С группой ему везёт: одногруппники кажутся заинтересованными, увлечёнными, а если подшучивают над ним, то по-доброму. Просто он медведь, поэтому такой большой, но вес ему ничуть не лишний и не мешает, и это, наверное, как-то чувствуется. Они знакомятся, шутят и должны выбрать старосту — дело нужное, но разве просто взять и выбрать, когда они видят друг друга в первый раз? Бепо старостой быть не хочет, ему кажется, он не потянет, да и общаться с людьми ему неуютно, всё время в голову лезет чушь о том, что он сделал что-то неправильно. Примерно так же думают и остальные: ответственность, дополнительная нагрузка, прибавка к стипендии — мизер.
— Хей, — говорит Иккаку, подсаживаясь за парту к уткнувшемуся в учебник парню. — Давай ты будешь старостой?
Тот поднимает на неё взгляд, потом оглядывается — вся группа смотрит на него с ожиданием. У парня проколоты уши и татуировки на пальцах и кистях рук, но медведь внутри Бепо спокоен, не чует ни подвоха, ни опасности.
— Ну там, расписание узнать в деканате, информацию какую озвучить, — продолжает наседать Иккаку. — Будешь как бы наш представитель в общении с преподавателями, а за это — надбавку к стипендии.
— Которая меньше, чем я потрачу на рассылку смс? — усмехается он. Улыбка у него язвительная, но всё равно делает лицо мягче.
— У меня есть дружбан, который может достать симку с корпоративным тарифом, — подсаживается с другой стороны Шачи. — Выйдет дёшево.
Трафальгар Ло, вот как его зовут, припоминает Бепо. Он представился, когда все знакомились, но больше ничего не говорил. И всё же медведю он кажется наиболее достойным доверия, поэтому Бепо просто говорит: «Пожалуйста». Ло смотрит на него, кивает и забивает себе в телефон их номера.
На следующий день Шачи действительно притаскивает ему симку, а Ло раздаёт всем отпечатанное на принтере расписание на этот семестр. Говорит, у него тоже есть дружбаны, у некоторых — халявная бумага и картриджи. Расписание отпечатано на бланках спортклуба с лозунгом «Вы об этом пожалеете» и эмблемой в виде черепушечек. Когда его об этом спрашивают, Ло кривовато улыбается и отвечает, что администратор качалки развлекалась с новым дизайном, а владельцу клуба не зашло, так что всё равно лежало на выброс.
Расписание дополнительных занятий он печатает на обратной стороне листовок с жизнеутверждающим «Мы поможем вам оказаться на кладбище!». Бепо слышит, как Пенгвин рассказывает Шачи, что поехал-таки по адресу с листовки, там действительно качалка в подвале, а за стойкой администратора — шикарная готик-лоли. Пока он на неё пялился, его едва не зашибли штангой, так что или дружбаны у Ло суровы до невозможности, или он крутит роман с администратором. Её кресты и летучие мыши отлично сочетаются с его татуировками!
Второй вариант точно мимо, потому что Ло приглашает в кино симпатичную девчонку с факультета педиатрии, они даже встречаются почти месяц, но потом что-то идёт не так и Ло снова становится скорее мрачным, чем задумчивым. Но староста из него хороший — он никогда не забывает предупредить об отмене или переносе занятий; когда у кого-то возникают вопросы или проблемы, он идёт на кафедру и разбирается. У него неприятное чувство юмора; иногда Бепо сомневается, что он человек, но кого это вообще волнует? На занятиях они обычно садятся рядом, и всего пару месяцев спустя Бепо впервые называют замом старосты.
Иногда Бепо кажется, что теоретические занятия Ло нужны чисто для галочки, потому что он и так до фига всего знает, он читает много дополнительной литературы, журналов, он задаёт каверзные вопросы, на часть которых лекторы ответить не в состоянии. Он кажется замкнутым и необщительным, но не отказывается от компании.
Они сдвигают столики в кафетерии, раскладывают учебники и конспекты и вместе готовятся к предстоящему семинару, и в какой-то момент обычное совместное повторение материала и разъяснение друг для друга сложных моментов превращается в бурное обсуждение спорных вопросов. Эти занятия у них ведёт довольно молодой преподаватель, он пододвигает к ним стул, садится на него верхом, и семинар проходит в дружелюбной обстановке, с кофе и булочками.
В пятницу они идут в бар выпить немного пива, к полуночи твёрдо на ногах стоят только Бепо и Ло, и надо как-то растащить всех по домам и в общежитие, а денег на такси уже нет. Тогда Ло звонит кому-то и спрашивает, как этот кто-то на счёт покататься по ночному городу в обществе в хлам бухих будущих светил медицины. И нет, гоночная тачка не подойдёт, они все не влезут, а если влезут, то заблюют салон. Кид приезжает на внедорожнике и всю дорогу рассказывает, что он делал с движком, что — с подвеской, и как круто было участвовать в гонках по пересечённой местности. Сложнее всего выходит с Иккаку — в общежитии комендантский час, к тому же в женское парней не пускают, а она едва-едва стоит на ногах и порывается заснуть стоя. Кид подъезжает прямо под окно, они залезают на крышу машины, Ло звонит её соседке, та вылезает на подоконник, и они вчетвером заталкивают Иккаку в комнату.
Больше всего Бепо удивляет то, что Киду нормально: он не возмущается, не удивляется, не пытается рассказать, что так жить нельзя. С его точки зрения это обычный пятничный вечер, он даже не говорит, что они все ему теперь должны. В понедельник Иккаку наседает на Ло с вопросом, кто был тот горячий парень с крутой тачкой, и он небрежно пожимает плечами: бывший одноклассник, сейчас в автосервисе работает. Если кому что надо починить, то лучшего варианта не найти. В ответ группа смеётся: ну какие у них машины, пока они бедные студенты?
Если хочешь заняться спортом, не найти лучшего варианта, чем тот самый подвал, некондиционные листовки которого Ло продолжает использовать для печати всяких полезных вещей. Двое его хороших друзей там подрабатывают инструкторами, так что за качество подготовки Ло ручается. Как и за еду в одной кафешке: там работает поваром друг его друга, причём друга, очень любящего хорошо поесть. У необщительного на первый взгляд Ло — куча друзей и знакомых в самых разных местах и на все случаи жизни.
Ло сирота, но не живёт со своим опекуном с момента окончания школы, снимает крохотную квартиру-студию в не самом благополучном районе, почти в Портовом районе. Бепо там было бы стрёмно жить, а Ло ничего, он будто и не замечает, что вокруг не так. Не чувствует опасности или просто не считает её таковой.
— Вон, видишь? — показывает он на обшарпанное здание. — Я закончил эту школу. Это мой район, я к нему привык. Понимаешь, он тут как город в городе, замкнутый на себя, все всех знают. До переезда в Гоа я никогда не жил в больших городах, тут мне привычнее.
Школы во всём Нижнем городе строили по одному проекту, но так давно, что почти везде уже заново обшили утеплителем и яркими панелями, а тут — облупившаяся штукатурка. На баскетбольной площадке растрескавшийся асфальт, но мальчишки всё равно весело скачут со старым, облезшим мячом. Чахлый скверик кажется центром цивилизации, а, проходя мимо тележки с горячими пирожками, Ло привычно здоровается с торговкой.
Он хороший друг, действительно хороший, рядом с ним Бепо чувствует себя уверенней и спокойней, его медведь спит мирным сном. Он покупает простую чёрную толстовку без рисунка, распечатывает трафарет, заговаривает ярко-жёлтую краску и расписывает ткань узором из защитных рун, поколебавшись, добавляет удачу в личной жизни. Ло не везёт с девушками, точнее сначала везёт, а потом оказывается, что он рассчитывал на что-то серьёзное, а девушки — нет. Ло любит чёрный и жёлтый, он улыбается, обнимает Бепо, говорит: «Охуенный подарок» — и тут же натягивает на себя.
Где-то месяц спустя Ло задерживается после последней лекции. Все собираются и расходятся кто куда, а он сидит за партой, откинувшись на стуле, задумчиво пялится в потолок. Ему не плохо, но как-то странно.
— Извини, если лезу, куда не надо… — привычно начинает Бепо, и Ло улыбается, мол, всё нормально, продолжай. — У тебя случилось что-то?
— Я втрескался, — говорит он. — Категорически втрескался, вляпался по самую макушку, и это пиздец.
— Пиздец, потому что ты ей не нравишься? — уточняет Бепо, думая, где мог накосячить с рунами.
— Да нет, я ему тоже нравлюсь, — смеётся Ло. — В этом-то и засада. Совершенно от себя не ожидал!
Чтобы Бепо смог оценить масштаб катастрофы, Ло достаёт телефон и показывает фотку. На фотке действительно пиздец: там полумрак, мигающие лампочки и трое по пояс голых парней зачем-то забрались на стол. Объективности ради, фигуры у них вполне стоят того, чтобы посмотреть.
— Сабо в центре, — поясняет Ло. — А рядом его братья, страдающие эксгибиционизмом и прочими отклонениями, делающими мою жизнь ещё веселей. Особенно смешно было, когда они решили навестить любимого братика именно в тот момент, когда… ну ты понял, не вовремя припёрлись.
Бепо пытается представить, сгорает со стыда и думает провалиться куда-нибудь. Вязь на удачу в личной жизни или не сочетается с защитными плетениями, или Ло действительно нужна была не девушка. Но если бы всё было хорошо, Ло бы не говорил, что всё пиздец?
— Да ладно, — пихает его кулаком в плечо Ло. — На самом деле всё хорошо. Просто к тому, что у меня есть друзья, я более-менее привык, а теперь ещё и родня нарисовалась, потому что его родственники считают: меня надо кормить, слать мне дурацкие смски и вообще. Но самое забавное, вот просто вишенка на торте, это тот факт, что Сабо ухитрился поругаться с моим опекуном по поводу политики! Ненавижу грёбаную политику! Я-то думал, Кора-сан начнёт мне читать морали по поводу нетрадиционности и всего такого, а ему, понимаешь ли, политические взгляды моего парня жить спокойно не дают!
— Ну, лучше уж так, чем категорически против отношений в принципе, — замечает Бепо. — Люди в основной массе как раз-таки бисексуальны. А политика — такая мутная хрень…
— Ненавижу политику, ненавижу! — шипит Ло. Чуть успокаивается и добавляет: — Договорились никогда не поднимать этот вопрос в моём присутствии. Без меня пусть хоть дебаты, хоть митинги устраивают, хоть морды друг другу бьют.
— И в чём тогда пиздец? — помедлив, спрашивает Бепо. — В братьях?
— В том, что, помимо братьев, у него есть отец и коллеги по работе. Луффи я со школы знаю, к его альтернативному мышлению давно привык, с Эйсом никогда особо не общался, но что он из себя представляет, понимаю прекрасно, — Ло отмахивается небрежно, а потом хмурится. — А вот когда мне начинают писать незнакомые девушки, чтобы я передал Сабо, что он что-то там забыл на работе или должен сделать, или что-то ещё… Потому что он терпеть не может пользоваться телефоном, а теперь есть такой удобный я!
Вспоминая опыт его прошлых отношений, можно было ожидать, что месяца два, ну три, и Ло снова начнёт мрачно бурчать, что ничего не вышло и не сложилось, но нет. Отметив успешную, а главное досрочную, сдачу сессии, Ло заявляет, что никакого продолжения банкета не будет: он едет к Сабо, тот будет поить его кофе и вообще у них были какие-то там планы на Рождество.
В первый же день нового семестра Ло говорит Бепо, что этот мир совершенно не предназначен для социопатов. Ладно братья, но отец, дед и приёмная матушка — это немного слишком для бедного необщительного Ло. Из этого заявления следовало сделать вывод, что Рождество прошло в тёплой семейной обстановке. Проверяя телефон после очередного занятия, Ло стонет и утыкается лицом в конспекты.
— Его отец написал мне смс! И подписался «Батя»! Как вообще жить дальше?! — тихо, но выразительно страдает он.
— Радуйся, — предлагает вариант Иккаку. — Если б он открыл на тебя охоту с вилами, было бы гораздо хуже.
— С вилами — это вряд ли, когда есть столько других вариантов, — возражает Ло после долгой паузы. — Меня можно посадить в тюрьму, закатать в бетон, утопить на дне залива или прикопать на огороде в качестве удобрения для тыкв. С другой стороны, мы с Луффи с детства дружим, он бы за меня вступился, я думаю. Особенно первый вариант не выгоден, потому что мало ли что я там могу на суде рассказать…
Лично Бепо, как и остальной группе, судя по реакции ребят, абсолютно наплевать, за что можно посадить Ло и что про кого он мог бы рассказать в суде. Они просто довольны, что у их старосты наконец-то порядок с личной жизнью.
***
С практикой у некоторых возникают проблемы, но они всё-таки с факультета хирургии, в обморок при виде крови не падают, так что в целом всё скорее хорошо, чем плохо. Только Ло снова выделяется. Теорию он, кажется, учит едва ли не с детства, и это ещё как-то можно объяснить. Но на практике его не учат, его переучивают. Чуть-чуть иначе держать инструменты, например. Он всё делает правильно, но так, будто его не учили, а он смотрел, как надо, и пытался повторять, как уж запомнил. И доповторялся до устоявшихся навыков.
— Признавайся, в какой подворотне ты бандитов штопал? — в шутку спрашивает его преподаватель, а Ло в ответ не отшучивается, он поджимает губы и говорит:
— Я помогал в школьном медпункте.
Когда они уже выходят за дверь, Бепо слышит невнятное бурчание Ло о том, что так он, блин, и сказал, где и кого штопал.
Список тем для курсовых проектов Ло приносит отпечатанным на обратной стороне расписания тренировок.
— Что с ним не так на этот раз? — спрашивает Иккаку, рассматривая недельную сетку, забитую тяжёлой атлетикой, боксом, карате и фехтованием.
— Зоро сказал, не все считают медведей-зомби милыми, — пожимает плечами Ло. — Я с ним даже согласен, что странно. Медведи хорошие, когда живые.
По краям таблицы действительно примостились какие-то странные заштопанные медведи с альтернативной анатомией. Бепо от слов Ло приятно, хотя он, наверное, ничего такого в виду не имел, но потом он говорит, что не против взять с ним общий проект, и на душе становится легко и тепло. До Ло у него никогда не было близких друзей.
В крохотной студии Ло почти нет мебели, зато очень много книг и проведён интернет. Они сидят на подушках вокруг низкого стола, обложившись справочниками и поставив в центре ноутбук, чтобы сразу набирать куски текста или что-то искать. Почерк у Бепо адский, у Ло немного лучше, но всё равно проще с самого начала набирать, чем потом продираться через написанные от руки черновики.
За стенкой с одной стороны играет музыка, с другой — рыдает ребёнок и орёт женщина. В этой какофонии звонок в дверь различается не сразу. Просто Ло в какой-то момент встаёт, идёт в сторону кухонного угла, наливает воду в чайник. Бепо смотрит на свою полную кружку, заглядывает в кружку Ло — та пуста только наполовину — и только тогда слышит трель звонка.
— Открыть? — предлагает он.
— Не надо, у него ключи есть, — не оборачивается Ло. Он держит в руках две жестяные банки с чаем, выбирая, какой заварить. — Он единственный, кто пользуется дверным звонком.
Дверь открывается одновременно с его словами, и Ло говорит чуть громче:
— Чёрный с бергамотом или чёрный с яблоками и апельсиновой цедрой?
— С бергамотом, — отвечают ему из коридора.
— Сабо, это Бепо, мой одногруппник. Бепо, это Сабо, мой парень, — представляет их друг другу Ло, по-прежнему не отвлекаясь от своего занятия.
У Сабо довольно длинные светлые волосы, чёлка прикрывает почти всю левую половину лица. Деловой костюм, белая рубашка, галстук — такой контраст с той единственной фоткой, которую показывал Ло. А ещё от него пахнет кровью: так сильно, что медведь подбирается и готовится к неприятностям, но потом отчего-то снова успокаивается и засыпает. Что бы там ни делал Сабо, для них с Ло это неопасно.
— Привет, — улыбается Сабо, поднимает руку в приветствии. На нём перчатки, хотя на улице тепло. — Надеюсь, я не слишком помешаю. К тому же я принёс мясо, это должно компенсировать все неудобства. Что ты думаешь на счёт стейков?
— Я думаю о стейках много хорошего, — честно говорит Бепо. — Особенно если они не слишком сильно зажарены.
— Обычно я готовлю до степени rare, — кивает Сабо.
— С кровью, — поясняет Ло. Достаёт ещё одну кружку, ставит на керамическую подставку рядом со стеклянным чайником, в котором медленно наливается цветом заварка, и садится обратно.
Сабо разувается, пристраивает на барную стойку пакет с эмблемой супермаркета и скрывается за дверцей платяного шкафа, выныривает оттуда в свободной футболке, поддёргивая рукава. Руки у него в тёмных пятнах ожогов — Бепо сразу отводит взгляд, утыкается в раскрытый справочник. Но это не мешает ему слышать и чуять, что происходит за спиной. Там ритмично постукивают ножом, нарезая овощи, разделывают и отбивают мясо, на сковородке греют масло с зубчиком чеснока и веточкой розмарина. Запах бергамота почти не различим на фоне более сильных запахов мяса и специй, но каждый раз, когда Сабо возвращает кружку на подставку, Бепо слышит звонкий стук.
Напротив него Ло сбивается на середине мысли, втягивает носом запах мяса и предлагает натыкать везде закладок, чтобы не потерять нужные места. Они убирают книги и распечатки, частично заталкивая их под диван. Ло кидает на пол ещё одну подушку, убирает ноутбук и накидывает скатерть на стол. Бепо старается не смотреть, но видит, как они с Сабо сталкиваются локтями на крохотной кухне, когда Ло достаёт тарелки и приборы. Они не целуются при нём, не говорят всяких «милых» вещей, но не понять, что они именно пара, а не друзья, нельзя.
Отношения идут Ло на пользу: он становится спокойнее, расслабленней, не мягче, но умиротворённей, хотя это ничуть не меняет его характера. Он честно говорит идиотам, что они идиоты, а подработка в морге увеличивает процент кладбищенских шуточек в его речи. И дело не только в самом Сабо, но и во всём, что он привнёс в жизнь Ло, например, в его семье. Однажды Ло задерживается после занятий, чтобы спросить, умеет ли кто-нибудь готовить тыкву.
— Сабо в командировке, а Дадан просто впихнула её мне в руки и велела хорошо кушать, — объясняет он. — Она почему-то всегда считает, что я плохо питаюсь!
После недолгих расспросов оказывается, что Дадан — мать Сабо, приёмная, но её это совершенно не волнует. Троих детей она уже вырастила и теперь принялась за Ло, а то как он без материнской заботы? Рецепты блюд из тыквы они ищут в интернете все вместе, записывают самый простой вариант и вместе едут к Ло, готовить. Раз уж ему всё равно больше нечем заняться. Ближе к концу этого ответственного процесса в дверь демонстративно стучат ногой.
Луффи — младший брат Сабо, школьный друг Ло и по совместительству инструктор из качалки, хотя на первый взгляд по нему не скажешь, он выглядит слишком худощавым для этого. Он усаживается на высокий барный табурет, бурно радуется тыкве и невнятно, перескакивая с одного на другое, пересказывает Ло новости от Сабо. Тот занимается логистикой, а транспортная компания, в которой он работает, открывает офис в новом городе.
У Луффи чёрные, как у Ди, глаза и бешеный аппетит, но он ведёт себя дружелюбно и улыбается. Медведь Бепо успокаивается, медленно и совершенно недвусмысленно. Ни для кого здесь Луффи не опасен, ему этого достаточно. Единственное, что слегка тревожит — вопрос о родственных связях. Сабо, пусть и опасный, но совершенно точно человек, Бепо доверяет своему медведю в таких вопросах. Как он может быть братом одному из Ди?
***
Ло терпеть не может политику, он не смотрит новости и читает только медицинские журналы. Домашняя страница его браузера — сайт медицинского журнала, он не заходит на стартовые страницы поисковиков, где висят ссылки на свежие новости. Он понятия не имеет, кто мэр города, кто у них президент, когда выборы в думу. Откат, распил, госзакупки и животрепещущее «На что идут наши налоги?!» его ни разу не заботят. На улице у Портового района он здоровается с участковым, и тот говорит: «Ну ты же там самый нормальный! Скажи уже, чтоб не перегибали палку». Ло закатывает глаза, запрокидывает голову и спрашивает у неба, в каком месте он нормальный. Но слов участкового ему достаточно для выводов; он знает кому позвонить и сказать: «Тревога, копы зашебуршились, не дразни свою удачу».
Бепо подобный подход скорее нравится, он немного завидует: у него самого не получается так эффективно фильтровать информацию. Не знать ничего, что мешает жить. Не включать телевизор и не натыкаться тут же на дебаты о том, что у Ди надо отобрать лицензии на Охоту, а взамен использовать для смертной казни. Или на рассуждения о том, что раз экологическая обстановка лишает рыболюдей их естественного ареала обитания, пусть живут на суше и не выёбываются. Или…
Ло не волнует, как к нему относятся; по крайней мере, у Бепо создаётся именно такое впечатление от его татуировок и манеры себя вести. Ло волнуют учёба, работа, его парень и друзья. И проходит довольно много времени, прежде чем становится ясно, что это не совсем так. Вернее, было не совсем так, но теперь уж точно на чужие взгляды плевать — Ло перестаёт носить линзы, теперь любой может увидеть, что глаза у него чёрные. Как у Ди.
— Наконец-то всё встало на свои места, — с облегчением вздыхает Иккаку, когда после каникул Ло впервые приходит без линз. — А то я себе уже все мозги сломала, никак не сходилось.
И Бепо согласно кивает. Ну, подумаешь, не человек, для них это ничего не меняет.
