Питер
— О’кей. Да, буду к ужину. — Питер взглянул на часы на экране компьютера, только чтобы увидеть, что работает всего лишь четырнадцать минут. Он-то думал, гораздо дольше. — Да, тайская будет отлично. — Он потянулся к мышке, кликнул по иконке электронной почты. — Хм. Тоже люблю тебя, тётя Мэй. Увидимся вечером, пока. — Повесив трубку, он положил телефон в карман, вновь пробежав глазами по письму от «Оскорп». Наверное, что-то случилось. Они не раскрывали подробностей — немудрено, ведь «Оскорп» не придерживалась политики прозрачности в отношении сотрудников, — однако Питер подозревал, что кто-то к ним вломился. Сегодня, когда он пришёл на работу, охраны было столько, сколько он не видел за всю историю работы здесь. Всем работникам было приказано носить с собой ID-карты — без них не впускали в здание. Питер прихватил свою, но никак не ожидал металлодетекторов и вооружённых охранников, расставленных в каждом углу и даже в лифтах. В главном холле их было по меньшей мере десять. Питер мимолётно почувствовал панику, когда проходил через металлодетектор, опасаясь, что в паутиномётах точно были металлические механизмы, пусть они и сделаны из нержавеющей стали, которую сложнее обнаружить. В очередной раз Питер понял, что невольно восхищён инженерным гением Тони Старка и очень ему благодарен. Питер вновь достал телефон и уставился на него, гадая, где же сейчас Гарри. Он бы больше волновался, если б не был так уверен, что тот где-то в здании на верхних этажах разбирается с произошедшим беспорядком. Питер был неправ. И знал это. Он не мог продолжать обманывать Гарри. Он хотел закончить всё ещё вчера утром, когда вернулся в пентхаус Осборна, после того как проводил Мэй до работы. Правда, он даже планировал этот разговор, хотел начать его до встречи в школе. Питер собирался сказать, что будет всегда любить его, что Гарри — его лучший друг и что надеется: они останутся так же близки, но должны перестать целоваться и заниматься другими не платоническими вещами. Он собирался сказать Гарри, что слишком занят для отношений и для обоих нечестно продолжать в том же духе, если они не собирались приводить это ни к чему серьёзному. А потом Зелёный Гоблин принялся угрожать Гарри и ЭмДжей. И всё, о чём мог думать Питер с тех пор, — как Гарри вычеркнет его из жизни, потому что ему слишком больно продолжать общаться с Питером, раз он не хочет с ним отношений. И потом — Паркеру ну никак не удалось бы узнать, в порядке ли друг. Он не смог бы защитить его от этого психопата-сверхчеловека, одержимого желанием разрушить жизнь Питера Паркера, не говоря уже о Нормане. Когда Питер вновь пробрался в комнату к Гарри, озарённую серым предрассветным светом, едва проникавшим в окно, он дал себе что-то вроде клятвы. Стоя возле кровати, он вглядывался в красивое лицо Гарри — спокойное, умиротворённое во сне, каким никогда не было днём, — и поклялся, что защитит его. Гарри Осборн был добрым и хорошим. Он протянул руку дружбы тощему маленькому ботанику из Квинса. Предлагая счастье, на которое тот не смел даже надеяться. Он не заслуживал того, чтобы быть втянутым в проблемы Человека-паука, особенно потому, что у него своих достаточно. Поэтому Питер должен защитить его. И ЭмДжей тоже, конечно. В тот день ему удалось убедить их (пусть оба и посчитали, что он лишился рассудка) постоянно держать его в курсе своего местонахождения, по крайней мере две недели. Он соврал, сказав, что это для результатов эксперимента, который он проводил. Он и Неда в это втянул, но за него беспокоился меньше, поскольку Гоблин о нём совсем не упомянул. И вот именно в этой точке что-то не сходилось. Почему Зелёный Гоблин угрожал Гарри и ЭмДжей — но не Неду? Питер дружил с Недом гораздо дольше. Неужели он с некоторых пор проводил больше времени с Гарри и ЭмДжей? Если за ним следили, могли они упустить из виду третьего друга? Нет, в этом не было никакого смысла. Совсем недавно все четверо зависали в кафе. И почти ежедневно Питер возвращался домой из школы вместе с Недом. Просто. Что-то. Не. Сходилось. Питер чувствовал, что что-то упускал. Что-то очень важное. Теперь он это понимал. И было такое чувство, будто что-то вертелось на кончике языка, но никак не срывалось с него, и не важно, как сильно он пытался понять, что это. Если бы он сосредоточился как следует, возможно, всё бы получилось. Он бы всё понял. Может быть, если б он нормально проспал хоть одну ночь, а не бегал как угорелый, следя за тётей, друзьями, встречаясь со своим парнем-наёмником каждую ночь. Но Уэйд. Уэйд был тем, кто сохранял его единым целым, не давая раствориться в беспорядочной мешанине стресса и отчаяния. Питер не мог не видеться с ним. Он жил ради моментов их воссоединения, когда Уэйд держал его в своих объятьях. Целовал его. Даже когда просто сидел в изножье кровати Питера, пока тот спал. Одного лишь его присутствия было достаточно, чтобы Питер почувствовал себя в безопасности. Умиротворённым. Любимым. Ему было очень трудно выслушивать «историю происхождения» Дэдпула. Шокирующе трудно и тяжело. Питер не хотел оставлять его тогда. Он хотел обернуть руки вокруг этого красивого ебанутого человека и никогда не отпускать. Он хотел целовать его до изнеможения, нежно касаться, пока тот не понял бы, насколько он замечательный. А потом Питер продолжил бы касаться и целовать его, потому что он был такой красивый, что сердце щемило. И единственное, что заставило его тогда уйти — опасения за жизнь тёти Мэй. Конечно, он предполагал, что датчики движения могли сработать просто потому, что она пошла в туалет (а так оно и было, слава богам), или даже без всякой причины, потому что были самодельными и довольно топорно выполненными. Но существовала и другая возможность… Не такая уж и ничтожная, что Зелёный Гоблин наконец решил нанести визит в резиденцию Паркера. Поэтому Питер заставил себя уйти, пусть и видел, что Уэйд всё ещё никак не мог прийти в себя после вываленного на него рассказа о прошлом. Когда Паркер вернулся и обнаружил, что тётя мирно спит в своей комнате, в квартире всё тихо и спокойно, он вернулся было к Уэйду. Но вдруг почувствовал себя таким измотанным… а Дэдпул велел ему поспать. Ему следовало бы заснуть. И как только его голова коснулась подушки, он провалился бы в глубокий сон. Но. Вместо этого он заплакал, тело сотрясали тихие всхлипы. Он рыдал уже второй раз за последние сутки. Он оплакивал Уэйда и то, через что тому пришлось пройти. И как много ему пришлось пережить после. Каким же он был заботливым, добрым, милым под всем этим напускным внешним дерьмом, которое носил как броню. Потрескавшуюся, из ржавого металла, без выходных отверстий. Впервые Питер плакал из-за Уэйда до изнеможения, пока не уснул. Но этот раз был не последним. Он не выдержал бы, если б принёс Уэйду ещё больше боли. Он знал, как иногда наёмник себя накручивал, видел это, когда тот выбежал из квартиры (пусть и не понимал почему), заставив их с тётей Мэй сильно беспокоиться. Поэтому Питер решил, что будет делать всё возможное, чтобы избежать встречи с Гарри, потому что это казалось наиболее реальным способом удержания самого себя от свершения неправильных поступков, которые сделали бы больно тем, кто ему дорог. Пока это было нетрудно. Сегодня Гарри не пришёл в школу. Он прислал ему короткое, загадочное сообщение: что бы ни происходило в «Оскорп», оно требует его непосредственного внимания, поэтому и до работы он его сегодня не подвёз. Питер вздохнул и вновь отложил телефон. Потерев лицо и глаза, он приказал себе сосредоточиться. У него есть работа, за которую нужно взяться. Проще сказать, чем сделать, конечно, ведь он не мог перестать думать. Но и стажировку потерять — тоже. Ему нужно было показать себя, чтобы в дальнейшем поступить в хороший университет по стипендии, а потом найти приличную работу. Вот о чём он должен беспокоиться. Как только удалось немного сосредоточиться на цифрах на экране, в дверь постучали. Питер, нахмурившись, поднялся, чтобы открыть. Он думал, что пришёл Гарри (или — где-то в глубине души теплилась надежда — что Уэйд снова захотел сделать ему сюрприз), но когда распахнул дверь, уставился на посетителя, которого ни разу даже не встречал. Мужчина, по-видимому лет сорока, в простом костюме, стоял, держась за ремень. Судя по всему, охранник, пусть и не носил униформы, которая полагалась большинству блюстителей порядка в «Оскорп». Тогда, наверное, он был чьим-то личным охранником. Питер попытался вежливо улыбнуться, хотя в животе всё перевернулось от беспокойства. — Чем могу помочь? Мужчина не улыбнулся в ответ. — Вас требуют наверху. Следуйте за мной, пожалуйста. — Он развернулся, не дожидаясь ответа, и направился к лифтам. Мгновение Питер смотрел ему в спину, потом схватил куртку и рюкзак, заблокировал компьютер нажатием пары клавиш и запер за собой дверь кабинета. Трусцой он нагнал охранника. — Наверху? — недоумённо спросил он. Для чего он мог понадобиться наверху? — Да. Мистер Осборн попросил привести именно вас. — Он нажал на кнопку вызова. — О. — Значит, Гарри его ожидал. Было странно, что он вызвал Питера к себе наверх, а не спустился сам — как обычно. Но, может быть, он очень занят. Питер надеялся, что ему не придётся находиться там слишком долго, потому что сегодня правда нужно многое успеть закончить по работе. А если Гарри вызывал его просто ради болтовни, тогда Паркер точно высказал бы ему, что думает. Подъём на лифте по меньшей мере был неловким. Питер стоял зажатым между мужчиной, который за ним пришёл, и охранником в форме, дежурившим сегодня у лифта. Оба были высокими, молчаливыми и серьёзными. У Питера язык так и чесался язвительно пошутить о том, что неплохо было бы оснастить лифт звуковым сопровождением, однако не думал, что они оценят юмор. Так они и проделали путь до самого пятидесятого этажа, где находились административные офисы. Питер здесь был всего несколько раз: первый — когда Гарри проводил ознакомительную экскурсию, второй — когда Норман «повысил» его после решения той проблемы с данными несколько недель назад. Вслед за мужчиной в костюме он вышел из лифта, последовав за ним по широкому, отделанному деревянными панелями коридору. Он слегка нахмурился, немного замедлив шаг, когда они прошли мимо кабинета Гарри без остановки. Неужели друг переехал в другой кабинет с тех пор, как Питер был тут последний раз? Он не успел как следует обдумать эту мысль, как мистер Серьёзность вдруг остановился возле двери в конце коридора и открыл её для Питера. Паркер вошёл, искоса взглянув на очередного вооружённого охранника, стоявшего внутри. Он окинул удивлённым взглядом конференц-зал, полный хмурых, дорого одетых мужчин. Питер почти почувствовал витающий вокруг запах богатства, отражавшегося в их дорогостоящих смартфонах или разговорах деловым, резким тоном. Атмосфера была не слишком приятной. В глубине комнаты, за широким дубовым столом на фоне окна от пола до потолка стоял Норман Осборн. Он выглядел более измождённым, чем в ту ночь, когда Питер последний раз его видел: щёки впали, под глазами почти чёрные круги. Однако костюм по-прежнему сидел идеально, красиво подчёркивал плечи, бицепс, грудные мышцы, и это казалось бы даже привлекательным, если б Норман не был столь пугающим. Медленно, будто ощутив на себе взгляд Питера, Осборн поднял голову от папки с бумагами. В глазах появился маниакальный блеск, когда они встретились с Питером взглядами, на губах медленно расплылась усмешка. Сердце Паркера заколотилось, паучье чутьё загудело на загривке. Что-то было не так. И вновь он почувствовал себя… на пределе. Будто что-то вертелось на кончике языка; сон, полузабытый, но который вот-вот всплывёт в памяти в подробностях. Словно у него в руках кусочки пазла — просто нужно выяснить, как сложить последние. Если б он просто… нашёл верный угол… — Питер Паркер. — Голос Нормана Осборна, каким бы тихим ни был, разнёсся по залу. Разговоры мгновенно стихли, будто Норман призвал к тишине. Подняв руку, он поманил Питера ближе. — Мы ждали вас. Питер тяжело сглотнул, пытаясь побороть желание отступить, уйти отсюда. Он мог ненавидеть Нормана Осборна сколько угодно, но всё же сейчас был на работе. Питер сделал несколько неуверенных шагов вперёд, внезапно осознав, что в комнате, полной мужчин, носивших тысячедолларовые костюмы, сам он одет в рваные джинсы и футболку. Он остановился у массивного стола, пытаясь дышать ровнее, размереннее, чтобы стук в ушах не стал совсем невыносимым. Норман пристально смотрел на него — чуть дольше, чем следовало, — прежде чем опустить взгляд и медленно толкнуть к Питеру беспроводную клавиатуру. — У нас случилось… нарушение безопасности, — протянул он, некоторые мужчины недовольно забормотали. — Мы хотим, чтобы вы проверили наши брандмауэры. Убедились, что не было никаких скачков, свидетельствующих о том, что кто-то был там, где не должен быть. Питер слегка нахмурился, переминаясь с ноги на ногу, переводя взгляд с Нормана на клавиатуру. — Я не работаю в сфере кибербезопасности, — решил уточнить он, ощущая, как в животе всё переворачивается. Что тут происходит? С какой вообще стати Норман Осборн решил попросить его проверить брандмауэры «Оскорп»? Норман слегка улыбнулся. — Вы хотите сказать, что не сможете этого сделать? — В его суровых глазах сверкнул вызов, Питер стиснул зубы. — Нет, я могу, — тихо сказал он. Пододвинув клавиатуру ближе к себе, он отошёл в угол стола, чтобы увидеть экран компьютера. По шее забегали предупреждающие мурашки, когда он оставил позади себя Нормана, совершенно вне поля зрения. Но чутьё зудело в этот момент как-то приглушённо, поэтому Паркер смог его проигнорировать. Он и так знал, что Норман ужасный человек, но сомневался, что тот посмеет причинить ему вред на глазах у других людей. Заставив себя сосредоточиться, Питер набрал несколько команд и открыл программу защиты данных компании. Углубившись в код, он проверял недавнюю активность, искал любые скрытые проблемы в брандмауэрах. На несколько минут в комнате воцарилось молчание, Питер поймал себя на мысли, что ему хочется, чтобы бизнесмены продолжили общаться друг с другом. Вдруг мягкий голос Нормана ворвался в его мысли, заставив сердце ёкнуть от неожиданности: — Что-нибудь интересное? — спросил он почти любезно. Питер обернулся к нему. Норман стоял, прислонившись к окну, скрестив руки на груди. — Пока нет, — ответил он и вновь взглянул на монитор. — Мне ещё нужно проверить кое-что. Это, конечно, не полное сканирование безопасности, потому что Питер не мог назвать себя таким уж экспертом в этой области, но он был уверен, что охватил все основные моменты для выявления возможного взлома или проникновения. Спустя ещё несколько секунд глухое жужжание чутья усилилось, заставив его вздрогнуть. В следующее мгновение он почувствовал, как Норман склонился над ним. Питер сглотнул, пальцы дрогнули, затем вновь запорхали по клавиатуре. — Ого. Далеко забрался. — Норман смотрел через его плечо, наблюдая за набором кода на экране. Следующие слова он сказал тише, чтобы только Питер его услышал: — Пальцы твои просто летают по клавиатуре. Как маленькие паучки. Как паучки. Он медленно склонился к нему, тёплое дыхание обдавало шею Питера. — Я определённо позеленел от зависти… — прошептал он. Питер замер. И вдруг кусочки головоломки сложились в целую картину. Этого не могло быть… но так всё и было. Теперь всё обрело смысл. Странное поведение, долгие часы работы, жучок. У него были все ресурсы для осуществления задуманного. И он не угрожал Неду, потому что не знал его. Гарри дружил лишь с ним и ЭмДжей. О Господи, Гарри… Питер резко отодвинулся от стола, разворачиваясь на каблуках к Норману, внезапно опасаясь подставлять ему спину. Глаза распахнулись, от лица отлила вся кровь, когда он осознал, что происходит. Норман медленно, хищно улыбнулся. — Закончили? У Питера совершенно пересохло во рту, поэтому он лишь коротко кивнул. Пальцы потянулись к кнопкам паутиномётов на запястьях. Но комната была полна людей, а здание — напичкано камерами. И сейчас он лишь Питер Паркер. Как только он себя раскроет, с ним будет покончено. Норман Осборн мог рассказать об этом всему миру или шантажировать его вечно. — Я только… — Питер задохнулся, неуклюже махнув на дверь. Повернувшись, он пошёл прочь, периферийное зрение слегка размылось, звук и цвет слились воедино. Он будто шёл в воде, пульс отдавался в ушах. Никто его не остановил. В коридоре он глубоко, судорожно вдохнул. — Блядь, блядь, блядь… — пробормотал он, с трудом направившись к лифтам. Этого просто не могло быть. Норман. Осборн. Норман Осборн был Зелёным Гоблином. Один из богатейших, умнейших, могущественнейших людей мира знал секрет Питера и именно с ним хотел свести счёты. А Паркер даже этого не предвидел. Он был так глуп… Все улики были перед носом — он просто слишком слеп, чтобы соединить их. А теперь Норман раскрыл себя. И это пугало больше всего. Зачем раскрывать тайну своей личности, если не видишь в Питере угрозы? Разве что он намеревался избавиться от Человека-паука раз и навсегда? Питер почти добрался до лифта, паника подступила к горлу, как вдруг острый, резкий укол предупреждения об опасности пронзил позвоночник. Инстинктивно Паркер отпрянул, но Норман уже был рядом. Он схватил Питера за горло, припечатал к стене в мгновение ока. — Похоже, мне удалось поймать вкусненького паучка, м? — прошипел он, безумно ухмыляясь и склонившись ближе к лицу Питера. Паркер безрезультатно вцепился в руку Гоблина. Оглядевшись, в страхе широко распахнул глаза, заметив, что охранник, стоявший у входа в конференц-зал, испарился. Они одни. Норман потянул Питера на себя и вновь ударил спиной о стену, напрочь выбивая из лёгких остатки воздуха. Наклонившись, он зарычал ему в ухо: — Я собираюсь вырвать твои ноги одну за другой, буду смотреть, как ты извиваешься и орёшь. И передай своему бойфренду, чтобы тоже пришёл. Пусть посмотрит, что натворил. Он швырнул Питера на землю. Тот сразу попытался подняться на ноги, хватая ртом воздух и кашляя, горло жгло. Найдя опору, он прислонился спиной к противоположной стене, принимая защитную стойку. Но Норман стоял уже в нескольких футах от него, с небрежным недовольством поправляя сбитые запонки. — Знаешь, Питер, я впечатлён. Никогда бы не подумал, что тебе хватит наглости изменять моему сыну. — Сердце Питера болезненно сжалось, Норман смерил его холодным взглядом. — Полагаю, ты действительно мастерски хранишь секреты, не так ли? — Он мерзко хохотнул — от этого звука у Питера побежали мурашки вдоль позвоночника. Это было неправильно. — С нетерпением жду, когда распутается паутина твоей лжи. — Он шагнул к нему, Питер отшатнулся, но Норман лишь прошёл мимо, направляясь обратно в конференц-зал. — Не забудь сказать Уэйду Уилсону, что то, что произойдёт дальше, будет специально для него, — бросил он через плечо. — Очень не хотелось бы, чтобы он пропустил шоу. Тяжело дыша и лихорадочно соображая, Питер смотрел ему в спину до тех пор, пока тот не скрылся за дверью. Какое отношение к этому имел Уэйд? Нажав кнопку вызова лифта, Питер знал, что сердце не перестанет колотиться о рёбра, пока он к чёртовой матери не уберётся из здания. Он никак не мог поверить, что это происходит. Норман Осборн придёт за ним. У Питера нет шансов. Двери лифта распахнулись с тихим звоном, который заставил Питера подпрыгнуть. Он вошёл внутрь. Поездка вниз была как в тумане. Он пытался успокоиться. Пытался всё обдумать. Но с каждым вдохом грудь сжимало всё сильнее; с каждым этажом он ощущал, как усиливается дрожь. К тому моменту, когда он, спотыкаясь, вывалился на улицу, залитую ярким полуденным солнцем, в груди болело, голова кружилась. Смутно, будто мысли текли через мёд, Питер понял, что у него начинается паническая атака. Их не было со смерти дяди Бена. Ему нужно увидеться с Уэйдом. Он не понимал, какое отношение ко всему этому имел наёмник, как он попал под прицел Зелёного Гоблина, но Питеру необходимо убедиться, что с ним всё в порядке. Одна лишь мысль о том, чтобы увидеть его прямо сейчас, заставила узел в груди Питера немного ослабнуть. Уэйд всё исправит. Он ведь всегда это делал. Вынув телефон, Питер разблокировал его. Дрожащий большой палец завис над приложением, которое он использовал, чтобы писать Уэйду от лица Человека-паука. Он должен был встретиться с ним как Паучок, чтобы рассказать, что случилось. Уэйд сможет помочь, скажет, что делать дальше. Однако Питер понимал, какое решение примет Дэдпул. Как только он выяснит, что Норман Осборн — Зелёный Гоблин, то вырежет на пуле имя генерального директора «Оскорп» и пойдёт его убивать. Какая-то слабая, жалкая и трусливая частичка внутри Питера хотела, чтобы Уэйд обо всём позаботился. Так было бы проще, нужно покончить с ним раз и навсегда после всего, что произошло. Однако если б Питер позволил этому случиться, это положило бы конец Человеку-пауку. Человек-паук спасал жизни. Он не забирал их. Поэтому он открыл обычный СМС-чат. Существовала ещё одна причина, почему он хотел увидеться с Уэйдом как с Уэйдом, а не как с Дэдпулом. Гораздо более эгоистичная причина. Он хотел иметь возможность заглянуть ему в глаза, когда тот скажет Питеру, что всё будет хорошо. Большие пальцы зависли над клавиатурой, подрагивая, Питер не знал, что написать. Разум всё ещё был наполнен паникой, всё, что он чётко знал, — ему необходимо увидеться с Уэйдом прямо сейчас. В итоге он позвонил. Всего два гудка спустя Уэйд взял трубку. — Как делишки, пирожок? — спросил он, фальшивые весёлые нотки в его голосе не помогли скрыть беспокойство. Питер никогда раньше ему не звонил. Паркер открыл рот, чтобы ответить, но вот опять — не мог придумать, что сказать. Он был заторможен, в голове — пустота, он застрял на тротуаре перед «Оскорп» с десятками снующих мимо людей и был чертовски напуган. — Питер? — Теперь тревога отчётливо слышалась в голосе. Он сглотнул. — М-можно… Можно к тебе прийти? На мгновение воцарилась тишина, на линии не было слышно ничего, кроме треска помех. А потом: — Где ты сейчас? Питер вздохнул. Выдохнул. Теперь, когда он услышал деловой тон Уэйда и знал, что тот решит все проблемы, ему стало гораздо легче дышать. — «Оскорп», — слабо пискнул он. — Хорошо. Напишу тебе адрес. Оттуда всего пять минут ходьбы, сможешь добраться? — он говорил спокойно, но твёрдо. Питер кивнул, потом вспомнил, что Уэйд его не видел. — Да… — выдохнул он. — Хорошо. Тогда я сейчас положу трубку, ладно? Да, нам придётся. Увидимся всего через пару минут. — Хорошо. — Питер опустил телефон, когда связь прервалась, и посмотрел на адрес, который прислал ему Уэйд. Он смутно подумал, не собирался ли Уэйд там с ним пересечься. Было очень на него похоже. Мило и заботливо с его стороны. Прогулка до расположенного в трёх с половиной кварталах отсюда многоквартирного здания заняла целую вечность. Каждое движение, которое Питер замечал периферийным зрением, заставляло сердце замирать. Каждый громкий звук заставлял замедлять шаг. Каждый встреченный им прохожий заставлял отшатываться. Теперь, зная, что у Нормана Осборна был план — план отрывания его конечностей одной за другой, очевидно, на глазах у Уэйда, — он был более взвинчен, чем когда-либо прежде. Теперь это не какая-то смутная опасность где-то в далёком будущем. Теперь это могло случиться в любой момент. Когда он наконец увидел красный номер нужного причудливого здания напротив небольшого парка, перед глазами вновь всё размылось и поплыло. Неужели так действовала паническая атака? Разве она не должна закончиться через пару минут? Питер не мог вспомнить. Он пытался сосчитать пульс, чтобы вычислить, сколько ударов в минуту билось сердце, и как раз остановился перед входом в здание, когда кто-то схватил его за руку. Питер вздрогнул от неожиданности, но почти сразу узнал возвышающегося над собой человека и исходящий от него жар. Уэйд повёл его внутрь, продолжая тепло и успокаивающе сжимать левое плечо, уверенно кивнув швейцару, стоявшему внутри. Питер позволил яркому вестибюлю расплыться перед глазами, Уэйд провёл его через весь этаж и сразу вошёл в пустой лифт. Питер придвинулся к нему ближе, когда двери с мягким шипением закрылись, давление в груди ослабло, когда он попытался вдохнуть поглубже. — Блядский боже, ты весь дрожишь, — мягко пробормотал Уэйд, повернув к себе Питера лицом. Он легко провёл обеими ладонями по рукам Паркера, отступил на полшага, явно оглядывая его в поисках каких-либо травм. — Что случилось? Ты в порядке? Взгляд Питера впился в глаза Уэйда, жадно впитывая беспокойство и тревогу, яростное сострадание в этих глубоких ярко-голубых омутах. Они всегда были такими выразительными, практически светились от интенсивности эмоций Уэйда, даже несмотря на тень от кепки и капюшон. — Я… Я… — Он не мог и слова выговорить. Да и всё равно — что бы он сказал? Что можно сказать? Лифт слабо звякнул, двери открылись на десятом этаже. Уэйд вывел их в коридор, ни на секунду не перестав прикасаться к Питеру. Он быстро отпер дверь и завёл его внутрь квартиры, которая была намного лучше любых других, которые, казалось, у Уэйда раскиданы по всему городу. Питер словно со стороны с благодарностью наблюдал, как Уэйд запер за ними дверь, помог ему снять рюкзак и усадил на замшевую кушетку. Уэйд вновь заглянул ему в глаза — серьёзно, угрожающе — и спросил: — Кто-то тебя обидел, Питер? Он молчаливо покачал головой, призрак руки Нормана крепко сжал его шею. Уэйд, казалось, немного расслабился, но не ослабил хватку на плече Питера. Паркер был этому рад. — Что-то тебя испугало? Питер кивнул, решив, что эта формулировка ничуть не хуже любой другой. Не дожидаясь дальнейших вопросов, на которые он всё равно не знал, как ответить, Питер подался вперёд, сокращая расстояние между ними и вжавшись лицом в ключицу Уэйда. Уилсон замер на мгновение, а потом бесконечно нежно обнял его своими сильными руками. — Всё хорошо, — пробормотал он, согревая дыханием макушку Питера. — С тобой всё хорошо. С лёгкой дрожью Питер вжался в него сильнее, прерывисто всхлипнул, когда Уэйд произнёс слова, которые он так жаждал услышать. Он вцепился, зарываясь пальцами, в толстовку Уэйда, позволив себе расслабиться в тепле, которое его окружало. Уэйд медленно провёл ладонью вниз и вверх по его спине, успокаивающе поглаживая, заставляя Питера дышать ровнее, спокойнее. Каждый вдох и выдох теперь давался чуть легче. — I’m coming to find you if it takes me all night, — начал тихо напевать Уэйд приглушённым голосом в волосы Питера. — Wrong until you make it right. — Голос звучал тише, более неуверенно, чем обычно, и из-за этого — более нежно. — And I won’t forget you. At least I’ll try and run tonight. — Он прижал Питера чуть ближе к себе, практически, но не совсем усадив к себе на колени, и с этим последний тугой узел развязался в его груди — и он вновь смог дышать. Он сильнее вжался лицом в шею Уэйда, вдыхая его запах. — Everything will be alright. Everything will be alright. — Он пел так нежно, голос — тихий, успокаивающий рокот, Питер позволил себе зажмуриться, а страху — уйти на задний план. — Everything will be alright… Everything will be alright¹. На мгновение Питер ему поверил. Уэйд затихал постепенно, пока не начал просто напевать себе под нос, Питер поразился тому, насколько тот может быть нежным и заботливым. Снова и снова он доказывал, что мог позаботиться о Питере. Он точно знал, что нужно молодому запутавшемуся герою, даже если Паркер не знал этого сам. Он полностью доверился Уэйду. Сам тихо замычав, Питер немного отстранился, чтобы заглянуть в глаза Уэйду. — Спасибо, — прошептал он, неуверенный, что голос будет достаточно ровным, если скажет громче. Уэйд подарил ему грустную улыбку, которая всё же согрела сердце. — Обращайся, Питер. И он сказал его имя. Настоящее имя. И смотрел на Питера не прикрытыми маской глазами — в его мягком взгляде было что-то. И, словно это самая естественная вещь на свете (а так оно и было), Питер подался вперёд и прижался губами к губам Уэйда. Без сомнений. Просто на автомате. Легко. Словно дыхание. Поцелуй был нежным и болезненно-сладким, губы Уэйда — такими мягкими и безопасными. Идеальными. Одной рукой Уэйд скользнул в волосы Питера, зарываясь в них пальцами, и именно об этом Паркер и мечтал. Больше ему ничего не было нужно. Ничего. Он попал домой. Поцелуи с Уэйдом всегда были чудесными, но они никогда раньше не ощущались, словно возвращение домой. Питер не хотел, чтобы это заканчивалось, но когда поцелуй прервался, а губы Уэйда последний раз нежно коснулись уголка его рта, он почувствовал удовлетворение. И наполненность. Уэйд прижался лбом ко лбу Питера, их дыхание смешалось. А когда Питер открыл глаза, то встретил полный удивления взгляд широко распахнутых голубых глаз Уэйда. Питер улыбнулся. И больше ему ничего не было нужно. Всё было здесь. — Уэйд, — благоговейно выдохнул Питер. Уэйд немного отстранился, убирая руку с затылка Паркера. — Мне нужно тебе кое-что сказать. — Время пришло. Он уже слишком долго ждал. Он, конечно, не планировал признаваться сейчас, но Уэйд принадлежал ему, а он — Уэйду, и сейчас самое время. И всё будет хорошо — с Уэйдом по-другому быть не могло. Всё будет в полном порядке. — Я… Уэйд отпрянул от него и встал одним быстрым движением, внезапное отсутствие контакта с ним заставило Питера почувствовать холод и смущение. — Постой, — грубо прервал он. — Просто… погоди. — Уэйд отвернулся, Питер не успел понять выражение его лица. Он смотрел на него, удивлённо приоткрыв рот, когда Уэйд отошёл на несколько шагов и вжался ладонями в глаза. — Нет… Ох бля, бля, бля, знаю, — прорычал он тихо — слишком тихо, чтобы Питер услышал, не будь у него суперслуха. — Но я не могу… Ни за что, блядь. Я никогда даже не думал… Нет. Ледяной страх разлился по венам Питера, сковывая тело. Уэйд снова себя накручивал? Психовал? Чёрт. Психовал же, да? Но нет. Нет, нет, нет, момент был просто идеальным. Уэйд должен знать. — Уэйд. — Он сел на край кушетки, выпрямившись, пытаясь снова привлечь внимание наёмника. — Перестань. Послушай просто. Я должен сказать тебе… Уэйд резко обернулся к нему, выставив руки, словно пытаясь остановить Питера. — Нет. Нет, нет. Не могу. Я не должен был… Прости меня. — На его выразительном лице отражались разочарование и боль, у Питера защемило сердце. — Нет! — настойчиво воскликнул он, сжимая руки, подавляя желание вскочить на ноги, не желая спугнуть Уэйда. — Нет, всё хорошо. Правда. Я хотел сказать тебе, что я… — Я влюблён в другого. Питер замер. Ощутил, как кровь отхлынула от лица. Эти слова ударили наотмашь, заставив желудок сжаться в тугой узел, рвануться куда-то к горлу. Сердце заколотилось. В голове всё помутилось. Он смотрел на Уэйда широко раскрытыми глазами, и тишина между ними была густой, до ужаса неправильной. Затормозив на несколько секунд, разум наконец догнал тело Питера. Логически он понимал, что Уэйд мог говорить лишь об одном человеке. О нём. О нём — как о Человеке-пауке. Но это ощущалось так, будто Уэйд говорил о ком-то третьем. Хотя было нелогично и неправильно чувствовать, как сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Но именно так он себя и ощущал. И не мог ничего поделать. Может быть, если б он раскрыл свой секрет Уэйду, то это ужасное чувство ушло бы. — Но, Уэйд, я… Уэйд яростно замотал головой, вновь отступая. — Нет, я… У меня есть… У меня есть другой. И я его люблю. Питер почувствовал, что сердце разбивается и разрывается одновременно. Уэйд его любил. Но не любил его. — Поэтому прости, но… — Уэйд скрестил руки на груди и, отвернув голову в сторону, прошипел: — Я и говорю ему, блядь. Завали, я… Нет. Ни за что, блядь. Питер встал, сглотнув жгучую боль в горле. — Уэйд, просто послушай. — У тебя всё равно есть парень, — отрезал Уэйд, скривившись, злобно нахмурившись, когда сосредоточил взгляд на Питере. — Поэтому это не то чтобы… Это не… Ты ведь встречаешься с тем малолеткой Осборном. Питер уставился на него, потрясённый внезапным поворотом разговора. — Ну, это не то… — Да это и не важно. — Уэйд отвернулся, подошёл и уставился в окно. — Мы с тобой не можем… не сможем никогда быть вместе. Питер почувствовал, будто его в живот ударили. — Что? — Я никогда не смогу быть с тобой. — Наступила тишина длиною в вечность. А потом Уэйд повернулся, взгляд был жёстким. Жёстким — и ужасающе пустым. — Ты ещё пацан. Я не хочу… — Он замолчал, скривив губы. Питер не мог дышать. Уэйд подошёл к двери — каждый его шаг был словно удар скальпелем в сердце Питера. Он потянулся к дверной ручке, Паркер услышал, как он бормочет себе под нос, даже сквозь шум крови в ушах. — Знаю… Знаю, но мы, блядь, должны. Мы просто не можем… — Он приоткрыл дверь и замер, не потрудившись обернуться к Питеру, когда сказал: — Оставайся сколько хочешь. Увидимся позже. — Голос был хриплым, искажённым и болезненным, но всё, что услышал Питер, был хлопок двери. Он ушёл. Питер опустился на кушетку. Она пахла Уэйдом. Вновь вскочив на ноги, он подошёл к окну, пальцы дрожали, когда он вжался ладонями в стекло. Уэйд его не хотел. Питер судорожно вздохнул. Голова кружилась. Ему необходимо выбраться отсюда. Возвращение домой было самым трудным, что когда-либо делал Питер. Он не думал, что могло быть ещё хуже после того, как выяснил, кем был Норман, но это… состояние оказалось ещё ужаснее. Он плакал в метро. Питер с детства не плакал на людях. Последний раз был, когда он узнал, что переезжает к тёте Мэй и дяде Бену после внезапной смерти родителей. А теперь — посмотрите на него, сидел у окна, прижатый какой-то старушкой, от которой пахло нафталином, слёзы сами собой лились по щекам, он глушил всхлипы в кулаке, пытаясь подавить рыдания. Когда он наконец захлопнул за собой дверь квартиры, то рухнул в свою неубранную постель, рыдания лишь усилились. Уэйд не хотел с ним быть. Он лишь пацан. Это не должно было ощущаться как отказ, но ощущалось именно так. И это было отказом. Он понимал, что глупо настолько расстраиваться. Уэйд ведь любил Человека-паука. Он оставался верен ему. На самом деле Питер даже должен бы радоваться этому. Он не хотел, чтобы Уэйд ему изменял, правда ведь? Конечно. Поэтому он не должен сейчас пускать сопли в подушку, будто Белла, которую Эдвард только что бросил в лесу. А потом вдруг посреди всех этих рыданий и соплей и мысленных руганий себя за тупость Питеру в голову пришла ужасная мысль. А что, если Уэйд влюблён в кого-то другого? Вдруг был кто-то, помимо Человека-паука? Это глупо. Он знал, что глупо. Уэйд никогда бы так не поступил. И всё же… это возможно. Вполне вероятно. Питер не мог вынести эту мысль. Он просто растворился в солёных слезах и огромной, пульсирующей болью дыре в груди. Он плакал до хрипоты, а потом плакал ещё. Он плакал, пока не уснул.***
Было уже темно, когда Питер проснулся. Вокруг глаз засохла солёная корочка, горло драло. Сев на кровати, он посмотрел на часы. Всего лишь начало девятого. Он чувствовал себя опустошённым. Он с трудом выбрался из кровати и прошлёпал на кухню. Тётя Мэй оставила ему в холодильнике ужин, но мысль о еде неприятно скручивала живот. Она не закончит работать раньше полуночи, так что Питеру нужно как-то убить время. Он должен надеть костюм Человека-паука и пойти к Уэйду, рассказать о Зелёном Гоблине. Он заслуживал правды. К тому же Питеру нужна помощь, чтобы решить, что делать дальше. Плюс пора покончить со всем этим прямо сейчас. Поэтому лишь с секундным колебанием и тупой болью в груди Питер достал телефон и написал Уэйду с приложения, которым пользовался от лица Человека-паука, прося встретиться через час. Впервые за очень долгое время Питер не жаждал с ним встречи. Он не хотел. Но в этом была необходимость. Уэйд ответил через минуту, поэтому Питер быстро принял душ, потом надел костюм и вылез в окно. Ночь была тёплой, воздух, проносившийся мимо, пока он летел через Квинс, приносил приятные ощущения. Только когда он приземлился на их крышу и увидел очертания Уэйда на фоне городских огней, то понял, как тяжело ему придётся. Видеть Уэйда, такого красивого и сильного, просто стоящего там, было физически тяжело и больно. Он раздосадованно прокашлялся и заставил себя нормально поприветствовать наёмника: — Привет, Пул, — позвал он, подходя ближе. Он надеялся, что Уэйд не заметит, что тон немного грубый. Уэйд напрягся при звуке его голоса — Питер проследил острым взглядом, как он убрал пистолет в кобуру, а потом повернулся. — Паучок! — ответил Дэдпул, и фальшивые весёлые нотки были слишком явными в его голосе. — Приветик, как житуха, зависаешь? Питер пожал плечами. — Я кое-что узнал. — Что именно? — Уэйд быстро переместился к нему справа, вторгаясь в личное пространство, обнимая за талию и прижимаясь бёдрами к его. Питер задрожал, разрываясь между желанием прижаться к Уэйду изо всех сил и избежать его прикосновений. Уэйд сразу заметил неладное. — Всё хорошо, Малыш-паучиш? — спросил он голосом, полным беспокойства. Он отпустил его талию и обнял ладонями шею, большие пальцы успокаивающе вжались по обе стороны его челюсти. Питер заскулил, вся его наспех сколоченная оборона мгновенно рассыпалась под прикосновением Уэйда. Он должен знать. Должен помнить, что Уэйд принадлежал ему, по крайней мере частично. Должен никогда этого не забывать. — Ты встречаешься с кем-нибудь ещё? — быстро спросил он, не в силах заставить себя озаботиться тем, что в голосе вновь зазвенели слёзы. Уэйд замер. Резко, тошнотворно затих. Маска была пустой. Нераспознаваемой. В этот момент Питер ненавидел эту маску Дэдпула. Ненавидел. Он хотел видеть глаза Уэйда, чтобы знать, о чём тот думал. Что чувствовал. Он удивлён? Испуган? Чувствовал вину? Злость? Печаль? Сердце словно сжали кулаком, а потом руки Уэйда обхватили его шею крепче, он склонился к нему, вжимаясь лбом в его лоб. — Нет, — прорычал он низко, убеждённо. — Ни с кем, кроме тебя, Паучок. Питер легко сжал запястья Уэйда, прикрыл глаза, обречённо выдохнул. — Хорошо, — прошептал он. Приподнявшись, он коснулся губами губ Уэйда через спандекс и кожу. Но так оно всегда и было, не так ли? Спандекс и кожа между ними. Питера уже от этого тошнило. С низким, отчаянным стоном он потянулся к его маске. Уэйд тоже просунул пальцы под края маски Питера, обнажил его подбородок, губы. А потом они снова целовались. Глубоко, грязно — сплошные языки и зубы. Будто оба за что-то извинялись друг перед другом. — Только ты, Малыш-паучиш, — клялся Уэйд шёпотом ему в губы — мёд и битое стекло. — Только ты. — Питер прикусил язык Уэйда, прижимаясь ближе, пытаясь проникнуть глубже. Вкус мяты не давал ему покоя. И когда Питер не смог подобраться ещё ближе, то схватился за ремни ножен для катан и швырнул Уэйда на землю. Уэйд с кряхтением приземлился спиной на крышу, Питер без промедления взобрался на него, седлая бёдра, склонившись, чтобы вновь соединить их губы, их языки. Наёмник изумлённо застонал, когда Питер принялся шарить ниже ремня, ловкими пальцами разыскивая шов, молнию — что угодно, чтобы проникнуть внутрь. — Хочу тебя, — прорычал Питер ему в рот, прикусывая нижнюю губу. Уэйд задохнулся, дёрнув бёдрами вверх. — Бери меня. Бля, возьми меня. Всего меня. Всё что захочешь. Блядь. — Ладони опустились на задницу Питера, пальцы впились в неё, когда он потянул вниз, грязно толкаясь жёстким стояком в стояк Питера. Оба застонали от этого. Питер прервал поцелуй, сел ровнее, откинув голову, упёршись руками в живот Уэйда, и проехался бёдрами, скуля и содрогаясь, когда член Дэдпула вдавился между половинками задницы. И это. Это то, что ему так необходимо. Ему нужно, чтобы Уэйд был ближе. Так близко, как это возможно. — Хочу тебя в себе, — задыхаясь, простонал он отчаянно и надорванно. Скользнув рукой выше, к груди Уэйда, он склонился ниже, глядя в эти жуткие пустые глазные патчи. — Хочу, чтобы ты меня трахнул. Уэйд надломленно застонал. — Ох, бля… — Он схватил Питера за бёдра, крепко сжал их, удерживая, и одним резким, неожиданно сильным движением перевернулся, подминая его под себя. Теперь он вжимал Питера в крышу, с силой о него обтираясь, губы и зубы нашли и терзали нежную кожу шеи. А Питер тонул в жаре, и да да да. Он вновь потянулся к ремню Уэйда, пытаясь стащить его и откинуть в сторону. Уэйд с недовольным мычанием отпрянул, быстро схватил запястья Питера и вжал их в землю. Паркер заскулил, он извивался, это лёгкое ограничение свободы посылало неожиданные волны возбуждения по всему телу, обжигая низ живота. Уэйд резко втянул воздух, уставившись на него сверху вниз. — Ох… Бля, малыш. — Голос звучал так, будто ему было больно. — Тебе это нравится, не так ли? — Питер откинул голову, тяжело дыша, вскидывая бёдра, пытаясь вернуть это восхитительное трение. Но Уэйд замер, сдерживаясь и не двигаясь, даже когда со стоном упёрся лбом в шею Питера. — О бля чёрт чёрт чёрт о Господи боже… — Прошу, — ахнул Питер, обхватывая ногами бёдра Уэйда, притягивая к себе до тех пор, пока он, горячий и твёрдый, вновь не прижался к его заднице. — Уэйд, пожалуйста… Уилсон вновь застонал, будто умирал, и сжал запястья Питера. А потом он отстранился, сев на пятки и положив ему руку на живот, прижимая к земле. Держа на расстоянии. — Погоди, просто… Постой. — Он запрокинул голову в небо и отчаянно заскулил. — Господи, Жёлтый, я знаю… Блядь, но мы не можем. Нет… — Он посмотрел на Питера, и даже маска выглядела умоляюще. — Не здесь, Паучок. Питер нахмурился, пытаясь игнорировать разлившуюся из-за отказа в груди боль. Он схватил руку Уэйда, толкнул её вниз, проводя по твёрдым очертаниям своего члена, натянувшего костюм. — Но я хочу тебя, — выдохнул он. Уэйда затрясло, но он остался там, где был, не растлевая так нуждавшегося в этом подростка. Питер отчаянно зарычал. Он напряг ноги, подтягивая себя ближе к Уэйду, вверх по его бёдрам, пока вновь не оказался прижатым задницей к его твёрдому члену — плечи так и остались на земле, когда Питер непристойно прогнулся, вжимаясь теснее. — А ты разве меня не хочешь? Уэйд со всхлипом подался вперёд, зарываясь лицом в грудь Питера, обнимая его за поясницу, удерживая на месте. — Бля, конечно… конечно хочу. — Слова звучали сдавленно. — Ты меня нахуй убиваешь, Малыш-паучиш. Ты себе даже не представляешь… — Он глубоко, судорожно вздохнул и вновь сел на пятки, бросив на Питера умоляющий взгляд. — Но я не могу забрать твою девственность на крыше какого-то сраного дома. Питер уставился на него, удивлённо приоткрыв рот. И вот поэтому Уэйд его сейчас не трахал? Он пытался быть добрым к Паучку. Хотел сделать всё правильно. Внезапно Питер почувствовал сильнейшую привязанность к наёмнику. Прогнувшись в спине, он поднялся, усевшись на коленях Уэйда, обнимая его за плечи. — Тогда пойдём к тебе, — промурлыкал он ему на ухо. Уэйд согласно замычал, одним плавным движением поднявшись с земли, держа Питера на руках. Паркер опустил ноги, чтобы оба спустились с крыши. Когда они приземлились на асфальт, он последовал за Уэйдом по закоулкам Нью-Йорка, всё время держась за его ремень двумя пальцами. Уэйд привёл их к знакомому зданию — к тому, где они с Питером очень и очень давно играли в «Марио: Карт». Воспоминания о том вечере вызвали в груди Питера мимолётную боль, но он задвинул её поглубже. Уэйд пустил его внутрь. Квартира была запущена, но несильно отличалась от того раза, когда он тут был, — возможно, Уилсон с тех пор сюда нечасто заходил. Он обернулся к Уэйду, готовый продолжить с того, на чём они остановились. Но наёмник стоял возле двери, потирая затылок одной рукой и беспокойно переминаясь с ноги на ногу. Он нервничал. Питер тихо выдохнул и шагнул к нему, обнимая за талию, прижимаясь головой к груди. Он легко улыбнулся, почувствовав расслабление Уэйда, руки его тут же обвились вокруг плеч Питера, притягивая ближе. Некоторое время они стояли так, потом Питер повернул голову, прижимаясь губами к горячей коже костюма. — У тебя есть спальня? Уэйд слабо рассмеялся. — Ещё бы. Позволь провести экскурсию. — Он склонился, подхватив Питера под бёдра. Тот обвил ногами его талию. Уэйд пронёс его мимо дивана через всю квартиру к двери в другом конце гостиной, вошёл внутрь и остановился, положив Питера на огромную мягкую кровать. В комнате было темно, но Питер видел смутные очертания захламлённой прикроватной тумбы, открытый шкаф, неясные постеры, прикреплённые к стенам. Уэйд подполз к нему, оставляя по пути мягкие поцелуи на животе и груди. Питер прикрыл глаза, дыхание участилось, когда тело Уэйда нависло над ним. Губы вновь встретились — сначала мягко, но Питер поспешил углубить поцелуй. Он скользнул языком по языку Уэйда, вызывая у наёмника низкий стон, и поднял бёдра, вновь вжимаясь в него. Не потребовалось много времени, чтобы возбуждение вернулось, и вскоре Питер уже задыхался, сжимая ремни ножен от катан и дёргая их. — Долой, — пробормотал он в горячие скользкие губы. Уэйд поспешил подчиниться, сорвав оружие со спины, не прерывая поцелуй, и отбросил его. Следующим был пояс, с глухим стуком упавший на пол, а потом уже ничто не могло остановить Питера от похоти, направленной на Уэйда. — Прошу… — вновь взмолился он, задыхаясь. Уэйд издал низкий стон, подхватил его под бёдра, устраивая ноги почти у себя на плечах, склоняясь, складывая Питера практически пополам, вжимаясь каменно-твёрдым крупным членом в его ягодицы, обтираясь быстро, грязно. У Паркера внутри прострелило горячим удовольствием. Он неосознанно распахнул рот, оттуда вырвался сдавленный крик, затылком он зарылся в матрас, пальцы рефлекторно вцепились в плечи Уэйда. Уэйд со сдавленным рычанием замер, находя губами шею Питера. — Господи, я так хочу… хочу трахнуть тебя, малыш. — Питер заскулил. — Хочу видеть, как извиваешься на моём члене. — Он толкнулся бёдрами — медленно, сильно, Питера затрясло. — Но я… не могу тебе навредить. — Он тяжело дышал, явно пытаясь сдерживаться. — Мы не должны торопиться. — Он поцеловал плечо Питера, потом немного отстранился и взглянул на него. — Хочу сделать всё правильно. Питер задыхался, пытаясь побороть похоть, взять тело под контроль. Потому что Уэйд прав. Они должны сделать всё правильно. Уэйд этого заслуживал. — Да, — выдохнул Питер, слегка кивнув. — Да, давай… не будем торопиться. Уэйд улыбнулся ему так красиво и мило, а потом принялся покрывать грудь и живот Питера поцелуями, дойдя до края костюма, и, слегка поколебавшись, задрал его. А потом впился зубами в тазовую косточку, Питер задохнулся, дёрнувшись, а Уэйд продолжил покусывать ниже. — Ты такой красивый… — прошептал Уэйд ему в кожу, у Питера всё внутри сковало болью. Уэйд медленно стянул его штаны, проводя языком от одного бедра до другого широкими горячими мазками. Питер опустил руку ему на затылок, слегка сжимая маску. Другой рукой он вцепился в простыни. А потом Уэйд опустился ниже, вылизывая его член, Питер ахнул. Он никак не мог прекратить издавать эти отчаянные тихие звуки, срывавшиеся с губ, когда Уэйд принялся покрывать мокрыми поцелуями весь его член, пальцы, обтянутые перчаткой, обхватили основание и легко сжимали. Всё плыло от жара и желания — а потом Уэйд отстранился, оставив Питера задыхаться от потери. — Подожди минутку, малыш, — утешающе промурлыкал Дэдпул, отклонившись и шаря на прикроватной тумбе. Питер услышал щелчок крышки и задрожал от предвкушения. Рот Уэйда вернулся, прижавшись теплом и влагой к его бедру, и Питер почти пропустил задыхающийся вопрос, заданный ему в кожу: — Тебя когда-нибудь трогали здесь? — Палец, покрытый шрамами и смазкой, но невероятно тёплый, мягко скользнул вниз по ягодице, пробираясь между. У Питера перехватило дыхание. — Н-нет… — сознался он хриплым от вожделения голосом. Уэйд застонал, потом приподнял голову и окинул всё его тело взглядом, встретившись в итоге с закрытыми маской глазами. — Помнишь наше стоп-слово? — Питер сглотнул, быстро кивнув. — Хорошо. — Он поцеловал его в подрагивающее бедро. — Цвет? Питер опустил на него взгляд, с трудом сосредоточившись. — Зелёный, — выдал он. Уэйд одобрительно замычал, прижимаясь губами к основанию члена. — Скажешь, если что-то станет жёлтым или красным, да? — Питер прерывисто кивнул, и, казалось, Уэйду этого было достаточно, потому что после язык заскользил по его члену, и ещё до того, как Паркер успел даже вздрогнуть от этого ощущения, мягкие губы обхватили чувствительную головку. Питер стиснул зубы, сдерживая стон, бёдра подрагивали, пока он пытался держать себя в руках и не толкаться. А потом рот Уэйда опустился на всю длину — горячий, влажный, бархатный, — и одновременно кончик его пальца прижался ко входу Питера, от чего тот задохнулся, зажав рукой рот, чтобы подавить крик. Всё тело содрогнулось от резкой, мощной волны возбуждения, прокатившейся внутри. Уэйд сделал что-то волшебное языком — Питер почувствовал, что начинает растворяться в тумане удовольствия. А потом палец проник глубже, с трудом протискиваясь в тугое кольцо мышц, и внимание вновь резко сфокусировалось. Питер всхлипнул в ладонь, дрожа, пытаясь оставаться неподвижным, когда почувствовал это чужеродное ощущение. Оно немного обжигало, но жар рта Уэйда и тугой узел желания и удовольствия в животе Питера заглушили этот небольшой дискомфорт, так что да, это, пожалуй, ощущалось даже… приятно. Уэйд легко посасывал его член, двигая головой вниз-вверх, Питер тонул в наслаждении, а палец внутри осторожно скользил глубже. И внезапное осознание того, что Уэйд в нём, заставило бедра Питера дрогнуть, возбуждение стало настолько сильным и ошеломительным, что он принялся насаживаться и толкаться глубже. Немного жгло, но Уэйд был в нём — и ничего больше не имело значение. Уэйд замычал, посылая звук по члену, Питер вздрогнул, бёдра мелко подрагивали, уже бесконтрольно двигаясь навстречу рту и пальцу Уэйда. И этого было так много и сразу. И было очень хорошо. И Уэйд, должно быть, вошел пальцем уже полностью, до костяшки, потому что, когда он медленно потянул назад, ощущение его покрытой шрамами кожи внутри Питера было… Бля. А когда он толкнулся обратно — гладко, уверенно, — Питер закричал, выгибаясь на кровати. Уэйд вывернул руку, надавив внутри на что-то, Питера пронзило раскалённым добела наслаждением. Оргазм пришёл так неожиданно, прострелив через всё тело словно молния, заставив его дрожать, задыхаться и рассыпаться на куски. Уэйд втянул щёки, позволяя Питеру толкаться глубже, пока он кончал, обтираясь головкой о язык и нёбо. Он осторожно отстранился, прежде чем Питер стал слишком чувствительным, вытащил палец и вытер его о бедро. Питер задрожал, ощущая себя без Уэйда странно пустым, ошеломлённо уставившись в потолок. — Бля, — выдохнул Уэйд, забираясь на кровать и ложась рядом с Питером, крепко обнимая его и прижимая к себе за талию. Питеру понадобилось некоторое время, чтобы обрести дар речи. — Прости, — пробормотал он хрипло. — Мы собирались… — Нет, малыш, — шикнул Уэйд. — Бля, ты был таким горячим. Было просто потрясающе. — Он прижался ещё ближе — Питер почувствовал как в бедро вжался его твёрдый член. — И не смей думать, что это не было самой совершенной на свете вещью… Бля. И кроме того, — он поцеловал плечо Питера, — нам необязательно торопиться. У нас есть время. У них было время. Питер счастливо замычал, перевернулся и сел рядом с Уэйдом, проведя рукой по всё ещё закрытому костюмом животу наёмника. — Да, есть, — согласился он и раздвинул колени Уэйда, подползая ближе и устроившись между ног, и улыбнулся, когда услышал, как быстро забилось его сердце. Питер потянулся к молнии на брюках — теперь, когда ремня не было, её было легко заметить. Уэйд тихо застонал, когда Паркер расстегнул его штаны, и осторожно сжал его предплечья. — Ты не должен… — выдохнул он, но в словах не было особой убеждённости. Вместо ответа Питер просто сунул руку ему в штаны, обнимая пальцами основание толстого красивого члена. — Заткнись, — нежно проворчал он. Уэйд вновь застонал, когда Питер вытащил его из штанов, и вцепился пальцами в простыни. Питер склонился, обдавая дыханием головку, уже покрытую предэякулятом. — Мне понравилось чувствовать тебя внутри, — промурлыкал он, удовлетворённо улыбаясь от того, как вздрогнул Уэйд, а член его дёрнулся в руке Питера. Он, конечно, раньше не много думал об отсасывании, но, глядя на член Уэйда, удивился, насколько же хотел почувствовать его во рту. Почувствовать, как тяжело он надавит на язык. Ощутить вкус Уэйда. Он облизнулся, член наёмника вновь дёрнулся в кулаке. Питер поднял взор, встретившись со взглядом Уэйда, и медленно склонился, обхватив головку губами. Прикрыв глаза, он прижался к ней языком, пробуя на вкус. Солёный. Неплохо. Тогда Питер осторожно опустился ниже, ощущая, как скользнул член по языку, вырывая у Дэдпула сдавленный стон и дрожь по всему телу. Ободренный подобной реакцией, Питер слегка соскользнул и вновь насадился ртом. Ему хотелось понять, насколько глубоко он сможет взять. Он не останавливался, пока не почувствовал, что головка упёрлась в горло. Питер подавился, обнял пальцами основание и немного отстранился. Без предупреждения пальцы Уэйда сжали его маску на затылке, и со сдавленным вздохом тот оторвал рот Питера от своего члена. Тот, удивлённо приоткрыв губы, наблюдал, как выгнулся Уэйд на кровати, член запульсировал и излился спермой. На щёку Питеру брызнули капли горячей молочно-белой жидкости. Уэйда трясло, он отпустил маску Паучка, хватая ртом воздух, грудь тяжело вздымалась. Питер сглотнул, в животе всё свело, член дёрнулся, без сомнения, вновь возбуждаясь, пока глаза блуждали по телу Уэйда: залитой румянцем челюсти, сморщенного костюма, влажным пятнам, быстро впитывающимся в ткань на животе. — Бля, — выдохнул он. — Прости, — пробормотал Уэйд, заправляя член в штаны. Питер заскулил. — Нет, чёрт возьми. — Он заполз на Уэйда, седлая его бёдра, склонившись, чтобы жадно поцеловать. — Господи, ты такой горячий, — выдохнул он, слегка царапнув зубами его нижнюю губу. Уэйд застонал ему в рот, подняв руку, коснулся подбородка, проводя большим пальцем по испачканной щеке. Питер вздрогнул. — Блядский боже, ты само совершенство, — выдохнул Дэдпул, когда Питер отстранился, перекатившись на бок, сворачиваясь калачиком под его рукой. — Да, знаю. Чертовски, блядь, повезло. — Питер лишь тихо замычал и позволил глазам закрыться, когда прижался к жаркому телу. Так они и лежали минуту или две, переводя дыхание, приходя в себя. Питеру всё ещё хотелось, чтобы Уэйд его трахнул. Очень. Но если честно, наверное, не идти сегодня до самого конца правильное решение. Пусть ему было так охуительно приятно чувствовать его внутри, но хватило лишь одного пальца, чтобы ощутить это жжение. Питер знал, что Уэйд о нём позаботится и не будет спешить, чтобы не причинить боль, но мысль о том, насколько его нужно будет растянуть, чтобы он вместил внутри немалый размер Уэйда, была немного пугающей. Через какое-то время Уэйд начал напевать себе под нос: — What you’ve got, boy, is hard to find. I think about it all the time. I’m all strung out, my heart is fried. I just can’t get you off my mind. Питер положил голову на плечо Уэйду и улыбнулся. — Ты Ke$ha поёшь? Уэйд лишь запел громче, когда перешёл к припеву. — Because your love, your love, your love is my drug! Your love, your love, your love²… — Он тихо рассмеялся, крепче прижимая к себе Питера и целуя его в макушку. — Да, Жёлтый. Она моя шлюшка. Я говорил с ней, когда мы впервые встретились, помнишь? Питер улыбнулся, но ощутил в груди лёгкий укол грусти. — Да, помню. — Он снова прикрыл глаза, глубоко вдыхая запах Уэйда, который был повсюду вокруг. И на нём тоже. И в нём. Это хорошо. Уэйд правда любил Человека-паука. Поэтому логично, что он не хотел быть с Питером, потому что… потому что Человек-паук в любом случае важнее. Он был лучшей половиной Питера. Если кто-то и мог удержать внимание и привязанность Дэдпула, то только Человек-паук. Однако воспоминание о выражении лица Уэйда, когда он сказал Питеру, что не хочет его, торчало ножом между рёбер, и каждый вдох теперь был болезненным. Питер высвободился из объятий Уэйда и сел, медленно выдыхая. — Мне пора домой, — прошептал он. Уэйд тоже сел. — Не хочешь сегодня на патруль? — с надеждой спросил он. Питер вздохнул. — Нет, я… я всё ещё очень уставший. Думаю, лучше пойти домой и попытаться немного поспать. — Он знал, что должен сказать Уэйду о Гоблине, но не хотел портить этот вечер. К тому же Питер не был уверен, что хочет дать Уэйду повод начать охоту на Нормана Осборна. Помимо моральной неоднозначности очевидной возможности убийства, Паркер к тому же переживал за Уэйда. Норман, казалось, думал, что он каким-то образом вовлечён во всю эту кашу — даже больше, чем просто напарник Человека-паука. И пока Питер не знал почему, но ему не нравилась идея, что Норман мог точить на Дэдпула зуб, ведь он до сих пор не был в курсе, на что способен генеральный директор «Оскорп». Он, конечно, не думал, что существует способ навсегда убить Уэйда, но рисковать не хотел. — Оу… Ладненько, да. Тогда отправляйся на боковую. — Разочарование в голосе Уэйда было слишком очевидным, и у Питера разболелось внутри ещё сильнее. Однако если б он остался, то точно закончилось бы тем, что расплакался бы в кровати Уэйда и сделал бы всё лишь хуже. Ему просто нужно время, твердил он себе. Всё будет хорошо. Будет. Он переживёт этот глупый маленький отказ, потому что Уэйд так или иначе принадлежал ему. Так что это не имело значения. — Не хочешь перекусить тако завтра вечером? — спросил он, найдя свои штаны и натянув их, надеясь таким образом загладить вину перед Уэйдом за ранний уход. Ответная улыбка Дэдпула была ослепительной. — Малыш-паучиш, я никогда не отказываюсь от тако. Питер не сдержал ответную улыбку. — Знаю. — Он вновь залез на кровать и потянулся к Уэйду, нежно целуя. — Не вставай, — пробормотал Питер. — Думаю, смогу найти выход сам. — Соскочив с постели, он пошёл к двери, остановившись там и последний раз оглянувшись на Уэйда. — Увидимся завтра. — До завтра, малыш. Питер ушёл, ощущая какую-то вялость и меланхолию, но ему было уже немного лучше, чем до этого. Пусть Уэйд не влюблён в Питера Паркера, но он всё ещё принадлежал Паучку. И этого достаточно. Практически добравшись до дома, он услышал жужжание телефона. Остановившись на случайной крыше Квинса, он достал аппарат из кармана и взглянул на имя. Тётя Мэй. Быстро взглянув на часы, он понял, что до окончания её рабочей смены ещё час. Слегка нахмурившись, Паркер принял звонок: — Привет, тётя Мэй, ты освободилась пораньше? — В трубке повисло долгое молчание, Питер озабоченно нахмурился. — Тётя Мэй? — Тётя Мэй не может сейчас ответить. — Питер почти выронил телефон, всё тело содрогнулось от шока при звуке этого голоса. Механического и пугающего. — Видишь ли, она немного… связана. Питер уже открыл было рот, чтобы спросить, что, чёрт возьми, Норман сделал с его тётей, но просто не смог выдавить ни слова. И дышать тоже не мог. Гоблин, казалось, не возражал против его молчания. Он хихикнул — низко и неестественно. — Найдешь её на крыше возле того здания, где мы впервые встретились. И, Питер? Возможно, тебе стоит поспешить. — Хихиканье переросло в смех, который сковал Паркера ужасом. — Я приказал своим ребятам приступить к удалению пальцев через пятнадцать минут! — В трубке вновь зазвенел маниакальный смех, а потом связь прервалась. Питер задохнулся, чувствуя горький привкус на языке, когда адреналин заполнил вены. Вдруг он обнаружил себя стоящим на коленях, сам не понимая, как так вышло. Он уставился на тёмный экран телефона, зажатого в трясущихся руках. Бля. Бля. — Сосредоточься, — прошипел он, прижимая кулаки к глазам. — Давай, сосредоточься. — Он не мог начать психовать сейчас. Ему нужно быть умнее и спасти тётю Мэй. Он дал себе полминуты на осознание. Питер смотрел достаточно криминальных сериалов, чтобы с подозрением отнестись к утверждению преступника, что он похитил кого-то из близких главного героя, чтобы заманить того в ловушку. И это явно ловушка, однако Питер не думал, что Норман лгал о похищении тёти Мэй. Он ведь позвонил с её телефона, а она никогда никуда без него не ходила. К тому же Норман был слишком скрупулёзным, чтобы оставить какие-то следы, и слишком садистичным, чтобы позволить единственному члену семьи Питера оставаться в безопасности. Поэтому велика вероятность, что тётя Мэй действительно в опасности. И где же она? Имел ли Норман в виду то место, где впервые встретились Зелёный Гоблин и Человек-паук? Или Норман и Питер? Впервые он встретил Осборна-старшего, когда пришёл в гости с Гарри в многоквартирный дом на Верхнем Ист-Сайде. А с Зелёным Гоблином он впервые столкнулся на Таймс-сквер. Голос в телефоне явно принадлежал Гоблину, а не Норману. И вендетта его была направлена на Человека-паука — а не просто на Питера. И насколько Паркер знал, Норман всегда склонен к драматизму. Он явно хотел устроить сцену. Стало быть, Таймс-сквер. Питер вскочил на ноги, вновь взглянув на телефон. Прошло чуть больше минуты с окончания их разговора. Он быстро нашёл номер Уэйда, палец завис над кнопкой «Позвонить». Если Дэдпул увидит, что тётя Мэй в заложниках, то точно поймёт, кто такой Питер. В этом не было никаких сомнений. Но после сегодняшнего… — Нет времени, — пробормотал сам себе Питер, убирая телефон и выстреливая паутиной. В любом случае Уэйд не успеет вовремя прийти на помощь. Питер летел так быстро, как мог, выжидая до самой последней секунды, чтобы выстрелить следующую паутину, делая неглубокие дуги, держа высокий темп. Ему понадобилось около восьми минут, чтобы добраться до Таймс-сквер. Свернув к самому высокому зданию в окрестностях, он быстро взабрался на вершину, чтобы хорошенько осмотреться. — Давай, давай, — бормотал он, с бешено колотящимся сердцем оглядывая окрестные крыши. Он сосредоточенно прислушивался, пытаясь уловить голос Мэй. — Вы всё неправильно поняли! У меня нет денег! — Вот оно! Питер дёрнулся в сторону, выискивая, откуда именно доносился голос Мэй. — Я не знаю ни одного богатея, кто заплатил бы за меня выкуп! Боюсь, вы выбрали не ту женщину, чтобы взять в заложники. Взгляд зафиксировался на трёх тёмных фигурах на крыше примерно в квартале отсюда. Питер рванулся туда, сердце застряло в горле. — Заткнитесь, леди, — оборвал её грубый голос, Паркер сжал зубы. Приземлившись на соседнее здание, он остановился, оценивая ситуацию. Нормана не было. Тётю Мэй привязали к простому деревянному стулу синтетической верёвкой, она всё ещё была одета в медсестринскую форму. Один мужчина стоял позади неё, держа в руках полуавтоматическую винтовку. Другой расхаживал в нескольких футах от них. Питер заметил пистолет и устрашающий нож, прикреплённый к ремню. Лишь двое… Питер знал, что это ловушка, но пятнадцать минут скоро должны были пройти. Ему необходимо вытащить отсюда тётю Мэй. Быстро выдохнув, Питер бесшумно прыгнул на край крыши, приземлившись на корточки, чтобы как можно дольше оставаться вне поля зрения. Подождал, пока расхаживающий человек отойдёт подальше, и выпустил паутину. Выдернув пистолет из руки мужчины, он скинул его с крыши позади себя, не обращая внимания на удивлённый вскрик. Питер тут же переключился на второго напарника, выхватившего пистолет на вскрик. Он вновь выстрелил паутиной, ловя второе оружие. Паучье чутьё закололо, он подпрыгнул, избегая пули, в ночном воздухе прогремел выстрел. Тётя Мэй удивлённо вскрикнула, но Питеру пока было не до неё. Он пнул стрелявшего в него мужчину в грудь, отбрасывая в сторону до того, как тот успел вытащить нож; затем развернулся, выстреливая паутиной в первого, оттаскивая его от тёти Мэй. Тот тяжело упал на землю и проскользил по крыше ещё пару футов. Очередное резкое покалывание чутья прошлось вдоль позвоночника, и Питер отпрянул, едва избежав ножевого ранения. Уклонился ещё от двух ударов, прежде чем поймал человека за запястье, переламывая его. Человек закричал коротко, потрясённо, потом упал на колени. Питер выхватил нож из его руки и отбросил прочь, ударив его коленом в нос и оставив лежать на земле. Другой мужик к тому времени уже поднялся на ноги, но Питер недолго позволил ему стоять. Выстрелив очередной паутиной, он притянул его к себе, быстро связывая руки по бокам, подставив подножку, повалил на землю и прилепил его к земле. Другой так и стоял на коленях, где Питер его оставил: всё лицо в крови, рукой он сжимал повреждённое запястье. Питер и его связал паутиной, потом огляделся в поисках других противников. Никого не было. — Что-то не так, — пробормотал он, ощущая нарастающее в груди дурное предчувствие. Однако паучье чутьё молчало, поэтому он кинулся к тёте Мэй, одним сильным рывком сдёргивая верёвку. — Идите к лестнице и выбирайтесь отсюда, — сказал он низким голосом в надежде, что она его не узнает. — Направляйтесь в людное место и вызовите полицию. Мэй неуверенно кивнула и встала. — Спасибо, — сказала она ему — вежливая при любых обстоятельствах. Питер проследил, как она бежит к двери, седеющие волосы выбились из пучка. Он смотрел ей вслед до тех пор, пока она не исчезла из виду. В затылке тупо покалывало. Развернувшись, Питер увидел Зелёного Гоблина, зависшего у края крыши позади него. — Жаль, — сказал он искажённым голосом, посылающим по спине Питера мурашки. — Я надеялся, что ты приведёшь своего бойфренда. Питер с облегчением выдохнул, радуясь, что Уэйд не тут и что планы Нормана удалось нарушить. — Зачем? — спросил Питер отчаянно и зло. — Что тебе от него нужно? Норман хмыкнул, назидательно покачав головой, будто маленького ребёнка журил. — Мне хотелось бы, чтобы он это видел, конечно! Видишь ли… — Он рванулся к Питеру, но тот отскочил в сторону, приземлившись на вентиляционную трубу. Гоблин практически лениво кружил вокруг него. — Он сломал кое-какие мои игрушки, и я очень на него сердит. И мне бы хотелось, чтобы он тоже ощутил боль. — Он остановился и отлетел дальше. — Поэтому я слегка разочарован тем, что он пропускает всё шоу. Разве вы обычно не вместе в это время ночи? Я так тщательно готовился… Питер нахмурился, желудок сжался от страха. — Какое шоу? — грубо спросил он. — О, сам увидишь, — мягко ответил Гоблин, подняв руку и взглянув на запястье, будто проверял время. — Так скажи мне. Проблемы в раю? Отношения с серийным убийцей-психопатом выстроились не так идеально, как тебе представлялось? Его отвлекали, вдруг понял Питер. Если он хотел предотвратить то, что планировал Норман, пора действовать, и немедленно. Не дав себе времени усомниться в инстинктах, он рванулся на Гоблина, пытаясь сбить его с глайдера. Осборн практически без промедления увернулся, но Питеру удалось крепко уцепиться за край парящей доски. Схватив одну из выхлопных труб, он сжал её, ощущая, как материал сминается под пальцами. А потом Зелёный Гоблин ударил его по голове металлическим ботинком, и Питер не удержался, упав на крышу. Он перекатился, уменьшая силу удара, но всё же падение было болезненным. Питеру показалось, что плечо вывихнуто, голова сильно болела. Вскочив на ноги, он готов был вновь вступить в схватку с Норманом, позволив ускоренной регенерации справляться с ранами. Однако Гоблин сохранял дистанцию, держась вне досягаемости Питера. — Что ж, попытка славная, — прорычал он, и Питер с удовольствием отметил, что теперь ему не так-то просто удержать баланс глайдера. — Только не говори, что тоже хочешь пропустить шоу? — Какое шоу? — вновь спросил Питер, оглядывая парящую доску Гоблина на наличие слабых мест, которые он мог бы попытаться использовать. Если бы только он мог сбить его на землю… — Как думаешь, тётя Мэй уже почти выбралась из здания? — Взгляд Питера метнулся к неестественно растянутой усмешке Гоблина, сердце подпрыгнуло. — Давай-ка проверим? — Норман поднял руку, Паркер уставился на маленькое чёрное устройство, которое тот держал в руках, похожее на пульт. Пульт с одной лишь кнопкой. — Нет! — вскричал Питер, бросаясь вперёд. Но было слишком поздно. Палец Нормана уже нажал на красную кнопку. Здание содрогнулось под ногами, раздался оглушительный грохот, похожий на раскат грома. Питер подбежал к краю, в ужасе уставившись вниз. Окна первых трёх этажей отсутствовали, из них вырывались яркие языки пламени и дым. Тётя Мэй. Не раздумывая ни секунды, Питер прыгнул вниз, подобрался по стене здания прямо к бушующему огню. Он отчаянно искал путь внутрь, жар уже почти обжигал. Он собирался было прыгнуть внутрь — и к чёрту огонь,— когда услышал крик. — Помогите! Кто-нибудь! Помогите! — это была Мэй. Питер выбил окно на четвёртом этаже, оказавшись внутри, кашляя, когда вдохнул дым, наполнивший лёгкие. Он бросился вперёд, следуя на звук голоса тёти, и нашёл её на лестничной клетке, с лицом, перепачканным сажей, но целой и невредимой. — Вы в порядке? — отчаянно спросил он, хватая её на руки. Она посмотрела на него широко распахнутыми испуганными глазами. — Да, я… Я остановилась на лестнице п-перевести дыхание и… Что произошло? Питер потянул её к окну, сердце всё ещё колотилось, глаза начали слезиться от дыма. — Я сейчас опущу вас, хорошо? — сказал он ей, свободной рукой выбивая окно, чтобы она не порезалась, когда будет вылезать. — Н-но мы на четвёртом… — Мэй замолчала, испуганно глядя сквозь разбитое окно. — Не волнуйтесь, просто держитесь за меня. — Питер обхватил её за талию, цепляясь за стену над окном. Мэй обняла его за шею, губы её были крепко сжаты от страха, когда Питер выпустил паутину в противоположное здание и аккуратно, как мог, перенёс их на противоположную сторону улицы через полыхающий огонь. Плечо его болезненно протестовало. Они приземлились на тротуаре перед переполненным рестораном, он отпустил её, уже осматривая небо в поисках Зелёного Гоблина. — Идите внутрь и не выходите, пока не приедет полиция, — сказал он ей. Ему нужно было предотвратить это сегодня же. Не дожидаясь ответа, он выстрелил очередной паутиной и взлетел на крышу здания, которое подорвал Гоблин. На мгновение в голову пришла мысль, не разрушится ли всё строение. Норман летал там же, где его оставил Питер, сжав руки в кулаки. — Паркеры просто не в состоянии делать то, что должны, не так ли? — угрожающе прошипел он, а потом бросился на Питера. Паркер прыгнул ему навстречу. Он больше не боялся. Он был зол. Был в ярости. Норман пытался убить тётю Мэй. Зелёный Гоблин свернул, избегая столкновения, но Питер этого ждал. Он выстрелил в глайдер паутиной, пролетел по дуге и резко ударил Нормана в спину ногами. Оба рухнули на крышу, когда парящая доска отлетела в сторону. Из лёгких выбило воздух, но он не позволил этому обстоятельству замедлить себя. Найдя шею Нормана, он сжал её, удерживая, не давая ему двигаться. Свободной рукой Питер изо всех сил ударил его в лицо, маска смялась под костяшками, Осборн вскрикнул от боли. Но он был силён. Он отбил руку Питера и оттолкнул его, вскочив на ноги, прежде чем Паркер успел помешать. В затылке закололо, и он нырнул в сторону, когда глайдер Гоблина пронёсся над головой. Норман вскочил на него и тут же отлетел прочь. — Давай-ка переместимся куда-нибудь в менее интимное место, — крикнул он, маниакально смеясь и направляясь к Таймс-сквер. Питер не мог позволить ему снова уйти. Выстрелив паутиной, он последовал за ним, чувствуя, как гнев обжигает горло. Он хотел всё закончить. На Таймс-сквер было полно народу. Сверкали огни, из ресторанов и магазинов лилась музыка. Люди фотографировались, покупали билеты, стояли в очередях, шли с покупками, говоря на десятках языков. Зелёный Гоблин пронёсся над всеми ними, злобно глядя в сторону Питера и держа в руке оранжевую бомбу. И бросил её. Питер выстрелил паутиной, поймав её на полпути в земле, резко дёрнул, запуская обратно в воздух — настолько далеко от людей, насколько возможно. Бомба взорвалась далеко вверху, осыпая пеплом землю и наполняя воздух тошнотворным дымом. Люди начали кричать. Питер полетел к Норману, в очередной раз пытаясь стащить его с глайдера, но Гоблин быстро уклонился. Паркер приземлился на рекламный щит, развернувшись, чтобы выстрелить очередной паутиной прямо в тот момент, когда Гоблин проносился мимо. В этот раз ему удалось попасть в глайдер — куда более безопасную мишень, чем сам Норман, — теперь осталось лишь держать крепче. Паутина натянулась, но Питер вцепился изо всех сил, упёршись ногами в щит под собой. Руки рвануло вперёд, на какое-то мгновение он испугался, что плечи может вывихнуть, но тело выдержало, мышцы стонали от напряжения, и глайдер резко сменил траекторию. Питер держал, инерция понесла Зелёного Гоблина по широкой дуге, швырнув в стену здания. Сильно. Норман вместе с парящей доской пролетели вниз четыре этажа. Питер так быстро, как мог, добрался до него и набросился. Норман, казалось, был ошеломлён — он спотыкался и держался за кирпичную стену, медленно поднимаясь на ноги. Но Питер не позволил ему опомниться, схватив за плечи, впечатывая в стену. Замахнувшись кулаком, он сильно ударил Гоблина в лицо, отчего его маска треснула. Питер ударил снова. И снова. И бил до тех пор, пока Норман безвольно не повис в его руках. Пробравшись пальцами под край металлической маски, игнорируя острую боль в разбитых костяшках, Питер сдернул её прочь. Лицо Нормана было окровавлено. Нос явно сломан, губа сильно разбита. Питеру было плевать. — Всё кончено, — прорычал он, тряся его, как тряпичную куклу. — Я не позволю тебе больше никому навредить. — Не потрудившись открыть глаза, Норман скривил губы в усмешке. А потом начал смеяться. Сначала тихо, но затем смех перерос во что-то дикое и неуправляемое. Питер стиснул зубы, внутри шевельнулось беспокойство. Он ещё раз ударил Нормана о стену и прилепил его к ней, накладывая слой за слоем паутины, чтобы тот наверняка не смог освободиться. Смех не затихал. Он становился всё громче. Питер уже собирался было ещё разок ударить его в лицо, когда острый, болезненный предупреждающий укол пронзил спину, заставив отпрянуть, прежде чем разум понял, что делает тело. Раздался тошнотворный хруст — и смех резко оборвался. Питер обернулся (оказалось, он приземлился на крышу стоявшей рядом машины) посмотреть, что произошло. Дыхание перехватило, когда он увидел, что глайдер Гоблина врезался в стену, пронзив Нормана двумя смертельно острыми лезвиями. — Нет, — выдохнул Питер, почти кубарем скатываясь с машины и подходя к злодею. Лицо Нормана обмякло, голова склонилась набок. Из приоткрытых губ стекала струйка крови, присоединяясь к той, что была размазана по лицу. Питер мельком взглянул на то место, куда вонзились лезвия, его затошнило. Этого просто не может быть… Нет. Питер всё ещё мог его спасти. Он должен был попытаться. Протянув руки, он неуверенно навис над глайдером. Нужно выломать лезвия? Отодрать Нормана от стены? Питер был будто в тумане, ум работал не так быстро, как хотелось. Если он вынет лезвия, то сильнее ранит Нормана? Тогда он истечёт кровью? Он отчаянно пытался вспомнить, чему учила его тётя Мэй, рассказывая о первой помощи. Стоило ли беспокоиться, что Норман впадёт в шок? Вполне возможно. Питер смутно осознавал, что где-то поблизости раздавался писк, но сейчас не о том нужно беспокоиться. В итоге он решил попытаться убрать глайдер, потому что ничего больше не мог поделать. Потом он мог бы зажать его раны и дождаться «скорой помощи». Взявшись за края глайдера, он провёл по нему руками, ища удобное место для захвата. Он обошёл его сзади, чтобы вытащить прямо, и уже положил руки по обеим сторонам, когда почувствовал, что покалывание в затылке усилилось. Писк зачастил, но Питер заставил себя сосредоточиться. Норман Осборн не мог умереть. Он уже начал было тянуть, когда мир вдруг перевернулся набок. Его бросило на землю, сильно ударив головой и плечом, внезапная вспышка жара и света ослепила. В ушах звенело, он больше ничего не слышал. Очень медленно в сознание просочились мерцающий свет и отдалённые крики, чувства вновь возвращались. На мгновение его совсем оглушило — как тогда, когда он впервые столкнулся со своей силой и только учился её контролировать. А потом до него вдруг донёсся запах кожи, и пороха, и чего-то горящего. Его припечатала к земле тёплая тяжесть. Питер глотнул ртом воздух, пытаясь понять, под чем зажат. — Уэйд? — удалось выдавить из себя, щурясь, он разобрал красное и чёрное, закрывающие ему обзор. — Какого хуя ты собирался сделать, Паучок? — спросил Уэйд сдавленным от боли — и чего-то ещё — голосом. Страх. Питер застонал, слабо толкнул Уэйда в плечо. Он не мог дышать. Уэйд скатился с него, медленно поднявшись на ноги, затем протянул руку. Питер взялся за неё, позволив наёмнику поднять себя. Как только он оказался на ногах, Уэйд сразу же обнял за талию, помогая принять вертикальное положение. У Питера закружилась голова. — Постой… — Он взглянул на Уэйда и задохнулся. — О Господи, твоя рука! — Рука Дэдпула обгорела, кожа была красной и подпалённой. Питер проследил взглядом выше — плечо и спина Уэйда тоже обгорели. — Прости, — пропыхтел Уэйд, убирая раненую руку. — Вернусь в своё ужасное состояние через минуту. Не переживай. — Но… — Питер беспомощно огляделся, всё ещё пытаясь понять, что произошло. — Я не… — Должно быть какое-то объяснение. Но где? Как? Взор упал на то место, где Норман всего секунду назад был прикован к стене глайдером и паутиной, и вдруг голова закружилась снова, мир накренился. Уэйд держал его. — Знаю, пошли. — Он попытался увести Питера, но тот вырвался и, спотыкаясь, двинулся вперёд, не сводя глаз с распотрошённого месива, крови, кирпичей, порванной паутины, — к тому месту, где только что был Норман. — Нет, я должен… — Нет. Норман не мог умереть. Не мог. Питер должен его спасти. Должен… Когда он подошёл ближе, запах крови и… о, Господи, жжённой плоти стал невыносимым. Взгляд скользнул по тому, что могло быть куском тела Нормана или ногой, покрытой оплавленным зелёным куском брони, Питер почувствовал, что его сейчас стошнит. — Нет. Давай, пойдём, Малыш-паучиш. — Уэйд встал перед ним, загораживая обзор, не позволяя подойти ближе. — Нужно убираться. Полиция близко. Конечно же, Питер слышал сирены — громкие, совсем близко. Но он не мог просто уйти. Он попытался обойти Уэйда, но внезапно оказался в его объятьях. Он не сопротивлялся, когда Уэйд понёс его через толпу — подальше от места взрыва. Он просто прижался к нему и смотрел через широкое плечо, в шоке распахнув глаза. Уэйд не говорил, пока их и Таймс-сквер не разделило несколько кварталов. Он не отпускал Питера, пока они не нырнули в какой-то переулок, скрывшись от посторонних глаз. Уэйд прислонил Питера к стене, осторожно, но твёрдо взяв за руку и принявшись медленно двигать его плечо по кругу. — Так больно? — спросил он. Питер кивнул. — Сильно? — Питер покачал головой. — Думаю, это растяжение, — прошептал он неожиданно для самого себя. Уэйд кивнул в знак согласия, нежно провёл по его затылку. — А голова болит? Между ударом Зелёного Гоблина и ударом о тротуар, когда Уэйд сбил его с ног, да, голова болела. Но Питер не думал, что у него сотрясение, а ушиб заживёт быстро, поэтому он отрицательно покачал головой. — Как ты меня нашёл? — поинтересовался он хриплым голосом. Он чувствовал, что всё тело онемело. — Ты не написал, что добрался домой в целости. — Уэйд легонько сжал его плечи. — Поэтому я вышел искать тебя. И услышал шум. Питер легко кивнул, машинально скользнув взглядом по обнажённой руке Уэйда. Теперь его кожа, казалось, заживала, но всё ещё выглядела болезненной, покрытой толстыми шрамами. Уэйд неуютно поёжился, слегка сдавив пальцами его плечи, и Питер опустил взгляд в землю. — Эй. — Уэйд нежно сжал пальцами его подбородок, приподняв голову, чтобы заглянуть ему в глаза. — Теперь всё закончилось. Всё хорошо. И почему-то в этот раз его слова несильно успокоили Питера.