Пепел прошлого

Из нечаянно подслушанного разговора он вынес для себя три вещи. Крис Арджент действительно очень многое знает о прошлом Дерека, даже слишком многое, словно долгое время жил бок о бок с семьей Хейлов, наблюдая за ними. Над этим, определенно, стоило еще подумать, но пока Стайлз не был готов так глубоко погружаться в осмысление полученной информации. Для этого требовалось время, а его как раз не хватало. Потом второе: Дерек не причастен к гибели своей семьи. Значит, и вариант с возможными психическими отклонениями от нормы, проявившимися в ранней юности, можно исключить. Хотя это не дает гарантии, что в последующем не произошло еще что-то, побудившее Дерека сорваться. И, наконец, третье: Крис и Дерек встречаются этим вечером, и может представиться шанс узнать, какие дела, завязанные на взаимной помощи, они ведут. Если, конечно, он достаточно поторопится. Все остальные вопросы Стайлз решил отложить на потом. Сейчас он должен сконцентрировать внимание на главном: ему позарез нужно выяснить, какое отношение Дерек имеет к находящимся в его ведении поджогам. И какова роль Криса в происходящем. На данном этапе его интересовали только факты. А о том, чтобы они оказались из разряда тех, что помогут ему получить достоверные опровержения всем накопившимся подозрениям, оставалось только молиться. Крис упомянул, что встреча состоится через несколько часов. Несколько – это сколько? Два часа? Три? А может, все пять? Хотя пять – чересчур много. Скорее всего, придется рассчитывать часа на три, вряд ли у него будет больше. Зато как удачно, что он так и не сдал оборудование для прослушки. Оно осталось у него с прошлого дела. Иногда забывчивость и лень бывают только на руку. Заскочить домой, захватить из сейфа наушник и передающий жучок с маленьким чувствительным микрофоном, набрать Дерека и предложить ему встречу (и тот, явно застигнутый врасплох именно звонком, а не обычным для них текстовым сообщением, согласился), вернуться в район, где располагался клуб Арджента, – и все это за полтора из выделенных самому себе трех часов. И за тридцать шесть часов до установленного Дэнни срока. С Дереком он договорился пересечься в маленьком ресторанчике неподалеку от «Ганслингера». Единственном на всю округу. Классическая европейская кухня, никакой дешевой китайской еды. В старом обжитом квартале время словно топталось на месте, и открытие каждого нового заведения считалось достаточной редкостью. Дерек ждал его у барной стойки, устроившись в пол-оборота на высоком стуле: так, чтобы в поле зрения попадала входная дверь. Место рядом с ним пустовало – судя по всему, от него веяло достаточным недружелюбием, если желающих подсесть, даже не смотря на довольно сильную заполненность зала, так и не нашлось. Стайлз замер и впервые с их встречи в «Полнолунии» постарался взглянуть на него непредвзято, как на незнакомца, отринув все, что уже успел присовокупить к его образу. Сейчас он словно бы «очищал» его, снимал слой за слоем шелуху из своих эмоций, чувств, что обычно возникали у него при виде Дерека, воспоминаний о его танце, о том, каков он с ним. Будто вынырнув, он посмотрел на него свежим, оценивающим взглядом. Опасен. Вот, пожалуй, самое верное слово, каким можно было охарактеризовать первое впечатление от него. Именно эту его особенность подспудно чувствовали окружающие – и наконец-то сумел разглядеть Стайлз. Цепкий взгляд, общая собранность, выверенная точность движений, ощущение сдерживаемой силы, кипящей в его крепком теле, источаемая им хищная уверенность, одним словом, все то, что Стайлз машинально подметил в нем возле сгоревшего дома. Но сейчас, в теплом электрическом свете, в окружении веселящихся, знающих толк в развлечениях людей, все это многократно сгустилось, и Дерек – темноволосый, в черной кожаной куртке, мерно перекатывающий в пальцах тонкий коробок со спичками, – будто обрел ауру дикого, по-настоящему опасного и непредсказуемого существа, резко выделяющую его из шумной, расслабленной толпы. – Привет, – Стайлз подсел к нему. Потребовалась секунда или две, чтобы переключить восприятие с «чужого» Дерека на «своего». Пока еще Стайлз не был готов собрать оба этих разрозненных в его мозгу образа воедино – хотя и не сказал бы, что с учетом того нового, что он открыл в нем, Дерек стал привлекать его меньше. Наоборот, появилось какое-то будоражащее, щекочущее остротой новизны чувство. – У меня мало времени, – с явным сожалением сообщил Дерек и, уличив момент, когда на них никто не смотрел, притерся носом к его шее, глубоко вдыхая. – Куда-то заезжал? Обычно ты не бываешь в этой части города. – Присматривал подарок отцу, хочу ему кольт купить, – Стайлз почти на автомате соврал ему то же, что и Крису. Вот только та, первая ложь далась ему легко, Дереку же он сказал про подарок почти через силу: и без этого обмана его ела вина за то, что он собирался сделать. Стайлз даже не позволил себе задуматься о том, почему Дерек, явно не располагающий сейчас свободным временем, согласился на спонтанную встречу. Почему он раньше так же охотно на них соглашался – не всякий раз, но достаточно часто? От выпивки, когда на него обратил внимание бармен, он отказался – сегодня ему нужна была ясная голова. Хотя о какой ясности говорить, когда в мыслях – и главное, в чувствах – полный раздрай? Что-то надо было с этим делать. Уступить голосу рассудка или поддаться желанию. Их локти соприкоснулись – и желание победило. Он молча встал и, дернув Дерека за рукав, потащил в туалет. А тот будто чувствовал его нервозность – толкнул в дальнюю кабинку и плотно закрыл дверь, ограждая их от остального мира. Ресторанчик, хоть и был маленьким, но при этом пафоса ему было не занимать – даже здесь: мелкая красная плитка на стенах, пол в черно-белых шахматных квадратах, места столько, что можно руки в стороны развести и так и не коснуться кончиками пальцев толстых бетонных перегородок. Самая настоящая люстра над головой, а не обыкновенная, реагирующая на движение лампочка. Одним словом, хохотнул про себя Стайлз, то, что надо: если уж собираешься заняться сексом в туалете, первый раз должен быть незабываемым. Хотя это вполне может оказаться и их последним разом. Если Дерек пошлет его после того, как узнает, что он сделал. Узнает о его подозрениях. Но пока не случилось этих «если», он мог позволить себе все – с учетом места, где они находились, конечно же. Он потянулся к нему, и Дерек накинулся на него в ответ, вжал в жесткую холодную стену, и Стайлз едва не прикусил язык, стремясь унять громкий стон. Они действовали быстро, судорожно, молча. Словно сцепившись на тесной арене. Будто желая вплавить в себя прикосновения, отпечатать на зудящей от желания коже следы пальцев друг друга. Было сладко, больно, хорошо, невыносимо. Стайлз уже не думал, как они выглядят: со спущенными до колен штанами и сдернутым трусами, расхристанные, тяжело хватающие воздух открытыми ртами – между влажными затяжными поцелуями. Дерек задрал на нем майку, вжался в его голое тело своим, стараясь притереться как можно плотнее. Его действия – когда он сминал губами кожу на его шее, хватал за плечи и собственнически тянул на себя – казались Стайлзу жадными, отчаянными, будто Дерек чутко откликался на его невысказанное беспокойство, и для него эта близость так же отличалась от всего, что было между ними раньше. Интересно, мельком подумал Стайлз, закусывая губу и ударяясь затылком о стену, когда пальцы Дерека почти до боли сжались вокруг его соска, передаются ли сомнения и страхи через прикосновения? Потому что ему тоже хотелось оставить на его сильном теле как можно больше следов – напоминаний о том, что они были вместе, хотелось взять его, отдаться ему. Разодрать ему грудную клетку, пробраться в его душу – все, что угодно, лишь бы перестать сомневаться в нем. Дерек задышал чаще, обхватил ладонью их члены, грубо, быстро лаская, одновременно толкаясь вперед бедрами, а второй рукой крепко держа Стайлза – или держась за него. Все настолько перепуталось, переплелось, что Стайлз уже не воспринимал себя обособленно, только вместе, только вдвоем. Дерек притиснул его к стене, и он зажмурился, едва не всхлипывая от разрывающих его контрастных ощущений – накатывающего сладкого удовольствия и тупой боли, затапливающей сердце сожалением от того, что через какой-нибудь час он своими же руками разрушит то хорошее, что пока еще есть между ними. Дерек сжал его член, провел рукой вверх-вниз несколько раз, накрыл требовательным поцелуем его рот, лишая возможности дышать – и кричать – и Стайлз задергался, изливаясь в освобождающем оргазме. Тряхнуло настолько сильно, что пришлось ухватиться за Дерека, а тот замер, застыл – будто впитывая прошивающее его тело наслаждение. Ноги не держали, подкашивались, и Стайлз охотно сполз вниз, на колени. Сквозь застилающее разум опьянение полюбовался на напряженный, подрагивающий член Дерека, привстал и потерся щекой о низ его живота, вдыхая терпкий, ни с чем не сравнимый запах мужского возбуждения. Влажная, блестящая головка уткнулась ему в губы, и Стайлз медленно вобрал ее в рот. Облизнул, толкнулся языком в узкую щель на кончике. Помял пальцами горячую потяжелевшую мошонку. Теперь уже Дерек плавился под его руками, был зависим от его ласк: он замер, прижавшись спиной к красной плитке, запрокинул голову, сглатывая, и Стайлз, подняв глаза, смотрел, как двигается на его шее кадык, видел, как приоткрываются его губы. Он ухватился за голые ягодицы Дерека, смял их, стиснул – и заскользил губами по твердому стволу, смачивая слюной и вбирая глубже. Руками он продолжал ласкать его тело, трогать, почти не соображая, что и как творит. Не замечая, что елозит голыми коленями по холодному полу. Не задумываясь, что их могут услышать. Дерек крепко сжал его плечи, что-то сдавленно охнул, и член на языке Стайлза запульсировал, выплескивая ему в рот сперму. Вкуса Стайлз почти не ощутил: его накрыло второй волной, захлестнуло эйфорией от того, что Дереку сейчас хорошо настолько, что его тело крупно подрагивает под его пальцами, а из груди вырывается сбившееся дыхание. Стайлз дождался, пока тот хоть немного придет в себя, выпустил изо рта его член, накрыл ладонью, чувствуя, как твердая плоть расслабляется, становится мягкой, и прижался щекой к его паху, не желая отпускать. Но Дерек мягко отстранил его, потянул наверх, помогая подняться, и обнял, поглаживая по плечам. Их обоих потряхивало. Говорить, так же как и размыкать объятия, совершенно не хотелось. Но Дерек все-таки спросил, стараясь заглянуть ему в глаза: – Все хорошо? Стайлз дернул головой, показывая, что да, все в порядке. И безмерно был ему благодарен за то, что к своему вопросу он не добавил «у нас». Постепенно в их уединенность начали пробиваться звуки извне: вот хлопнула дверь в соседнюю кабинку, зашумела в раковине вода. И время – оно упорно поджимало, гнало их прочь друг от друга. Приводили они себя в порядок в молчании. А расходясь на улице, договорились, что свяжутся друг с другом «как обычно». Только как обычно уже не будет: прощаясь, Стайлз провел ладонью спине Дерека и поправил воротник его куртки – прицепив с обратной стороны жучок с микрофоном. И никто из них не обратил внимания, как пристально с противоположной стороны дороги за ними наблюдает невысокая женщина, с неприязнью глядя из-под надвинутого на лоб капюшона куртки.