***
Седьмая и восьмая команды расположились на той же поляне, только ближе к дереву. На удивление, уже постепенно начинало смеркаться. Да, Наруко провалялась в отключке почти сутки. — У тебя есть сбои в чакре, Нару-чан, — Хината деактивирует бьякуган. — Я не знаю, сколько времени займёт полное восстановление, но лучше пока не использовать сильные техники. Стоит вообще чакры тратить поменьше… Наруко кивнула, поднимаясь на ноги, и собрала длинные волосы в низкий хвост за спиной. Она уже чувствовала себя гораздо лучше, однако всё равно ощущались слабость и какая-то тяжесть в голове. И причины её Узумаки не понимала. Обычно она быстро регенерировала, однако сейчас что-то было не так. Думать об этом не было ни сил, ни времени. Заночевать они решили на этой же полянке вшестером, а потом снова разойтись, чтобы седьмая команда продолжила поиски своего свитка, а восьмая направилась уже к башне. Свет на закрытой деревьями поляне создавали лишь несколько непонятных растений, которые подсвечивались в темноте. Расположены они были по окраине, поэтому видно всё равно было мало. На костёр генины не решились. Была слишком велика опасность того, что их заметят. — Сакура? — Учиха подошёл к сокоманднице, которая как раз закончила сбор рюкзака. — Пойдём сходим за водой. Удивительным было то, что Саске сам предложил ей. Ей, не Наруко. Хотя на самом деле он просто не хотел тревожить Узумаки, а к восьмой команде не было такого доверия, как к своей собственной. Сама Сакура тоже этому удивилась. Однако внешне осталась довольно спокойной, хоть обычно и слишком бурно реагировала на любой знак внимания с его стороны. — Сходи лучше один, Саске. А я… пойду помогу Хинате, — Сакура вздохнула, кинув взгляд на полую часть дерева, в которой сейчас было пусто, но Учиха не обратил на это внимание. Он был в бо́льшей мере шокирован другим. Чтобы Сакура — та самая Харуно, черт побери, Сакура — мало того, что отказалась пойти с ним куда бы то ни было, так ещё и «куном» не назвала! А пока он стоял, едва сдерживая свою челюсть от встречи с землёй, розоволосая уже присоединилась к Хинате. Саске оставалось лишь сходить самому. И это было временем для размышлений. Заканчивался второй день их пребывания в лесу. Осталось ещё три. Им нужно было найти свиток земли, который собственно и являлся целью этапа, а после добраться до башни. И при этом желательно не нарваться ещё раз на того генина или на кого бы то ни было в целом. Вдобавок к этому Учиха до сих пор переживал за состояние Узумаки. Да, может она и выглядела хорошо внешне, но что-то в ней всё равно было не так. Она была молчалива. За всё время, пока команды разговаривали, Наруко не проронила ни слова. Лишь с Хинатой перекинулась парой фраз. И на обычно веселую и болтливую Узумаки это похоже не было. Однако она не жаловалась, не делилась своими проблемами и переживаниями. И никогда не поделилась бы, Саске слишком хорошо знал её нрав. Но он обязан был попытаться. Дело за малым: остаться с ней наедине. При всех он спрашивать не собирался, да и Наруко вряд ли что-то рассказала бы. Шансы итак малы. Но попытка не пытка.***
На небе давно уже стояла Луна. Шино и Саске на патруле были как и обычно молчаливы. И если первый оживлялся (и то совсем немного) лишь при команде, хоть и всё равно молчал, то второй в свою очередь был порой излишне болтлив лишь при Наруко или когда дело просто касалось её. Шино стоял на ветке одного из деревьев и опирался на него спиной. Его жуки были чувствительны к чужой чакре, поэтому ему было достаточно лишь получить сигнал, как он сразу же предупредил бы Саске. Учиха же в свою очередь помог бы ему отбить атаку, ну или разбудил бы остальных, если вдвоём с Шино они справиться не могли. Саске стоял на другом конце поляны в тени одного из деревьев, что позволяло ему не только видеть все спальные места и всю поляну, но и оставаться незамеченным. Неожиданно он увидел, как из спального мешка бесшумно кто-то выбрался. Отделился от остального лагеря, воровато оглянулся и пошёл среди редеющих кустарников в сторону речки. Саске узнал знакомый силуэт, когда лунный свет отразился от красных волос. Смутно сквозь чащу он видел, как Узумаки снова как-то нервно оглянулась и села на берегу в позу лотоса. Учиха пытался трезво взвесить ситуацию и решить, что ему стоит сделать, но сердце отдало команду быстрее разума, и парень начал бесшумно пробираться следом за ней. А Узумаки не могла уснуть. Не хотелось. Да и ощущение было какое-то странное. Что-то было не так. Она чувствовала. Она не могла ошибаться. Изначально девушка просто хотела немного пройтись. Успокоиться, выдохнуть. Чтобы после лечь спать и отдохнуть. Хоть в четыре утра не ей предстояло сменить Шино и Саске на посту, впереди всё равно предстоял сложный день. Девушка это прекрасно понимала. Даже мысли плохо приходили и не крутились нескончаемым потоком. А ещё было тихо. Безумно тихо. «Курама?» В ответ лишь тишина. Узумаки привыкла, что Кьюби иногда замолкает. Однако теперь она поняла, в чем была её проблема. Лис молчал очень долго. Не интересовался её самочувствием. (А он всегда интересовался, хоть и прикрывался отмазкой, мол «Я столько чакры вбухал в тебя, надо же узнать померла или не»). «Ку? Может пора отозваться? Ты можешь обижаться, если я что-то сделала не так, но я не слышала тебя давно и... И я волнуюсь». Но и сейчас демон молчал. «Ку?» Узумаки быстро села на землю, чтобы если что это всё можно было списать на медитацию и неожиданные попытки восстановить потоки чакры. Да, в два часа ночи. А другого выбора не было. «Курама? Ты здесь?» — ещё раз позвала Наруко. Но демон молчал. Потому девушка закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. На самом деле ей никогда особо не надо было времени на то, чтобы попасть в свое подсознание. Она могла сделать это практически всегда и практически в любой ситуации. Лежа, сидя, во сне, во время ходьбы или бега (правда в случае последнего она или падала безвольной куклой, или начинала идти как лунатик: строго по прямой и врезалась во всё, что встречалось на пути). А сейчас ничего не выходило даже тогда, когда она сосредотачивалась. Концентрировалась и настраивала всю себя на то, чтобы попасть внутрь своей головы. Но у неё не получалось. Каждую попытку её выкидывало. Казалось, вот. Концентрация, темнота. Вроде бы как начинает проступать картинка. Но потом фиолетовая вспышка, приступ резкой головной боли, которая почти мгновенно проходила, и ощущение толчка или даже удара. Всё. И снова, и снова, и снова. Она будто бы билась о закрытые двери, о плотную стену. О плотную стену вокруг своего подсознания. Луна светила на удивление ярко. По берегам речки деревья немного расступались, образуя своеобразную арку. Из-за этого можно было видеть небольшую полосу неба, растянутую между верхушками. Но Наруко на звезды не смотрела. Она смотрела куда-то вперёд. Взгляд заметил невысокое поваленное дерево. Но значение этому Узумаки не придала. Наруко закрыла глаза и хотела снова попытаться, но неожиданно услышала шорох за спиной и распахнула глаза, быстро поворачивая голову через плечо. Луна осветила для неё Саске. «Надеюсь, я ничего не говорила вслух. Он же наверняка наблюдал за мной…» — Наруко, я… Мы можем поговорить? — поняв, что девушка заметила его (точнее Саске сам вышел так, чтобы Узумаки услышала), Учиха решил всё-таки попытаться выяснить причину её странного поведения. Наруко кивнула и снова повернулась к речке, притягивая колени к груди. Девушка почувствовала в горле ком, что обычно предвещало слёзы, но пустила все оставшиеся у неё силы на то, чтобы не заплакать перед ним. А Саске действительно наблюдал. Но не совсем понял, что Узумаки пытается сделать. Он сел рядом после положительного кивка. Несколько минут они оба молчали. — Слушай… Что с тобой произошло? — осторожно спросил Учиха. — Всё в порядке, — негромко отозвалась девушка. — Разве что-то не так? — После той битвы ты совсем… Другая. Я раньше почти не видел тебя такой. Что-то случилось? У тебя что-то болит? Наруко лишь отмахнулась, слегка отворачивая от него лицо. Это не скрылось от Саске. Как и не скрылось то, что она всеми силами пыталась скрыть в своих глазах какую-то грусть, о которой упорно не хотела никому рассказывать. Да, может она и доверяла Саске. Но это… Это было то, о чём она не готова была сказать даже Изуми или матери. — Всё в порядке, — снова повторила девушка. А Учиха знал, что она точно не признается в своей слабости. Особенно ему. Всё-таки в ней был сильнее дух соперничества. Однако Саске всё равно хотелось показать, что она всегда может рассчитывать на него. — Эй, — он дождался, пока Наруко повернёт голову и, не боясь отхватить (хоть это вполне вероятный исход событий), крепко её обнял. А пока Узумаки находилась в состоянии сильного удивления, он поспешил пояснить: — Я не знаю, что у тебя случилось, но я не хочу давить на тебя. И я не имею права требовать ответа. Просто знай, что я буду рядом. На удивление, Наруко не оттолкнула его и не ударила, а лишь устало опустила голову на его плечо. На самом деле ей не хватало этого. Пусть она и не привыкла к такой поддержке, особенно от Учихи. Может, Наруко и пожалеет об этом, но сейчас она была почему-то совсем не против. — Знай, что я весь твой, если будешь грустить. Наруко негромко смеётся. — Дурак ты, теме… Вот так они сидели на протяжении нескольких минут. Просто сидели и молчали. Первой тишину прервала Наруко. — Саске? — позвала она. Парень выдохнул и неохотно отпустил её, как бы показывая, что он готов слушать. — Ты можешь рассказать, что произошло тогда? Я не совсем всё помню, — призналась девушка. А ведь на самом деле, она помнила, как седьмая команда сражалась против теневых клонов. Дальше в её воспоминаниях шла пустота, а потом чудился какой-то водоём, в котором она будто бы тонула. А потом воспоминание из детства, пробуждение и далее, далее, далее.. Саске кивнул и начал рассказывать, что произошло. Он говорит где-то пять-семь минут, отвечая по ходу на вопросы Наруко. Но во время одного из ответов, когда парень избегал взгляда на девушку (потому что всё ещё винил себя за то, что не успел среагировать тогда), он почувствовал, как на его плечо мягко что-то опустилось. Замолк, осторожно повернул голову. И понял, что девушка всё-таки заснула. Улыбнулся. Убрал волосы с её лица. Посидел так ещё совсем недолго, просто наслаждаясь моментом. Луна светила красиво. Но Саске не смотрел на луну. Он смотрел только на Наруко. Осторожно поднял её на руки и понёс в сторону лагеря.***
Очень красивая луна была ещё и в Конохе. Тут почти не было облаков, не было высоких деревьев в районе само́й деревни. Небо было чистым, звёзды виднелись очень хорошо. Даже на фоне яркого круглого блина луны. Полнолуние. Однако до красот природы ни Изуми, ни Менме не было никакого дела. Под слабым светом они неслись по крышам домов. Изуми впереди, а его брат следом. По направлению их бега уже виднелось заветное здание госпиталя. Большой красный крест на белом фасаде, зелёная крыша. И свет в заветном окне. Учиха Рин почти всегда уходила с работы в ночи. Она была искренне предана своему делу — лечить шиноби, лечить граждан, лечить людей. Лечить всех, кому нужна помощь. Обито сначала ворчал. Супруга мало времени проводила с ним. Однако и Рин учла свои ошибки. Они с Обито научились находить компромисс. Например, уже неделю её муж был на миссии, а потому дома торчать и у Рин не было особого желания. Что было очень удачным совпадением, если такие обстоятельства вообще можно назвать удачей. — Рин-сан! Менма умело распахнул окно в кабинет женщины, пропуская вперёд брата. Через главный вход они решили не идти. А то поползут слухи. А они итак поползут, можно было не сомневаться. — Парни? Что слуу… О, Ками! Рин выглянула из-за ширмы, что прикрывала мягкую кушетку и столик с медикаментами, и сразу же откинула её в сторону. — Укладывайте сюда, — произнесла Учиха. — Осторожнее. Менма, придержи голову. Парни молча опустили мать на кушетку, сразу уступая дорогу куноичи. Рин выудила из кармана халата небольшой фонарик и проверила реакцию зрачков на свет. Потом отложила его и осторожно повернула голову Кушины, осматривая ранение. Сначала она осторожно протёрла кожу вокруг раны от крови, а потом осмотрела вновь. Всё это время женщина чувствовала, как Изуми и Менма пытались заглянуть ей под руки и обеспокоенно шатались за её спиной. — Изуми, набери теплой воды в таз. А ты, Менма, достань с полки сумку с бинтами и чистыми салфетками. И не маячьте, иначе будете сидеть в коридоре. Рин удовлетворённо кивнула и осторожно провела рукой над Кушиной. Травм больше не было, однако рана на голове оказалась довольно серьезной. Учиха поднесла руку к нужному месту. Ладонь начала излучать приятный зеленоватый свет, посылая лёгкие волны тепла. Рин сосредоточенно посылала медицинскую чакру, чтобы залечить повреждённые ткани. Вопросов Учиха не задавала. Но это только пока. Парни и сами прекрасно понимали, что расспросов не избежать, и Рин-сан им придется поставить в известность. Изуми поставил таз на указанную стойку, Менма положил сумку рядом. Рин взяла тряпку и, смачивая её в воде, начинает стирать остатки крови с лица, волос и осторожно промакивает рану. Наносит сверху мазь и осторожно заматывает голову. — С Кушиной-сан все будет в порядке, — она увидела, как братья облегчённо выдохнули. — Давайте перевезем её в палату. Кроме меня тут докторов нет, только пару медсестер и дежурная, но они в комнате отдыха возле приёмной, поэтому нас не должны увидеть. Когда они везли кушетку в свободную палату неподалеку от кабинета Рин, все молчали. Признаться честно, у Учихи были мысли насчёт того, что могло произойти. И при каких обстоятельствах. И именно эти мысли больше всего её пугали. Она очень любила и уважала своего сенсея. Но все эти вещи, которые он делал… Рин была в числе тех, кто заметил его ужасные изменения. Да и как их было не заметить… Порой, когда Обито приходил домой, он рассказывал о тренировках с Наруко. Рассказывал о тех вещах, что узнавал у девочки совершенно случайно во время разговора в перерыве. Да и Рин понимала, что дочка самого́ Хокаге вряд ли приходила бы к ней с побоями. Если бы Минато захотел, он бы сделал всё, что в его силах, чтобы избавиться от ненависти и презрения. И он правда делал это. Только лет десять назад. А сейчас, к сожалению, сам был двигателем этой самой ненависти. Парни переложили мать на удобную кровать. Теневой клон Рин отвёз кушетку обратно в кабинет. — А теперь рассказывайте. Они втроём сели на кресла в углу палаты, которые предназначены для посетителей. И парни рассказали Рин всё. Она была одним из доверенных лиц их семьи. Братья знали, что ей можно доверять. — Какой ужас… — проговорила Рин и вздохнула, качая головой. Протёрла глаза, подпёрла руками голову. Минато поднял руку на собственную жену и сына... Этот факт оставался фактом. Учиха не хотела верить в это. Но к сожалению доказательства были на лицо. — Рин-сан, можно мы останемся тут? Пожалуйста, — попросил Изуми. А Рин просто не смогла им отказать. — Только всё равно надо сходить домой. Вряд ли Кушине-сан будет удобно в этой одежде. Изуми кивнул и исчез, чтобы быстро сходить домой. — Менма? Расскажи поподробнее. Что с Нару-чан? — Там… Сложная история. Я сам не до конца понимаю. Он больше не подпустит нас к экзамену, мы сможем увидеть её только когда они придут в башню. Менма рассказал все, что видел. — Змея, говоришь?.. — Учиха поджала губы. И по этому поводу у нее были свои мысли. «Это наверняка кто-то из людей Орочимару… Он был помешан на этих склизких и противных…» — У вас есть какие-то мысли? — М… Нет, пока нет… Но, если что будет, я обязательно поделюсь. Она не хотела ещё сильнее валить братьев своими ужасными догадками. По крайней мере не сейчас. Им итак пришлось многое пережить сегодня. А если она ещё и скажет, что, возможно, один легендарных саннинов чуть не убил их сестру... Лучше поговорить об этом позже, когда оба брата будут уверены в безопасности своей сестры. — А Саске молодец. Хотя от него можно ожидать. — Он слишком назойлив. Прицепился к ней, и… — резко начал Менма, но оборвал себя. Рин ещё не была в курсе того, что он занял сторону сестры. Хотя из его рассказа было понятно. — Менма? — приятно удивлённая, переспрашивает она. — Я не ослышалась? — Э… Я… Я вообще молчал, даттебача! Точнее я не молчал, я про малую говорил. Короче она справится, все дела. Рин не сдержала улыбки и покачала головой. — Ладно-ладно. Ничего так ничего, — она поднимается на ноги. — Мне надо закончить с делами. Постарайтесь хотя бы поспать, если не хотите уходить. И да, когда придет Изуми, позовите. Я переодену, — женщина направилась к двери. — Рин-сан? — М? — Спасибо вам. Учиха улыбнулась и вышла из палаты.***
Изуми подошёл буквально спустя полчаса. Он был очень бледным, молча вручая сумку Рин. Братья сидели в коридоре и ждали, пока ирьенин закончит. — Изуми? — вдруг не выдержал Менма. Это совсем на него не похоже. — Ты как? Старший выдохнул и нервно сглотнул. — Я там… Я там прибрал… В кухне, — неуверенно произнёс парень. Удивительно, что АНБУ, который выполнял множество заданий, покосил вид крови. Но это была кровь его матери. Они оба осознавали, что могло случиться. Поэтому Менма понимающе кивнул. К сожалению, семейная болтливость матери передалась всем детям, кроме него. Он не мог подобрать нужных слов, чтобы хоть как-то успокоить брата. Да и что там, Менма и сам был не в лучшем своём состоянии. — Слушай, Изуми… — решился средний сын. — Всё будет в порядке, ты и сам знаешь. Мама же куноичи, Кровавая Хабанеро. У нее и похуже были передряги. Да и Рин-сан сказала, что всё хорошо будет. Не кисни, мы что-нибудь придумаем. — Знаешь, Менма, а ты не такая уж скрытная скот… Персона, — усмехнулся Изуми, замечая, как брат раздражённо покраснел. — Ой, слушай, отстань, даттебача. Я тут тебя успокоить пытаюсь, а ты меня ещё и оскорбляешь, вот где благодарность, — фыркнул Менма. — Ладно-ладно, — капитулирующе поднял руки Изуми. — Спасибо тебе. Правда. Никогда не думал, что все будет так. Не пойми неправильно, но ты был холодным, как котлета в морозилке, вечно пропадал где-то, и тебя будто совсем ничего не интересовало. Но я ошибался. Да и не только я. Изуми улыбнулся. Братья сидели и молчали, видимо, пытаясь уложить все произошедшее внутри своих голов. — Менма? — М? — Давай обнимемся. По-братски. Мы же вроде как сблизились. — Чего?! Ну уж нет, я итак тут разболтался с тобой. Изуми. Изуми, что ты творишь, даттебача?! Пусти! — Просто заткнись. Менма недовольно что-то прокряхтел. Рин вышла из палаты и улыбнулась. — Вы… Можете сесть там, у мамы. Я закончила. И, отсалютовав братьям, Учиха ушла в свой кабинет. — Ты портишь мою репутацию, — проворчал Менма, наконец-то выбиравшись из объятий брата. Он первый встал и зашёл в помещение напротив. На эти слова Изуми улыбнулся и покачал головой. Его брат всё-таки хороший. Хоть и делает вид, что ничего не замечает. Старший закрыл дверь, и в больнице снова стало тихо.