Август, 21. Вечер.
Кажется, Зефир сделала правильный выбор, когда думала, что ей надеть: платье, костюм или спортивные штаны. Она практически не парилась о том, в чём и куда идти, потому что на съёмках образ подбирали стилисты, а в остальное время она ходила только в том, что было комфортнее и удобнее всего. Только вот девушка больше не работает в том модельном агенстве и живёт больше не в Денпасаре, и в Осло, увы, никто её не знает, помимо родного брата и его занозы в заднице по имени Крис Шистад. Не успели они зайти в дом, как парень схватил друга и утащил подальше для «личного» диалога, заставив Вильгельма оставить Зефир на произвол судьбы, одну. Шатенка запустила руки в карманы чёрных треников и, пожав плечами, остановилась рядом с входной дверью, пытаясь нащупать у себя портсигар. Ей не впервой было ходить одной, как по улицам, так и на светские мероприятия, — хотя эта вечеринка была далека от представлений о собраниях «высшего» общества. Девушка подожгла сигарету и, заполнив лёгкие сладостным никотиновым дымом, медленно его выдохнула. Она, признаться, устала скрывать от матери свою пагубную привычку, так что хотя бы здесь она могла не шарахаться по углам с мыслями «лишь бы мама не увидела». Дверь распахнулась, и на улицу вывалился — было похоже, что его просто выпроводили — молодой человек, светловолосый, лишь немного пьяный с виду. Он что-то грубо прокричал друзьям, вздохнул и почесал затылок. — А ты красивая, — первым делом сказал парень и подмигнул, когда заметил девушку рядом с собой. Она обворожительно улыбнулась и, убрав выпавшую прядь за ухо, протянула пачку сигарет, угощая. — Никотин, вообще-то, зло. Но мы же не святые… Магнуссон усмехнулась, понаблюдав за тем, как блондин аккуратно достал одну палочку и зажал её между губ, а после похлопал по своим карманам в поисках зажигалки. Зефир выудила свою, с гравировкой, только значилось там не её имя, а бывшего молодого человека. На боковой стенке было красиво выведено слово «Олли». — Что такая очаровательная девушка делает одна ночью рядом с домом пенетратора? — А что пенетраторы могут сделать с этой очаровательной девушкой, раз она одна ночью решила явиться на их вечеринку? — Вопрос отличный, — он похотливо улыбнулся, облизав губы, но тут же выпрямился и изменился в лице, в мгновение ока став серьёзным. Это даже несколько удивило шатенку. — Но я спросил первый. — Пришла сюда по велению своего старшего братца, — она улыбнулась, снова выпуская изо рта клуб дыма. — Зефир Магнуссон собственной персоной. Приятно познакомиться. Она была в курсе авторитета Вильгельма, но о том, что его попросту боятся, девушка догадываться не могла. Более того, по всей видимости, молодой человек не распространялся о том, что у него есть младшая сестра. Это её позабавило, потому что реакция собеседника была довольно-таки смешной: он распахнул глаза, сделал два шага назад, а после снова приблизился, внимательно разглядывая лицо девушки, видимо, в поиске наличия схожих черт с Вильямом. — Прошу прощения за своё невежество, миледи, — он поклонился и покачнулся, неожиданно для себя. Доля выпитого алкоголя, пусть и небольшая, давала о себе знать. — Магнус Фоссбакен, крайне рад знакомству! Магнуссон рассмеялась. — Что вы можете предложить даме выпить? — Всё, что она пожелает. А конкретнее, виски. Или же вино, если в юной леди есть аристократическая нотка надменности. — Ну, надменность это или нет — этого я не знаю, — Зефир потушила окурок об асфальт и выкинула его в ближайший мусорный бак, — но от виски я бы не отказалась. Собираясь войти внутрь дома, девушка остановилась, повернувшись к Магнусу. Она внимательно его осмотрела и, задержав взгляд на несмелой улыбке, облизалась. Магнуссон никогда не любила играться с чужими чувствами, ставить себя выше кого-то, руководствуясь непонятными и абсолютно глупыми решениями, доводами и правилами, а тем более так дерзко и пошло себя вести, однако «функция блядства» включилась совершенно внезапно, как и говорила Шейла. Зефир не могла врать самой себе, что ей это нравилось. Смотреть, как глаза парня медленно раскрываются, зрачки постепенно расширяются, а сам молодой человек, кажется, вовсе перестаёт дышать — это доставляло несказанное удовольствие, о котором девушка запрещала себе даже думать. Шатенка подошла к молодому человеку непозволительно близко, почти вплотную, и, вдыхая запах его одеколона, приподняла его голову за подбородок, подставив палец. Магнус лишь нервно сглотнул. Она усмехнулась, рассматривая его шею и очертания лица, скрывшиеся в тени. — А ты ничего так, — подмигнув, девушка скрылась за входной дверью. Тут же вспыхнув, Зефир судорожно пыталась понять, что она только что сделала. Это ли называют заигрыванием или флиртом? Кажется, то, на что ей сейчас хватило смелости, называют прямым намёком, говорящим «трахни меня, и пожёстче».***
Выслушав всю тираду Кристофера, в которой он скорее ныл и жаловался, нежели приводил к своим претензиям аргументы, Вильям наконец-то смог поздороваться со всеми друзьями, по-приятельски пожав руку, а с кем-то даже обнявшись. Его слова заглушала громкая музыка, почти что разрывающая колонки, голову дурманил запах алкоголя и горячей пиццы, — парень не ел с самого утра, так что был не против наконец запихнуть что-то в себя. Вокруг него сразу же собрались все девушки, которых позвали на эту вечеринку по фирменному поводу перетраторов — переспать, а наутро забыть обо всём. Магнуссон хищно улыбнулся, проводя языком по верхней губе, и не мог определиться, на кого конкретно смотреть, а после, зацепив взглядом что-то смутно знакомое в другом конце гостиной, переключил своё внимание. Младшая Магнуссон о чём-то увлечённо беседовала с Фоссбакеном и Лунном, весело улыбаясь и потягивая виски из стакана, в котором бултыхался лёд. Тео нависал над ней сзади, а Магнус устроился рядом, уместившись на широком подлокотнике кресла. Именно об этом и говорил Вильям в коротком диалоге с сестрой: «Вольёшься на раз-два». Единственное, что парень не мог и предположить, так это всеобщее внимание пенетраторов к её хрупкой, нежной особе. — Уверен, что всё, что в мыслях у Тео, это только то, как бы он разложил твою ненаглядную сестричку на кровати и в какой позе он её бы отымел, — прокомментировал ситуацию Шистад, остановившись рядом с другом. В его руках покоился стакан с янтарного цвета алкоголем, а взгляд, до этого гулявший по всем девицам в помещении, зацепился за заднюю точку одной из них, что прошла мимо, виляя бедрами. — За неё я и тебя не пощажу, — Вильям злобно улыбнулся, а в глазах плескался гнев в смеси с суровостью. — Нужна она мне, — фыркнул Кристофер, отпив. — Смотри, как на тебя глядят девочки. Ты в их глазах самый настоящий папочка. Ах, папочка, ещё, ещё! Глубже, сильнее! — шутливо стонал парень над ухом у друга, пока не получил локтем по рёбрам.***
Признаться честно, Зефир и подумать не могла, насколько… интересными — да, наверно, именно так — могли оказаться друзья Вильгельма. Когда она размышляла о том, какой контингент будет её окружать на таких тусовках, регулярное посещение которых было неотъемлемой частью построения её социальной жизни, девушка не питала особых надежд, что парни будут уметь разговаривать, не заостряя внимания уже на том, что они будут беседовать на разные темы, отличные от секса. Правда, не окажется скрытым то, что весь их диалог так или иначе с заумных тем о школе и работе съехал на обсуждение любимых поз. Очередным за день удивительным открытием стало внимание к удовольствию партнёрши — и Магнус, и Тео отметили, что секс стократно улучшается, когда девушке приятнее, чем им самим. Лунн выделил то, что животные инстинкты, которые неминуемо ведут к жёсткому обращению с пассией, включаются только по её личной просьбе и никак иначе. Зефир была поражена, лишь похлопав глазками. Мало того, что парни, оказывается, умные и смышлёные, что разительно отличается от тех образов, сформированных в голове у девушки, так они ещё и настоящие джентльмены, даже в постели. На лице Магнуссон засветилась искренняя улыбка, тёплая и лучезарная. — Неужели ты такого ужасного мнения о нас всех? — Ну… — девушка замялась, явно смутившись. — Просто ваше звучное название автобуса не сильно обнадёживало, знаете ли. Но я была неправа! — она опередила Тео, уже хотевшего оспорить доводы шатенки. — Вы и вправду лучше, чем я думала. Гораздо. Кроме одного. — Неужели сам Вильям? — тихо посмеялся Магнус, взглядом оббежав толпу и увидев Магнуссона, болтающего с какой-то девушкой. — Хуже. Кристофер. Боже, ну и имя! Я еле запомнила. — Наверно, это потому, что кое-какая высокомерная особа решила не интересоваться именем главы нашего автобуса, — парни беззлобно улыбнулись, не дав собеседнице даже шанса наигранно обидеться. — Оно и видно, глава, — она хмыкнула, — столько любви к себе я не замечала почти ни в ком. И нет, то, что я работала моделью, не значит, что я самоуверенная нарцистичная сука. Фоссбакен и Лунн одновременно подняли руки в знак поражения. — На самом деле, Крис такой только с виду. Он один из самых ответственных и умных из нас. Парень хоть и ветреный, но голова на месте, — Магнус взглянул на друга и получил в ответ кивок, означающий полное согласие с мнением блондина. — Даже в стычке с якудзами он до последнего пытался всё разрулить словами, а такое — редкость во всех наших стрелках. — Якудзы? Это типа клуб каратистов, которые курят шмаль и торгуют мефом? Пенетраторы расхохотались, обратив на себя внимание некоторых присутствующих. — Не совсем. Но, думаю, тебе стоит спросить об этом брата, он объяснит получше нас. Девушка пожала плечами. Разговор медленно закончился, алкоголь в стаканах тоже исчез, — подозрительно быстро, — и собеседники отправились за добавкой, в то время, как Зефир объявила себе пятиминутный перекур. Наверно, стоило рассказать Шейле, как проходит её первая вечеринка в новом месте. Пока что всё шло неплохо. Даже весьма. Виски приятно расходился по груди теплом, ноги стали чуть ватными, а голова — лёгкой. Усталость практически не чувствовалась, а настроение, пребывавшее до вечера на отметке «ноль», стремительно повысилось благодаря мягкому и успокаивающему действию алкоголя, а ещё свежему воздуху, умиротворявшему всё животрепещущее нутро Магнуссон от новых впечатлений только лишь за один день. Она вновь подкурила сигарету, зажатую меж губ, и затянулась. Возведя глаза к небу, девушка устремила взгляд на звёзды, уже почти по привычке пытаясь отыскать созвездие большой и малой медведицы. К этому её приучила мама, когда они вместе сидели на террасе и болтали обо всём на свете, а в перерывах обе рассматривали южный небосклон. — Жаль, что луны сегодня не видно, — послышался голос сбоку, бархатистый, не прокуренный, с некой насмешкой. — Обычно на севере она ближе и больше, соответственно, ярче. — Решил сразить меня наповал знаниями в сфере астрономии? — отозвалась Зефир, выдохнув дым. Она повернулась и взглянула на своего нежданного — и нежеланного — собеседника. Шистад потешно ухмылялся, смотря куда-то под ноги. Руки спрятаны в карманы штанов, причёска слегка растрёпанная, а на губах виднелись следы растёртой тёмной помады. Девушка хмыкнула. От кого угодно, а от него она точно другого не ожидала. Всё в каноне описанного братом Кристофера. — Почему бегаешь от меня, как от огня? — А я должна предаться самосожжению? — Восприму это, как комплимент, что я горяч. — Ага, как кочерга, которой клеймо ставят на домашнем скоте. — Откуда столько злости и сарказма в словах прекрасной девушки? — Из опыта общения с мудаками, Кристофер. — О, так ты знаешь моё имя, — он наконец-то улыбнулся. — Лучше бы не знала. — Может, поговорим на более приятные темы? Всё-таки, как я понял, нам теперь много времени придётся проводить вместе. — Я не забираю у тебя Вильгельма, не ревнуй. А поговорим мы, когда во мне будет больше спиртного, чтобы на утро я забыла этот несчастный диалог, или же когда ты в конце концов сотрёшь со своего лица эту ужасную помаду. Целоваться бы хоть научился. Зефир потушила сигарету и, напоследок вдохнув полной грудью свежего воздуха, удалилась в дом, даже не удостоив Шистада взглядом. — Сучка.***
Пока вся вечеринка шла своим ходом, девушка выпросила у Тео свободную комнату, которая пока что не была занята кем-то с целью прочувствовать тела друг друга в процессе соития, и Магнуссон несказанно обрадовалась тому, что через стены не было слышно ни скрипа кровати, ни стонов. Она устроилась на подоконнике и, созвонившись с подругой, поведала ей всё, что произошло за последние полтора часа. Мелкие недостатки, такие как не самая вкусная еда, не могли умалить всех достоинств и антураж тусовки, по которым шатенка, по правде говоря, успела соскучиться. Единственное, чего ей не хватало, — душевных разговоров на кухне в свете одной не перегоревшей лампочки, в то время, как буквально в соседнем помещении присутствующие танцевали и кричали песни во всё горло. Очередной разговор с Шейлой, частичкой её дома, заверил девушку в правильности переезда. «Жизнь с чистого листа» начиналась сегодня, здесь, в абсолютно чужом доме неизвестно кого, во втором стакане виски и в глупых диалогах с новыми знакомыми. Как только Зефир нехотя попрощалась с подругой, отправив несчастную спать, — если на часах Магнуссон было только без семи десять вечера, то на Бали стрелка почти заходила за отметку четырёх часов утра — в комнату, нарушая создавшийся покой, ввалился её старший брат, со стоном повалившись на кровать. — Подожди, пока я выйду, а потом снимай штаны. — Мне уже не до этого, — он шмыгнул носом, а девушка почувствовала запах чего-то металлического, крайне неприятного. — У тебя кровь? — она поднялась со своего места и присела рядом с братом, стараясь рассмотреть его лицо в тусклом свете уличного фонаря, еле пробивавшегося сквозь грязное окно. — Боже, Вильгельм, тебе разбили нос? — Не только мне, и не только нос, — парень хмыкнул, — остальным тоже нехило досталось. Магнуссон вздохнула. Она, конечно, подозревала, что наступит время, когда она будет обрабатывать раны брату, но не настолько же скоро! Глаза привыкли к темноте, и шатенка смогла разглядеть брата получше: на лице пятнами виднелась запёкшаяся кровь, губа рассечена, медленно проявлялись синяки на шее, плечах и руках. Молодой человек зашипел, когда Зефир подняла его ладонь. Костяшки неприятно саднили, а тело ныло. В голову пришла мысль о том, что, может, он не поделил с кем-то из друзей девушку, но Вильям с остальными пенетраторами были почти что братьями, поэтому шатенка отбросила эту версию. Появилась ещё одна догадка, касающаяся совсем недавнего разговора с Магнусом и Тео, и брат, с тем, как он морщил нос, пока она ощупывала его руку на наличие перелома, был тому доказательством, но Зеф не очень-то хотела признавать гипотезу достоверной. — Тебе нужна моя помощь? Парень устало вздохнул. — Лучше сходи посмотри, как там твои друзья, — Вильгельм улыбнулся, обращая взгляд на сестру. — И, пожалуйста, обработай раны Шистада, иначе у него ничего не заживет, и он будет ныть мне… нам о том, что у него всё болит. — Я тебе ветеринар что ли, пса лечить? — она закатила глаза и, фыркнув, всё же отправилась на поиски пенетраторов. В гостиной продолжалась вечеринка, как будто бы потасовки и не было. Разумеется, девушка ещё не знала всех подробностей насчёт случившегося, и, наверно, не хотела об этом кого-либо спрашивать, но было весьма странно глядеть на то, как народ беззаботно качается в такт какой-то грубой песни, неосознанно вливая в себя алкоголь, в то время, как кто-то из автобуса «Риот» кашляет кровью. Зефир надеялась, что до таких крайностей не дошло, однако в душе постепенно, вместе с тем, как она никак не могла найти упомянутых братом парней в толпе, нарастала тревога. Шатенка ловко увернулась от падающего на неё молодого человека и, подав пустую миску девице, которую вот-вот стошнило бы, наконец вышла на улицу. Она глубоко вздохнула, ощущая, как свежий воздух приятно обволакивал разгоряченное тело. На ступенях мило ворковала парочка, кого-то выворачивало наизнанку в кустах около дерева, а у самого входа на участок стоял Фоссбакен, нервно стуча ногой по асфальту и выдыхая дым. Между пальцев, зажатая, покоилась сигарета, та, которую Магнуссон любезно отдала ему. — Вы решили открыть бойцовский клуб? — она подошла ближе, одаряя Магнуса и Тео недовольным взглядом. — Поздравляю, вы не учли первый же пункт устава: никому не говорить о бойцовском клубе. Парни ухмыльнулись. Они выглядели значительно лучше Вильяма: лишь пара царапин и ссадин, но у Лунна, кажется, было вывихнуто запястье. — Объясните мне, что произошло, или хоть это останется тайной? — Мы вышли на улицу поговорить по телефону с теми, кто не смог прийти, — начал Фоссбакен, — и заметили, как какую-то девушку против её воли волокут прочь от дома. Тео окликнул их, и я узнал в парнишке одного из якудз. В голове Зефир сложился паззл. Гипотеза, остававшаяся в мыслях девушки постулатом без должных обоснований, оказалась доказана. — Каратисты ебаные, — подытожила она, нервно убрав мешающие пряди волос. — Где Шистад? — На заднем дворе, вроде, — Тео удивлённо поглядел на знакомую. — Неужели в тебе проснулась Мать Тереза? — К вашему сведению, Мать Тереза была не такой уж и святой. Никак не помогая больным, она была против даже обычных обезболивающих. В итоге несчастные люди умирали в мучениях, — девушка обвела парней грозным взглядом, — так что не сравнивайте меня с, фактически, убийцей. Она оставила после себя лишь еле уловимый шлейф цветочных духов и скрылась за поворотом, пытаясь пробраться к задворку, не наступив в чью-то рвоту. Кристофер сидел в кресле, глазами измеряя небесную глубину и гладь ночного полотна, на котором звёзды, словно брызги серебряной краски, светились ярко-ярко, неосознанно заставляя любоваться ими, не отводя взгляда. Ему было непонятно, — совсем, не было и капли довода — почему его не устраивал приезд незваной гостьи, сестры его лучшего друга. Он, наоборот, должен был быть счастлив за Магнуссона, да и самому стоило ощутить хоть каплю радости от неожиданного и, наверно, приятного появления девушки в своей жизни, — всё же, они вместе провели своё детство, — однако этих возвышенных эмоций парень не чувствовал. Шистад не знал, как отреагировал Вильям, и, наверно, не очень-то хотел, ведь лично ему крайне не нравилось, что привычный уклад его жизни перевернули вверх тормашками. Возможно, всё не так категорично изменилось, но даже незначительные отличия от предыдущего дня его не устраивали вовсе. Крис не хотел признавать себе, что в самом деле он боялся не потери друга и общения с ним, а одиночества. Правда, остаться одному, зная, что впредь ты не будешь выслушан без претензий и осуждения, и тебе не с кем будет поделиться даже незначительной мелочью, которую ты посчитал как минимум забавной, казалось парню самой настоящей пыткой. Именно поэтому, пока он молча, в почти гробовой тишине, нарушаемой лишь приглушёнными музыкой и криками, размышлял над тем, как сложится его дальнейшая жизнь, на его лице покоилась кривая улыбка. Привычка — принимать то, что ему не нравилось, с ухмылкой и напускным восторгом. Тихие шаги и шарканье ног по нескошенной траве отвлекли его, заставив повернуться к источнику шума. К нему медленно приближалась та, чьему обществу он был не сильно рад, однако на её лице не было ни капли недовольства, лишь вселенских размеров усталость. — Я оттёр помаду, — Кристофер усмехнулся. — Может, теперь ты примешь моё предложение? — Я здесь по другому поводу, — Магнуссон фыркнула, подойдя ближе. Она заметила, что у парня были кровоподтёки на губе, рассечена бровь, а на костяшках рук почти что светились тёмные бордовые синяки. — Тебе не идёт быть побитым, ты знал? — Догадывался, — съязвил он, — но таковы обстоятельства. — Не думала, что в пенетраторах есть и другие черты по типу мужества и разумности, отличные от пошлости и похоти, которой конца-края не видно, — она осеклась, заметив, как оскорбился её собеседник. — Ладно, моя саркастическая жилка рано или поздно доведёт меня до беды. Пойдём, обработаю тебе твои «боевые ранения». — Ого, — Шистад искренне удивился, — чем обязан такому акту милосердия, миледи? — Я делаю это не по доброте душевной, Крис, — она еле удержалась от того, чтобы не закатить глаза. — И у вас у всех эта привычка так высокопарно называть тех, кого вы не можете трахнуть?***
Ютясь вдвоём в крайне маленькой ванной комнате, в которой, казалось, даже на одного человека было мало места, девушка пыталась успокоить постоянно ёрзающего под её руками парня. Он то и дело морщился, недовольно пыхтел и тихо матерился, пока Зефир прикладывала к ранкам ватку с перекисью. В один момент она приблизилась крайне сильно и, заглянув молодому человеку в глаза, строго на него шикнула. Она порядком устала от того, что ей не удаётся качественно обработать царапины, и поэтому, устроившись более удобно, поставив колено на ногу Кристофера, стала мягко и медленно проводить марлей по ссадинам, аккуратно дуя на них. Шистада будто пронзило током, и его передернуло. Такой нежный жест со стороны девушки напомнил ему о том, как в далёком детстве, после того, как он рухнул вместе с Вильямом с дерева, мама тихо сетовала на его неосторожность. Она всегда дула на ранки, прежде чем провести по ним ваткой. Пластыри у него были красивые, смешные. С человеком-пауком. В этот раз таких пластырей не нашлось, — да и не нашлось вовсе. Аптечка была почти что пустой: в ней лежали лишь таблетки от горла, для желудка и пара мотков бинта. — Почему ты сам не обрабатываешь свои порезы после драк? — Не вижу в этом необходимости, — его ответ прозвучал довольно грубо, и Крис поспешил оправдаться, почувствовав необоснованный страх обидеть Зефир. — Сами затягиваются. Как видишь, я жив, здоров. Да и кто Вильяма будет бесить своим нытьём? — Ты в этом профи, как я понимаю, — она хмыкнула, убирая ногу с его и отходя к раковине, чтобы сполоснуть руки. — Так что насчёт моего предложения? — после недолгой неловкой тишины спросил парень, с полуухмылкой глядя на явно недовольную Магнуссон. — Я всё ещё недостаточно пьяна, — на её лице показалась лёгкая улыбка. — Ладно, раз ты меня умоляешь, то я дам шанс этому несчастному разговору. Только прежде мне нужно ещё раз проверить состояние брата. Подождёшь на улице? — На заднем дворе. — Может, луну всё-таки будет видно, — Зефир вышла из ванной, напоследок одарив собеседника игривым взглядом.