Февраль, 18
Зефир ходила по палате из стороны в сторону, сложив руки за спиной и нервно, практически истерично усмехаясь, не веря словам брата. Вильгельм явно бредил, и это за ним нужно было пристально следить врачам и удостаивать его назойливым вниманием, а не её, здоровую и помнящую всё до единой мелочи. Амнезия. Этот диагноз будто отчёркивал половину её жизни в Норвегии, тщательно стирал её — это порождало в девушке баснословную тревогу и не меньшей силы панику. Может, это всё шутка? Очень-очень глупый розыгрыш. Она была готова поклясться, что вчера — или, как выразился брат, месяцами ранее — они втроём, Зефир, Вильгельм и Кристофер, занимались съёмками для очередного проекта матери. Шатенка потёрла лицо. В голове всплывали обрывки фраз старшего из их недавнего разговора. Её не удивлял факт очередной громкой ссоры с Шистадом: они многого натерпелись друг от друга в период с августа по декабрь, но такой дерзости, как нервного срыва, истерики, а тем более того, что она села за руль в невменяемом состоянии, она от себя не ожидала. Более того, поверить не могла. У неё был принцип: не ездить на машине, когда она пьяна, в шоке или, чего хуже, рыдала. Зефир попросту не могла так поступить с собой и с автомобилем! Она схватилась за голову и надавила руками на виски так сильно, будто хотела, чтобы она лопнула. — Мисс Магнуссон, — уведомил её о своём появлении врач, — у меня для вас приятные новости. — Надеюсь, сейчас Вы скажете, что я полностью здорова и глупые россказни Вильгельма — всего лишь выдумки, — девушка прозвучала весьма грубо, а её взгляд почти что высверлил во лбу лечащего дыру. — Увы, должен разочаровать, что слова вашего брата — чистая правда, — мужчина повёл плечами, чуть оскорбившись от надменного тона пациентки. — Вы попали в аварию, и хорошо, что исход не был летальным, хотя были все шансы. Её передёрнуло. Наверное, даже смерть была бы лучше, чем перспектива сбора своей жизни за четыре с половиной месяца по крупицам. — Ваш организм всё ещё истощён, и Вы нуждаетесь в восстановлении и отдыхе, и, думаю, Вы вполне сможете сделать это самостоятельно дома. Вот ваша выписка, — он протянул ей бумажку, которую шатенка, еле себя сдерживая, чуть не смяла в это же мгновение. — Также Вы отстранены от образовательной деятельности сроком в месяц. В аварии Вы получили черепно-мозговую травму, которая повлекла за собой мучающие Вас сейчас головные боли. Не беспокойтесь, это временно. Лекарства, которые необходимо принимать, записаны в этот протокол. Весь наш коллектив рад за ваше пробуждение и будущее выздоровление. Всего доброго, мисс Магнуссон. — До свидания, — тихо промолвила Зефир, сжимая в кулак свободную руку, понимая, что радость докторского состава наигранная, и её отправка домой для них была, как упавший с плеч лишний груз. Она скривилась в недовольстве, морщась при виде огромного списка медикаментов. Девушка с сожалением вздохнула, поскольку, раз Вильям записался ей в домашние медсёстры и няньки, пропустить хоть один приём таблеток не получится. Осознание, что всё, что происходит с ней сейчас, — реальность, а не плод её больного воображения, свалилось, как снег на голову, заставив зажмуриться от резкой глухой боли в затылке. Она приложила руку к макушке и зашипела от крайне неприятного ощущения. Ей нужно собирать вещи и, пожалуй, попросить брата забрать её — за руль садиться она больше не хотела. Всякое желание водить автомобиль отпало в одночасье, когда врач подтвердил слова Вильгельма. Ангел бы её побрал, нужно же было умудриться! Переодевшись в заботливо оставленную старшим одежду и собрав всё, что принадлежало ей, в сумку, тоже, видимо, привезённую братом, она взяла в руки телефон. Ей было интересно, сколько она пролежала в коме или, быть может, летаргическом сне; в зависимости от того, насколько долго доктора боролись за её жизнь и какой сейчас день недели. А ещё число и месяц. Мысли путались, становились одним большим клубком, который никто не был в состоянии распутать. Пульсировавшие в висках, боли в голове гиперболизировали отчаяние и беспомощность, медленно поглощавшие её. Зефир так хотела, чтобы всё это оказалось просто сном, а наутро она проснулась бы, и ничего из этого кошмара не оказалось бы правдой. Однако реальность нанесла удар под дых, когда Магнуссон увидела по меньшей мере сорок пропущенных от брата, мамы, какой-то Нуры и Кристофера. От последнего был только один звонок и два сообщения, гласивших: «Ты права во всём, что сказала. Прости меня». Шатенка представила, с каким жалобным выражением лица Шистад просил её извинить его. Но её ли он просил тогда? И главное — за что? Зефир вновь принялась измерять палату шагами. Она нынешняя и она тогдашняя отличались. Быть может, не так разительно, как девушка думала, но явные различия присутствовали. Она не знала, вернее, знала, но не понимала, не догадывалась, — попросту не помнила — какой была младшая Магнуссон до аварии. Как она себя вела, какие у неё были отношения с людьми, чем она занималась и как обстояли дела на работе, которую она соизволила бросить на почти целых три месяца. Шатенка истерично захохотала, словно сумасшедшая. Она забыла себя, и ей предстояло восстановить в своей памяти всё то, что с ней происходило с десятых чисел ноября, — именно с этого момента, как Зефир подсчитала, она ничего не помнила, либо только какие-то не самые яркие отрывки — пока она не ушла в забвение до чёртовой середины февраля. Ещё вчера Магнуссоны обсуждали предстоящую поездку на зимних каникулах в загородный дом небольшой компанией, а сегодня девушка стояла посреди абсолютно белой комнаты, не понимая, что ей делать дальше. Всё-таки собрав оставшиеся силы в кулак, она написала брату в несколько приказном тоне, как она делала всегда, пока не получила диагноз «частичная амнезия». — «Забери меня сейчас же». — «Пожалуйста».***
Август, 28
Магнуссон не понял, как его младшая сестра оказалась за рулём спорткара Магнуса, и почему Фоссбакен с такой лёгкостью, даже безрассудством, доверил шатенке свою машину. Также молодой человек, потерявший нить разговора на повышенных тонах, отвлёкшись на что-то, не смог выстроить ход диалога спорящих, чтобы выяснить причину, зачем они решили устроить гонку. Некоторый страх и тревога обуздали темноволосого, и он с беспокойством оглядел горящие фары автомобилей, остановившихся перед названной полосой старта. Он не сомневался в том, что Зефир безупречно водит, не отвлекается и не позволяет азарту взять верх над рассудительностью и трезвостью ума, а вот насчет её соперника парень задумался: уже подвыпивший Лунн широко игриво лыбился, и эта улыбка выдавала его с потрохами. Шистад, подошедший к Вильгельму, пихнул друга в плечо, вопросительно нахмурив брови. Ему, как и Магнуссону, совершенно не нравилось то, что намечалось, — он только подошёл, а тут уже начались какие-то разборки, суть которых никто из окружающих не мог рассказать. — Зефир в тачке Магнуса. — А? — Крис встрепенулся и, посмотрев на собеседника, пытаясь понять, врёт он или нет, устремил взгляд на открытое окно спорткара, из которого выглядывала девушка и что-то активно внушала Фоссбакену. — Какого чёрта, Вильям, ты за своей сестрой уследить уже не можешь? Всё, дед, маразм начался? Толика волнения, которое испытывал старший Магнуссон, передалась его другу. Осознав, что он застыл, засмотревшись в одну точку, и отвечать не собирался, парень глубоко недовольно вздохнул и, ворча, двинулся в сторону автомобилей. Как только Магнус увидел приближающегося шатена, он отсалютовал девушке и двинулся в сторону остальных пенетраторов, возбуждённо и чересчур активно обсуждавших, кто же выйдет победителем в гонке. Многие поставили на Тео, даже несмотря на то, что тот был подшофе. Кристофер остановился ровно напротив окна машины и устремил полный непонимания взгляд на Зефир, которая, словно не заметив появления знакомого, отвернулась и ухватилась за руль. Она обвела руками мягкую кожаную обивку и почувствовала прилив удовольствия и радости — давненько ей не удавалось сидеть в таких авто, наслаждаясь потрясающим удобством и предвкушением скоростного противостояния. — Зеф, — Шистад спрятал руки в карманы и склонил голову вперёд, шаркнув ногой. Он был в смятении, не понимая, что им двигало, когда он шёл к ней. — М? — Будь осторожна, — выпалил он, мысленно ругаясь на только что сказанную глупость. — Мне не нужны наставления, Кристофер, — грубо отозвалась Магнуссон, не удостоив собеседника даже взглядом. Она вцепилась ногтями в руль и незаметно напряглась, будто присутствие парня мешало ей. Как только пенетратор, стоявший между машинами соперников, махнул рукой и прокричал «Поехали!», авто Зефир со скрипом шин по асфальту сорвалось с места, едва не переехав шатену ногу. Он недовольно цыкнул, глядя на быстро удаляющийся в ночной тьме спорткар. «Сучка», — пронеслось у него в голове, и молодой человек поспешил к группе друзей, чтобы отвлечь себя от неприятного разговора алкоголем. Младшая Магнуссон, вдавив педаль газа в пол, неслась на огромной скорости вперёд, выискивая в темноте знак поворота. Намеченный для гонки маршрут не изобиловал количеством виражей, что несколько расстраивало девушку. Таким образом она точно смогла бы оставить Тео позади, оторвавшись от него секунд на восемь, — у неё искусно получалось дрифтить на резких съездах. Сосредоточившись на дороге, не так часто посматривая в зеркало заднего вида, шатенка хмыкнула, когда в голове возникли слова Криса. Невидимая стена, воздвигнутая между ними во время их последнего разговора на заднем дворе Юлиана, как ей удалось выяснить, видимо, ничего не говорила пенетратору. Они должны были соблюдать дистанцию, не пересекаться лишний раз, поддаваясь порывам глупых желаний. Зефир подумала, что неплохо было бы начать считать, сколько раз в ближайшее время молодой человек перейдёт черту дозволенного. Это была первая попытка, которая провалилась с крахом благодаря разумности девушки. «А что? Сам себя не похвалишь — никто не похвалит», — она улыбнулась. Единственное, чего Магнуссон понять не могла, — это причина, по которой Шистад решил подойти к ней. Если с гонкой всё было понятно, — девушка и Лунн поспорили, кто сильнее напился на той самой вечеринке, а выяснить решили путём не совсем обычного состязания — то с парнем нет. Зефир нахмурилась, вжавшись в сидение. Чёрта с два она позволит ему приблизиться к ней, а тем более залезть в душу или, того хуже, в сердце. Машина резко вошла в поворот, шины звонко проскрипели, а стрелка на спидометре в мгновение упала, но тут же возросла вновь, уперевшись в отметку 167 километров в час. Тео, кажется, пролетел нужный съезд, только набрав нужную скорость. Девушка громко расхохоталась, представляя недовольное и раздосадованное лицо друга и то, как громко парень матерился. Магнуссон смахнула мешающие пряди волос, проехала по петле, в вираже оставляя после себя чёрные полосы на асфальте, и вновь задумалась. Ей стало интересно, какие чувства она вызывала в Кристофере. Отрицательные, разумеется, в этом сомнений не было, но какие именно — Зефир решила спросить у брата. Они с ним как-никак лучшие друзья, и девушка билась об заклад, что Шистад уже жаловался Вильгельму на то, какая шатенка заносчивая. Парни разразились громким смехом, когда объяснили Магнусу, какую оплошность он совершил, пустив девушку за руль. Юлиан похлопал его по спине, и тот театрально разрыдался, скрыв лицо в ладонях. Он мог остаться без автомобиля, и дело было не в том, что Магнуссон могла попасть в аварию, а в том, что она имела все шансы запросто стащить у него ключи или взять машину в долгосрочное пользование. Это, наверно, стало бы откупом за проигрыш Лунна в гонке, потому что девяносто процентов присутствующих поставили на его победу, и даже сам Фоссбакен. Крис и Вильям стояли поодаль ото всех остальных, медленно потягивая пиво из бутылок. Они наблюдали за ребячеством друзей и переговаривались о чём-то своём, старательно избегая темы работы, но не так хорошо, как темы о младшей сестре Магнуссона. — Брось, — Вильгельм усмехнулся, — она не высокомерная и не надменная. Просто наслышана о тебе, вот и не хочет, чтобы ты поймал её в свои сети. — Такой расклад дел, при котором она поведётся на мой повседневный флирт, мне самому-то не льстит. — Тогда зачем ты подходил к ней, дамский угодник? — парень замолк и неожиданно прищурил глаза, заговорщически улыбаясь. — Только не говори мне, что она тебе понравилась. — Я тебе сейчас въебу, — он злобно посмотрел на друга. — Меня одно её существование раздражает, ни о каких высоких чувствах не может быть и речи. — Это мы ещё посмотрим. — Блять, Магнуссон, я тебе правда сейчас въебу. Они оба замолчали, обменявшись взглядами. Отпив пиво одновременно с Вильямом, Крис снова задумался о том, зачем попросил Зефир быть осторожнее. Может, у него и вправду зарождалась какая-то симпатия к её грубой и не особо внутренне привлекательной натуре. Шистад был даже рад почувствовать что-то отличное от интереса к девушке для перепихона на один-два раза, но эти ощущения давались ему крайне трудно. Всё намекало на то, что это было не вовремя, совершенно: куча обстоятельств, дела, расписанные чуть ли не поминутно, прямо говорили, что в построенных планах парня сейчас нет даже малюсенького места на отношения. Молодой человек потёр переносицу. О чём он вообще думает? Эта девушка — сестра его лучшего друга, к тому же та ещё сука. Он вздохнул. И почему только в жизни не бывает хоть что-то просто?.. — А тачка-то цела! Из неожиданно затормозившего в метре от компании спорткара неуклюже вывалилась Зефир, и через мгновение, как она твёрдо встала на ноги, рядом остановилась машина Тео. Тот, побледнев, открыл дверь и склонился над землёй. Видимо, его порядком укачало на крутых поворотах, в которые, в отличие от шатенки, он входил с трудом. Парень глубоко дышал, стараясь заглушить рвотные позывы и не извергнуть всё, что он наспех запихал в себя перед выходом из дома, и влитый алкоголь. Магнуссон под громкие крики восторга и свист искупалась в лучах славы, покружилась и поклонилась, как актёр по окончании спектакля. Девушка широко улыбалась. Скорость, автомобили, дорога и поездки — это было её стихией, и, пожалуй, единственной отрадой в её не самой простой жизни. Она похлопала себя по груди, бёдрам и заднице и раздосадовано вздохнула — Зефир оставила свой портсигар дома. К великому счастью, перед её лицом возникла чья-то рука с зажатой меж пальцами сигаретой и зажигалкой. — Ты же не куришь, — она хмуро оглядела Кристофера, всё же приняв никотиновую скрутку. — Я — нет, а мой отец — да, — парень помог ей справиться с огнивом, укрывая ладонями маленькое тусклое пламя от порывов сильного ветра, — решил расправиться с его вредной привычкой. Хотя бы на вечер. — И решил позволить мне губить себя дальше, — Магнуссон хмыкнула, затянувшись и выпустив дым в сторону, чтобы он не попал на собеседника. — Джентльмен из тебя, конечно, так себе. Нет, Шистад явно ошибся, предположив, что, может, девушка ему хоть каплю симпатична. Он раздражённо фыркнул и, снова спрятав холодные ладони в карманах, поспешил удалиться. Зефир усмехнулась поведению молодого человека, прокручивая в руке оставленную им зажигалку. Парень был словно меж двух огней и не знал, как выбрать из двух зол меньшее. Ей нравилось то, как он ищет подход к ней, чтобы не напороться на грубость и не оплошать, ляпнув какую-то глупость. Незаметно для шатенки, в ней рос интерес к личности Кристофера, о чём говорил даже короткий диалог с братом, когда Магнуссон невзначай поинтересовалась, как там дела у его лучшего друга. «Второй раз», — подумала девушка, улыбнувшись самой себе. Она понимала, что вскоре Шистад прощупает почву, и у неё не получится отбиться от него изящным хамством, да и, вероятно, желание пропадёт, но сейчас ей невероятно льстило то, как он поглядывает на неё украдкой, подавляет в себе неожиданное рвение подойти к ней и заговорить или даже просто сказать что-то вслед. Зефир потушила сигарету о подошву кроссовка и откинула бычок в сторону за неимением мусорных баков поблизости. Она выискивала среди толпы пенетраторов брата, но взглядом зацепилась за того, о ком думала все эти минуты её недолгого перекура. На его лице покоилась игривая усмешка, глаза светились, а грудь, видневшаяся из-под плотно облегающей футболки, медленно вздымалась с каждым вздохом. Магнуссон замерла, не смея оторвать взгляд. — Между вами летают искры. Напряжение такое, что о него порезаться можно, — Магнус остановился рядом с подругой. — Голубки. Кристофер как будто физически почувствовал, как шатенка на него пялится. Он слегка повернул голову и, облизавшись, подмигнул ей. — Я тебе сейчас въебу, — она отвернулась от Шистада, скривившись в омерзении. — Не неси чушь. — Ну правда! Смотрите друг на друга неотрывно, как не обратишь на вас внимание — вы всё время вместе. — Блять, Фоссбакен, я тебе правда сейчас въебу.***
Сентябрь, 8
Магнуссон твёрдо для себя решила более не выказывать на людях свою заинтересованность в пенетраторе и скрывать удовольствие, которое она получала, раз за разом обламывая его, и посему теперь не спрашивала у брата о самочувствии шатена, даже вскользь. Счёт приблизился к отметке под номером семь, но за последние дни девушка не пересекалась с молодым человеком даже в школе. Учебный процесс поглотил её полностью, на работе нельзя было продохнуть, голова кипела — Зефир с силой сжала виски, словно это помогло бы ей отвлечься. Она невольно, от усталости застонала, чувствуя, что ей катастрофически необходим хотя бы десятиминутный перерыв. У неё часто были проблемы с математикой, но чтобы такие большие — никогда. Ей всегда трудно давались формулы для запоминания, а тем более для применения на практике. Усложнённый курс дисциплины давил на шатенку неподъёмным грузом. Девушка с грацией картошки поднялась из-за стола и отправилась на кухню, параллельно потирая лоб. От навязчивых мыслей о том, что нужно было бы напомнить родному отцу о своём существовании, она никак не могла отделаться. В остальное время, помимо непрекращающихся стычек с преподавателями и отсутствия любого контакта с однокурсниками, в школе было даже весело. Предметы радовали своими увлекательными и интересными темами, домашних заданий было не так много, как ожидалось, к тому же уровень их сложности был в три раза ниже того, к которому морально готовилась Магнуссон. Её сумка не весила шесть килограмм, и большую часть места занимали другие вещи: ноутбук, зарядка, крем для рук, немного косметики — Зефир не привыкла рано вставать, и поэтому зачастую опаздывала — и презервативы. Секс не входил в её планы и, более того, не существовал даже в её мыслях, но некоторая предосторожность ещё никому никогда не мешала. — Ты вообще спишь? — парень, обратившись к сестре, словно выудил её из омута размышлений. — У тебя такие синяки под глазами, что скоро, если ты не проведёшь в царстве Морфея достаточно времени, они станут похожи на фингалы. — Я тебе лично два таких же поставлю, — огрызнулась младшая, отодвигая брата от раковины. — При недосыпе возрастает агрессия и недоверчивость. — Будешь умничать — хуй тебе, а не ужин. — Ты бы на работе меньше обязанностей брала, — он глубоко вздохнул, погладив девушку по голове, — у них хватает своих фотографов, чтобы ты не сидела в потёмках над редактированием снимков. — Возможно, ты прав, — она смягчилась, печально ухмыльнувшись. — Ты завтра свободен? — Завтра суббота? Шатенка кивнула. — Свободен. — Может, тогда устроим семейный выходной, если ты, конечно, не против? — почти с мольбой в голосе предложила Зефир, в душе крайне страшась отказа брата. Ей не хватало не только отдыха, но и времени наедине с Вильямом. — Я буду только рад, — он одарил её искренней улыбкой и уже потянулся за объятиями, но телефон, будто нарочно, зазвонил. — Да, Шист? Магнуссон нахмурилась. «Мудак, — подумала она с ярым раздражением, — второй раз за три недели разрушает такую идиллию». — Зеф, он просит тебя, — на кухню снова заглянул Вильгельм, — поговоришь с ним? Сердце ухнуло, и девушка насторожилась. С чего бы это Кристоферу разговаривать с ней по телефону, ещё и через брата, если он мог написать ей в инстаграмме в любой момент или вовсе забыть о её существовании? Она сглотнула и неуверенно кивнула. — Чего надобно? — «Как твои дела, малыш?» — весело отозвался парень на том конце провода. На лице растянулась еле заметная предательская улыбка. «Вот же… мудак», — повторила она вновь, прикрыв глаза ладонью.