Питер
Питер за свою короткую жизнь испытал много боли, но ему никогда не разбивали сердце. Потеря родителей накрыла его океаном беспомощного сокрушительного горя, из-под которого пришлось вытаскивать себя дюйм за дюймом. Смерть дяди Бена оставила в животе рваную рану, ноющую от чувства вины и ярости, с которой он учился жить каждый день, стараясь не замечать, как она пузырилась внутри, разрушая его жизнь. Это выбивающее из лёгких дыхание, паническое стеснение в груди, сильнейшая боль под рёбрами, головокружительная тошнота, пульсирующая под пупком, грозившая навсегда оставить его на четвереньках на кафельном полу туалета ― дрожащим, потеющим, отчаянно пытающимся не развалиться на кусочки, ― тоже не имело ничего общего с болью от разбитого сердца. Потому что разбитое сердце означало… конец. Разбитое сердце означало, что он потерял что-то. А он не терял. Не терял Уэйда. Ему просто нужно время. Уэйду лишь нужно время. Прошло уже полтора дня. Но этого недостаточно. И рано начинать беспокоиться. Питеру просто нужно ненадолго оставить его в покое ― пусть это и убивало. Он должен дать Уэйду наказать себя, а потом они смогут поговорить. Они во всём разберутся. Потому что иначе никак. Потому что Питер полагал, что с разбитым сердцем уже не проживёт. Вчера была суббота, Питер чуть с ума не сошёл в квартире, пока тётя Мэй была на работе. Он ждал. Просто ждал. И плакал. И пытался уснуть, но безуспешно. Включал фильмы на Netflix, но лишь невидяще пялился в экран компьютера, пока не наступали титры, и Питер даже не понимал, что посмотрел ― комедию или драму. Он лишь дважды написал Уэйду. Начинал писать сотню других сообщений, но удалял, вспоминая, что Уэйд пока не хотел с ним говорить. Уэйду нужно время. Поэтому в первом огромном сообщении он умолял Уэйда позвонить, когда тот будет готов к разговору. Потом ― час спустя, когда Питер понял, что ни разу, блядь, не извинился, ― отправил второе длинное сообщение о том, как обо всём сожалел. Но Питер понимал, что этого мало. Однако Уэйд обязательно в конце концов позвонит. И потом Питер сможет всё объяснить и извиниться как следует, когда они правда поговорят. Они во всём разберутся. Они должны разобраться. Питер знал, что Уэйд не любил его (его как Питера). Тот отказ целовать Питера расставил всё по местам, всё стало кристально ясно. Однако Питер всё-таки надеялся, что любви Уэйда к Человеку-пауку будет достаточно, чтобы дать Питеру по крайней мере ещё один шанс. И что, возможно, если б Уэйд понимал, что Питер не настолько слабый и глупый пацан, слишком любящий «Звёздный крейсер “Галактика”» и неуместно влюбившийся в мужчину, с которым случайно познакомился в доме престарелых, он бы перестал видеть в нём «лишь малолетку». Однако он не учитывал собственных ошибок. Своих ужасных решений. Не подумал, что мог причинить Уэйду боль. Но причинил. И сильнейшая боль от предательства, прозвучавшая в его голосе в ту ночь, принесла Питеру тошноту от чувства вины. Он понимал, что оставаться в настолько близких отношениях с Гарри неправильно, но честно (возможно, наивно) никогда не думал, что это заставит Уэйда страдать. Потому что Питер и предположить не мог, что Уэйд обо всём узнает, и с его стороны это ужасный поступок ― теперь он это понимал и испытывал к себе отвращение. Питер заслужил наказания, игнорирования и чтобы его какое-то время избегали. Он не хотел никому сделать больно ― Уэйду или Гарри, ― но в итоге растоптал обоих. И всё это его вина. Без исключений. Питер заскулил, крепко прикусив нижнюю губу и тяжело опёршись о раковину, держась за холодные керамические края. Он зажмурился, склонил голову, заставляя слёзы и панику оставаться внутри. Ему нужно собраться. Хотя бы чтобы пережить этот день. Потом, когда вернётся домой, в свою комнату, к своей мокрой от слёз подушке, он вновь сможет начать разваливаться на части. Но прямо сейчас необходимо было, блядь, держать себя в руках, потому что Гарри должен появиться с минуты на минуту ― Питеру нужно сосредоточиться. Необходимо оставаться в трезвом уме. Он должен всё исправить. Вчера он написал Гарри. И позвонил ему. И написал ещё. Он отчаянно хотел увидеть друга, узнать, как он там, потому что тот явно не в порядке, а Питеру нужно, чтоб с ним всё было хорошо, и должен найти способ помочь. Поэтому он так отчаянно пытался дозвониться до Гарри всю долгую, бессонную ночь ― но до сегодняшнего утра ему не удалось добиться ответа. Они договорились встретиться в закусочной в обед ― вот поэтому Питер пришёл сюда и прятался в туалете, пытаясь побороть тошноту при каждом вдохе. Он с прерывистым вздохом выпрямился, протянул слегка дрожащую руку к крану, врубая холодную воду, и плеснул себе в лицо, глубоко вдыхая, пытаясь успокоить бунтующий желудок. Рассеянно вытерев рукавом глаза, он посмотрел в зеркало. Питер не был похож на самого себя. И выглядел не лучшим образом. Тусклые глаза были красными и уставшими, их подчёркивали глубокие синяки и бледно-жёлтая кожа. Губы потрескались, покрылись ранками от постоянного покусывания, волосы спутанно свисали на лоб неровными прядями. Он запустил пальцы в эти вихры, яростно дёргая и зачёсывая их, но особо не помогло. Это ли видел Уэйд, когда смотрел на Питера? Он издал короткий, полный отвращения стон и отвернулся, схватив очки с края раковины. Ему нужно вернуться в зал, прежде чем придёт Гарри. Открыв дверь, Питер постарался не смотреть по сторонам, чтобы не замечать своего отражения. Он скользнул взглядом по тому месту, где сидели ЭмДжей и Нед, болтая и поедая жареную картошку. Они выглядели такими… беззаботными. Нормальными. Будто жили в другом мире. Как говорят, неведение ― благо. Он не хотел, чтобы они приходили, но рассказал ЭмДжей о своих планах на случай, если та будет работать в этот день в закусочной, а она предложила потусить всем вместе, как и раньше… Питер не мог ответить отказом. Вздохнув, он сунул руки в карманы и неторопливо направился к друзьям, волоча ноги, чтобы идти медленнее, потому что непринуждённая беседа прямо сейчас казалась болезненным занятием. Где-то на полпути входная дверь с весёлым колокольным звоном открылась. Вошёл Гарри: белая рубашка с расстёгнутым воротником, сверху пиджак. Он выглядел уставшим, больным, беспокойным, игра желваков виднелась за милю. Питер замер, сердце сжалось, он ждал проблеска узнавания в лице Гарри, какого-то признака, что он понял, намёка на ярость, которую выказывал две ночи назад. Но Гарри лишь слегка улыбнулся, когда их взоры пересеклись, ― та искра, которая обычно вспыхивала у него в глазах при виде Питера, теперь потускнела. Они смотрели друг на друга какое-то время. Потом Питер шагнул вперёд, ощущая, как его неумолимо тянуло к Гарри каким-то жалким магнетическим притяжением, а Осборн тоже сделал шаг вперёд и заключил его в объятья. Питер издал тихий жалобный стон, вжимаясь лицом в ключицу Гарри, тот притянул его ближе за талию и затылок. Запах Гарри окружил его, больше не скрываясь под одеколоном, которым тот обычно пользовался. Так же пахли его волосы, его постель. Знакомо. Неизменно. И маленький острый проблеск надежды зародился где-то в животе. Может, это знак ― маленький намёк, ― что Гарри не изменился до неузнаваемости. Его ещё можно спасти. В сером предрассветном цвете своей прошлой жизни он дал себе обещание, что защитит Гарри, убережёт от всего этого дерьма. И потерпел неудачу. Но ещё не поздно всё исправить. Хватит с него неудач. Уже тошнило от этого. Ошибка за ошибкой, слабость, тупость, всё, что он до сих пор делал, неправильно. Теперь нужно всё исправить. По крайней мере это. ― Гарри, ― пробормотал Питер, сглотнув от сдавленного звука собственного голоса, и немного отстранился, чтобы посмотреть на друга. ― Где ты был? Я пытался дозвониться вчера, но ты не отвечал. Гарри лишь неопределённо пожал плечами, соскользнув руками на его локти. ― Был занят. Ответ был столь же туманным и отрешённым, как все в последнее время. Питер проигнорировал это, предположив, что наследник «Оскорп» был слишком занят и эмоционально истощён делами компании и общением с юристами и остальным дерьмом, которое оставил его отец, что просто не хотел обсуждать это в свободное время. Он игнорировал это и раньше ― именно поэтому был не в курсе, как много дел оставил Норман. Питер вздохнул, решив, что пока не будет выспрашивать, несмотря на недовольство. ― Ну… Я рад, что ты пришёл. ― Он взял ладони Гарри в свои, нежно сжимая холодные пальцы. ― Хочешь присесть? Можем заказать молочные коктейли. Губы Гарри слегка дрогнули ― это был лишь призрак его прежней улыбки, ― а Питер ощутил, как сердце прыгнуло к горлу. ― Конечно, Пити. С удовольствием бы выпил что-нибудь с шоколадом. Питер ухмыльнулся, ощущая странное напряжение. ― Значит, двойное сливочное мороженое с шоколадной крошкой. Гарри закатил глаза, что походило на его прежнее поведение. Питер знал, как он ненавидел шоколадную крошку. ― Как скажешь. ― Он не отпустил руки Питера, когда потянул его к столику, где сидели ЭмДжей и Нед. Вдруг Питер заметил на шее Гарри тонкую красную линию. И задохнулся, заставив Осборна замереть. ― Гарр… ― Он инстинктивно потянулся, отодвинув ворот рубашки, чтобы посмотреть на частично заживший порез, болезненно растянувшийся вдоль шеи под кадыком. ― Чт?.. Но он и сам знал что. Картина мелькнула перед глазами: Уэйд, навалившийся на Зелёного Гоблина, нож приставлен к шее ― давил сильно, глубоко. Удерживая на месте. Он подавил желание отпрянуть, остаточный страх ускорил сердцебиение. На Питера навалилась ошеломляющая, пугающая путаница ощущений, чувство сопереживания и заботы о ком-то, кто пугал его так сильно, соединяющая этих двух разных людей в одного. Он будто из реальности выпал. Внезапная вспышка понимания эхом отозвалась на задворках сознания при виде того, как Гарри поднял руку и коснулся пальцами раны на горле. Неужели Уэйд испытывал то же чувство, пытаясь собрать воедино Человека-паука и Питера? Паркера это никогда не затрудняло ― возможно, потому, что он знал, что Уэйд это Дэдпул, практически с начала их знакомства, а ещё потому, что они дополняли друг друга. Уэйд и Дэдпул дополняли друг друга, заполняли пустоты в личностях друг друга, становясь единым целым. А вот Гарри и Зелёный Гоблин друг друга не дополняли. Они настолько не подходили друг другу, что просто не могли сосуществовать в одном человеке. Возможно, Питер и Человек-паук так же не совпадали. В конце концов, они были такими же разными, как день и ночь. Слабый и сильный. Испуганный и храбрый. Ошибки и правосудие. Бесполезный и важный. Гарри устало вздохнул. ― Порезался во время бритья, ― пробормотал он и потянул Питера к столу, усаживая напротив друзей. ― Гарри, привет, как дела? ― поприветствовала ЭмДжей с мягкой улыбкой: идеальный баланс доброты и ненавязчивости. Она соблюдала дистанцию, но изумрудные глаза внимательно изучали лицо Гарри, и Питер понимал, что, вполне возможно, замечали гораздо больше, чем он когда-либо полагал. Гарри слабо улыбнулся ей. ― О, знаешь, как обычно. Думаю, примерно так же, как и следовало ожидать. ЭмДжей и Нед сочувственно кивнули. ― Тебе сегодня нужно на работу? ― спросил Нед, а Питер понял, что даже не заметил, что друг одет в деловой костюм. ― Ненадолго. ― Гарри упёрся локтями в стол и взял пакетик сахара, вертя его в пальцах и неотрывно глядя на него. ― Сегодня утром была поминальная служба. Отца. Питер ахнул. ― Что? Почему не сказал мне?! ― Тревожная смесь беспокойства и обиды за подобное предательство запульсировала в животе. ― Нам не сказал. Мы бы пришли. Я бы пришёл. Рот Гарри скривился, он всё ещё пялился в стол. ― А тебе бы правда этого хотелось? ― Да, ― Питер хмуро посмотрел на него. ― Ради тебя. Конечно. Гарри поднял на него взгляд: смесь эмоций, промелькнувшая в голубых омутах, было слишком сложно растолковать. Мгновение спустя он вздохнул, опустил плечи, откинулся на спинку дивана и потянулся к руке Питера. ― Знаю. Прости. ― Питер переплёл их пальцы, Гарри погладил большим по тыльной стороне ладони. ― Народу было немного, в основном деловые партнёры. На самом деле я никому заранее не говорил, потому что если б пресса пронюхала, то всё обернулось бы ёбаной катастрофой. Все понимающе закивали, и за столом воцарилось неловкое молчание. Нед прервал его столь же неловкой и совершенно неуместной темой, и они с ЭмДжей принялись обсуждать Лиз Аллен и как Флэш взбесится, если она бросит его прямо перед выпускным. Ходили слухи, что она изначально не хотела с ним идти, но её парень из другой школы отказался в последнюю минуту, потому что должен был участвовать в спортивном матче в выходные. Какая-то тупая школьная драма, и Питер поймал себя на мысли, как удивительно, что его когда-либо вообще заботили подобные слухи. Теперь они казались до смешного банальными. Он перестал слушать, повернувшись и уставившись на Гарри. Тот тупо смотрел вниз, явно витая мыслями где-то далеко: между бровями залегла складка, губы слегка кривились. Питеру было интересно, о чём же он думал, и сердце забилось быстрее, когда предположил, как же сильно Гарри ненавидел Человека-паука. И, возможно, думал о том… как его убить. ― А ты пойдёшь на выпускной, Гарри? ― нерешительный вопрос Неда прервал лихорадочные размышления Питера. ― М? ― Он поднял взгляд, тут же мазнув им по Питеру и вновь уставившись в стол. ― А, нет. Незачем. Питер почувствовал в груди острую боль. Звучало так, будто Гарри сожалел, но он не понимал о чём. Сглотнув, Питер напомнил себе, что хреново старался найти способ, чтобы Гарри стало лучше, или убедить отказаться от Зелёного Гоблина. ― Что ж… ― Он ухватился за позитивную нотку: ― По крайней мере, ты почти покончил со школой! Ещё пара недель ― и тебе никогда больше не придётся переступать порог этого ужасного здания. ― Питер попытался улыбнуться, но вышло плохо. Гарри едва заметно пожал плечами. ― Да, наверное. ― Ой, да ладно тебе, ― ЭмДжей кинула в Гарри пакетик с кетчупом. ― Не говори, что не рад окончанию школы! Он вновь пожал плечами ― на этот раз более явно, ― поджал губы и посмотрел на неё пустым взглядом. ― Особо об этом не задумывался. ЭмДжей недоверчиво фыркнула, но переключилась на Неда, спрашивая, кого бы он пригласил на выпускной, если б он состоялся у них в этом году. Питер проигнорировал их, придвинувшись к Гарри поближе, и понизил голос, притворившись, что у них есть хоть немного личного пространства: ― Ты в порядке? Тупой вопрос — Питер прекрасно понимал. Но ему необходимо с чем-то работать. Отыскать какое-то окошко в разум Гарри, найти подсказку, как можно помочь. Гарри не смотрел ему в глаза. ― Нормально. ― Питер сжал его руку, тихо, почти раздражённо вздохнув. ― Нормально настолько, насколько в моей ситуации возможно. У Питера перехватило горло, но он ничего не мог поделать, кроме как уткнуться лбом в плечо Гарри и пробормотать что-нибудь ободряющее: ― Ладно. Просто… Я рядом, если что-то понадобится. ― Он немного отстранился, пристально глядя на друга и пытаясь поймать его взгляд. ― Прошу, скажи мне, если что-то понадобится. Скажешь? Слабый кивок стал единственным ответом. Следующий час тянулся медленно, но не слишком мучительно. Болтали в основном ЭмДжей и Нед. Они заказали молочные коктейли, хотя Питер с Гарри едва ли отпили свои. Их посиделки отдалённо напоминали обычные встречи, как раньше, но всё же толика уюта от обстановки и компании ощущалась. Было похоже, что совпали кусочки мозаик из разных наборов ― не идеально, но подошли. Первым ушёл Гарри, сославшись на очередную встречу с юристами компании. Питер предложил проводить его и почувствовал облегчение, когда друг притянул его к себе в дверях. Объятия длились недолго, но Гарри зарылся лицом в волосы Питера, глубоко вдыхая его запах, почти болезненно сжимая плечи, выбивая из лёгких дыхание. ― Увидимся, ― пробормотал он и отстранился. Питер поймал его за рукав, прежде чем Гарри ушёл: ― Эй. ― Он подождал, пока друг посмотрит на него. ― Будь осторожен, хорошо? ― Голос слегка дрогнул, Питер надеялся, что Гарри увидит, как он волновался, что, возможно, заставит его прекратить всё это и снова стать простым Гарри. ― Не… Не делай ничего безрассудного? ― Осборн смотрел на него как-то странно, в глазах мелькнула неуверенность, но Питер не мог сдержаться: ― Просто… Я не знаю, что со мной будет, если ты… пострадаешь. Гарри моргнул и на мгновение стал прежним ― тёплым и любящим. Он потянулся к Питеру, обнимая его ладонью за шею сзади и нежно целуя в лоб. ― Не волнуйся за меня, Питер, ― пробормотал он. Тот с трепетом прикрыл глаза, глубоко вздохнув, а потом Гарри ушёл. Выскользнул за дверь, поспешив к машине, держа руки глубоко в карманах. Питер смотрел на него через окно закусочной с болью в груди. Беспокойство и огорчение кипели внутри весь день. Похоже, Питер не мог сделать для Гарри ничего, особенно — когда тот был таким отстранённым и замкнутым. Возможно, если он встретится с ним как Человек-паук… Если постарается остановить его попытки свести с ним счёты достаточно, для того чтобы поговорить, тогда получится всё исправить. Извиниться. Убедить Гарри, что это совсем не то, чем он хочет заниматься по жизни. Это сведёт его с ума, как и его отца, а он заслужил гораздо лучшего. Стоило попытаться, поэтому Питер надел костюм этим вечером и отправился на поиски. Петляя между зданиями, он время от времени останавливался на крышах, чтобы посмотреть на город, прислушаться, нет ли каких-либо признаков опасности. Потом вдруг до Питера дошло, что он высматривал не только вспышки зелёного, ― каждый раз, когда загорался красный свет светофора на периферии зрения, любой рекламный щит с Coca-Cola, край американского флага, развевающегося на ветру, заставляли сердце колотиться и вынуждали бешено озираться. Но ни разу он не увидел Дэдпула. Питер не мог удержаться (просто физически не мог), чтоб не оказаться на крыше отеля «Хилтон». Он почти ожидал увидеть там Уэйда, угрюмо сидевшего на выступе и крутящего в руках нож или один из любимых пистолетов. Говорящего с Белым или Жёлтым. Возможно, даже психующего, озлобленно расхаживающего взад-вперёд, размахивающего оружием, что всегда заставляло Питера нервничать. Возможно, он бы кричал. Или кидался вещами. Питер был бы не против. Но крыша пустовала. Вокруг было тихо, если не считать завывания ветра между небоскрёбами. Питер ждал несколько минут, беспокойно расхаживая по карнизу, то и дело останавливаясь, чтобы посмотреть под ноги на проносящиеся мимо машины, ползущие, будто маленькие насекомые, далеко внизу. Но скребущая пустота в желудке напомнила, что причин задерживаться нет. Если б Уэйд хотел с ним увидеться, он бы позвонил или написал. Чёрт, да даже мог бы прийти в квартиру к Питеру. Поэтому он вновь отправился в путь, с удвоенной решимостью возобновив поиски. К половине второго ночи всё начало казаться безнадёжным. Он спас людей от аварии, остановил ограбление, но Гарри не нашёл. И Уэйда тоже. Приземлившись рядом с окном своей спальни, Питер прилип к кирпичам кончиками пальцев и ступнями. Он не отрицал, что страдал от одиночества. У него перехватило дыхание, он неохотно открыл окно, забравшись в пустую комнату и в столь же пустую постель, где ничего не могло отвлечь его от пустоты в сердце. Лучше б он по городу летал, проверяя все квартиры Уэйда, пока не нашёл бы его. Или на крайний случай нашёл бы кровать, которая всё ещё пахла Уэйдом. Но Питер знал, что так нельзя. Необходимо позволить Уэйду побыть наедине с собой. Дать немного времени. А потом Уэйд наконец-то будет готов поговорить. И во всём разобраться. Нельзя позволять паническому страху, затаившемуся в глубине сознания, вырваться наружу: что, если Уэйд, возможно, не позвонит. И не захочет разговаривать. Нет. Он о таком даже думать не хотел. В конце концов Уэйд обещал. Обещал, что не оставит Питера. До тех пор, пока Питер сам не попросит об этом, а он был уверен, что этого никогда ни за что не случится.***
На следующий день Питер искал Гарри в обед, но тот не появился в школе. Это не стало неожиданностью, но всё же заставляло желудок сжиматься от беспокойства. Сосредоточиться на занятиях было труднее, чем когда-либо прежде. К счастью, до окончания семестра осталась всего пара недель, поэтому дни в основном проходили в завершении финальных проектов и просмотре документальных фильмов. Так что Питер мог спокойно пожинать плоды своей бурной деятельности и беспокоиться, вместо того чтобы слушать лекции. Прозвенел последний звонок, Питер пробрался через переполненный коридор к шкафчику, вдруг почувствовав спиной знакомое покалывание. На мгновение он предположил самое худшее. Гарри узнал. Был в ярости. Решил охотиться на Питера прямо посреди белого дня, в школе. На глазах у всех. Питер в западне. Но когда он резко обернулся, невероятным усилием удержавшись от того, чтоб отскочить и прилипнуть к стене, то увидел всего лишь Флэша. Он почувствовал такое облегчение, почти что благодарность, когда белобрысый грубо пихнул его плечом, впечатывая в шкафчики. Питер тихо застонал от удара. ― Поосторожнее, Паркер, ― усмехнулся Флэш, шагнув к нему и схватив за грудки. ― У тебя удивительно хорошо получается вечно лезть под ноги из-за собственной ничтожности, ― издевательски сказал он, оглядываясь через плечо на свой обычный круг почитателей, состоящий из тупых качков и девушек с низкой самооценкой. Питер фыркнул, не сдержавшись, даже несмотря на то что позволил Флэшу себя схватить, и быстро, легко произнёс: ― И долго ты придумывал это, Томпсон? Неделю? Больше? Трудно, должно быть, выдумывать оскорбления, когда мозг находится в члене. Флэш перестал улыбаться и нахмурился так быстро, что можно было бы пошутить ещё и о преждевременной эякуляции. Он с лязгом треснул Питера спиной о металлический шкафчик. ― Заткнись, вонючий Пенис! Питер рассмеялся. Где-то на задворках сознания он понимал, что нужно заткнуться и принять всё как есть, но никак не мог совладать со ртом: ― «Вонючий Пенис»? Ух ты, Флэш. Вижу, что у тебя на уме. Хочешь, чтоб я отсосал твой маленький член? Он знал. Знал, что зашёл слишком далеко, когда слова сорвались с губ. Что-то блеснуло в глазах Флэша ― резкое, внезапное, ― он оскалился, словно агрессивное животное. Замахнулся кулаком ― и Питер понял, что грядёт удар. ― Завали свой ёбаный рот, грязный пидри… На периферии зрения что-то мелькнуло, и, прежде чем Питер понял, что произошло, его дёрнуло вперёд. Он споткнулся, не ожидая, что его потянут в этом направлении, а Флэша от него отволокли. Кто-то, двигаясь быстрее, чем мог отследить Питер, потащил Флэша по коридору, проталкивая через толпу и злобно впечатывая в шкафчики на противоположной стороне. ― Держи свои никчёмные руки при себе, придурок! ― прорычал Гарри, так сильно ударив спиной Флэша о шкаф, что там образовалась вмятина. ― Какого хуя?! ― закричал Флэш, бесполезно хватая Гарри за запястья, глядя на него дикими глазами и пытаясь разорвать стальную хватку менее развитого физически противника. ― Гарри? ― задохнулся Питер, проталкиваясь через быстро собиравшуюся толпу. Гарри склонился ближе, говоря так тихо, что никто не разобрал бы его слов, кроме Флэша и Питера с его суперслухом. ― Твой отец работает на меня, так ведь, Томпсон? Обслуживающий персонал. ― Лицо Флэша исказилось в ярости, но в глазах застыла паника. ― Ещё раз тронешь пальцем Питера Паркера ― и я не просто выкину твоего папочку на улицу. ― Он скривил губы в усмешке, пугающей и настолько неуместной на лице Гарри, что Питера пробрала дрожь от внезапного ощущения, будто смотрел на незнакомца. ― Вдобавок я оторву твою ёбаную башку. ― Гарри! ― Питер в панике схватил друга за руку, пытаясь оттащить от Флэша, но тот не сдвинулся. ― Ты мне веришь? ― прошипел Осборн в нескольких дюймах от лица Флэша, взгляд его был диким и маниакальным. Питер видел, как заиграли желваки на скулах Томпсона, но тот молчал. Гарри вновь ударил его о шкафчик ― так внезапно, что Питер вздрогнул. Ногами Флэш уже едва касался пола, Гарри почти на весу его держал. При ударе у него явно перехватило дыхание. ― Ты. Мне. Веришь? ― повторил он, в голосе зазвучало уродливое рычание. ― Да! Да, бля. ― Флэш тяжело дышал, огромными, полными ужаса глазами глядя на Гарри. ― Гарри. ― Питер вновь потянул друга за руку, прибегнув к суперсиле, чтобы оторвать его от свитера Флэша. Он лишь надеялся, что Гарри слишком отвлёкся, чтобы заметить. А он определённо не замечал ничего, будучи не в себе. Был совсем на себя не похож. Выглядел… неуравновешенным. Зрачки ― два чёрных озера, почти перекрывших синеву радужек, лицо исказилось в зверином оскале. Это испугало Питера. На самом деле очень сильно. Ему пришлось оттащить Гарри на несколько футов, прежде чем тот повернулся и пошёл сам. Он обхватил длинными холодными пальцами запястье Питера и притянул его к себе, протискиваясь сквозь толпу к дверям. Гарри двигался очень быстро, буквально таща за собой Питера. Вскоре они вышли на залитую солнцем улицу, стремительно направившись к парковке. Он крепко держал Питера, почти до боли сжимая руку. Паркер скрипнул зубами, стараясь игнорировать, но когда Гарри стиснул крепче, то вскрикнул, не сумев подавить вспышку боли. ― Гарри, ты делаешь мне больно. Осборн остановился рядом с машиной, дыхание перемешивалось с недовольными, раздражёнными пыхтениями, он резко отпустил руку Питера и повернулся к нему, зло и сердито зарываясь пальцами обеих рук в шевелюру. ― Прости, ― пробормотал он, не глядя ему в глаза. Он всё ещё кипел. Питер тяжело сглотнул, сжав кулаки и пытаясь унять дрожь пальцев. ― Что… Что это было? Ты в порядке? Он видел, как Гарри стиснул зубы. ― Нет. ― Он резко обернулся к машине, изо всех сил треснув ладонями по капоту ― так, что Питер подпрыгнул. ― Нет! Блядь. Я просто… Я мог бы… ― Он покачал головой, всё тело дрожало от напряжения, он свесил голову, опираясь на машину руками. ― Я мог убить его нахуй, ― выплюнул он через сжатые зубы. Это… был не Гарри. Питер едва узнавал его под этой гневной маской, скрывшей знакомое лицо. И всему его вина. Питер был виноват, что Гарри начал принимать это говно, на которое подсел Норман в своё время. Гарри принял такое решение из-за Человека-паука. Вина и печаль омыли Питера, он шагнул к нему, протянув руку к тыльной стороне его ладони. ― Не… Не говори так, ― прошептал он, горло непроизвольно сжалось. Гарри так резко развернулся к нему, что Питер снова вздрогнул. Он так нежно обнял его лицо обеими ладонями, глядя с такой отчаянной заботой, что Питеру показалось, будто его ударило эмоциональным хлыстом. ― Он сделал тебе больно? Ты в порядке? Он ведь тебя не трогал, правда? Питеру понадобилось время, чтобы обрести дар речи, потому что его поразила внезапная смена настроения друга. ― Н-нет… То есть он, конечно, трогал. ― Он увидел, как в глазах Гарри мелькнуло что-то жуткое, и поспешил добавить: ― Но нет, не сделал больно. Понимаешь? Я в порядке. Правда. Осборн притянул его в объятья ― такие крепкие, что дышать стало трудно. Питер вцепился в его рубашку на спине, потому что не знал, что ещё сделать. Так они стояли долгое время, Гарри дышал в шею Питеру, заставляя его слегка ёжиться от тёплого воздуха, щекотавшего кожу. ― Валим отсюда, ― пробормотал он, Питер кивнул. У него не было нужных для домашнего задания учебников, потому что он так и не влез в шкафчик, но в списке приоритетов это последнее, что его волновало. Он с тихим вздохом высвободился из объятий Гарри и направился к пассажирской стороне, садясь в серебряный «кабриолет». Погода была приятная ― можно опустить крышу, но Питер надеялся, что этого не произойдёт. Может быть, удастся поговорить нормально. Может, остаться наедине с Гарри ― лучший способ до него достучаться. Питер устроил рюкзак в ногах, пристегнул ремень безопасности. Гарри завёл машину, и они молча выехали на дорогу. Какофония голосов, музыки, иных звуков врывалась в окна, напоминая Питеру, что за пределами его рушащегося мира другие люди жили нормальной жизнью. Они медленно приближались к выезду с территории школы, Питер разглядывал знакомые и незнакомые лица школьников: спортсменов, ботанов, влюблённых парочек. С тех пор, как у него появились суперсилы, Питер никогда не жалел, что не жил нормальной подростковой жизнью. У него была цель, сила, с которой пришла не только большая ответственность, но и способность помогать людям. Он никогда не хотел вернуться к обычной жизни слабого маленького ничтожества, неспособного даже котёнка с дерева снять. Но сейчас, глядя на обычного парня, с которым он когда-то посещал класс истории, бросившего рюкзак на траву и сидевшего спиной к дереву, смотрящего в телефон, Питеру так сильно захотелось хоть на мгновение стать нормальным. Тогда он никогда бы не разрушил жизнь Гарри. Внутри никогда бы не появилась эта ужасная, грызущая вина, разъедающая изнутри и каждую секунду напоминающая о непростительных неудачах. Когда они свернули на забитое машинами шоссе, Питер с внезапным толчком осознания понял, что в противном случае никогда бы не встретил Уэйда. Он посмотрел на профиль Гарри, скользнув взглядом по носу с горбинкой, высоким скулам, тёмным ресницам. У него отросли волосы ― теперь слегка завивались над ушами. Кожа побледнела. Он весь исхудал. Питер уже в сотый раз задался вопросом, как мог не замечать то, что происходило прямо у него под носом. Гарри искоса посмотрел на него, когда они подъехали к светофору, потом ― в глаза и вновь отвёл взор. ― Что за взгляд такой? ― тихо спросил он, скривив губы в подобии улыбки. Питер моргнул, оторвавшись от мыслей. ― М? ― Почему ты так на меня смотришь? У тебя этот… не знаю, такой взгляд. Питер нахмурился, пытаясь понять, какое выражение появилось на лице, но бесполезно. Он с тихим вздохом уставился на приборную доску. ― Прости, я просто… задумался. Между ними повисла долгая пауза ― напряжённая, как хрупкое стекло. ― О чём? ― нарушил её Гарри. Возможно, это его шанс. Питер заёрзал на сиденье, тревога пронзила тело, как когтистый зверь, бодря его приливом адреналина. ― Просто… О… Эм, помнишь, что ты сказал о Ч-человеке-пауке? Он не смотрел на Гарри, но всё равно почувствовал, как друг напрягся. В воздухе затрещала опасность при упоминании его альтер эго. В машине вновь повисла долгая тяжёлая пауза. Потом ― так тихо, что у Питера мурашки побежали: ― А что с ним? Питер сглотнул. ― Я просто… У меня такое чувство, что ты задумал сделать что-то опасное. ― Он искоса посмотрел на Гарри, пытаясь понять, о чём тот думал. Выражение лица было нечитаемым, губы ― плотно сжаты, но на лице ― маска безразличия, глаза почти ничего не выражали. В определённом смысле это даже страшнее его необузданной, неуправляемой ярости. ― Тебе не нужно об этом беспокоиться, ― категорично отрезал он. Питер почувствовал, как паника подступила к горлу, будто ситуация ускользала из рук, выходила из-под контроля, будто и Гарри от него ускользал, а Паркер ничегошеньки не в состоянии предпринять. ― Но я беспокоюсь, ― прошептал он. ― Не могу ничего поделать, Гарри. Я очень беспокоюсь, ― честно, искренне вылетело изо рта без задней мысли. ― Я понимаю, что ты переживаешь сейчас не лучшие времена… И это просто ужасно, Гар. Мне очень жаль. Мне правда очень, очень жаль. ― Мысли бурлили в голове, оставаясь словами на губах, голос становился всё более отчаянным и громким с каждым новым предложением. ― Но ты меня пугаешь. Ты… Ты изменился, и это меня пугает, я не хочу тебя терять. Я хочу вернуть прежнего тебя, хочу узнавать тебя, потому что это… То, как ты себя ведёшь… будто ты сам не свой, а я даже не знаю, что делать и как помочь. ― Горло сдавило, глаза защипало, голос дрогнул. ― Не знаю, что делать, Гарри, я не… Прошу, я не знаю, как помочь. Он глубоко, судорожно вздохнул, пытаясь взять себя в руки. Через какое-то время он смог взглянуть на Гарри, сердце колотилось в груди в полной тишине, Питер сморгнул влагу с ресниц. Гарри выглядел измученным, боль на лице была настолько очевидной, что Питеру захотелось обнять его изо всех сил. Но они всё ещё ехали ― не хватало ещё в аварию попасть. ― Прошу, ― прошептал Питер, вцепившись в ремень безопасности, чтобы не поддаться искушению и не протянуть руку к Гарри. ― Прошу, скажи, о чём ты думаешь. Гарри напряжённо сглотнул. ― Ты и так помогаешь мне, ― пробормотал он низким голосом. ― Ты очень мне помогаешь просто тем, что рядом. ― Он медленно выдохнул, сжимая и разжимая руль. ― Одно только то, что тебе не всё равно… Я имею в виду… Я знаю, что ты хочешь помочь, Питер, но ничего из произошедшего не твоя вина. ― Ужасный укол вины пронзил внутренности Питера. ― Поэтому тебе не нужно переживать. Ответственность не на тебе. Все идёт так, как должно быть. ― Но не обязательно должно быть именно так! ― прервал Питер. ― Я не хочу, чтобы было так. Ты… Ты мог бы… ― Это было опасно, но попытаться стоило, даже если он себя выдаст. ― Мог бы сдать Человека-паука полиции или ещё кому-то. Возбудить против него дело, нанять адвокатов. Гарри уже мотал головой. ― Это ничего не даст. ― Попытка не пытка! Просто… То есть что ещё ты можешь сделать? Ты ведь не собираешься, типа, сам на него охотиться? Ты ведь понимаешь это? ― Он пытался казаться несведущим, ничего не понимающим, смотрел на Гарри широко распахнутыми встревоженными глазами. Ответное молчание стало безмолвным признанием в том, что Гарри собрался сделать. Питер был удивлён, что друг не пытался врать, не отметал это, как нелепую идею. ― Гарри, перестань! Это… глупо! То есть, по крайней мере, будь благоразумен. Ты бы ни за что не смог… ― Ты многого не знаешь, ― жёстко, холодно прервал его Гарри. Питер уставился на него, сердце замерло. ― Не важно! Я не могу… Ты ведь не хочешь, чтобы твоя жизнь пошла прахом в отчаянной попытке отомстить! ― Дело не в мести, ― прошипел Гарри сквозь стиснутые зубы. ― Речь идёт о том, что он заслуживает. Тревожный страх охватил Питера снова, воспоминания о безумном существе, которое он видел прошлой ночью, накладывались на человека, на которого он смотрел сейчас. Питер отвёл взгляд к лобовому стеклу, опасаясь, что если ещё раз посмотрит на Гарри, то увидит в нём Зелёного Гоблина. Он вдруг с удивлением заметил, что они свернули на его улицу. ― Ты меня домой везёшь? ― хрипло спросил он. Питер полагал, что они отправятся к Гарри и побудут у него какое-то время. Последовала долгая пауза, прежде чем Гарри ответил: ― Да, мне нужно кое-что сделать. И внутри вдруг с новой силой вскипела паника. «Кое-что». Может быть, по работе? Но, скорее всего, нет. Наверное, кое-что, что касается Зелёного Гоблина. Питер молчал, лихорадочно соображая, пытаясь придумать аргумент, с которым смог бы достучаться до Гарри. Всего через минуту они уже подъехали к дому Питера. ― Пойдём, провожу тебя, ― сказал Гарри, и Питеру ничего не оставалось, кроме как выйти и последовать за ним по старым каменным ступеням, ведущим в подъезд. Он открыл дверь дрожащими руками и повернулся к Гарри, как только они вошли. Его совершенно застала врасплох тяжесть рук Гарри, внезапно оказавшихся на плечах. Осборн крепко обнял его, зарываясь лицом в волосы. Питер обнял его в ответ за талию, прижимаясь так же сильно. ― Я люблю тебя, Питер, ― прошептал Гарри. ― Спасибо тебе. За всё. ― Он прижался к виску мягким долгим поцелуем, и Питеру стало совсем трудно дышать. Гарри будто прощался с ним. Он осторожно высвободился из объятий застывшего Питера. И отвернулся, чтобы уйти. Питер схватил его за руку, отчаянно потянув назад. ― Постой! Не уходи. ― У него перехватило дыхание, горло сжал страх и слёзы, а ещё ― сожаление. ― Останься. Останься здесь, со мной. Пожалуйста, Гарри. Гарри грустно улыбнулся, а его печального взгляда было достаточно, чтобы разбить ёбаное сердце Питера. ― Прости, Питти. Мне нужно уйти. ― Он вновь начал отворачиваться. ― Нет! Пожалуйста. ― Он не сдержал слёзы, пролившиеся на щёки солёными дорожками. ― Я люблю тебя. Решимость Гарри, казалось, пошатнулась, что-то грубое, полное надежды и отчаяния, затуманило голубые глаза. Питер рванулся вперёд, цепляясь за любой малюсенький шанс успеха. Возможно, этого хватит. Может быть, ему удастся заставить Гарри остаться. ― Я люблю тебя, ― плаксиво повторил он, потянувшись и обняв лицо Гарри ладонями, притягивая к себе. ― Пожалуйста, Гарри. Я люблю тебя. Губы Гарри были прохладными, мягкими, податливыми, когда прижались к губам Питера. Он раскрыл их с тихим отчаянием, движения были знакомыми, а вот ощущения ― странными. Всё было по-другому. Он будто был… не здесь. Но Питер всё равно надавил языком, толкаясь в податливо приоткрытый рот Гарри, стараясь изо всех сил, чтобы это сработало. Пытаясь заставить друга поверить ему. Тихий прерывистый стон слетел с губ Гарри, он отчаянно схватил Питера за талию, прижимая к себе. Поцелуй был хаотичным, жадным и жёстким, голова Питера неприятно закружилась, желудок свело, тело онемело ― странно и совсем неправильно. Когда Гарри разорвал поцелуй, чтобы прерывисто вздохнуть, Питер сжал губы, уставившись на друга и из последних сил пытаясь не дрожать от рыданий. Гарри смотрел на него сверху вниз с благоговением и непонятной грустью, и с ужасающим озарением Питер понял, что ему не удалось. ― Боже, Питер… ― прошептал он, проводя костяшками пальцев по его мокрой от слёз скуле. ― Я так тебя люблю. ― Питер почувствовал, как его затрясло. ― Как бы мне хотелось… ― Он замолчал, отвёл небесно-голубые глаза. Сглотнул, а Питер понял, что он едва сдерживался. Гарри вздохнул так, словно у него разрывалось сердце. И опустил руки. Отступил назад. ― Прощай, Питер. ― Он отвернулся, больше на него не глядя, и вышел через парадную дверь. Питер обхватил себя руками, каждый болезненный вдох был резким и неглубоким. Этого недостаточно.***
Он знал, что сегодня Гарри будет охотиться. Охотиться на Паука. Питер застегнул молнию на костюме, взял маску с края кровати ― ткань была тонкой, скользила между одетыми в перчатки пальцами. Он двинулся к окну, но резко остановился перед зеркалом, уставившись на бледную тень лица. Он пялился в отражение, мрачно поджав губы, потом решительно натянул маску и бросился в окно. Питеру не удалось остановить Гарри, но Человек-паук справится. Он подумывал позвонить Уэйду и попросить о помощи, потому что сомневался, что сможет в одиночку одолеть Гоблина, но не мог даже представить, как тот отреагирует. Питер не мог просить его помочь спасти Гарри Осборна после их схватки, их… боя. Иначе потерял бы его навсегда, а этого допустить никак не мог. Поэтому Питер пошёл один. Он сделает всё сам. Он справится. Иначе никак. Лишь бы отыскать Гарри, пока тот не натворил глупостей. Пока ему не угрожала опасность или пока он не превратился в нечто плохое, откуда уже не сможет вернуться. Питеру казалось, что он вот-вот блеванёт от беспокойства, пока кружил по городу в поисках любого признака присутствия Зелёного Гоблина. Однако силой воли он сдерживался. Только она у него и осталась, и он цеплялся за неё из последних сил. Было уже совсем поздно, когда он что-то услышал. Ночь уже перетекала в предрассветные часы. Звук опознать было не так легко, как механический леденящий смех, преследовавший его ранее. То было отдалённое жужжание, тихая работа двигателя, не принадлежавшая ни машине, ни самолёту, ни любому другому обычному транспортному средству. Питер направился на звук, преследуя его через кварталы, пока тот не стал громче. Он повернул за угол склада и увидел мазок зелёного цвета возле крыши, ниже по улице. Слава богу, что они находились в относительно пустой части города. Здесь не было оживлённого трафика, а людей ― и вовсе никого. То, что Гарри держался от толпы подальше, немного обнадёживало: Питер надеялся, что это означало его нежелание навредить кому-то ещё. Только Человеку-пауку. ― Гарри Осборн! ― позвал он, приземлившись на стену здания всего в полуквартале от него. Глайдер Гоблина резко остановился и развернулся к нему, зловеще зависнув. При виде этой неподвижной искажённой маски по спине Питера побежали мурашки. ― Ты нашёл меня первым. ― Питер скривил губы, потому что ненавидел этот искажённый голос, точно зная, что говорил Гарри. ― Я рад. Паучье чутьё закололо у основания шеи, а потом Гарри рванулся вперёд безо всяких предисловий ― прямо к нему. Питер выстрелил паутиной, быстро поднимаясь на крышу, чтобы уклониться от столкновения. ― Постой! ― закричал он, без особого оптимизма надеясь избежать драки. ― Я хочу поговорить. ― Поговорить? ― Гоблин кружил над ним, сужая спираль. ― Отлично, давай поговорим. ― Насмешливый тон его искажённого голоса заставил Питера стиснуть зубы от беспокойства. ― Где твой большой плохой бойфренд, м? Сегодня не захотел спасать твою задницу? Питер с трудом сглотнул тошнотворное чувство ― слова ударили сильнее, чем он ожидал. ― Речь не о нём, ― заставил сказать себя Питер ровным голосом. ― А о нас с тобой! ― О, неприятности в раю? ― Чутьё прострелило позвоночник, и Питер инстинктивно увернулся, избежав двух летящих на него лезвий и приземлившись на соседний склад с оборудованием. ― Надо сказать, я не удивлён. Этот мудак совершенный псих, фуф! Видел бы ты, какое дерьмище он сотворил с работниками отца. ― Заткнись! ― закричал Питер, потрясённый внезапной вспышкой гнева, пронзившей тело. ― Оооооу, задел за живое, да? ― Гарри рванулся к Питеру вновь, заставив его отскочить на противоположный край крыши. ― Ваши отношения потеряли остроту, когда оба стали убийцами? ― Прекрати! ― Питер подпрыгнул и развернулся, когда два очередных клинка пролетели в том месте, где он стоял секунду назад. ― Я хочу поговорить о тебе. Хочу… ― Он бросился вперёд, не задерживаясь на одном месте надолго, чтобы не дать Гарри прицелиться как следует. ― Хочу, чтобы ты знал, что мне очень жаль. Прости меня. Я никогда не хотел… ― Простить? ― Ярость в голосе Гарри была очевидна. ― Думаешь, мне не похуй на твои извинения? ― Он резко ухнул вниз, вытягивая руки, и почти схватил Питера за горло, но тот выстрелил паутиной в противоположную сторону улицы и в последний момент улетел, перенося их столкновение на соседнее здание. ― Да, я извиняюсь! ― Питер рванулся вперёд, крича так громко, чтобы точно быть услышанным, даже несмотря на то, что двигался без остановки, не желая быть пойманным, стремясь не допустить, чтобы схватка перешла на физический уровень. ― Я заслуживаю наказания, но его должен исполнить не ты. Ты загубишь свою жизнь, Гарри. Потеряешь всё, над чем работал, потеряешь себя, если продолжишь. Позволь помочь тебе! Он почувствовал позади какое-то движение в воздухе и резко остановился, держась за край большой вентиляционной трубы, чтобы оглядеться. Гарри застыл, свесив руки по бокам, в нескольких ярдах от него. ― Ты хочешь мне помочь? ― повторил он, в животе Питера всё сжалось от этого равнодушного тона и пустого взгляда. ― Помочь мне? ― На мгновение воцарилась тишина, Паучка пронзил страх за секунду до того, как ужасающий крик Гоблина разорвал тишину: ― ТЫ РАЗРУШИЛ МОЮ ЁБАНУЮ ЖИЗНЬ! А потом он атаковал Питера ― так быстро, что он едва успел отпрыгнуть, почувствовав, как руки Гарри пронеслись всего в нескольких дюймах от тела. ― Ты уничтожил меня! Моего отца! Всё на свете! Он гнался за Питером с такой бешеной скоростью, что тот с трудом держал дистанцию. Ножи пролетали всё ближе, пальцы уже почти касались костюма, когда он вновь и вновь ускользал в последнюю секунду от хватки Гоблина. Они танцевали по крыше, поглощённые погоней. ― Прости меня! ― умудрился выдавить Питер, на ходу делая кувырок, вращаясь, уворачиваясь, выпуская паутину куда глаза глядят. ― Я виноват! Но тебе не следует делать всё самому, Гарри. Ты выше этого! ― Не выше! ― выплюнул он, будто слова причиняли ему боль. ― И мне не для чего больше жить. Эти слова ранили Питера глубже, чем всё, что он слышал до этого, наполняя опустошающей болью, всасывающей дыхание из лёгких. Он замедлился, опасная предупреждающая вспышка скрутила позвоночник. До того, как сам понял, что собирался сделать, Питер полетел прочь, цепляясь за здания и увеличивая расстояние между ними. И резко остановился, схватившись за строительные мостки недостроенного здания, чтобы перевести дыхание. У него было всего несколько секунд, прежде чем гоблинский глайдер приблизится вновь. ― Перестань убегать, как ёбаный трус, и дерись! ― Гарри бросился к нему с отчаянным рывком, не оставив Питеру иного выбора, кроме как карабкаться по шаткой конструкции. Он оставался внутри подмостей, где Гарри не мог бы его достать на планере. ― Зачем? ― хрипло прокричал Питер. ― Чтобы я убил и тебя тоже? Ты этого хочешь? ― Горло горело. ― Нет, ты, отвратительный кусок говна! ― Гарри метался взад-вперёд за прутьями, следуя за Питером наверх, его досада была очевидной. ― Хочу сдавить руками твою маленькую ёбаную шею и почувствовать, как жизнь покидает тебя. Питер застонал от боли, разум и тело затуманила безумная печаль по Гарри. ― Тебе нужна помощь, ― крикнул он. ― Это не ты. И не таким ты хотел стать. ― Ты нихуя меня не знаешь! ― заорал Гарри, хватаясь за что-то на бедре. Чутьё вновь остро кольнуло за мгновение до того, как Питер увидел, что это было. Пистолет. Гарри вытащил пистолет из кобуры на бедре и целился в Питера. На этот раз это была не ракетница. Он добрался до верха строительной конструкции ― примерно в сорок этажей ― и выскочил на крышу, чтобы не стеснять себя в движениях. Ему нужно было открытое пространство, чтобы попытаться увернуться от пуль. Питер пригнулся, готовый в любую секунду отпрыгнуть, и увидел, что Гарри перелетел через выступ, зависнув перед ним, всё ещё сжимая пистолет и безошибочно целясь в него. Оба замерли, молча глядя друг на друга. Сердце Питера стучало в ушах. Медленно, осторожно, чтобы не спровоцировать Гарри, он выпрямился и поднял руки, сдаваясь. Возможно, если перестать быть угрозой в его глазах, тогда Гарри послушает. ― Пожалуйста, ― заговорил Питер мягко, отчаянно, чтобы друг прислушался. ― Не делай этого. Гарри свободной рукой нажал на маску, лицевая пластина отъехала, обнажая перекошенное хмурое лицо и жёсткий взгляд. У Питера перехватило дыхание, сердце вновь забилось, когда он увидел лицо Гарри. ― Мольбы о сохранении жизни не помогут, ― прошипел он, и Питер почти что зарыдал от звука его голоса. Он не умолял сохранить себе жизнь. Он умолял сохранить жизнь Гарри. ― Ещё не поздно, ― взмолился он дрожащим голосом. ― Ты ещё можешь остановиться. Вернуть свою жизнь. Тебе есть для чего жить, Гарри! Есть! Гарри сошёл с глайдера, оставив его висеть позади, и подошёл ближе. Он молчал, а Питер лихорадочно искал взглядом в его лице хоть какой-то признак того, что слова наконец пробились к нему. ― Нет. Острая боль пронзила шею Питера. Он инстинктивно бросился прочь. Выстрел прозвучал с оглушительной ясностью, сотрясая его до костей. Гарри развернулся и без колебаний выстрелил снова. Питер вновь увернулся, второй выстрел эхом отозвался в черепе, в ушах глухо зазвенело. Тело сжалось, когда он понял, что Гарри не собирался прекращать огонь. Питер резко затормозил, не обращая внимания на глухой зуд опасности у основания позвоночника, поднял руку, будто мог остановить Гарри. ― Постой! ― Другой рукой он сжал край маски. ― Гарри, подожди. Это было безрассудно. Импульсивно. Опасно. Но больше Питер не мог ничего придумать, чтобы вытащить Гарри из всего этого. Гарри любил его. И пусть он его возненавидит после, даже если никогда не простит или не захочет видеть снова, Питер был уверен, что не сможет убить Человека-паука, если узнает, кто прячется под маской. Осборн не опустил пистолет, но остановился, лицо исказилось в замешательстве, хотя гнев не отступил. Питер глубоко вздохнул. Не время колебаться, нельзя позволять ужасу, пульсировавшему в венах, помешать покончить с этим прямо сейчас. ― Прости меня, ― сказал он и сорвал маску. Гарри смотрел на него в полном шоке несколько мгновений. Потом на лице отразилось недоверие и боль, которые пронзили Питера в самое сердце острее, чем любая пуля на свете. Рука безвольно упала вдоль тела, пистолет был позабыт. ― Питер? ― прошептал он надтреснуто, прерывисто. Паркер всхлипнул, изо всех сил стараясь подавить рвущиеся наружу рыдания. ― Прости меня, Гарри. Мне так жаль. Э-это произошло случайно, клянусь. Я никогда не хотел его убивать. Никогда не хотел ничего этого… Гарри, поверь мне. Осборн замотал головой, затравленный, глухой ужас отразился на лице. ― Ты… Нет. Питер двинулся к нему, протянув руку, словно умоляя. ― Пожалуйста, прости меня. Гарри отступил, потом ещё, он пятился от Питера, будто не мог вынести его присутствия. ― Питер… О Господи. О боже мой. ― Он подошёл уже к самому краю крыши ― мимо глайдера, словно задавшись целью оказаться как можно дальше от Питера. Питер резко остановился, сердце застучало в горле. ― Гарри… ― Нет! ― Лицо его внезапно исказилось безнадёгой, болью, Гарри оскалился, нахмурился. И вдруг поднял пистолет. ― Не могу поверить… Я… не могу… То, как он смотрел на Питера ― дико, сломленно, ― заставило его содрогнуться в панике. Пустота во взгляде. Тоска и отчаяние. ― Ты, ― он покачал головой, Питер видел, как дрожали его руки вместе с пистолетом. ― Это… был ты. ― А потом ― внезапно и отчаянно ― в его глазах заблестели слёзы. ― Это всегда был ты? Питер прижал руки к груди, пытаясь задержать собственный нервный срыв. ― Прости меня. Лицо Гарри вновь исказилось, безнадёга заполнила каждую складочку губ, изгиб лица, и Питер заметил, как что-то в его глазах дрогнуло. Гарри закрыл их, слёзы обильно потекли по щекам. Гарри приставил дуло пистолета к виску. Питер рванулся вперёд в слепой панике, не раздумывая стрельнув паутиной, ловя пистолет, вырывая его из руки. В тот же миг Гарри отступил. И упал с крыши. Питер беззвучно закричал, прыгнув и полетев вперёд, чтобы выстрелить паутиной за пределы крыши. Он не видел, попал ли, но инстинкты никогда его не подводили. Он почувствовал, как паутина прилипла, и резко дёрнул, отчаянно пытаясь остановить падение Гарри до того, как тот коснётся земли. Паутина дёрнулась и натянулась. Питер услышал звук. Приглушённый треск, который не имел никакого смысла. Питер стоял в глухом застывшем воздухе, упираясь ногами в край крыши, и тяжело дышал. Сердце колотилось, странный далёкий туман оседал над миром, он чувствовал тяжесть, натянувшую паутину. Он поймал Гарри. Остановил вовремя. Но ужасное предчувствие пробежало по коже, как электрический ток. Что-то было… не так. Питер потянул Гарри вверх, паутина путалась в пальцах. Когда Питер почти поднял его на крышу и уверился, что сможет удержать, он склонился, чтобы увидеть друга. И не понял… что предстало глазам. С Гарри всё было в порядке. Питер остановил его до того, как тот коснулся земли, это точно. Однако он безвольно свисал с паутины, странно изогнувшись в рёбрах, голова слишком близко свисала к бёдрам. Глаза ― открытые, но стеклянные и пустые. Питер не понимал. Что-то было не так. Тело почему-то наполнилось размытой паникой, заливая язык острым привкусом железа, растушёвывая границы мира и царапая задворки разума. Но он не понимал, что это. Он дотянул Гарри до крыши, неуклюже подцепив под мышками и втаскивая целиком. Он лежал там, где положил его Питер в неудобной позе. Он присел рядом с другом. ― Гарри? Питер протянул руку и толкнул его в плечо, не понимая, почему тот не отвечал. Гарри вяло шевельнулся и вновь замер, когда Питер убрал руку. ― Гарри? ― Голос звучал странно для собственных ушей, он едва мог расслышать его из-за шумевшей в голове крови. Возможно, это шок. Питер упал на колени, потянулся к маске Гоблина и сорвал её с Гарри, чтобы тому было легче дышать. И уставился в лицо Гарри. В уголке губ что-то было. Тоненькая красная струйка. Кровь. Питер почувствовал, как паника охватывала его, как душила. ― Гарри? Почему он не двигался? Почему не моргал? Питер потряс его за плечи так сильно, что голова откинулась назад, обнажив горло. ― Гарри? В груди всё сжалось. Он обнял Гарри за талию, прижал к себе ближе. И почувствовал, как что-то под пальцами сместилось. Там была пустота, которой быть не должно. Питер озадаченно провёл по груди Гарри, непонимающе разглядывая его. И почувствовал выступ. Под рёбрами Гарри, выпирающий под кожей, мышцами и толстым металлом костюма. Выступ был твёрдым, как кость, прямо под тем местом, куда угодила паутина Питера, поймав его. Понимание просочилось в сознание тихим, непостижимым ужасом. Это был… позвоночник. У Питера закружилась голова. В ушах зазвенело. Двигаясь, словно в воде, Питер неуклюже и медленно опустил Гарри обратно и отвернулся. Прополз на четвереньках несколько метров прочь, прежде чем в горло хлынула желчь. Его стошнило на крышу между расставленными руками, едкий запах резко прорезал белый шум, когда желудок вновь содрогнулся. О боже. О. Боже. Питер почувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Он хотел его потерять. Но с каждым вдохом мир вокруг становился яснее. Он слепо откинулся назад, вытирая рот тыльной стороной рукава. Гарри. Гарри. Он не знал, что делать. В голове было пусто. Он не мог… Питер потянулся дрожащей рукой к карману костюма, с нескольких попыток сумев вытащить телефон. Было уже почти два ночи. Как долго он тут сидел? Питер не знал. Всё казалось нереальным. Открыв список контактов, он нажал на имя Уэйда и запоздало поднёс телефон к уху. Уэйд знал бы, что делать. Уэйд придёт и скажет, как поступить дальше. Он всегда знал, что делать, когда Питер нуждался в его совете. Пронзительный гудок в ухе испугал его, Питер с недоумением подумал, не пропустил ли других гудков. Гудки раздавались снова. И снова. И снова. Почему Уэйд не брал трубку. Он всегда отвечал, когда Питер в нём нуждался. Гудки всё шли. Потом раздался щелчок, затем ― сигнал. ― Вы дозвонились до Дэдпула. ― Голос раздался мрачным, низким рычанием ― гораздо более пугающим, чем его обычный тон. ― Оставьте папочке имена и цифры. Если я не перезвоню, отъебитесь нахуй, если не хотите увидеть собственные расплывающиеся по стене мозги. И помните: то, что потеряно, потеряно навсегда¹. Питер ничего не понимал. Раздался ещё один сигнал ― на этот раз длиннее. Потом ― тишина. Он подождал, но больше ничего не происходило. Медленно, ничего не понимая, он оторвал трубку от уха и уставился на экран. Питер нажал «Отбой». Уэйд не ответил. Уэйд не придёт. Он сидел, слепо глядя на маленькую лужицу блевотины в нескольких дюймах от собственных колен. Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем холодного пустого океана его сознания достигла мысль. Нужно привести Гарри в порядок. Он не мог оставить его вот так. Не мог позволить, чтобы его нашли здесь, в костюме Зелёного Гоблина. Питер медленно, неуверенно поднялся на ноги. Они дрожали, но он устоял и шагнул к обмякшему телу Гарри, вновь падая на колени рядом. ― Гарри? ― прошептал он, потому что всё возможно. Может быть, он ошибся. Но Гарри продолжал молчать, открытые глаза безучастно смотрели в небо. Питер осторожно потянулся к нему. Пальцы онемели, но он всё же крепко вцепился в костюм, толком не зная, как его снять. Поэтому просто потянул, пока тот не треснул. Кусочек за кусочком он выковыривал Гарри из зелёной раковины, осторожно перекатывая его из стороны в сторону. Сложив костюм у ног Осборна, он убедился, что тот лежал удобно. Гарри был одет в спортивные шорты и тонкую футболку, за что Питер был благодарен. Он подобрал разломанный костюм, поднялся на ноги, зрение немного мутилось, когда он направился к гоблинскому глайдеру, так и висевшему в нескольких футах от него. Бросив костюм на поверхность планера, он стал искать кнопку, чтобы его выключить. Через пару мгновений Питер сдался и просто смял в кулаке выхлопные трубы. Глайдер дёрнулся и умер. Питер поймал его на лету и прижал к груди. Двигаясь без особой цели, он медленно и методично спустился по подмостям, держась лишь одной рукой. Через время Питер очнулся, обнаружив себя стоящим перед большим прямоугольником свежего бетона, вход к которому огораживала лента. Моргнув, он подумал, что же делать дальше. Стараясь не наступать на мокрую субстанцию, Питер швырнул глайдер и костюм в центр залитой площадки. Те приземлились с глухим влажным шлепком и начали медленно тонуть. Питер стоял и смотрел, но это заняло не слишком много времени. Через какое-то время он нашёл поблизости кусок ПВХ-трубы и затолкнул ею глайдер с костюмом поглубже. Когда на поверхности не осталось ни малейшего намёка, что кто-либо когда-либо приходил на стройплощадку, Питер отвернулся и медленно забрался обратно на крышу. Казалось, вверх карабкаться сложнее, чем спускаться, даже при помощи обеих рук. С каждым метром холодные когти ужаса всё глубже врезались в живот Питера, ломая туманный щит оцепенелого непонимания. Когда он вновь влез на крышу, его трясло, тошнило, между лопаток стекали струйки холодного неприятного пота. Он пытался не смотреть, но взор словно магнитом притянула человеческая фигура, неподвижно лежавшая на спине всего в паре футов от края. В глазах потемнело по краям, желудок скрутило. На мгновение Питеру показалось, что его снова стошнит. Но прошла минута, и ничего не случилось ― лишь голова словно распухла и пульсировала, и густая тревожная неправильность происходящего окутала внутренности. Он посмотрел на ноги Гарри. На нём не было обуви. Питер ошеломлённо двинулся к складу с оборудованием в нескольких ярдах от себя, выломал дверь и нашёл внутри пару рабочих ботинок. Он не знал, почему они там были, но вопросов не задавал. Закрыв дверь, он зашаркал обратно к Гарри. Он не смотрел ему в лицо, присев на корточки и надев на ноги ботинки. Они были слишком большими, поэтому Питер крепко завязал шнурки, чтобы те не упали. Когда с делами было покончено, он сел на корточки и сосредоточился на дыхании. Гарри нельзя здесь оставлять. С… со сломанной спиной. Будет выглядеть подозрительно. Сам не осознавая свои действия, Питер придвинулся к голове Гарри. Теперь он смотрел, не в состоянии отвести взгляд от лица. Он выглядел… ненастоящим. Слишком неподвижным, с неестественным оттенком кожи. А глаза… Питер сглотнул, потянулся дрожащими пальцами к бледной щеке. Гарри был холодным. Не ледяным, как подсознательно боялся Питер, но и не тёплым, каким должен быть человек. Питер склонился к нему, глядя на губы, в глаза. Глаза. ― Гарри? ― едва слышно выдохнул он, уже понимая, что ответа ждать не стоит, но всё равно должен был проверить. Медленно, так осторожно, как только мог, Питер просунул руки под тело Гарри. Одну руку он аккуратно положил под плечи, другую ― под колени и баюкал его какое-то время. Гарри безвольно висел у него в руках. Он был тяжёлым, и справиться с ним оказалось труднее, чем ожидалось. Голова Гарри откинулась назад, шея вытянулась, тёмные волосы свисали до земли. Питер поднялся сначала на одну, потом на другую ногу, неторопливо, неуклонно двигаясь к краю крыши. Остановившись, он почувствовал, как открытое пространство простиралось перед ним, мимолётная вспышка паники пронзила насквозь, заставив руки дрожать. Он не мог. Не мог этого сделать. Он крепче прижал Гарри к себе, вжавшись лбом ему в грудь. От него пахло Гарри. Питер глубоко вдохнул. А потом ещё раз, втягивая запах так глубоко, как только мог. Подняв голову, он вновь посмотрел в лицо Гарри, испытывая невольное облегчение от того, что угол наклона головы не позволял видеть глаза. Ему необходимо это сделать ― иначе Гарри найдут здесь без каких-либо объяснений, что с ним случилось. И будет проведено расследование. Полиция. Детективы. Они всё равно что-нибудь найдут. Они узнают. А Гарри бы этого не хотелось. Питер должен сделать это ради него. Губы онемели. Где-то в глубине души Питер понимал, что с ним не всё в порядке. Но ему нужно это сделать. Ради Гарри. Он глубоко вздохнул, держа Гарри на вытянутых руках, и сбросил его. Как только тело Гарри покинуло его руки, он почувствовал головокружительный страх. Пару секунд спустя раздался глухой треск, от которого Питер вздрогнул так сильно, что отшатнулся. Дыхание стало прерывистым, неглубоким, в глазах заплясали чёрные пятна, и тут он понял, что сидел на земле, зажав голову между колен. Прошло ещё какое-то время, прежде чем он пришёл в себя настолько, чтобы снова подняться. Не понимая, как он сюда попал, Питер вдруг осознал, что стоял у основания подмостей: в одной руке зажата маска, в другой ― телефон. Он так и спускался? Он ничего не помнил. Осторожно, стараясь не смотреть за угол здания, смутно осознавая, что там находилось, он отвернулся и пошёл прочь со строительной площадки. Он брёл всё дальше и дальше куда глаза глядят. Казалось, время вновь сделало огромный скачок ― и он вдруг оказался в переулке, возможно, даже в Квинсе. Наверное, в Квинсе. Он остановился у мусорки, прижимаясь спиной к кирпичной стене, и всё вокруг вдруг затряслось. Нет, это его трясло. Питера снова затошнило, понимание угрожало прорваться сквозь густой туман, который всё это время его окутывал. Он боролся с ним, но дыхание участилось, голова закружилась, и его так сильно замутило, что он согнулся пополам и блеванул желчью. В животе было пусто, нечем было блевать. Потом, чувствуя, что его вот-вот разорвёт на части, Питер заметил, что в руке всё ещё зажат телефон. Он разблокировал его. Было чуть позже половины четвёртого. Питер нашёл имя Уэйда. Нажал на вызов. Уэйд должен ответить. Уэйд должен прийти. Питер нуждался в нём. Телефон звонил, отдаваясь в ухе глухо, отдалённо. Потом звонил ещё. Щёлкнул. Просигналил. ― Вы дозвонились до Дэдпула. Питер обессиленно опустил руку, вслепую нажав на «Отбой». Уэйд не ответил. Уэйд не пришёл. Он смутно осознавал, что тело соскользнуло по стене и рухнуло на грязную землю, когда ноги подкосились. Где-то глубоко внутри, в самой сердцевине, Питер почувствовал, как что-то надломилось. ________________________________ Использованные песни: — В названии главы строчка из песни Gods & Monsters — Lana Del Reyow It Ends: «In the Land of Gods and Monsters, I Was an Angel»; — В тексте главы использованы стихи: ¹ Bullet With Butterfly Wings ― Smashing Pumpkins («What is lost can never be saved»). ________________________________ Да. Конечно, вторая часть будет.