***
Разумеется, осмотреть достопримечательности Таррагоны у нас не было времени, так что пришлось довольствоваться тем, что нам зачитывал Юнас. Но вот по Барселоне мы успели немного прогуляться. Конечно, ни о каких экскурсиях речи уже быть не могло, но даже побродить по удивительно красивым улицам (Барселона действительно невероятно красивый город), посидеть в баре и закончить день, наблюдая волшебный закат (здесь это является чуть ли не ритуалом для туристов), было тоже очень здорово. Остаться вдвоём нам позволили уже далеко за полночь. И я, хоть и понимал, что эта ночь очень важна, не вполне был уверен в своих силах, уж слишком мы сегодня вымотались. Нет, не физически, но часто обилие впечатлений утомляет куда больше. Поэтому, когда я наконец, выйдя после душа, притянул полусонного Эвена к себе и сочувственно шепнул: — Сильно устал? Он лениво ответил: — Да, наверное, — прижимая меня за талию, но вдруг встрепенулся и лукаво вскинул брови: — Погоди, ты это о чём? — всю его сонливость как ветром сдуло. — Н-ну… — с задумчивой улыбкой протянул я, — у тебя, наверное, не осталось сил на бурный секс, которым, по идее, должен закончиться сегодняшний день. — Не уверен насчёт бурного, — усмехнулся он, — но… это же наша первая ночь в новом качестве… Так что мы просто обязаны… — Ну вот, — притворно возмутился я, — не успел, понимаешь, жениться, уже чего-то там должен и обязан. Но Эвена это ни капли не смутило. — А как ты хотел? — заявил он, отпихивая меня на кровать и забираясь сверху. — Теперь у тебя куча обязанностей, и попробуй только отлынивать! — Шутишь? Разве я хоть раз пытался отлынивать? — я обхватил его лицо ладонями, серьёзно глядя в глаза. — Это же физически невозможно. — И я ни капельки не преувеличивал, вряд ли я смогу научиться когда-нибудь хоть в чём-то отказывать Эвену. — Только давай сегодня обойдёмся без всяких нежно любимых тобой посторонних предметов, — усмехнулся я. Не то, чтобы я до сих пор имел что-то против игрушек, вовсе нет, новый опыт, приобретённый с Эвеном, нравился мне всё больше, но сейчас я хотел просто любить его. Эвен рассмеялся и, ничего не ответив, просто поцеловал меня, нежно и глубоко. Потом медленно сполз вниз, дразня поцелуями, рассыпая их по моему телу, и обхватил губами мой член, знал ведь, как я таю от его минета. Откинув голову на подушку, я застонал, было просто невозможно сдерживаться, когда он терзал меня своим ртом. Но долго кайфовать мне не пришлось: наигравшись, Эвен вновь уселся верхом, пьяно улыбаясь и глядя на меня в упор. Я обхватил его бёдра ладонями, впечатываясь в пах напряжённым членом. Он с тихим стоном выдохнул и, отклонившись назад, поёрзал, освобождаясь от полотенец, в которые мы были завёрнуты после душа. И да, наконец-то прикосновение к его полностью обнажённому телу. Но Эвен не торопился, продолжая просто медленно тереться о мои бёдра. Я хотел поцеловать его, но когда попытался привлечь к себе ближе, он ловким движением плеч вывернулся из моих рук и, хитро улыбаясь, продолжил дразнить меня. Я с возмущённым смешком вскинул брови, но потом ухмыльнулся и откинулся на подушку, принимая игру. Слегка сдвинулся, чтобы мой член при каждом движении проезжался между его упругих половинок. Это было даже интересно — кто же первый не выдержит? Я знал, что Эвен не так терпелив и хладнокровен, как хочет иногда показать, но через несколько минут понял, что у меня с хладнокровием ещё хуже. Точнее, вообще никак, если дело касается Эвена. Поэтому я выудил из смятого комка простыней одно из полотенец и, перекинув через шею Эвена, притянул его к себе. Прижался лбом, глядя в глаза, и тут же утонул в чёрных омутах его зрачков. Эвен, наконец сдаваясь, захватил мои губы своими, целуя страстно, с укусами, почти грубо. Я не знал толком, чего именно хочу сейчас, но это в общем-то и не имело значения. Мне нравилось то доверие, что образовалось между нами, мы больше не задумывались, каким сегодня будет наш секс, кто будет сверху и сколько времени мы потратим на прелюдию. Всё происходило само собой, мы просто делали то, что хотели, постепенно сходя с ума от взаимных ласк. Выдержки Эвена хватило ещё на пару минут ёрзанья по моему члену, после чего он зашарил руками по постели, пытаясь обнаружить под подушками тюбик с лубрикантом, брошенный туда всего полчаса назад. Я сдвинулся чуть в сторону, вытаскивая его из-под своей задницы, и мы тихо рассмеялись. Но Эвен так и не отказался от своей идеи поизводить меня. Он медленно открыл крышку, выдавливая на пальцы прозрачный гель, и повернул голову назад, одновременно заводя за спину руку. И только тут я понял, что зеркальная дверца шкафа за его спиной сдвинута таким образом, чтобы отражать кровать и всё, что на ней происходит. Я едва не взвыл. Эвен наверняка сделал это заранее, чтобы в нужный момент окончательно лишить меня способности мыслить. Чёрт!.. От одной мысли о том, что я сейчас увижу в зеркале, у меня поджались пальцы на ногах. Я вместе с ним подтянулся выше, принимая полусидячее положение. Эвен в то же время поднял вторую руку, зарываясь пятернёй в волосы и давая мне доступ наблюдать из-за его бока картину в зеркале. От увиденного у меня закружилась голова, и я издал отчаянный стон. Хотя вроде бы не происходило ничего такого, чего бы я не видел раньше. Тем не менее смотреть, как Эвен ласкает себя своими красивыми длинными пальцами, вставляя один, потом другой, потом два сразу, было охуенно, и я, кажется, затаил дыхание. Это выглядело так горячо, развратно и в то же время невероятно интимно — он вроде бы выставлялся напоказ во всей своей красе, но я понимал, что этот спектакль лишь для одного зрителя — для меня. Что лишь для меня он такой. Одновременно я мог наблюдать за тем, как он сам наслаждается своим представлением, как закатываются от удовольствия его глаза, а левая рука в волосах сжимается, словно повинуясь движениям правой. Потом он поворачивается сильнее, опускает взгляд в зеркале на свои пальцы, ласкающие дырочку, издаёт всхлип и наконец встречается взглядом со мной. — Боже, — шепчу, проводя языком по его боку, солоноватый вкус кожи пьянит, дотягиваюсь до соска, перекатываю губами твёрдую горошину, Эвен стонет, и я окончательно сдаюсь: — Не могу больше. Хочу чувствовать тебя полностью… Он вновь пьяно улыбается и нежно целует меня, потом приподнимается на коленях, давая мне свободу действий. Я уже настолько твёрдый, что легко вхожу в него без помощи рук, конечно, стараюсь быть аккуратным, но он не даёт мне медлить и буквально обрушивается сверху, стонет, насаживаясь до упора, до шлепка о мои бёдра, немного подаётся вперёд и, не давая мне опомниться, начинает двигаться. И это не просто движения, он словно танцует под тихую музыку. Всё его тело поддаётся этому ритму. Вперёд, назад, по кругу… А я просто умираю, потому что, кроме внутренних ощущений, вижу наше отражение в зеркале. Вижу, как мой член раз за разом входит в него, как Эвен всё глубже и резче двигается, его танец теперь хаотичный, стоны отрывистые, и он всё время пытается обернуться, чтобы видеть то же, что вижу я, сбиваясь с ритма. — Постой-ка, — я наконец сообразил, что нам обоим нужно, осторожно выскользнул из-под него, подвинулся к краю постели, на самый угол и сел, опустив ноги на пол. Эвен с интересом проследил мои действия, а когда я хотел объяснить ему, чего хочу, он с лёгким смешком встал с кровати и развернулся ко мне спиной, выставив задницу. Я не удержался — укусил одну ягодицу, потом другую, после чего брызнул ещё смазки на свой член, потянул его на себя, усаживая на колени, и снова медленно вошёл, обнимая обеими руками за талию. И боже, да, это идеально. В таком положении я всё время скольжу по его простате, заставляя всхлипывать, проникновение особенно глубокое, именно то, что сейчас нужно. И так мы оба можем видеть себя в зеркале. Я с удовольствием разглядываю стройное тело Эвена. Его подрагивающий член настолько твёрдый, что уже не раскачивается от наших толчков, и по нему капля за каплей стекает секреторка, давая понять, что мой мальчик уже на грани. Поднимаю глаза к его лицу, и меня обдаёт ещё одной душной волной возбуждения — потемневший взгляд Эвена неотрывно следит за тем, как я, уже быстрыми толчками, раз за разом проникаю в него, и видно, как безумно это его заводит. Наконец он не выдерживает и, зажмурившись, со стоном откидывает голову мне на плечо, выгибается сильнее, сжимая меня внутри до звёзд перед глазами. Я понимаю, что могу вот-вот кончить, но не хочу делать это без него, стараюсь отвлечься, поглаживаю его грудь, касаюсь бёдер с внутренней стороны. Эвен непроизвольно сильнее раздвигает ноги. Картина в зеркале сводит меня с ума. Он жалобно стонет на грани рыданий: «Иса-ак…» — и кончает, забрызгивая всё вокруг: свою грудь, наши ноги и зеркало перед нами. И Господи ты боже, я понимаю, что это зрелище будет преследовать меня до конца моих дней. Эвен приоткрывает глаза и обессиленно шепчет: — Ебануться можно… Что ж, полностью согласен. Я поцеловал его шею, крепко обхватив руками поперёк туловища, сделал несколько контрольных толчков, догоняя свой оргазм, и кончил, сотрясаясь всем телом, несмотря на его вес сверху. Наслаждение забрало последние силы, сразу захотелось упасть и отключиться, но я не мог отказать себе в удовольствии рассмотреть такого вылюбленного Эвена в зеркале. Он по-прежнему сидел у меня на коленях с раздвинутыми до предела ногами, его полуопавший член ещё слегка подрагивал, голова на моём плече, глаза прикрыты, губы распухли от укусов, на щеках румянец, а волосы в беспорядке торчат в разные стороны. — Родной, ты прекрасен, — прошептал я. — Ты даже не представляешь, что я сейчас чувствую… Ты сводишь меня с ума… Я так люблю тебя… Ты чёртово совершенство… — Чёртово? — лениво усмехнулся он. — Ага, — кивнул я, оглаживая ладонями всё его тело и размазывая сперму, — именно чёртово, потому что господь бог не одобряет разврат. — Вообще-то, — рассмеялся Эвен, перекладываясь на постель, — я всегда считал, что если бог одобрил союз двух людей, то чем там они дальше занимаются, вроде как его не касается. — Мне нравятся твои отношения с богом, — усмехнулся я, укладываясь вплотную к нему и крепко обнимая. Усталость брала своё, наших сил не хватило бы даже на душ, так что я просто вытащил из тумбочки влажные салфетки и наскоро вытер наши тела. Эвен, уже засыпая, пробормотал что-то в знак благодарности, я улыбнулся и вскоре сам уснул, прижавшись к его боку.***
Утром я проснулся первый и решил, что нужно порадовать Эвена завтраком в постель, пусть знает, что я заботливый, милый и… Самый-самый, короче. Но искать номер нужной службы мне было лень, поэтому я, одевшись, выскользнул из каюты, решив, что вполне могу прогуляться до обеденной зоны и собственноручно доставить завтрак. Не так уж много времени на это потребовалось, но, когда я вернулся в каюту, Эвен уже не спал. Он окинул меня нечитаемым взглядом и не выразил ни малейшей радости при виде подноса со всякими вкусностями, это было странно. — Ты не голоден? — спросил я, устанавливая поднос на тумбочку. — Лично я готов съесть мамонта, если, конечно, кто-нибудь предложит мне такое экзотическое блюдо. Но Эвен на шутку не отреагировал. Я начал лихорадочно соображать, что же происходит. Я ведь не мог его обидеть? Впрочем, когда? Уходя, я оставил его спящим, а вечером всё было в порядке. Ну не во сне же, в самом деле? А вдруг что-то случилось… Может, ему позвонили из дома? Я уже открыл было рот, чтобы спросить, но Эвен, вздохнув, наконец заговорил: — А кто такой Эскиль? — тихо, но очень серьёзно спросил он. О-па… Только тут я заметил, что Эвен держит в руках мой телефон. Надеюсь, Эскиль не написал там ничего эдакого. Впрочем, не стоит обольщаться, это же Эскиль, он без «эдакого» пары минут не проживёт. — Я понимаю, — продолжил Эвен, — что не должен был брать твой телефон и тем более читать сообщения, но они меня разбудили, а тебя почему-то не было, и… — Всё нормально, Эвен, у меня от тебя нет секретов, — говоря это, я немного кривил душой. Нет, разумеется, настоящих секретов не было, но я, например, обсуждал наши отношения в переписке с друзьями и вовсе не хотел бы, чтобы он её читал. — А Эскиль? Ты мне вообще ничего о нём не рассказывал… Чёрт… да он ревнует… Эвен просто ревнует! — Господи, Эвен, Эскиль — всего лишь ещё один мой друг, я не говорил о нём потому, что просто не было подходящего случая. Мы с ним живём вместе. — Лицо Эвена вытянулось ещё больше. Блин, я долбоёб. — Я имею в виду, что он мой сосед, — исправился я, — и с нами в квартире живут ещё две соседки. В общем, у нас весело. — Понятно. Весело, — угрюмо повторил Эвен. — А почему он называет себя гуру? Сектант? Или просто чокнутый? Я внутренне взвыл от восторга. Ещё никто из моих приятелей так точно не определял поведение Эскиля, а ведь Эвен даже не знаком с ним. — Знаешь, — широко улыбнулся я, — пожалуй, у всех, кто видит Эскиля впервые, в той или иной степени возникает вопрос о его адекватности. Но он классный, правда. — И почему же этот классный «друг» Эскиль, — Эвен сделал руками кавычки, — присылает тебе такие вещи? — он швырнул телефон в мою сторону. Я взял его и открыл переписку. Блядь… Вот вечно у меня всё с ног на голову… Как вы думаете, что прислал мне Эскиль? Ну разумеется, список секс-игрушек, о котором я просил. И ведь сделал-то я это ради Эвена, а со стороны это выглядит… Словом, ещё целый час я потратил на объяснения и примирения. Сложно донести до несведущего человека, что представляет собой передвижное шоу по имени Эскиль. Когда я понял, что, несмотря на все приведённые аргументы, Эвен всё ещё смотрит с недоверием, я просто взял телефон и отправил Эскилю видео-вызов. Конечно, Эвен с сомнением поглядывал на растянувшегося в постели парня, который возник на экране, нахмурившись, слушал, как он томно растягивает слова, но в конце концов понимание было достигнуто. До Эвена дошло, что будь Эскиль хоть трижды замечательным парнем, я бы им всё равно не заинтересовался. А когда тот продемонстрировал нам свои задранные ноги в новых чулках-сеточках, я понял, что Эвену уже стало весело, и на протяжении всего их милого общения он едва сдерживал смех. А после и вовсе попросил меня перекинуть ему тот самый список и принялся за подробнейшее его изучение. И это означало, что в самое ближайшее время наша сексуальная жизнь станет пиздец какой нескучной. Да я и не против. Позже мне стоило большого труда убедить любимого, что Марсель, по которому нам сегодня предстоит прогуляться, ничуть не уступает пресловутому списку. Но когда мы уже собрались выходить, мне вдруг стало очень грустно. И тревожно вдобавок. Марсель — последний город на пути следования нашего лайнера, а это значит, что завтра с утра мы будем в Генуе, через пару часов перелёта в Осло, и… для нас начнётся новый виток испытаний.