***
На Балтиго ветрено, это почувствовалось уже на пароме, но тогда ещё нельзя было в полной мере осознать, что так теперь будет всегда. Плотные чулки, шарф и перчатки вполне вписываются, самое то для здешней погоды. Коала заново учится общаться с людьми, старательно проговаривает про себя, что те, которые здесь, — не такие, они не сделают ей ничего плохого. Сабо, её попутчик, становится соседом по общежитию — его комната прямо напротив, — а также по парте, даже какое-то время её спарринг-партнёром, но карате явно не для него, в чём он честно признаётся. Хак не удивлён, скорее он удивлён тому, что у Коалы получается, и не просто карате, а карате рыболюдей! Она, счастливая и довольная, учится нырять глубже и задерживать дыхание дольше. Сабо раздвигает пальцы так, чтобы получились когти дракона, он предпочитает увернуться от удара, выскользнуть, как тень, раствориться. У него шрам от ожога на лице и на кисти руки, наверное, не только там, но она не видела. Он ест мясо с кровью, тренируется как одержимый, читает книги запоем, и Драгон-сан, хоть и старается лишний раз не показывать, относится к Сабо немного иначе, чем к остальным. А ещё у Сабо двое братьев, они пишут друг другу длинные письма на электронную почту, и однажды Сабо признаётся, что не мог остаться в Гоа, потому что умер. — У меня даже могила есть, как будто я Ди, представляешь? Глаза его при этом сияют совершенно сумасшедшим блеском. Коала бы сказала, что он свихнулся, если бы сама не была такой же психованной. Могила у него, может, и есть, но ведь не «как у Ди»: тогда была бы лишь с одной датой. Коале не кажется странным, что Ди обзаводятся местом на кладбище заранее и даже навещают собственные могилы, нравится Ди считать себя не слишком живыми, и что с того? Первое, чему она научилась, — воспринимать окружающих без предвзятости и рамок всё ещё привычного людского. Их спрашивают, не родственники ли они. Их спрашивают, не встречаются ли они. Коале кажется это глупым. Они — отражение в дешёвом зеркале: неточное, но близкое, практически одно, пусть и с отличиями. Коале тяжело с людьми, но с Сабо — легче. Глядя на его лицо, она думает о клейме на своей спине, переправленном в знак Солнца. С Сабо легче, чем с людьми, — возможно от того, что он не хочет быть человеком. Он хочет быть Ди, и у него уже вполне неплохо получается хотя бы выглядеть, как они. Один из немногих случаев, когда линзы действительно уместны, а не выглядят дешёвым маскарадом. Он сильный, ловкий, начитанный. С ним интересно, а самое главное, она чувствует себя в безопасности — можно расслабиться и не дёргаться от каждого движения. С Сабо тяжело по-другому: он слишком упрямый. Нет, иногда упрямство идёт на пользу, но в случае Сабо оно превращается в орудие изощрённого самоубийства. Вот, например, с вождением. Коала видит, как он в прямом смысле бьётся головой о сборник ПДД, как заучивает ответы к теоретическим тестам на права, а за руль сесть не может. Его трясёт и колотит, и тут бы отступить ненадолго, а лучше бы с психологом поработать — сама Коала над своей непереносимостью прикосновений работает. Но он сжимает зубы и всё-таки садится за руль. И так вцепляется в него, что сразу же ломает. — Раньше, чем через полгода, и не пытайся, — говорит Драгон-сан. Единственный, кого Сабо вообще слушает. Единственный тут, чьё мнение он готов принять, вопреки собственному. Полгода Сабо регулярно бьётся о теорию, но, к счастью для всех, послушно не порывается заняться практикой. Находит книги по медитации и дыхательной гимнастике, пытается привести свои мозги в порядок, но не обращается за помощью. Когда ему предлагают — отказывается. Во второй раз он внешне спокоен, он садится в машину, выполняет упражнения. Медленно, аккуратно и точно. Но когда занятие заканчивается, и он хочет отстегнуть ремень безопасности, тот отчего-то заедает, Сабо дёргает его ещё раз, выламывает из гнезда, кубарем выкатывается из машины и отползает подальше. Вечером Коала находит его в спортивном зале, он избивает грушу с редкостным даже для него остервенением. Но она тоже может быть упрямой, упёртой, не принимать отговорок. В итоге Сабо машет рукой, мол, ладно, тебе можно, и признаётся, что гореть в машине — очень страшно. Стыдно признавать, что чего-то боится, но так уж вышло: он, машина, огонь и заклинивший ремень безопасности. Утром Коала берёт его за ухо и волочёт к психологу. Она всё ещё не любит, когда трогают её, но уже в состоянии дотронуться до кого-то сама. До человека. До мужчины. И не испытывать при этом приступ тошноты. Потому что она со своими проблемами работает, а не старательно делает вид, что у неё всё лучше всех. Сабо пытается на неё злиться, но у него не выходит, он так и говорит: «На тебя я обижаться не могу, не получается», — и это приятно и немного страшно, особенно приятно и страшно, когда он добавляет, что они друзья. Она уже почти не помнит, что такое дружить. Хорошее в Сабо тоже есть, Коала не отрицает. Его аккуратность и дотошность, тяга к знаниям и готовность учиться, готовность рассматривать все возможные варианты на этапе планирования… А потом начинается жопа. Как только он берёт блокнотик и вписывает в него столбиком список дел, с этого списка его не сдвинешь, пока он не поставит рядом с каждым пунктом галочку «выполнено». Потому что если он что-то решил, если что-то выбрал, значит это и есть оптимальный вариант, другие больше не рассматриваем, никого вокруг не слушаем принципиально. А ещё он опаздывает, практически всегда. А если не опаздывает, то приходит на полчаса раньше, но это как раз не страшно, садится с книжкой и спокойно ждёт. Если ему, конечно, не придёт вдруг в голову гениальнейшая идея, что он прекрасно справится сам, потому что ждать надоело и вообще. Работать с Сабо тяжело, но приходится признать, что в большинстве ситуаций он эффективен. А если вдруг случается всякая хрень, он улыбается и говорит, что так и было задумано. В подобные моменты Коале хочется стукнуть его по голове, но это не помогает, она уже проверяла. Если в своём упрямстве Сабо накосячит всерьёз, покалечится, подставится или ещё что-то пойдёт не по плану, то будет плохо, очень плохо и для него, и для всех. Но пока ему удается считать себя правым, он не научится считаться с другими. Коале страшно, она боится: однажды ему не повезёт, однажды он полезет в самое пекло и не вернётся. Он умный, его идеи работают, но… — Поезжайте в Гоа, будете сидеть в красивом офисе и заниматься логистикой, — говорит Драгон-сан. Сабо сияет, как витрины магазинов перед Рождеством, а Драгон-сан добавляет чуть тише, но всем слышно прекрасно: — Если что, Луффи и Эйс за тобой присмотрят. Насколько эти засранцы вообще могут за кем-то присмотреть.***
Братья Сабо не способны присмотреть за собой, зато за Сабо — очень даже могут. Это просто чувствуется, словами объяснить не выходит. Коала собиралась снять номер в отеле, пока не подберёт квартиру, но ей говорят оставаться, стелют чистое бельё в гостевой спальне, кормят тыквенным пирогом и спрашивают, что она предпочитает из еды. Ночевать в доме, полном мужчин, было бы сложно, но они не люди, они Ди и ничуть этого не скрывают. Заснуть на новом месте ей всегда непросто, и ночью она спускается на кухню, выпить воды. Кроме неё ложиться никто и не думал, на столе открытая бутылка вина, крупно нарезанные овощи, не прожаренное мясо и, видимо, что-то ещё — Эйс и Луффи, заметив её, тут же прячут руки под стол, Сабо чуть медлит, оборачивается и поступает так же. Всё, что Коала успевает увидеть, — в руке у него стакан. Ди пьют кровь и едят людей, угораздило же так вовремя заявиться! Луффи со звоном роняет вилку, залезает под стол и с хохотом принимается её там искать. Коала говорит, что просто хотела выпить воды, а Эйс предлагает ей вина. Пока Сабо достаёт бокал, предлагает нарезать сыр в качестве закуски: «Я же помню, что мясо ты не любишь, а рыбы у нас сейчас нет», — Луффи за её спиной выползает из-под стола и убирает что-то в холодильник. Она выпивает с ними немного, слушает смешные истории из детства, обещает не затягивать с поиском жилья. — Ты нам не мешаешь, — мотает головой Эйс. — Скорее уж мы должны тебя напрягать. Сабо смотрит в сторону и бездумно тыкает вилкой в четвертинку помидора. Коала не знает, как бы ему сказать, что пьёт он там кровь или нет, её отношение к нему не изменится. Как он есть дотошный, но эгоистичный засранец, так им и останется. Возможно, даже навсегда. Это «навсегда» кажется окончательным приговором. Люди могут меняться, но всегда есть некий стержень, составляющий индивидуальность, на котором, как годовые кольца деревьев, нарастают привычки. Можно доработать напильником, но нельзя изменить суть, не переломав её к чертям в процессе. Коала знает Сабо с пятнадцати лет, она думает, что успела эту суть изучить, но ошиблась. Первым делом Сабо говорит, что тоже снимет квартиру, чтобы, если вдруг что, у братьев не было проблем с законом. Луффи долго сопит и заявляет непреклонно: чтоб дубликаты ключей им оставил, а то как за ним присматривать? Луффи младше их на три года, это должно звучать смешно, а Сабо выглядит растроганным до глубины своей эгоистической души. Только сейчас Коала окончательно понимает, почему Драгон-сан отправил его в Гоа: братья Сабо действительно могут за ним присмотреть, не на словах, реальными действиями, а тот в ответ поостережётся лезть на рожон, чтобы лишний раз их не расстраивать и не нервировать. И Коалу — с ним, потому что они с Сабо вполне могут работать вместе, не убьют друг друга в процессе и вообще, тут явно нужен кто-то здравомыслящий! Какое-то время всё идёт нормально — как обычно, но спокойнее, ведь Сабо старательно учитывает при планировании и собственную безопасность. А потом вдруг Коала видит занятную сцену: он сидит над чистой страницей ежедневника, запрокинув голову и зажав ручку между носом и губой, и пялится в потолок, будто на нём написали смысл жизни, но очень мелко, надо долго всматриваться. — Что-то стряслось? — спрашивает она, присев на край стола. Сабо скашивает на неё взгляд, не меняя позы, и мычит что-то невразумительное. — Серьёзно, что бы у тебя ни стряслось, можешь сказать мне. Вряд ли ты умудришься меня шокировать. Мы для этого слишком давно знакомы. Сабо убирает ручку из-под носа, крутит в пальцах и рисует на полях ежедневника сердечко. Потом добавляет ещё одно. Записывает в столбик: «вино», «презервативы», «смазка», «адрес?». Поднимает на неё взгляд и невозмутимо заявляет: — Я влюбился. По его списку скорее кажется, что он просто хочет потрахаться, но это не тот вопрос, который Коала готова обсуждать. Тем более Сабо всегда подбирает слова осознанно, если сказал, что влюбился, так оно и есть. — За тебя порадоваться или позлорадствовать? — спрашивает она. Дел у них сегодня, можно сказать, нет больше. С раннего утра переделали всё срочное, а теперь впору и сеанс дружеского психоанализа провести. — Ещё не знаю, — задумчиво отвечает Сабо. — Вот выясню, насколько это взаимно… Меня ещё один момент беспокоит, ужасно не люблю чего-то не понимать, а Луффи отказывается говорить, мол, это личное дело, пусть сам признаётся, если хочет… — Я запуталась, — обрывает его Коала. Качает ногой, смотрит в список ещё раз. — Это парень? И ты не знаешь, гей ли он? На первый вопрос Сабо кивает, на второй морщится: — Ты ещё забываешь про извращенцев вроде меня, которым пол партнёра неважен от слова совсем. — Тоже мне, нашёл повод считаться извращенцем, — фыркает Коала. — Мог бы что-нибудь поинтереснее придумать, если так хочется повесить на себя эту табличку. — Я знаю, что сейчас у него никого нет, что были вроде только девушки, но к знакомой гомосексуальной паре он относится так же, как и к гетеросексуальным друзьям, — педантично перечисляет Сабо. — Я не могу понять, Ди он или человек, но тоже с какими-то способностями. Всегда мог безошибочно оценить, а тут не могу! — Ага, а Луффи — знает? — Ди друг друга чувствуют всегда, — пожимает плечами Сабо. — Увы, я всё-таки человек. — Ты идиот, — отрезает Коала. — Пойдём, поможешь выбрать новое платье, отвлечёшься, узнаешь сначала его номер телефона, на свидание пригласишь. А то подкат выглядит как «давай пару раз перепихнёмся». Она тычет пальцем в список, Сабо задумчиво кивает и убирает ежедневник во внутренний карман. Они едут в ближайший торговый центр, и Коала отводит душу в магазинах. У Сабо отличный вкус, во многом схожий с её собственным, разве что подбирать одежду для себя он не так сильно любит. Будто когда-то составил список необходимого и пополняет только по мере выхода из строя конкретных вещей. Даже коллекцией галстуков обязан окружающим, не слишком долго думающим над подарками. В этом чувствуется принцип, и Коала не лезет к нему со всякой ерундой, а меряет платье за платьем, глядя на своё отражение в его глазах. Выбирает только одно, ведь много одежды — действительно ненужная роскошь. Зато отрывается чулками, тонкими шарфами, меряет тысячу шляпок, чтобы подобрать новую на осень, но так ничего и не покупает, потому что шляпка должна быть идеальна. На выходе из торгового центра Сабо вдруг находит кого-то взглядом, растягивает губы в улыбке до ушей и пытается помахать рукой, в которой держит три хрустких бумажных пакета. Выглядит довольно глупо, впрочем, тот парень тоже хорош: чуть не влетает лбом в стеклянные автоматические двери, едва их заметив. Высокий, худощавый и черноволосый, вот всё что успевает заметить Коала. И толстовка у него прикольная, чёрная, с ярким жёлтым орнаментом, похожим на руны тотемников. Сабо глядит ему вслед с застывшей, приклеившейся к лицу улыбкой. Медленно выдыхает и вдруг дуется, как ребёнок: — Я же ещё ничего не сделал! — Не домогался, не лез, не пытался подкатывать? — усмехается Коала. — Да мы виделись всего пару раз, толком поговорить не получалось даже, но всё было нормально! — Сабо стоит посреди сверкающего холла торгового центра. Кажется, таким расстроенным она не видела его никогда. Когда что-то не удавалось, он просто делал это снова и снова, пока не получал желаемое, а тут сразу опустил руки. Это настолько ново и странно, настолько не похоже на него, что Коала думает: а вдруг тому парню удастся то, что не смогла она? Удастся в большей мере, чем это выходит у братьев Сабо? Заставить его принимать чужую точку зрения, понимать и принимать, что не только его мнение заслуживает право на жизнь. — Ты идиот, — с удовольствием, в очередной раз за день, говорит она. — И он идиот. Вы просто созданы друг для друга! Он же решил, что я твоя девушка, поэтому и отреагировал так бурно, а значит, ты ему тоже нравишься! Сабо задумчиво смотрит на неё, на пакеты в своих руках, и лицо его приобретает тот вдохновенный вид, с которым он озвучивает свои самые безумные идеи. Достаёт из кармана визитницу, перебирает картонки, находит нужную и включает телефон, тут же отозвавшийся десятком непрочитанных сообщений. — Привет, это Сабо, нас Луффи знакомил. Извини, что так внезапно, но я куда-то задевал бумажку с адресом Ло, ты не мог бы… скинешь смс? Спасибо огромное, буду очень признателен! Что? Пива? Да без проблем, ты тёмное или светлое предпочитаешь? Достаёт ежедневник, дописывает следующим пунктом: «тёмное пиво в автомастерскую». Списывает адрес из смс и ставит галочку. — Так, теперь вино, — заявляет он, убирая ежедневник обратно. Коала закатывает глаза, но понимает, что переубеждать бесполезно. Ну, вот выставит его этот Ло за дверь, тогда, может быть, и послушает, а так — всё без толку. — Сначала отдай мои чулки, — вздыхает она. — Думаю, сегодня они вам не понадобятся.