Ты... фея?!

      — …Ха-ха, Славик, ну ты даёшь!..       Анька рассмеялась, толкнула меня своим маленьким кулачком в плечо, и что я там, собсна, «ну даю», тут же вылетело из головы. Осталось лишь глупо пялиться на неё и лыбиться — какая ж она всё-таки…       Анька. С заразительным смехом, с родинкой на щеке, с талией, которую хочется ладонями обхватить и не отпускать, и пофиг, что помада невкусная — целовать эти губы, бля, ну какая ж она всё-таки…       Анька. Девушка, из-за которой моё плечо на всю жизнь украшено коряво набитым сердцем.       А я ведь так и не сказал ей, что не менее коряво выведенное в нём «ты» — это на самом деле она. Она, конечно, и так это знает, распиздел кто-то, да и видно по мне всё, но всё-таки, я сам — не сказал. Как будто не заполнил надпись, не придал ей смысла. Может, от этого сердце и ощущается таким пустым?..       Так, настроение, кудабля. А ну вернись, падла, нам ещё на вписку идти.       — Сань, — позвал я, а сам задумался — и чо? Санёк-то чем поможет? Ладно, отвлечься хоть… — Давай до круглосутки пока сбегаем, закупимся…       — Э! А поздороваться с соседом?       Но Санёк меня даже не дослушал. Выскочивший из подъезда Влад отобрал всё его внимание — и, запнувшись, замер, как попавший в свет фар кролик. Ещё бы, после окрика от Санька все уставились на него, и внимания на одно дохлое тельце стало явно многовато.       Один я в этом не участвовал. Я, едва его увидел, сразу голову опустил. Потому что ну блин. Показался всё-таки, фейка. А я надеялся, не выползет, пока темнеть не начнёт, и мы не пересечёмся…       Мало ему в мыслях меня преследовать?..       — Слышь, я с кем разговариваю. — Санёк отставать от него не собирался. Даже со спинки скамейки спрыгнул и ближе подошёл, отжимая его обратно к подъезду. — Давай, старших надо уважать.       Я следил за ним искоса, потому что забеспокоился вдруг, как бы чего не… Саня, конечно, не мудак, мелкого не ударит, но напугает — как нехер.       Ну и на Влада поглядывал. Показалось отчего-то, что он сейчас домой сбежит, и так неприятно от этого стало. Он же и правда пугливый, у него есть причины трусихой быть, юркнет щас обратно в подъезд, взлетит на свой пятый этаж, там за дверью спрячется (обычной такой дверью, я, когда к Саньку заходил, посмотрел). В квартире закроется в своей комнате и просидит так весь вечер. Вместо того, чтобы по заброшкам шастать. Или в магазин за йогуртом сгонять. Куда он там собрался.       Не согласен я на такое. Дайте фейке проветриться, в конце концов. А то бледный — смотреть страшно.       В затянувшейся паузе мой вздох прозвучал слишком громко. Привлёк лишнее внимание, и все смотрели, как я встаю, как подхожу к замершим посреди дороги Саньку и Владу — здоровый бритый под единичку парень и дохлый пацан, от нервов жующий кончик чёлки. Выглядело хреново, и надо было уже разрулить всё как-нибудь, шуткануть там, что ли — я вообще за такие методы, мирные, — но Влад, едва я поближе оказался, и сам очухался. Посмелел: проскользнул мимо Санька, благо что тонкий, как спичка, фыркнул на него и, резко отвернувшись, дальше себе пошёл. Только чёлка взметнулась.       Все ему усмехнулись вслед, но нормально, по-доброму. Один Санёк раздражённо смятую жестянку в кусты пнул.       — Вот пидор малолетний…       — Эй! — одёрнул я его — и тут же захлопнул рот. Вырвалось! Само, чтоб его, вырвалось. И громко так, возмущённо, Санёк аж вылупился на меня:       — Ты чего?       А фейка на мой голос обернулся. И встал, мне в глаза заглядывая, голову чуть наклонив, смирный такой и внимательный. Решил, что это я его позвал?       Ох, окей. Значит, от того и пляшем.       — Да ладно тебе. — Подойдя к Владу, я пихнул кулаки в карманы и наклонился чутка, заглядывая ему в лицо. Типа впервые вижу и интересно. — Поздоровайся, мелкий, не переломишься.       Он нахмурился на это «мелкий», видно, не дошло, почему я не назвал его по имени, но в следующую секунду всё понял. Мне аж совестно стало, так он погрустнел — щёку изнутри прикусил, расстроенный и разочарованный. Но всё же, пожав плечом, пробормотал мне тихо:       — Привет.       И, спохватившись, обвёл всех взглядом. Губы поджал неуверенно — слышали?       Все слышали. Девчонки смотрели на него с чем-то похожим на умиление — и что они в этом доходоне нашли? — парни благодушно потеряли к нему интерес. Только у Санька вид был совсем какой-то неправильно-ошарашенный.       — Опа, — буркнул он, тщетно пытаясь это скрыть за безразличием. — Оно разговаривает.       — Да ладно тебе, нормальный пацан. Перерастёт… — Я демонстративно окинул Влада взглядом, всего, от кончиков грязновато-белых шнурков до кончика длинной чёлки. — …вот это всё и вообще молодец будет…       — И правда, Саш. Чего ты к нему прицепился?       Анька подошла незаметно. Подкралась, пока я на Влада отвлёкся.       — Смотри, какой миленький. Он просто стесняется, да? — И улыбнулась ему той самой улыбкой, после которой я однажды и побежал к Серёге бить на плечо «что угодно, лишь бы про любовь и про неё!».       Вот блин. Улыбнись она так кому другому, я б этого счастливчика на месте взглядом испепелил. Но Влад своего счастья явно не осознавал, стоял опять с видом «давно бы свалил, да воспитание не позволяет» и вообще больше смотрел почему-то не на Аньку, а на меня.       Раздражало. Я только так и не понял, что именно — затравленность в глазах Влада или то, что я по имени его назвать не могу.       Я его помню, фей, честно. Просто ну не вовремя щас, сам же прекрасно понимаешь.       — Ладно, не смущай ребёнка, — вздохнув, улыбнулся я Аньке, а ему бросил: — Иди, куда там ты шёл…       И вот оно, казалось бы, благополучное разрешение конфликта — фейка кивнул, Санёк от него отстал, — но тут Анька вдруг хмыкнула и заявила:       — Так, я решила. Он идёт с нами!       Влад, успевший на пару шагов отойти, чуть не споткнулся.       — К-куда?       — Ко мне, — как нечто само собой разумеющееся ответила ему Анька. — Праздновать мой день рождения.       Моргнув, Влад покосился на меня. Будто разрешения спрашивал. Я ему головой качнул: нет. Коротко, но он заметил и сразу же сам головой замотал:       — Я не…       Только что толку. Анька, если что задумала, уже не отступится.       — Давай! — Она догнала его, подтянула за кофту поближе к нам. — Всё, отказы не принимаются.       И улыбнулась, с удовольствием наблюдая за недоумением остальных. Вот же, нашла себе развлечение… И эй, руку, руку с него убери, ему ж больно!       — Я ревную. — Схватив Анькину руку, я осторожно снял её с плеча Влада и с улыбкой закинул на своё. — Может, лучше меня обнимешь?       Анька на это предсказуемо захихикала. Оттолкнула меня шутя. И я понадеялся, что всё остальное тоже было шуткой, потому что ну правда, зачем ей этот малявка, но вместо того, чтобы отпустить его наконец, она схватила его под локоть.       И не отпускала до самого магазина. Влад первые минут пять ещё повозражал что-то, но после смирился, шёл, глядя под ноги, и на вопросы тихонько отвечал. Девки его окружили и вообще реагировали на него, как будто видео с котиками смотрели.       Тоже мне, блядь, нашли котёнка. Он, если что, кусается.       Я за ними шёл, смотрел на всё это безобразие и вовсе, совсем, совершенно ни капли не нервничал. Мда. Не так я планировал провести пятничный вечер…       В итоге в магазине взял себе пару бутылок пива. На что покрепче смотреть не хотелось, хотя все планировали сегодня оторваться по полной, и я был за это обеими руками. Нервная всё-таки выдалась неделька, со всеми этими встречами с фейкой, неловкими разговорами с ним, мыслями о нём непрекращающимися.       Со снами, в которых он разрешал мне дотронуться до крыльев, но я просыпался в самый последний момент, когда оставалось совсем немного, чуть-чуть — и коснулся бы.       Короче, напиться было надо. С Анькой позависать, чтобы в мыслях она, а не тощий и бледный пацан. Но теперь хрен мне, не получится, надо ж за этим крылатым следить: как бы Санёк его не прижал там где в углу, как бы не трогал его никто за плечи и спину, ему ж больно… Хотя вот казалось бы, что я, должен ему разве что-то?       Ощущалось почему-то, что должен. Тревожно было за него, аж потряхивало внутри, так что таскался за ним и из виду не выпускал. Даже когда Анька вручила мне две бутылки вина и попросила:       — Славик, отнеси на кассу, будь заей.       Я их Саньку при первой же возможности отдал. Просто на секунду посетило чёткое осознание, что заей я быть заебался.       — Всё норм? — Санёк повертел их и, пожав плечами, сунул в карманы спортивок. — Ты какой-то…       — Забей. Настроения нет.       И никакой симпатичной девушки в мыслях нет. Опять бледные пальцы, выглядывающие из рукавов, тощие ноги, драные на коленках джинсы, длинная чёлка, выбритые виски... Крылья. Какое уж тут настроение.       Все бутылки на кассе сгрузили Владу в рюкзак. Я свои тоже туда скинул, ну и отобрал его под шумок. Потому что он тяжёлый стал, а у Влада — крылья. Так до самой квартиры и тащил, не обращая внимания на все его возражения — ну что он, правда, заладил «я сам», уже и помочь нельзя.       В Анькиной квартире все расшумелись, толкались, стягивали куртки, кидали их кто куда… Я убрался подальше от этой движухи, в глубь комнаты, там присел на подоконник. С него было хорошо видно кожаный диван, на котором не так давно я мечтал завалить Аньку. Не просто так, естественно, а с чуйствами. Романтик я всё же, наверное. Такой конченый, что над этим даже Танька не смеётся — а эта никогда не упустит случая надо мной поржать…       Сейчас на этом диване, столько раз снившемся мне в порнушных снах, сидел фейка. Как всегда, прямо, не опираясь на спинку. Сторонился всех и в разговорах не участвовал, пока Анька к нему не подсела и не схватила опять под локоть. То ли роль заботливой мамочки примеряла, то ли просто хотела побесить всех воздыхателей разом — нас здесь, по примерным подсчётам, трое было из четверых парней, одного Санька эта напасть обошла.       А ещё отсюда, если поднапрячься, можно было расслышать голоса: скованный — Влада и Анин — хитрый.       — Я не пью…       — Да ладно, мы тебе чуть-чуть нальём!..       Напьётся, понял я в этот момент. И зубы стиснул — хуёво. И не потому, что Владу шестнадцать и вроде как нельзя, я сам в первый раз неприлично нажрался как раз примерно в этом же возрасте (и в этой же компании), просто… Ему же опасно это. Он не девушка, конечно, никто его раздевать не полезет, но он подумал — что, если я стащу с него при всех кофту? Он же меня едва знает, неужели совсем не боится?       От попытки усмехнуться губы неприятно скривились, и я опустил голову. Зажмурился; на мгновение так ярко представилось, как я ловлю Влада, заламываю ему руки, задираю кофту, и все, пьяные уже и не контролирующие себя, хватают и трогают его, а он сжался весь, и вырваться не может никак — не пускают, держат… Бледного, хнычущего, потому что тянут до боли за крылья, проверяют: настоящие ли?..       Открыв глаза, я снова уставился на Влада. Он уже сидел один, в самый угол дивана забился, наблюдал за всеми с интересом, вертя головой. Чёлку за ухо убрал, потом, встретившись с кем-то взглядом, тряхнул головой и снова за ней спрятался. И всё равно поглядывал по сторонам, увлечённо нитки из продранных на колене джинсов вытягивая… Такой контраст с тем, заплаканным и сжавшимся от страха, из этой отвратительной мысли.       Нет. Никогда никому про него не расскажу.       И, блядь, присматривать за ним тоже буду. Раз он сам за собой не может, наивняк непуганый…       — Слав, ты идёшь?       Гипнотизирование чёрной фейкиной макушки пришлось прервать — Санёк про меня вспомнил. Я ему махнул рукой неопределённо, щас, типа. Потому что Влад, раздав всем бутылки, в телефоне залип, и как бы да, без него я никуда не пойду.       Скоро мы с ним вдвоём остались. Все свалили на кухню, подальше от ковров, диванов и всякого другого, что можно залить или прожечь. Влад всё пялился в телефон, я пялился на Влада. Пытался представить его пьяным. Хорошо будет, если просто уснёт. Вырубится, проблевавшись в туалете — ладно, я даже волосы ему подержу, я сегодня добрый. И в тихий уголок потом оттащу, спрячу от всех, уложу проспаться.       Да, это будет хороший вариант. Хоть и запарный.       Но есть ещё и плохой. Тот, в котором пьяный Влад становится громким и вертлявым, много болтает и, там, не знаю, лезет ко всем обниматься. Его сложно таким представить, он же тихий такой сидит, в телефон уткнулся, коленки сдвинул. Вот только в таких тихонях обычно самые непредсказуемые сюрпризы прячутся. И ему ж много не надо, с пары рюмок унесёт. Щас как придёт, сразу нальют ему, выпить заставят, Анька опять прилипнет, ей ни один парень в здравом уме не откажет…       От внезапного осознания передёрнуло — а может, ему того и надо? Вдруг его в первый раз вообще вот так вот куда-то позвали. Вон глазел как на всех — испуганно, но жадно… Так жаждет повеселиться, что согласен хоть с кем хоть куда? Но ему же опасно это, в конце концов, у него крылья! А если так истосковался по обществу…       Ну, что. Я, вообще-то, тоже общество. И куда более безопасное. Вроде бы…       — Эй. — Подойдя, я дёрнул Влада за прядь волос. А то чо это, замер, даже голову на меня не поднял. — Поговорить надо.       Только тогда он наконец посмотрел мне в глаза. Сглотнул нервно. Поёрзал…       — О чём?       — Давай на балкон выйдем.       Влад, как ни странно, послушался. Пошёл за мной, ни слова больше не пикнув. Дверь за нами я закрыл и спиной к ней на всякий привалился. Хотя никто побеспокоить не должен был — курят на кухне, так что, пока кому-нибудь не захочется пососаться в уединении, сюда припереться не должны. Я ещё сел под окном, прямо на протёртый линолеум, и фейку за собой утянул. Чтобы нас из комнаты видно не было.       — Знаешь, — сказал прямо, когда он перестал возиться, устраиваясь поудобнее, — валил бы ты отсюда.       В поднятом на меня взгляде плескалась обида. Он был похож на тот, заплаканный, после которого я в прошлый раз за пирожным побежал.       На балконе бежать было, к сожалению, некуда.       — Ну и чо ты на меня так смотришь? — Так что пришлось как-то словами, а не действиями. У меня так всегда хуже получалось. — У тебя, вообще-то, это, как его… — Я хотел похлопать Влада по спине, но в последний момент вспомнил, что там болит, и просто провёл над ключицей пальцами. — Особенности всякие у тебя, а ты попёр непонятно с кем неизвестно куда…       — Не непонятно с кем. Здесь ты, — пробормотал он, резко подняв плечи — руку я сразу убрал, а то цапнет ещё… Нахмурился недоверчиво: серьёзно, что ли? из-за меня пошёл?..       Влад только тогда понял, что херню сморозил.       — Кхм, в смысле, — добавил спешно, — девушка эта, Аня, она позвала и…       — Губу закатай. Сдался ты ей, малолетка. Она просто человек такой, надо ей, чтоб все вокруг на неё слюни пускали.       На это Влад ничего не ответил. Отвернулся и сидел молча, колени обняв, будто старался как можно меньше места занимать; лица за чёлкой не разглядеть, только губы — сжатые упрямо и недовольно.       Уходить из квартиры он явно не собирался.       И разговаривать со мной, видимо, тоже.       — Эй. — Я его кед своим кроссовком задел, а он только ногу отодвинул, отсел чуть в сторону — и дальше молчать.       У меня что-то тоже слов не находилось. Атмосфера такой непонятной казалась в этом молчании: громко ворковали голуби на карнизе, солнце прогрело застеклённый балкон до духоты, рядом на сушилке бельё висело, и от него пахло лимонным порошком. В тесноте казалось, что мы с Владом ближе, чем на самом деле. Странно было сидеть вот так рядом с едва знакомым парнем, но я почему-то вдруг понял, что быть здесь с ним хочу гораздо больше, чем быть там со всеми.       Но не можем же мы вот так весь вечер просидеть…       — Знаешь, если ты хотел тут развлечься, то вряд ли у тебя получится. Ничем особенно интересным мы не занимаемся, а пить ты не умеешь, напьёшься, и… — «…мне придётся за тобой следить» я проглотил, вместо этого закончил: — …и тебе плохо станет. Вернее, сначала, может, и хорошо, но потом будет тошнить, и голова будет кружиться, и всё такое.       Наклонившись, я попытался заглянуть Владу в лицо, чтобы хоть какую-то реакцию на свои слова увидеть, а то он будто вовсе меня не слушал. Только нижнюю губу начал кусать, прижимая её к зубам костяшкой.       — А даже если ты каким-то чудом отмажешься от выпивки, в чём прикол тебе на остальных напившихся смотреть? Это будет, ну, знаешь, такое: кто-то уснул в кресле, кого-то тошнит в туалете, кто-то с кем-то обжимается… — Чёлка забавно качнулась, когда Влад вздохнул, и я усмехнулся: — Тебя ещё, такого, кто-нибудь по пьяни с девкой попутает и в углу зажмёт.       Шутка ему, кажется, не зашла — он сразу повернулся ко мне, недовольный. Прищурился:       — А чего сам не уходишь? Ты сказал, что у тебя настроения нет.       Так он слушал, что я там говорил? Хотя да, я же таскался за ним всю дорогу…       — Я… — Почесав затылок, я притормозил. Не скажешь ведь ему честно: «Понимаешь, хочу про тебя перестать думать, а то твои крылышки из мыслей не вытрясти уже который день. И которую ночь…» — Мне больше заняться нечем.       Словно в подтверждение моих слов под балконом что-то со стеклянным звоном разбилось, потом кто-то пьяно выругался, другой голос подхватил… Вечер пятницы, одним словом. Влад прислушивался, слегка наклонив голову. Потом задумчиво хмыкнул. Покарябал прилипшее к линолеуму пятнышко краски.       — То, что ты там на турнике делал, — сказал вдруг. — Это было круто.       Пятнышко краски не поддавалось, и Влад принялся снова губы кусать. Потом подобрал какой-то сухой листок, растёр его в пальцах. Натянул рукава кофты до последних костяшек (мне почему-то подумалось, что он так у доски делает, когда не уверен в своём решении задачи)… А я всё в голове прокручивал это его «было круто».       Так, получается, он меня совсем отбросом не считает?       Он, может, и разговаривать со мной сейчас не против?..       — Я гимнастикой занимался в школе, даже на соревнования ездил, — улыбнулся я и Влада придирчиво оглядел. Он же школьник. Значит, у него есть физкультура. Как это — фейская физкультура? Крылышки не мешают? — А ты занимаешься чем-нибудь? Подтянуться хоть раз сможешь?       Кажется, в больное место попал: фейка цокнул языком, глаза закатил.       — Тощий такой, как ветром не сдувает, — усмехнулся я ему. И ближе подсел — взгляд упал на выглядывающую из дырки на джинсах коленку, такую острую и мелкую, что смешно стало. — Я твою ногу, нарн, пальцами обхватить смогу.       — Что ты… нет!..       Влад дёрнулся, стоило мне поймать его за бедро и сомкнуть на нём пальцы. Мышцы под ними сразу же напряглись — ага, есть они всё-таки там, не одни кости! — и я посмеялся, на мгновение сжимая их сильнее:       — Чего ты? Расслабься.       А потом встретился с Владом взглядом — и нервно облизал губы. Его глаза были огромные, испуганные. Такие, наверно, были в тот раз, когда я его в темноте подворотни поймал, но сейчас я же ему больно не делаю?.. От того, что он так разволновался, и меня что-то в жар бросило. И если бы он оттолкнул меня, или прошипел что-то недовольно, да хоть немного бы отстранился, я бы тут же его отпустил, правда!..       Но он не вырывался. Никакого сопротивления, замер, на меня уставился не моргая. Я так же пялился на него — и не видел, что делаю. Только чувствовал: над коленом нога совсем худая, ещё есть свободное место и можно повести кольцом пальцев по бедру выше. Медленно, осторожно, следя за реакцией Влада и прислушиваясь к своим ощущениям: руки прижимаются всё плотнее, джинсы такие горячие — от солнца или тепла тела под ними?.. — а мышцы подрагивают слегка от напряжения, и ещё немного выше, ещё…       Влад, кажется, дышать перестал, когда мои пальцы прижались к его ноге. Притих, взгляд опустил, но не на мою руку, в сторону куда-то.       — Я ж говорю, совсем тощий. — И я шёпотом заговорил почему-то. И — почему-то — смешно теперь совсем не было. Пальцы сомкнулись выше середины его бедра, и я мог поднять их немного дальше, прижав плотнее, но как будто красная лампочка загорелась в голове: нельзя. И сердце так стучало, точно спятило, хотя чего оно, я ж ничего такого не делаю…       — Слав.       Голос Влада привёл меня в чувство. Вернулись звуки, снова пошло время — сколько мы вообще так просидели?.. Стоило мне убрать руки, Влад шумно сглотнул, а в следующую секунду вдруг схватил попытавшегося встать меня за рукав и выпалил:       — Давай вместе уйдём отсюда.