***
— Чоджи недавно попал в больницу. Наш выпуск уже несчастливым называют, — Сакура рассказывала Наруко все новости, которые произошли за четыре дня бессознательного состояния Узумаки. — А с ним-то что? Перетренировался? — Не смеши, — Харуно закатила глаза и резко подняла палочки, чуть не проколов ими глаза подруги. — Он вместе со своей командой ел барбекю и переел. Наруко громко рассмеялась, при этом чуть не подавившись яйцом из рамена. Давно она уже так не расслаблялась и просто не говорила с кем-то буквально ни о чём. За что девушка и была благодарна экзамену на чунина, так за то, что она обрела новую подругу в лице Сакуры. — Так, так. Наруко не успела обернуться, как ей на плечо легла тяжёлая мужская рука и крепко сжала, вдавливая в стул. Она почувствовала злобную чакру, исходящую от силуэта. Его волосы были подняты вверх и разделены на девять практически ровных частей. На лице расплылась широкая улыбка, которая будто предвещала чью-то скорейшую смерть. В глазах горели злость и ярость, способные сжечь до тла всё, что попадётся ему на пути. — Ками-сама, спасите! — Наруко резко дёрнулась вперёд, оказываясь рядом с Теучи и его дочерью. Она спряталась за милейшего раменщика, надеясь на его помощь. Но он и сам был напуган до смерти… — Куда. Ты. Должна. Была. Пойти. После. Больницы. ХМ?! — парень мгновенно ударил ладонями по столу, чуть не опрокидывая подскочившие миски с раменом. Рядом сидящая Сакура впервые в жизни так сильно испугалась. Даже во время второго этапа экзамена было не так страшно, как в данный момент. А ведь дело даже не касалось её. — Я-я-я встретила С-Сакуру-ч-чан, и м-мы решили пойти с-сюда, ттебайо. З-Зузу, не убивай нас. Парень продолжал сверлить взглядом сестру, заставляя её дрожать всё сильнее и сильнее. На свете было мало вещей, способных довести Изуми до белого каления. Но его сестра решила подарить ему седину и повестку на пенсию намного раньше времени. А это всего лишь меньше чем за прошедшую неделю! Тяжело вздохнув, он попытался успокоиться. Не получалось. — Мы с мамой, чёрт тебя подери, ждём уже час дома. Час! — если бы не препятствие в виде прилавка, то Намиказе подошёл бы к сестре и произносил бы свою гневную речь, нависая над ней. — Мама уже решила, что ты опять в каком-то ущелье умираешь. Менма пытался её успокоить, но сама знаешь. Поэтому ты немедленно идёшь со мной домой и там получаешь от всех нас нагоняй. Приказ понятен? Наруко никогда не видела такого Изуми. На её памяти он всегда был радостным, добрым, весёлым, лучезарным. От него всегда веяло теплом, уютом, безопасностью. Только вот в этот момент от него исходили холод и отстранённость. Поэтому девушка без лишних слов подошла к брату, опустив голову, и пошла в сторону дома, уныло попрощавшись с Сакурой. — Вот, думаю, тут хватит за обеих. Привет, Сакура-чан, прости за… это, — волосы Изуми опустились, да и сам он стал таким, каким его привыкли все видеть. Он по-доброму улыбнулся Харуно и пошёл вслед за сестрой. Три недоумённых взгляда провожали их до конца улицы. — Это что сейчас было? — Теучи присел, вытирая лоб от пота. Сколько лет он работал в заведении, но так страшно ему ещё ни разу не было, хотя посетители бывали разные. — Мне бы кто объяснил, — выдохнула Сакура, слегка встряхиваясь. Злой взгляд старшего Намиказе будет ещё долго преследовать её в кошмарах. Она не могла даже подумать, что Изуми может быть… таким. Девушка глубоко вздохнула. — Ками, на что я подписываюсь… — пробормотала Харуно, потирая виски.***
— Нару-чан, ну, кто так делает?! Мы же волнуемся! Вдруг ты из одной неприятности в другую полезла?! Наруко сидела на кухне, за столом, понурив голову. Помимо старшего брата её теперь отчитывала и мать. Только Менма сидел рядом и молчал. Хоть кто-то был на её стороне. Ну… безмолвно, правда, но был. — Мам, я шла домой. Встретила Сакуру. Мы заговорили и решили пойти в Ичираку поесть и обсудить все новости. В следующий раз я вас предупрежу, обещаю. Кушина тяжело вздохнула и залпом выпила воду, в которую уже накапала средства для успокоения расшатанной нервной системы. Её дети собирались в могилу её свести, не иначе. Изуми вернулся с миссии ранним утром. Он постарался не показывать, но от зоркого глаза матери не скрылось, что он был ранен. Кушина обработала ему все раны, при этом возмущаясь, что старший сын абсолютно не следил за собой. Про единственную дочь даже говорить не надо было: из огня да в полымя. Из одного приключения в другое. Только средний ребёнок радовал: за несколько часов с ним ничего не случилось. Кушине хотелось верить, что ничего и не произойдёт. — Давайте… давайте обедать, даттебане. Я скоро седой стану с вами.***
Наруко лежала в своей комнате и смотрела в потолок. Она пыталась придумать хоть какой-нибудь план тренировок или способ победить Неджи. К матери и братьям было бесполезно идти: из-за её недавних приключений они наотрез откажутся перенапрягать девушку ещё больше. Джирайя мог быть где угодно, даже за пределами деревни. Хината была ещё в больнице, да и самой Наруко не хотелось больше так беспокоить подругу. О Какаши речи и не шло. Узумаки подумывала о представителях клана Учиха, но была большая вероятность вновь пересечься с Саске, поэтому эта идея была отложена в самый дальний ящик подсознания. Поэтому она занималась силовыми тренировками, била грушу и каждый раз, как слышала мать в коридоре, падала на кровать, делая вид, что просто лежит. Но эти мысли всё же не покидали её голову. Кто согласится тренировать её? Снова она упала на кровать и прикрыла глаза. Ксо, ну кто… — Нару-чан? В этот раз Наруко даже не услышала, как в комнату зашла её мама. Она пыталась вспомнить каждого шиноби, которого знала в деревне и который мог помочь ей с тренировками. Девушка сильно нахмурилась, из-за чего на её лице появилась складка между бровями. Кушина очень удивилась, но ничего не сказала. Она подошла к кровати, присела и наклонилась над дочерью. Наруко даже так не видела свою маму. Поэтому женщина дотронулась до складки большим пальцем и начала разглаживать. Только теперь девушка обратила внимание, что находилась в комнате не одна. — Ой, мам? Прости, я задумалась. — Я догадываюсь, о чём. У меня есть для тебя поручение. — Какое? — Наруко села на кровати и всем своим видом показала, что готова к любым приказам. Кушина усмехнулась и потрепала дочь по голове. — Какаши-кун готовить вообще не умеет, поэтому периодически я ему готовлю. Сегодня как раз тот день. Отнесёшь? — Да почему ж вечно Какаши… — пробурчала себе под нос Наруко, но, встряхнув головой, кивнула, соглашаясь выполнить просьбу матери. — Отлично. Я соберу всё и позову тебя, договорились? — Договорились, ттебайо…***
Наруко на протяжении долгого времени бродила по деревне в поисках своего сенсея. В его доме Какаши не оказалось. А версий, где он мог быть, у девушки не было от слова совсем. Именно поэтому Узумаки брела в сторону больницы, надеясь на помощь Рин. — Да сколько можно… Она работает в поте лица каждые сутки… Наруко резко подняла голову и увидела недовольного, проклинающего весь мир Обито Учиху. Он шёл из больницы, при этом сильно пиная камни на земле. Он излучал ауру человека, готового убить любого на его пути и уничтожить любую мелочь, что потревожит его речи о бренности жизни. Нервно сглотнув и прочистив горло, Узумаки выдохнула. — О-Обито! Стоять! Учиха, ттебайо! Мужчина не сразу обернулся. Ещё не видя, кто посмел его окликнуть, Учиха одарил Наруко злым взглядом, намекая, что желает остаться наедине с самим собой. Но, увидев донельзя знакомую красную макушку, вмиг успокоился и улыбнулся. Несмотря на это, девушка успела заметить его уставшее лицо и круги под глазами. — Нару-ча… Что с твоими волосами?! Это Саске, да?! — Обито вмиг оказался рядом с Узумаки и начал осматривать её со всех сторон, разглядывая новую причёску. — Это не из-за него, просто меня схватили за волосы на втором этапе и единственным решением было их отрезать. Ничего страшного, отрастут, ттебайо. Ты как? Что случилось? — Да я не понимаю, что за идиоты каждый день попадают к Рин. Она в больнице почти прописалась. Так и своё собственное здоровье загубить можно… Наруко нервно хихикнула и почесала затылок, понимая, из-за каких таких личностей Рин приходится оставаться в больнице дольше положенного и прилагать неимоверные силы для исцеления больных. Девушка решила купить что-нибудь вкусненькое и принести ныне Учихе в знак благодарности за всё. — Ну, бывают, знаешь, ттебайо. А ты сейчас куда идёшь? — Планировал взять миссию, но если тебе есть что предложить, то я внимательно слушаю. — Где может быть этот бака Какаши? Дома нет, а мне мама сказала отнести ему еду. — Хм, — Обито почесал подбородок и возвёл глаза к нему, задумываясь. Наруко смотрела на него и надеялась, что лучший друг сенсея наверняка должен знать все его любимые места. Спустя пару минут мужчина ответил: — Думаю, могу предположить, где он. Можешь глянуть, сколько приборов положила Кушина-сан? — Э? Зачем? — Надо. Наруко нахмурила брови, но послушалась. Она заглянула в пакет и на дне увидела две пары палочек и ложек. Обито стоял над девушкой и прекрасно видел содержимое. Это заставило мужчину громко хмыкнуть, ведь его догадка была верной. Узумаки подняла глаза, спрашивая, что это всё значило, но Учиха лишь покачал головой и загадочно улыбнулся. — Что это значит? Обито! — Просто иди за мной.***
Если бы Обито знал про все возникшие сложности в отношениях Наруко и Саске, то он бы несколько раз подумал, прежде чем вести девушку к месту тренировок Хатаке и Учихи. Они поднимались на гору, и издалека было видно, что на вершине кто-то тренировался: огромное облако пыли поднялось на несколько десятков метров. Узумаки хмурилась, но не высказывала свои предположения. — Эй! Бака Какаши, хватит мучить моего племянничка, дай ему хоть минутку на перерыв! Когда Обито прокричал эти слова, Наруко встала как вкопанная и широко раскрытыми глазами оглядела фигуры перед собой. Из-за пыли их ещё не было видно, но очертания она слишком хорошо узнавала. Сердце непроизвольно забилось чаще, дыхание сбилось, а внутри пробудилась некая злость. Но помимо обиды и ярости Наруко почувствовала неконтролируемую тоску, словно она не видела Саске не какую-то неделю, а на протяжении долгих лет. — Тебя здесь не хватало. Ещё и эту привёл, — Какаши театрально закатил глаза и несколько раз демонстративно повздыхал. — Как же я согласна! Это последнее место, где я хочу быть! — она демонстративно фыркнула в сторону младшего Учихи и закатила глаза, больше не смотря на него. В этот же момент Обито, прекрасно знавший отвратительный характер своего друга, подошёл к нему, приобнял за плечи, а другой рукой начал быстро-быстро растирать кулаком его затылок. Хатаке начал вырываться, но Учиха-старший не позволял сделать этого, продолжая свою ребяческую проделку. — Что у них случилось? — одними губами спросил Обито. — Не имею понятия, — так же прошептал Какаши в ответ. А потом они продолжили беситься, сделав всё, чтобы их тихий разговор остался без внимания молодых. Так и вышло. — Обито, давай! Сильнее! Чтоб он облысел, ттебайо! — громко закричала Наруко, радуясь такой маленькой мести. Пускай на лице у неё была широкая улыбка, но в глубине души хотелось заплакать. «Чёрт, теме, ты такой… теме, ттебайо!» Узумаки прикладывала все свои силы, чтобы не обернуться в сторону Саске и не увидеть его чёрных глаз. Девушка даже не могла предположить, каким он будет на этот раз: глупым, делающим вид, что влюблён в неё; спасающим её задницу из разных передряг, надёжным; холодным, отстранённым, оскорбляющим её и задевающим чувства. Эти неизвестность и непостоянство и впрямь ранили Наруко, даже если она старалась не показывать этого. — Так, Саске, перерыв. Сейчас я покажу тебе, как наша техника выглядит в бою, — у Хатаке получилось выбраться из железного захвата Обито, и теперь он обиженно потирал волосы. Единственно видный глаз горел праведным огнём. — Чидори? Ты его учишь Чидори?! Спятил?! Ему всего… — Ему всего лишь столько, сколько было мне на момент изобретения данной техники. Так что, замолчи и защищайся. — Ну, я тебе!.. Саске еле успел отойти, когда Обито побежал на Какаши. Он незаметно вытащил из сумки кунай и попытался ударить им Хатаке. Но, разумеется, оружие даже не задело его. Какаши открыл свой второй глаз, Обито же активировал шаринган. Оба хитро улыбались и смотрели друг другу в глаза, ходя по кругу. В их импровизированной битве выигрывал Хатаке со счётом 75:74. Учиха был настроен сравняться. «Взрослые дяденьки, а ведут себя хуже, чем мы». Наруко закатила глаза и боковым зрением посмотрела на Саске. Он сел подальше от неё. Узумаки начала завидовать белой завистью, ведь весь он выглядел как человек, который тренируется в поте лица. Не то, что она. Но одновременно с этим весь его вид говорил, что он нервничал: чересчур прямая спина, пальцы, отбивающие на коленке только ему одному известный ритм; слишком часто поправлял одежду и трогал шею. «Ну, хватит тебе, теме, я же всё прекрасно вижу. Просто подойди ко мне и поздоровайся. А в идеале — извинись и объясни, почему ты не притащил свою пернатую задницу ко мне в палату. За эти четыре чёртовых дня, между прочим!» Но Саске сдерживал себя, стараясь не смотреть, даже не дышать в сторону Наруко. Он был рад видеть её близко, не где-то вдалеке, но слова отца по-прежнему звучали в его голове, заставляя прикусывать язык и щёки изнутри. Учиха пытался отвлечься, даже наблюдал за поистине глупым боем Какаши и Обито, но он чувствовал, что Узумаки не отводила от него взгляда. Ему не хватало смелости, чтобы просто повернуть голову и понять её настроение. Она была зла на него? Рада? Обижена? Недовольна? А узнать-то хотелось. Очень. Но тишина между Наруко и Саске не была нарушена ни единым словом, как бы сильно они оба того не хотели. Гордость не позволяла.