I'll Fight For You

Говорят, спасение утопающих — дело рук самих утопающих, и Оуэн с этим утверждением согласен на все двести двадцать процентов. Но, что если человек целенаправленно суется в самый центр водоворота, а протянутую руку помощи просто-напросто игнорирует. Что делать в этой ситуации? Стоит ли рисковать своей жизнью, бросаясь в омут за тем, кто не хочет, чтобы его спасали? Возможно, лучше остаться на относительно безопасном берегу, дабы позаботится о себе и тех, кто в этот момент оказался рядом с тобой? Оуэн понимает, что облажался с выбором, когда на обсуждение плана по поимки Индоминуса ищет среди присутствующих в палатке наемников и работников парка одну стервозную особу. В голове то и дело звучит ее насмешливое: - «Оуэн, если ты всерьез думаешь, что эта хрень сработает, то ты еще тупее, чем кажешься на первый взгляд!» Грэйди знает, что поступил правильно — Клэр и ее племянникам он нужнее, это факт. Но от этого все равно не легче, ведь несмотря на стратегически верное решение, Оуэн вновь облажался… Кэтрин далеко не в первый раз целенаправленно суется в самый центр смертельно опасного водоворота, но в этот раз все по-другому. Полчаса назад Майерс сказала Грэйди, что он невероятно надежный. Что никогда не боялась его потерять, потому что всегда была уверена, что даже если он окажется в безвыходной ситуации, то сумеет выкрутиться, и вернется домой. И до этого момента Оуэн мог со стопроцентной уверенностью сказать то же самое про кареглазую. Сейчас же, стоя возле клетки с рапторами, которых готовят если не к спасению целого мира, то, как минимум одного конкретного острова, Грэйди все отчетливей осознает, что это последний раз, когда судьба столкнула его с Кэтрин Майерс лицом к лицу. И от этого на душе мерзко. В груди, в районе мышцы зовущейся сердцем, ноет так, что хоть волком вой. Правда, на это нет, не времени не сил, а еще вольер с рапторами совершенно неподходящее место для проявления даже секундной слабости. — Оуэн! — окликает морпеха мальчишка и тому приходится отвлечься от проверки экипировки своих зубастых подопечных. — Они добрые? — совершенно искренне интересуется Грэй у коллеги тети, когда тот, оказывается, от братьев на расстояние вытянутой руки. — Нет. Отнюдь. — Как их зовут? — чисто для поддержания разговора спрашивает старший Митчелл, а Оуэна интересует лишь один вопрос — почему Зак даже не попытался остановить Кэтрин? Он ведь своими глазами видел, как своенравная шпионка уступала старшему племяннику Клэр в тех моментах, в которых обычно до нее не достучаться. Но не спрашивает. Даже виду не подает. Ибо знает наперед, что парнишка ответит. К тому же, кто Оуэн такой, что бы задавать подобного рода вопросы? Он ведь такой же случайный прохожий, как и Зак, просто в отличие от Митчелла ему посчастливилось задержаться в жизни Кэтрин чуть дольше одной совместной миссии. Поэтому в отличие от парнишки он почти привык к суицидальным выходкам кареглазой. Ему уже даже почти не больно ее терять. — Ну. — Грэйди делает паузу, и, обернувшись в пол оборота к вольерам, по очереди представляет рапторов. — Это Чарли, вот Эхо. Это Дельта, а ее зовут Блю. Она бета особь. — А где альфа? — Грэй смотрит с прищуром и задает интересующий его вопрос с присущей детям непосредственностью. — Он перед тобой, — мужчина позволяет себе сдержанную ухмылку, а парни на его заявление понимающе усмехаются. Удивительно, но после этого далеко не содержательного разговора всем его участникам становится чуточку легче. Сковывающая буквально по рукам и ногам нервозность отступает. Молчание затягивается. Но никто так и не решается поднять тему внезапного «исчезновения» миловидной брюнетки из их далеко не дружной компании. И если Зак с Грэйди находят ответы на непрозвучавшие вопросы в затянувшемся между ними молчании, то Грэю и искать ничего не нужно. Кэтрин ведь прямым текстом сказала ему о том, что в этом лагере их дороги разойдутся, правда заверила, что переживать из-за этого совершенно не стоит, потому что рано или поздно они обязательно пересекутся на материке. А еще кареглазая попросила младшего Митчелла кое-что для нее сделать… — Грэй, пообещай мне, что когда вы с Заком вернетесь домой, ты будешь рядом с ним даже несмотря на то, что он будет уверять тебя, что у него все хорошо. Это важно. Знаю, просить тебя приглядывать за своим старшим братом, конечно, очень странно. Особенно учитывая вашу разницу в возрасте. Но поверь, я знаю, о чем говорю. Сделаешь это для меня? — Конечно. — Спасибо. — Мальчики, не отвлекайте Оуэна! — командный голос Диринг прерывает молчаливую беседу. Зак на замечание тети недовольно хмыкает, а вот его младший брат картинно закатывает глаза. Грэйди же усмехается и спешит вернуться к проверке амуниции на своих любимых рапторах, а вот ребята в сопровождении тети отправляются к фургону, в котором им предстоит переждать охоту на Индоминуса. Шагая вслед за Клэр к машине, Зак окидывает лагерь беглым взглядом. Несмотря на творящийся на острове хаус, здесь все работают как единый механизм. Быстро и слаженно. А главное, наблюдая за парнями в черной форме, невольно начинаешь верить, что рядом с ними как минимум встретишь рассвет целым и невредимым. Вот только так ли это на самом деле? Зак надеяться, что да. Хотя вспоминая, с какой легкость Кэтрин застала бравого военного врасплох, решает, что расслабиться раньше времени не стоит. Как впрочем, и лишний раз вспоминать о Майерс.

***

Найти нужную мне информацию в допотопном телефоне Хоскинса оказывается проще, чем отнять у ребенка конфету, а главное трачу я на поиски чуть больше десяти секунд. Можно было бы уложиться и в пять, но после общения с продвинутой техникой кнопочный «кирпич» вводит меня в ступор своей простотой. Тем не менее, с честью преодолев технические трудности, забиваю полученные координаты уже в свой навороченный смартфон, маршрут до нужной мне точки строится мгновенно и я, повинуясь инстинкту, прибавляю газу. В поднятых внедорожником клубах пыли исчезают не столько очертания лагеря с рапторами, сколько полыхающие всеми оттенками красного подожженные мной мосты. В голове мелькает мысль, что вот я и осталась одна, но на всякий пожарный бросаю взгляд в зеркало заднего вида, дабы проверить, не притаился ли кто на заднем сидении, но на мое счастье в салоне автомобиля кроме меня больше никого нет. Облегченно выдыхаю. Да уж, кто бы мог подумать, что в моей жизни действительно наступит момент, когда я буду так искренне радоваться одиночеству. С моих плеч не то что камень падает, а целая глыба — ответственности. Теперь я отвечаю только за себя, не то чтобы я до этого реально несла ответственность за жизни братьев Митчеллов, но теперь расстреливать впустую целую обойму я стану исключительно ради спасения собственной шкуры. Да здравствует здоровый эгоизм! А если серьезно, то мне и вправду дышать сейчас проще. Легче. Приятней. Петляя по плохо укатанной просеке, четно пытаюсь сосредоточиться на совсем недалеком будущем. Неплохо бы составить даже самый никудышный план действий, но, кажется, наступил тот самый момент, когда лучше всего действовать просто по наитию, а не строить и в без того плохо соображающей голове сложные многоходовки. Обычно вплоть до момента икс я нервничаю, прокручиваю в голове различные сценарии, пытаясь даже при самом хреновом раскладе минимизировать потери и ущерб, но сейчас, чем меньше времени и метров остается до намеченной цели, тем более спокойной я становлюсь. Все лишнее не просто отходит на второй план, вся моя жизнь до конкретно этого момент просто перестает иметь значение. Есть только здесь и сейчас. Возможно, это еще одна побочка от приема психотропного вещества, или у меня банальное раздвоение личности. В каком-то подростков сериале про вампиров была у кровососов такая фишка, как отключение своих чувств и эмоций. Я конечно не древнее зло, по щелчку пальцев отключать человечность не умею, но видимо за годы работы в управлении защитные механизмы для сохранения остатков здоровой психики все же выработались. И это не может не радовать. Останавливаясь возле огромного валуна, глушу двигатель и откидываюсь на спинку водительского сидения. Вот и все, до намеченной цели остается каких-то двадцать метров, которые мне предстоит преодолеть на своих двоих. Можно было бы подъехать к врезанным в каменную глыбу воротом в плотную, но не зря же говорят, что перед смертью не надышишься. Это не попытка найти причину не соваться в логово к неприятелю, нет, таким странным образом я растягиваю удовольствие от предвкушения развязки. Нарочито медленно проверяю оружие, пользуясь тем что связь здесь по-прежнему ловит, предупреждаю Алекса и Хейза о выходе на финишную прямую и, не дожидаясь ответа, перевожу телефон в режим многофункционального передатчика. На пару секунд закрываю глаза, делаю глубокий вдох, очень медленный выдох, после чего смотрю на свое отражение в боковом зеркале. Ухмыляюсь. Все-таки хорошо, что Оуэн не стал меня останавливать.

***

Настоящая точка невозврата наступает в тот момент, когда позаимствованный мной в комнате охраны электронный пропуск, в прямом смысле открывает перед до мной двери в светлое будущее. После череды темных, а главное совершенно пустых коридоров, комната, залитая неестественно холодным светом сродни лучу солнца в пасмурную погоду. Взгляд мгновенно цепляется за шеренгу огромных матовых кубов находящихся в самом центре помещения. Пять пустых «аквариумов» в полтора метра шириной и два метра в высоту на фоне навороченного оборудования кажутся совершенно лишними. Но стоит мне подойти вплотную к одному из кубов, как все встает на свои места. Оказывается, в этой блядской комнате нет ничего лишнего. Все на своих местах. И от этого становится жутко. Мне пару раз по долгу службы приходилось бывать в лабораториях, так вот ничего подобного я в них не видела. Да и в фантастическом кино подобные места выглядят иначе, более футуристично и зловеще, в реальной жизни все куда проще и отвратительней. На самом деле я должна радоваться, после череды ничем не примечательных коридоров и складских помещений, я наконец-то нашла что-то стоящее. Вот только никакой эйфории от осознания того, что нахожусь в лаборатории, я не испытываю. Если честно, то лучше бы я и дальше бродила по темным коридорам. На самом деле «аквариумы» прозрачные и пустыми они кажутся только на первый взгляд. Стоит подойти поближе, присмотреться и сквозь туманную дымку неизвестного вещества можно разглядеть лежащее на полу тело. Отворачиваюсь, делаю шаг в сторону следующего куба, пытаясь убедить себя перестать тратить время впустую. Если меня чему-то и научила работа в управление, так это тому, что подобные места хорошо охраняются, но за все время пребывания здесь я не наткнулась не на одного охранника из чего можно сделать вывод, что отсюда нужно срочно валить, ибо у подобных мест обычно есть режим самоликвидации. Поэтому нужно срочно заняться компьютерами, а не тратить драгоценные секунды на проверку пыточных камер на наличие имеющихся в них жертв. Вот только я все равно прохожу мимо каждого «аквариума», от четвертого отшатываюсь ругаясь сквозь зубы, но не из-за изуродованного тела на полу, а из-за того что из «тумана» на меня смотрит живой человек. Молодой мужчина прикладывается по стеклу кулаком, разбивает костяшки правой руки в мясо, но на мое счастье куб выдерживает чудовищный удар пленника. А я прикусываю язык, неосознанно передергиваю плечами, пытаясь стряхнуть с себя оцепенение, но выходит из рук вон плохо. Я не из трусливых, не запаниковала даже когда нос к носу столкнулась с многотонным хищным динозавром, но вот от взгляда подопытного у меня не то, что мурашки по спине бегут или ладошки предательски потеют, у меня блядь ноги подкашиваются и дышать выходит почему-то через раз. Ощущения такие, как будто кто-то сжимает мне горло. Пячусь, хватаю ртом воздух, а руки так и тянутся к шее в попытке ослабить чужую хватку. Упираюсь пятой точкой в столешницу одного из рабочих столов, падаю на колени, но отвести глаза от «аквариума» так и не получается. Мне теперь этот парень в кошмарах будет сниться, хотя кто сказал, что мне удастся выбраться отсюда живой. — Какого хрена?! — голос доносится как из-под толщи воды, хриплый, явно не раз сорванный, но от этого не менее приятный. Да я из числа тех особо одаренных, кто не любит слащавые мужские голоса. И, да, знаю, нашла о чем думать в такой момент. — Да очнись ты! — рявкает парень, вновь прикладываясь по стеклянной стене своей камеры. Хруст стоит такой, что приходится закрыть уши руками, на глаза наворачиваются слезы, но не от страха, что мне сейчас свернут шею, а от понимания того, что этот ужасный звук не что иное, как хруст ломающихся костей. Меня передергивает от фантомной боли в правой руке, перед глазами все плывет из-за слез и именно в этот момент мне удается сделать нормальный вдох. Невидимые тиски, сдавливающие мне горло, исчезают, но проглотить образовавшийся ком в горле все равно не получается. Совершенно непрофессионально шмыгаю носом, стираю соленые дорожки с щек тыльной стороной ладони, бездумно пялясь на глянцевый пол. Видимо для лаборатории использовали какое-то особое покрытие. Поднимаюсь на ноги чисто из упрямства, обхожу треклятый стол и плюхаюсь на жесткое офисное кресло, достаю дрожащими руками из кармана брюк телефон и подключаю его к одному из компьютеров. Работники лаборатории уходили в спешке, и этим весьма облегчили мне жизнь. Кроме usb проводов для подключения смартфона к процессорам мне в качестве компенсации за всевозможные неудобства оставили открытым вход в систему. Активировав программу для загрузки данных на облако, откидываюсь на спинку кресла и запрокинув голову назад довольно улыбаюсь. Периферийным зрением замечаю, что пленник четвертого куба подобно дикому зверю мечется по клетке из стороны в сторону. Парень молчит, но убивать меня взглядом ему никто не мешает. И должна признаться, что от его холодного хищного взгляда становится, мягко говоря, не по себе. Я стараюсь лишний раз не смотреть в сторону злополучных «аквариумов», хватит с меня и одного приступа паники, если это вообще был приступ паники, но сердце все равно заходится в бешеном ритме. И если честно в этот момент я себя ненавижу. Ведь задача минимум выполнена. Можно и нужно уходить. Меня в этом месте больше ничего не держит. Я еще до приезда сюда знала, кто прислал мне приглашение в этот кровавый парк развлечений. С какой именно целью он это сделал — не знаю, но за то, что в очередной раз втянул в свою игру моего младшего брата я при первой же возможности пущу своему бывшему наставнику пулю в лоб, а лучше разряжу целую обойму. На самом деле Тайлер Чейс заслуживает долгой и мучительной смерти, я бы с превеликим удовольствием запихнула бы эту лживую мразь в один из этих кубов в качестве лабораторной крысы. Но судя по таймеру на соседнем мониторе, мне все же следовало поторопиться, ведь, как всем известно, с тонущего корабля первыми бегут именно крысы. Но ничего, выберусь с острова и открою сезон охоты на призраков из прошлого. А еще нужно не забыть вернуть брату его счастливые часы, хотя на моей руке они смотрятся ничуть не хуже. Поднимаюсь с кресла собираясь свалить из этого помещения как можно быстрее, но вот уйти не получается. Глаза реагируют на движение быстрее, чем я понимаю, что подписываю себе смертный приговор… — Почему вас оставили здесь? — голос не дрожит, но заметно хрипит. Мне до одури страшно вновь встретиться взглядом с парнем из четвертого куба, но и не смотреть на него я не могу. А еще мне дико стыдно. Я ведь ни чем не лучше тех, кто ставил над ним опыты. Я здесь не со спасательной миссией и он это знает. И мне от самой себя становится противно. — Потому что мы — бракованные, — блондин зло ухмыляется, разминая, кажется, совершенно не пострадавшую правую кисть. Но я ведь слышала хруст костей, болевой порог, конечно, у всех разный, но мать вашу как это вообще возможно? Даже на разбитых ранее костяшках не осталось и царапины. — Как видишь на нас двоих не действует даже эта дрянь, хотя остальных вон вывернуло наизнанку всего за пару минут. — И в чем именно заключается ваш брак? — бросаю взгляд на пятый куб, где среди «тумана» оказался спрятан от посторонних глаз мальчик лет пяти — шести. На первый взгляд — обыкновенный ребенок. Волосы цвета вороного крыла растрепаны, а заметно отросшая челка так и норовит попасть в глаза, из-за чего мальчишке время от времени приходится зачесывать ее назад. Среднего роста, жилистый, с правильными чертами лица. Но вот не по годам взрослый взгляд дает понять, что перед домной далеко не обычный сорванец. — Не поддаемся дрессировки, — перевожу взгляд с темноволосого мальчишки на парня, и на этот раз избежать ловушки его глаз у меня не получается. Гетерохромия у людей встречается не часто, но все же встречается, вот только что-то мне подсказывает, что у моего вынужденного собеседника она появилась насильственным путем. Тонкий вертикальный шрам над левым глазом и неестественно серая, туманная радужка говорят сами за себя. А вот правый глаз остался с родной темно синей радужной оболочкой, но вот зрачки в обоих глазах стали узкими. Но форма отходит на второй план, ибо в ступор водит сам цвет зрачков — янтарный, и странное свечение по их контуру. Мальчишке в этом плане повезло больше, в его насыщенно зеленых глазах блюдцах черные кошачьи зрачки выглядят не так пугающе. Скорее даже интригующе. — То есть вы не подчиняетесь приказам, — это не вопрос, просто мысли вслух. — Выходит, они не просто меняют ДНК, но и пытаются добиться полного контроля… — по спине вновь бегут мурашки, но в этот раз разноглазый здесь не причем, в ужас меня приводит масштаб проблемы. А еще я совершенно не вовремя подмечаю, что волос у парня не светлый, а седой и от этого открытия в груди начинает нещадно щемить. — Забирай малого и вали отсюда, пока здесь не взлетело все на воздух! — это не просьба, это чертов приказ, который я понятия не имею, как выполнить. Бросаюсь обратно к компьютеру, в надежде отыскать программу управления «аквариумами», но по закону подлости именно к ней нужен ключ доступа. И все бы нечего, взломать можно что угодно, особенно если у тебя под рукой есть нужные инструменты, но на это нужно время, а времени как назло у меня совсем не осталось. Я как-то совсем упустила тот момент, когда секундомер перешел отметку десяти минут. Все-таки форму я растеряла, раз клюнула на уловку с таймером. И теперь за это придется расплачиваться. По-хорошему нужно на все плюнуть и спасать свою шкуру. Меня ведь учили принимать такого рода решения и Кэтрин версии ноль-один уже заводила бы внедорожник. А я вот пытаюсь спасти тех, кого Алекс собирался «зачищать». Проблема лишь в том, что без ключа допуска «аквариумы» можно разгерметизировать только путем запуска аварийного режима, причем в этом режиме откроются сразу все пять кубов одновременно. А это значит, что лаборатория мгновенно заполнится ядовитым веществом, которое через вентиляцию попадет во все остальные помещения, а так как респиратора под рукой у меня нет, то я в любом случае надышусь этой гадостью. Выходит, выбора у меня как такового и нет. — Запоминай. На выходе из лаборатории поворачиваешь направо, потом дважды налево и все время по прямой. Двери разблокируешь вот этой картой. В двадцати метрах от выхода возле большого валуна стоит внедорожник, ключ в замке зажигания. Как только отъедешь на безопасное расстояние, позвонишь вот по этому телефону, — кладу допотопный кирпич Хоскинса, который так удачно прихватило собой на ключ-карту. — Я стерла все контакты и внесла тот, который тебе нужно будет набрать, так что не ошибешься. — Я сказал, забирай мальчишку! — Не перебивай! Как только возьмут трубку, скажешь, что Кэтрин Скай Маршал хочет закрыть счета. Запомнил? — парень кивает, бросая то на меня, то на притихшего мальчишку настороженные взгляды. — Отлично, не переживай лишних вопросов задавать никто не станет. Главное не перепутай имя. — Кэтрин Скай Маршал, — разноглазый делает акцент на «Скай», а у меня сердце екает от того, как из его уст звучит мое настоящее имя. — Отлично. Тогда, пожалуй, начнем, а то времени осталось мало, а мне еще концы подчистить за вами нужно…