты — в мои. Да и за все эти недолгие годы нашего брака ты только сегодня решил поинтересоваться моим времяпровождением. Самому не смешно? — Слишком много пустых слов, я задал вопрос. — Я тоже. Сасори устало потер переносицу и отодвинул стул, садясь напротив своей жены, что сохраняла воистину спартанское спокойствие — годы замужней жизни научили девушку не поддаваться его провокациям, неконтролируемым приступам агрессии ит.д., хотя поводов для хорошенького удара в челюсть было дохренища. Акасуна громко стукнул кулаком по столу, от чего Сакура моментально дернулась. — Я в курсе того, чем ты занимаешься, в курсе с кем и куда ходишь, где проводишь все свое свободное время, дорогая, — язвительно произнес мужчина,— в курсе с кем ты спишь — мне весь мозг выжрал его ублюдочный папаша — так о своем сынке печется, что аж тошнит. Трахаешься с ним, молодец, твое право, но будь так любезна, не заставляй меня отвечать головой за косяки твоей щели между ног!— Сакура только хотела гневно что-то возразить, но ее попытки тут же были с треском прерваны разгневанным Сасори,— Заткнись! Фугаку меня очень сильно подставил перед моими и теперь еще требует овер дохрена, в том числе — убрать тебя с его пути дабы «непудрить мозги бедному-нещасному сынуле». Естественно, что никто его умалишенных требований выполнять не будет, но если ты еще раз выкинешь очередную херню, милая, я пришибу тебя собственными руками, усекла? Сжав пальцы в кулак так, что ногти до крови впились в нежную кожу, Сакура тихо прошипела, со всей имеющейся ненавистью глядя на мужа. — Усекла, но перед тем, как ты еще чего-нибудь «громкого» не заявил, развею ваши больные фантазии: я не встречаюсь с Учихой, ни сегодня, ни вчера, ни ниделю назад, месяц и так далее, и уж тем более, я не спала с ним и не сплю. Звони и спрашивай у кого хочешь, но я все это время была на работе, придурок ты ненормальный. Хватит подозревать меня во всех грехах, вы мне уже оба сидите как кость в горле. Сам сказал — знаешь где я и с кем, так что, твои шавки тебе не все докладывают? И раз ты заговорил о моих "похождениях", так может своими личными подвигами похвастаешься? Опомнился он, посмотрите на него, заговорил муж, которому вдруг стало не похуй на собственную жену! Прям польщена. Саске для меня был, есть и будет самым важным человеком в мире и не вам, идиотам, решать с кем ему быть и почему мне не следует с ним видеться. Усек? Да и до Отелло тебе далеко. Не лезь в мою жизнь! Сасори молча встал из-за стола и нарочито медленно подошел к жене, словно хищник перед броском на жертву. Наклонившись к ее лицу и оперевшись руками о стенку позади бывшей Харуно, тем самым лишая девушку возможности вырваться, Акасуно хрипло произнес то, что вызвало у девушки дрожь в теле в купе со страхом и настоящей паникой. — Тогда может покажешь на мне как именно ты работаешь? Да и слишком долго я тебя не драл как следует, ты ведь любишь когда жестко или я ошибаюсь? — Ты не посмеешь! — Еще как посмею, да и супружеский долг нужно исполнять как-ни-как. Тебе следует напомнить где твое место, женщина. Поменяв позу, так как продолжительное время стоять так было не совсем удобно, одна рука продолжала упираться о стенку а второй Сасори нарочито медленно и нежно провел по щеке, касаясь пальцами тонкой шеи, опускаясь к декольте, наблюдая как учащенно вздымается грудь. Схватив шокированную девушку и закинув ее себе на плечи, Сасори понес свою ношу в спальню. В тот миг его мало заботили крики жены и то, как она била его по спине маленькими кулачками, выкрикивая разные ругательства. Он ее мужчина, только он и прямо сейчас, в спальне, он это докажет не один раз, вырезав из памяти намертво того, кто раньше него смог вкусить этот райский плод. Только он имеет право ее касаться, любить, грубо трахать, а не кто-то посторонний! Пусть привыкает. Да и пора бы уже подумать о наследнике. Сакура лежала поджав колени к груди и беззвучно плакала. Тело покрытое синяками, разбитая губа, следы удушья на шее и неимоверная боль между ног — Сасори как с цепи сорвался, пытаясь что-то доказать или просто морально уничтожить собственную жену. Несколько часов Сакура молилась, что б эта пытка скорее закончилась, пока Сасори грубо трахал ее, меняя позу время от времени. Было больно двигаться, а главное, девушка испытывала самое настоящее отвращение что к себе, что к Сасори, что ко всем Учихам. Будучи жестоко изнасилованной собственным мужем, которому до этого и так было глубоко на нее наплевать, и который таким гнусным способом решил заклеймить ее, Сакура хотела одного — умереть. Смешно до тошноты: он ушел, а Сакура продолжала лежать, глотая слезы и ненавидя себя…***
Сколько он уже не виделся с Сакурой? Неделю? Месяц? Время словно остановилось… Мужчина погряз в рутине: работа—дом—работа и никакого отдыха, сплошные нервы, к тому же отец выносил мозг нелепыми телефонными разговорами «о чести и достоинстве», интересовался делами на работе, не нашел ли он себе девушки, за что и был послан в трехбуквенное эротическое турне. Завтра у Саске был выходной и его хотелось провести в компании своей возлюбленной, уехав за город, туда, где их особо не станут искать, выключив телефоны, полностью утопая друг в друге. Сакура не отвечала на звонки или же упорно сбрасывала звонок. На сообщения розововолосая подруга тоже не рвалась отвечать. Неужели опять что-то произошло? Плюнув на все, Саске решил самолично все у нее выяснить, поэтому поехал прямиком к ней на работу. Краем глаза брюнет заметил черную машину, что неотрывно следовала за ним… Гонка продлилась недолго: поймав преследователей в своеобразную ловушку, Саске быстро избавился от «проблемы» в лице этих типов и, удостоверившись, что за ним больше никто не следует, поехал по ранее спланированному маршруту: у Сакуры вот-вот должен был начаться обед, а обедать она предпочитает у себя в кабинете. Пройдя мимо поста, представившись одним из клиентов Сакуры-сан, с которой у него якобы назначена встреча (болтливых секретарш Саске не особо любил, но от них был хоть какой-то толк), Учиха поднялся на нужный этаж. Кабинет Сакуры найти не составило большого труда, и спустя несколько секунд, постучав и услышав тихое «войдите», мужчина вошел. Она испуганно посмотрела на вошедшего брюнета, вскакивая с кресла, от чего задетая чашка кофе пошатнулась, и ее содержимое пролилось на гладкую поверхность стола. От взгляда не ускользнул синяк на скуле, темные круги под глазами, кофта с высоким воротником, которую Сакура часто норовила поправить, царапины на руках. Саске догадывался, кто стоял за всем этим, в глубине души надеясь, что не произошло ничего страшного, но он ошибался — глаза Сакуры не могли лгать, он все понял. Шок, оцепенение, а затем неконтролируемая ненависть и злость. Подлетев к ошеломленной возлюбленной, брюнет осторожно прижал к себе ее хрупкое тельце, от чего та вжавшись, словно ища защиты, разрыдалась. Плечи подрагивали, из горла то и дело вылетали очередные хриплые всхлипы, горячие слезы давно уже оставили свой след на рубашке, превратив некогда чистую ткань в сплошное мокрое пятно. Мужчина аккуратно отстранил от себя любимую, всматриваясь в глубь малахитовых глаз и осторожно вытер подушечками пальцев вновь навернувшиеся дорожки слез. — Он… Он серьезно сотворил такое с тобой? Сделал тебе настолько больно и со спокойной душой бросил одну? Сакура молча кивнула — сказать что-либо не хватало сил, как и смотреть на Учиху после того, что произошло не так давно. Злость была, на Сасори, на собственных бесхребетных родителей, что готовы поддакивать любому чужому слову и действию, на родителей Саске, которые ради собственного счастья и выгоды готовы разрушить жизнь своему родному сыну, а главное, была злость на саму себя, что заварила всю эту кашу и вместо того, чтоб бороться хоть как-то, ревет как истеричка, прячась за спиной Саске. Если б она не встретилась с Саске, всего этого можно было бы избежать. Объятия Саске успокаивали, уничтожали ее демонов, вселяли надежду на светлое будущее, которое у нее годами пытаются отобрать. Саске был ее щитом от всех невзгод, но выдержит ли он той бури, что поднимается? Брюнет поцеловал любимую, пытаясь сквозь поцелуй передать ей свое спокойствие, решительность, весь тот спектр чувств, что он чувствует только к ней одной и Сакура ответила, мягко, словно крыльями бабочки, касаясь его тонких губ. Этот поцелуй разительно отличался от всех тех, которые у них были, от тех, которыми нещадно одаривал Сасори. Хотелось вновь разрыдаться от такой нежности. Оторвавшись от таких желанных губ, Саске позволил девушке сесть и тут же присел подле нее на корточки, обнимая ее колени. — Неужели все настолько плохо? Почему нам не дадут спокойно жить, а только палки в колеса вставляют? Черт, как же они заебали своей напыщенностью, жаждой власти… Ублюдки! Она нежно перебирала его чуть отросшие волосы, что закрывали левый глаз, чувствуя как напряжено было все его тело. — Прости, наверное мне не следовало тогда…— Сакура осеклась, встретившись со взглядом темных омутов,— может нам исчезнуть? Хотя нас и на краю света найдут и заставят отказаться друг от друга. — Как в гребанной «Ромео и Джульетте», я отравлюсь, ты заколешься, а до этих идиотов дойдет только после нашей смерти, что они совершили тупейшую ошибку и всю свою жизнь творили полнейшую ересь? Хм, мой отец совсем ополоумел, но его и всю его собачью шайку я беру на себя, не беспокойся об этом. — Я всегда буду волноваться за тебя, глупый,— розововолосая красавица вымучено улыбнулась: тело все еще болело после недавних зверств ее мужа,— ты для меня очень много значишь, и я хочу быть с тобой до самого конца, а война предстоит еще та. — Мотив войны идиотский, но кого это волнует. Поняв, что Сакура полностью успокоилась, брюнет поднялся и подошел к окну, без особого интереса наблюдая за точками там, внизу. Девушка отвлеклась на рабочий телефон, который зазвонил не вовремя, но все же, Сакура была на работе, нужно было сохранять терпение, хотя в данный момент, когда перед глазами до сих пор стояло израненное и оскверненное тело любимой, хотелось совсем инного. Из раздумий Учиху вывел голос Сакуры, которая сообщила ему, что вынуждена покинуть его — нужно было ехать в суд и уладить кое-какие вопросы. Саске кивнул, дав понять что услышал ее и развернувшись, направился к выходу, куда за ним пошла и сама адвокатесса. По дороге к парковке они болтали исключительно на рабочие темы, дабы не вызвать подозрения у окружающих — даже стены имели уши. Перед тем, как дав Сакуре сесть в ее авто, Саске всунул ей в руку клочок бумажки, бросив напоследок, что будет ждать их встречи. Визг шин, и обе машины скрылись в разных направлениях.***
Пока Сакура была занята всякими рабочими моментами, дав ей понять, что я ни за что ее не брошу и мы будем бороться вместе, я для себя решил, что пора бы уже вправить мозги своему нерадивому папаше. В офисе его не оказалось и у меня было два варианта где он мог бы быть: либо спрятался в своем особняке, либо у своих «друзей» — клане Акасуна (да, я прекрасно был осведомлен тем, чем живет мой отец, чем дышит, с кем сотрудничает и так далее). Заодно возникло непреодолимое желание разнести к чертям собачьим тот жалкий клан и поставить на место сопляка Сасори. Мой путь не занял слишком много времени и уже практически через час я был в одном из этих «опасных» мафиозных районов. К слову, я тогда отлично ладил с Акацуки, они были мне многим обязаны, вот их поддержкой я бы воспользовался когда обстановка накалилась бы до предела. Они были моим щитом и запасным вариантом, если эти идиоты решат поднять войну, но только такую мелочную, а настоящую, клановую, с вечными дележками территорий. Меня сразу же встретили двое здоровиков-прислужников моего отца, но дальше они за мной не пошли — пришлось по-тихому вырубить: мышцы приятно заныли от такой своеобразной тренировки. Я быстро устранял препятствия в лице этих неудачников и на конечном пути, и в просторной комнате для совещаний, меня встретили эти два ублюдка: мой горячо обожаемый папаша и Сасори собственной персоной. Сняв порванную и слегка окровавленную рубашку, я выбросил ее куда-то в сторону и сел за низкий стол, на котором стояло несколько блюд и пару бутылочек сакэ. Вот последнего мне захотелось больше. Отец шокировано на меня смотрел, руки то сжимались, то разжимались да и лицо побагровело от ярости, а Сасори так вообще молчал и не знал что делать. Я хотел устроить грандиозное представление, нужно было только чуток выпить, исключительно для храбрости, собраться с мыслями… Я мог простить многое, но когда какая-то мразь пальцем трогает мою Сакуру, причиняя ей неописуемую боль, я разорву любого своего врага в клочья, плевать насколько он силен. Выражение лица бати в тот момент было бсценно, но я упорно продолжал делать вид, что временно мне нет никакого до них дела. Сакэ было ужасным, и где только они такое дерьмо нашли? Сев удобно в позу лотоса, я жестом разрешил этим двоим сесть и те выполнили просьбу. В веселом расположении духа, с парочкой неглубоких царапин на торсе, без рубашки, с дьявольской усмешкой — я умел одним своим видом нагонять страх на отца. Подле меня лежал пистолет, отобранный у одного из охранников, так, на всякий пожарный. Я не был каким-то там Суперменом или Бетменом, одним из тех героев из нашумевших комиксов, во мне сейчас бушевала самая обычная ярость в купе с желанием отомстить за боль родного человека и я готов был пойти на все, плевать кто встанет на моем пути. Растрепав волосы, я задал отцу лишь один вопрос, на который хотел получить вразумительный ответ. — Какого хрена, Фугаку, ты творишь? Для чего это идиотское шоу с участием твоего мальчика на побегушках?— голос Саске был холоден настолько, что казалось, воздух леденел вместе со сказанными словами Фугаку залпом осушил остатки сакэ и вытер трясущейся ладонью рот. Сасори же вообще не участвовал в разговоре, пристально наблюдая то за Саске, то за Фугаку: последнего колотило от страха и паники. — Неужели ты проделал весь этот путь только для того, что б задать эти нелепые вопросы?— подал свой голос Сасори, на что Саске лишь ухмыльнулся. — Цыц, красавчик, твой голос я хочу слышать в самую последнюю очередь, когда буду избивать тебя, усек?— по прежнему сталь в голосе,— ну так что, Фугаку, язык проглотил? Я жду ответа на свой вопрос: какого хера ты творишь, кусок дерьма? — Я лишь хотел, что б эта мерзавка перестала ошиваться возле тебя. Даже идиоту понятно, что эти ваши игры до добра не доведут, а играть она обожает! Ты всегда шел у нее на поводу, как собачонка, и что теперь? Счастлив? — И ты решил, что имеешь право лезть в мою жизнь, лишать меня моей возлюбленной и заставлять свою шавку насиловать ее? Мне наплевать, что они якобы женаты, я этот брак не признаю, но я не позволю впредь и пальцем коснуться Сакуры, понятно излагаюсь?— Фугаку только хотел что-то возразить, как тут же был прерван сыном,— Это ты заигрался, отец, и заигрался настолько, что не заметил как превратил что мою жизнь в сплошной кошмар, что жизнь Харуно. Нравится это тебе или нет, но я буду с ней, нас тянет друг к другу и если мы в прошлом совершали ошибки, мы их осознали и до сих пор хотим быть вместе. Я осознал свои ошибки! Это уже чего-то да значит! — Да она тобой манипулирует! Ей ведь нужны только твои день… Саске не выдержал и, вскочив с места, резким шагом подошел к отцу и заехал тому в лицо, от чего Фугаку пошатнулся и грохнулся на зад. Саске бить умел, о чем свидетельствовал выбитый зуб и кровь. Седовласый мужчина не мог поверить, что собственный сын поднимет на него руку, да еще будет втирать о каких-то возвышенных чувствах к той мерзавке, но касательно той дряни у него был припрятан туз в рукаве, о котором сынку знать было не обязательно. Еще чуть-чуть, и о Харуно никто ничего не вспомнит, а найти сыну более достойную кандидатуру труда не составит — Карин давно ему нравилась. Схватив отца за ворот рубашки и надавив на горло, Саске прошипел. — Если я узнаю, что ты каким-то способом, даже на секунду решишь, что сможешь навредить Сакуре и делать то, что тебе заблагорассудится, я найду тебя и уничтожу, поверь мне на слово. Пройдя мимо разъяренного Саске, который, в прямом смысле этого слова, готов был придушить отца, Сасори, сохраняя абсолютное спокойствие, встал рядом с поверженным Фугаку. Обращая на себя взгляд черных омутов, красноволосый мужчина презрительно фыркнул, глядя на развалившуюся на полу тушу Фугаку: побитый, в луже сакэ, со сломанным носом и челюстью — жалкое зрелище. Седовласый уж было надеялся на помощь в лице своего компаньена, но у Акасуны были явно свои планы. Саске казался ему разгневанным драконом, что готов в любую секунду испепелить любого недруга. — А ты, я вижу, умеешь привлечь к себе внимание, младший Учиха,— стараясь как-то задеть оппонента, произнес Акасуна,— неужели для этого надобыло всего лишь хорошенько трахнуть ту розововолосую сучку? Признаюсь, в постели она то еще бревно. Ты ради нее устроил этот концерт с избиением этого старика? — Акасуна…— прошипел Саске, готовясь к схватке. — Прежде чем ты отсюда уйдешь, заруби на носу одну вещь: Сакура моя во всех смыслах, захочу — буду трахать до потери пульса, захочу — придушу и выброшу ее жалкое тело в ближайшую канаву, захочу — сдам в бордель, ты мне никто и перестань так впрягаться за какую-то девку. Она тебе никто. — Ошибаешься, мразь, глубоко ошибаешься. Сасори и глазом моргнуть не успел, как на него обрушились удары со всех сторон. Он не успевал прикрыть голову, поставить блок, как новый удар брюнета заставлял красноволосого согнуться пополам, выплевывая очередной сгусток крови, и заходиться в истерическом смехе. Кулак в очередной раз хотел впечататься в жалкую физиономию Сасори, превращая ее в месиво, как прозвучала негромкая мелодия мобильника Саске и время словно замерло. Фугаку как побитый пес, хрипел в углу, наблюдая за избиением Сасори, схватившись за голову, а сам красноволосый и вовсе лежал неподвижно. В помещении царил первозданный хаос, практически все сломано, и посреди всего этого хлава валалось два тела, над которыми возвышался младший Учиха — картина еще та, слабонервным лучше не смотреть. Брюнет пошатнулся и чуть не упал — силы кончились. Руки еле слушались, костяшки пальцев изодраны чуть ли не до мяса, пот градом стекает по лицу, но на губах самодовольная улыбка: он выпустил пар, ему полегчало, вот только надолго ли? Ноги еле передвигались, но его это не волновало, так как еще немного и он будет в машине, а там и Сакура будет ждать его дома, там, где их никто не найдет. Нельзя злить тигра – он разорвет в клочья любого врага, что встанет у него на пути и только что Фугаку и Сасори ощутили на собственных гнилых шкурах его праведный гнев. Звонила она. И словно в мужчину вдохнули жизнь. Больше не было той бешеной усталости, не было боли во всем теле, а наоборот — абсолютное спокойствие обволакивало душу. — Да. — Я уже закончила все свои дела и жду тебя в указанном месте. Ты скоро будешь? И да, у тебя адский свинарник дома! Ее голос всегда был, есть и будет взволнованным, с долей безграничной любви и заботы. И это ее хотели те сволочи у него забрать? Никогда! Он никому не позволит забрать у него этот лучик света, пусть только попробуют. — Уже еду, только когда меня увидишь, прошу только об одном — не пугайся, хорошо?— брюнет усмехнулся на заявление Сакуры касательно его жилища. Нет, ну а что она хотела? Он все это время жил один, ему было некогда строить замки для принцессы (чисто любя сказано будет). — Ты меня уже заставляешь волноваться, Саске. Ты…Все хорошо? — Да, я уже еду к тебе, подожди совсем чуть-чуть. Об этом месте никто не знал: ни папаша, ни его кодло, ни даже близкие друзья Саске. Это было его храмом, его личным убежищем, вот только теперь он там будет жить не один. И именно там тигр будет защищать свою семью до последнего вздоха. _____________________________________________________________________________ * - цытата из книги "Немезида" авторства Ю Несбё.