Чужое возбуждение заразительно

      Гермиона чувствовала дежавю. Снова поле для квиддича. Снова парень, который ей нравится. Снова девушка виснет на парне, который ей нравится, а теперь еще и целует его. Слишком много. Снова. Гермиона всегда быстро соображала, когда не надо, так что, когда Джинни повисла на Гарри как какая-то медаль за хорошее поведение, после того, как Гарри поймал снитч, Гермиона совершенно спокойно наколдовала чары невидимости. Так что она наблюдала за тем, как поведет себя Гарри в этой ситуации. Не то чтобы ей этого хотелось, просто закатить истерику, разве не этого ждёт Лаванда и Джинни? Что она сломается? Что бросит Гарри? Она после той сцены, свидетелем которой стала Лаванда, она ждала, что о ней и Гарри будет гудеть вся школа, но Гермиона лишь иногда ловила на себе задумчивые взгляды и видела, как Лаванда говорит с Джинни. Гермиона должна была понять, что так просто эта ситуация не исправится, учитывая какие взгляды бросала на нее Джинни. Джинни все знала и все равно повисла на Гарри. Гермиона считала ее своей подругой, она не раз спасала ей жизнь, они не раз работали вместе, они по душам мило разговаривали. Но, видимо, это не действует, если они влюблены в одного парня? Гермиона это запомнит и если они считают, что она отпустит Гарри, то они глубоко ошибаются.       Гермиона смотрела, как Гарри в ошеломлении без остановки тер губы, невыносимое презрение читалось на обычно безэмоциональном лице. Гермиона радовалась этому, ей было приятно это видеть, но видела это не только она одна. Рон сжал кулаки и пошел явно с недобрыми намерениями в сторону Гарри. Гермиона достала палочку, ей было плевать о чем думает Рон, но он Гарри и пальцем не тронет, у нее преимущество — он ее не видит. Но ситуацию изменила не она, и даже ни Рон, а Джинни. Она снова попыталась повиснуть на Гарри, стараясь его поцеловать, тогда Гарри оттолкнул ее достаточно резко, так, что, Джинни, споткнувшись, еле удержалась на ногах.       — Прекрати! Я влюблен.       Медленно, но твердо сказал Гарри, злость слышалась в его дрожащем голосе, затем он ещё раз вытер губы, словно сама мысль, что их целовали без его согласия, приносила почти физическую боль. Тут до Гарри дошло, что Гермиона тоже бежала его встречать. Он осмотрелся, но явно не нашел ту, что искал. Гермиона всё ещё скрывалась под невидимостью, у Гарри на секунду расширились зрачки, потом он, сердито поджав губы, пошел в сторону раздевалок.       Тишина расходилась по квиддичному полю. Пока Гарри шел, то казалось, что он бесперестанно все осмысливал что-то, Гермиона же решительно последовала за ним всё ещё краем глаза, поглядывая на поле, видя, как все разом загомонили над тем, что видели. Кажется, им даже не придется ничего объяснять, все и так всё поймут или догадаются — когда увидят их вместе. Думается, если они просто каким-нибудь образом обнимутся на публике, это сочтут именно тем, чем является на самом деле. Они с Гарри вместе.       Гермиона зашла в раздевалку и увидела, как Гарри сидит на лавочке до сих пор одетый в амуницию, ладонями в перчатках он скрывал лицо, она не успела к нему подойти, потому что в раздевалку ввалилась куча потных тел, только когда все стали раздеваться, краем глаза поглядывая на Гарри, она поняла, что находится в мужской раздевалке. Гермиона отвернулась, засмущавшись, сжала крепче палочку, которую она всё ещё держала в руке. Но позже пересилила себя, украдкой наблюдая, чтобы никто не напал. Гарри не поменял позу, когда Рон влетел в раздевалку, поскольку драки не было, был просто ор и какие-то взаимные обвинения. Гермиона же старалась не смотреть на то, что половина парней была раздета или полураздета. Ей было стыдно, но она чувствовала какое-то душное возбуждение — ее прочно захватила фантазия, как они с Гарри оказались бы в раздевалке, а куча парней бы смотрели и дрочили на них. Она зажмурилась, пытаясь прогнать эту картину перед глазами. Она уже поняла, что ее заводит некий эксгибиционизм, но никогда это не было в столь грубой форме, и таким яростным желанием. Она сжала бедра и просто ждала, пока Гарри и все остальные выйдут из раздевалки в душевые. Но, видимо, судьба так совпала, ибо ушли все, но Гарри только сейчас стал раздеваться и зашипел сквозь стиснутые зубы — амуниция у ловцов самая лёгкая, для большой маневренности, да только и ловца стараются выбить первым, вот и Гарри не обходился без синяков ни на одной игре. Гермиона подошла ближе и коснулась синяка, одновременно говоря:       — Неплохо тебя в этот раз.       И неудивительно синяк уже наливался и был больше ее ладони. Гарри сначала вздрогнул, напрягся сразу весь, но узнав голос, расслабился и хрипло прошептал:       — Гермиона.       — Да.       Гермиона вздохнула, а потом стала поглаживать его слегка напряженный живот, ощущая упругие мышцы, она понимала — ей необходимо остановиться, сейчас придет из душа команда. Но Гермиона не остановилась и только перешла к груди, сжимая маленькие сосочки, Гарри молчал, лишь тяжело с присвистом дышал и Гермиона понимала, что ей необходимо прекращать, но она лишь прижалась к нему со спины и, поглаживая, опустила пальцы ниже, пока не просунулась ему в штаны и не взялась за твердый член. Пространство между брюками и телом отчаянно не хватало, но Гермиона со всем старанием, дрочила и слышала, как за соседней стеной обсуждали Поттера и дразнили Рона, то что она была невидимой — не важно, все равно оставлять Гарри со стояком ей не хотелось, поэтому она сжимала ему яйца, поглаживала большим пальцем головку и добилась дрожи, что пронеслась по всему телу Гарри, он откинул голову ей на плечо, прижимаясь ближе и она прижала губы к мочке его уха, шепча то, что ей хотелось сказать больше всего:       — Я люблю тебя, Гарри.       Дрожь прижатого к ней тела становилась все сильнее, Гермиона сжимала ноги все крепче, пытаясь то ли сдержать свое возбуждение, то ли почувствовать сжатие, она была такой мокрой.       — Я так хочу тебя. Хочу твой член, хочу, чтобы ты меня трахал, любил, ебал, снова и снова, и снова.       Она трепетала, казалось, словно дрожь Гарри была заразительна, или же это все от смущения, Гермиона от такого даже покраснела, у нее закружилась голова. Но она хотела, чтобы он знал, чтобы…       — Иногда я готова дать тебе посреди большого зала. Чтобы ты трахал меня, покорную и доступную, но только тебе.       Она сжала крепче руку, чувствуя, какой он напряженный и мокрый, стала целовать шею, между поцелуями шепча:       — Хочешь мы начнем прямо здесь? Твои сокомандники зайдут в раздевалку и увидят нас. Они будут голые и будут смотреть на нас, как скоро им понадобится время, чтобы они дрочили на нас?       Гарри кончил с задушенным стоном, она ведь даже не заметила, что он закрыл себе рот ладонью. Но тут, видимо, ноги Гарри подкачали, он, окончательно навалился на нее, она, кое-как его поймав, опустилась вместе с ним на колени. Она вытащила руку из чужих штанов и стала облизывать, не особо скрывая сосущие звуки. Гарри зажмурился, а потом рыкнул:       — Я тебя выебу, Гермиона.       — Жду с нетерпением, Гарри.       — Ты еще неделю будешь ощущать в себе мой член, когда будешь ходить. Ясно тебе?       Она звучно и возбуждено засмеялась, пошла в сторону выхода из раздевалки и уже около двери, она сказала:       — Я буду на восьмом этаже.       Уходя, она слышала, как Гарри тяжело сглотнул. Она на секунду сжала себя руками за грудь. Она улыбалась и думала о том, что сказал Гарри. Ощущать в себе его член при ходьбе, это же с какой силой он будет ее трахать? Она сняла с себя невидимость и шла по коридору, ощущая, как по ногам течет ее возбуждение. Мысленно она гадала: заметят ли, что она течет или нет? А не все ли равно? Она поднималась по лестнице и думала о том, что Гарри после случившегося сегодня не станет ждать, скорее всего, он быстро ее при всех поцелует, что доходчиво объяснит всем, кому она принадлежит. Ну, а сейчас пора отвечать за свои слова не так ли, Гарри?