Доказавшая

— Ну? Так что ему от меня надо было? — Сама не знаю. У меня не получалось без твоей чакры вызвать нормальную жабу. Он разочаровался, но потом передумал. А теперь наступает мой любимый момент за всё это время. Этот извращенец сбросил меня в ущелье — нет, Курама, не это любимый момент. Я, конечно, знатно удивилась. Думала, умру. А в это время Хината-чан вырубила этого извращенца, представляешь?        Громкий хохот Курамы раздался по всему помещению. От него появилось небольшое землетрясение, из-за которого Наруко схватилась за шерсть Кьюби, чтобы не отлететь от него. А он хохотал так впервые за всё это время. Как бы он не отрицал, ему не хватало этой болтливой, весёлой, оптимистичной девчонки. — И как? Сильно вырубила? — Насколько я знаю, он до вечера лежал без сознания. Так что с Хинатой-чан шутки плохи, ттебайо. А в это время я вызвала Жабьего Босса, он меня спас и устроил испытание. Я сутки продержалась на его спине. А была я практически без чакры, обессиленная, уставшая. Кстати! Я же так и не знаю, прошла я или нет, ттебайо! И что делать? — Узнаешь, когда призовёшь его в следующий раз. — Да когда это будет! Джирайя очухался, пошёл маме жаловаться, что он убил меня. Она его в больницу отправила, а там я. Я добавила ему синяков. Потом ко мне пришёл Шикамару, и мы решили навестить Ли. А там твой ненаглядный чуть не добил его. — Надеюсь, ты показала, кто тут папочка в Конохе? — Конечно! Я его знатно припугнула, он прям испугался сильно! Знать будет, с кем связался. Потом меня выписали, я встретила Обито — да, да, ещё один Учиха — и мы пошли к Какаши. А я и забыла, что он тренирует Саске! Кстати, теме даже не пришёл ни разу ко мне в больницу! Я на него обиделась! — Раньше ты бы радовалась этому, а теперь… Как же сильно ты испортила свою жизнь за эти две недели без меня… — Курама, он мой друг! Д-Р-У-Г! Мы поели, потом я пошла тренироваться с Джирайей. Он начал учить меня ходить по воде, у меня не получалось. А затем… Слушай, я его убью, когда с тобой закончим. Он меня сильно ударил в живот! Так, что я здесь оказалась, даттебайо! — Спасибо ему от себя скажешь. Он снял эту грёбанную печать. Та змеюка поставила печать, закрывающую тебе доступ к моей чакре и ко мне. — Убью урода, когда узнаю, кто это был! — Есть у меня подозрение, но обсудим позже.        Наруко тяжело дышала после длительного монолога. Она прикрыла глаза и облокотилась головой на Кьюби. Он хмыкнул, слегка улыбнулся и еле-еле положил свою морду на голову девушки. Она удивилась такого порыву нежности от своего лучшего друга, но решила никак не комментировать, прекрасно зная, что испортит всю атмосферу. — Эй, Ку. — Что? — Я очень сильно скучала, даттебайо. Я каждую ночь пыталась проникнуть тебе, но меня не пускало… — Знаю, я чувствовал это. — Я ему, значит, душу изливаю, а он мне на это «Я чувствовал». Чувствователь недоделанный. — Без тебя тут было… одиноко.        Наруко сразу же замолчала, не веря, что услышала эти слова. Кто угодно мог подумать, что в этой фразе не было ничего особенного. Но не она. Узумаки слишком хорошо узнала Кураму за все годы их общения. Для него эта фраза была сродни «Я скучал», «Мне тебя не хватало». Сердце Наруко забилось чаще, глупая счастливая улыбка никак не хотела сходить с лица. Кьюби тоже громко усмехнулся, всё прекрасно понимая.        Наруко и не заметила, как заснула. Впервые за две недели она спала спокойно, счастливо, умиротворённо. Она слегка вцепилась пальцами в шерсть Курамы, боясь, что всё увиденное может оказаться прекрасным сном. А Кьюби наблюдал за своей единственной подругой с лёгкой улыбкой. Он укрыл её тело хвостом, чтобы девушка не замёрзла. Наконец-то, всё начало возвращаться на круги своя.        В то время, как Наруко крепко заснула, Курама внимательно осмотрел её. За две недели их разлуки она сильно изменилась: как внешне, так и внутренне. Черты лица стали более заострёнными, короткие волосы, на взгляд Кьюби, сделали девушку более взрослой, да и подросла Узумаки на несколько сантиметров. Нотка ностальгии проснулась внутри демона, и он прикрыл глаза, вспоминая те дни, когда его жизнь перевернулась вверх дном.

***

       Тот день не отличался от любого другого. Его жизнь была чересчур скучной и однообразной. Ненависть к семейке своего бывшего джинчуурики и желание убить каждого из них были единственными причинами для Курамы, чтобы не сломаться. Он ненавидел людей, ненавидел Рикудо, ненавидел весь мир. Почему он — он, сильнейший из Хвостатых, — должен был торчать в теле какой-то четырёхлетки, да и при этом ежедневно созерцать лицо проклятой Кушины?        Он даже не пытался взять контроль над телом своего джинчуурикики: девчонка была слишком слаба, погибла бы сразу, как только Курама заполучил бы доступ к телу. А вместе с ней умер бы и он. Зрение и слух он отключил, чтобы не раздражаться каждый день. Именно из-за этого он был сильно удивлён, когда увидел перед собой нежданных гостей. — Ой, а что это за большая лисичка? Такая класивая! — Нару-чан, не подходи близко к нему.        Тихое рычание вырвалось из горла Курамы непроизвольно. Перед ним стояли те, кого он жаждал убить, даже если это стоило бы ему жизни. Кушина нахмурила брови и была дико напряженна, готовая в любой момент защищать своего ребёнка от какого-либо вида опасности. А Наруко крепко держала мать за руку и восхищённо разглядывала Кьюби. Будь её воля, она бы подбежала к нему и зарылась в его шерсть, которая, по её мнению, была мягкой-мягкой. — Проваливай. — Нару-чан, — Кушина присела перед дочерью, закрывая вид на Кураму и полностью игнорируя его присутствие. — Этот лис причинил много боли и вреда всему миру. Он опасный и злой. — Но почему? — Злым существам и не нужны причины для своих злодеяний. Они делают это из своей прихоти. «Прихоти, значит? Я это начал? Я первый напал? Я посадил кого-либо в клетку? — Но он не выглядит плохим. — Не ведись. Он полон лжи и обмана. Он сделает всё, чтобы получить выгоду. — А я бы хотела с ним подлужиться, ттебайо… — Проваливай, чёрт побери!        Кьюби издал рык такой силы, что мать и дочь вылетели из подсознания. Ярость внутри него выросла до невиданной ранее силы. Как Кушина смела заявляться к нему и игнорировать его? Как какая-то малявка смела даже говорить о дружбе с ним?

***

— Эй, лисёнок?        Курама резко втянул воздух, из-за чего он закашлялся. Он надеялся, что этот голос ему приснился. Но открыв глаза и сфокусировав зрение, Кьюби увидел, как полная копия Кушины, только помладше, сидела рядом с клеткой и внимательно наблюдала за ним. Он фыркнул и закатил глаза, демонстративно отворачиваясь и закрывая лицо хвостами. — Эй! Я с тобой лазговаливаю, ттебайо! Повелнись!        Курама попытался поднять лапы, чтобы прикрыть уши, но не получилось. Цокнув, он злобно скрипнул зубами, понимая, что теперь придётся слушать надоедливый писклявый голос на протяжении неизвестного ему времени. — Ведёшь себя очень невоспитанно! — Малявка, отвянь от меня. — А я думала, язык откусил, лазговаливать лазучился.        Курама громко фыркнул и поправил хвосты, по-прежнему скрываясь от Наруко. А она улыбалась и немного приближалась к Кьюби. Но он этого не замечал. — Это плавда, что пло тебя мама говолила? — Правда. — А почему ты злой? — Потому что. — Глубиян! — Сопля, ты ещё не доросла до тех лет, чтобы оскорблять меня. Не забывай, перед тобой не просто какое-то призывное животное, а… — Кьюби, знаю. Но у тебя же должно быть имя? Я, наплимел, Налуко Намиказе!        Курама не повернулся, но его сердце остановилось на секунду. Впервые кто-то за всю его жизнь спросил, есть ли у него имя. Впервые кто-то поинтересовался самим Кьюби, а не его силой. Он прикусил губу, стараясь подавить рвущиеся изнутри эмоции. — Даже если ты будешь меня игнолиловать, я всё лавно не отстану, даттебайо! Мы с тобой подлужимся, лисёнок!        С этими словами Наруко исчезла из подсознания. Курама на долю секунду приоткрыл свои хвосты и увидел, что во время своей речи девчушка широко улыбалась. Весь её вид так и кричал, что она была настроена серьёзно. Кьюби хмыкнул, осознавая, что скучным дням пришёл конец.

***

       Наруко начала появляться в подсознании практически каждый день, а иногда — по несколько раз. Курама должен был признать, что со временем начал оттаивать. Та искренность, которая исходила от Намиказе, то упорство, с которым она пыталась разговорить его, та наивная доброта, из-за которой она не хотела верить, что перед ней сидел убийца огромного количества людей заставляли Кураму поверить в девчушку. Изо дня в день она приходила к нему, улыбалась и рассказывала о событиях, что произошли с ней за время от разлуки. Именно поэтому Кьюби был удивлён, увидев, как Наруко пришла к нему в абсолютно подавленном состоянии. — Мелочь, в чём дело?        Курама впервые за всё время начал первым разговор. Он прикусил щёку изнутри, осознавая такую оплошность, но ничего уже нельзя было исправить. Кьюби внимательно осмотрел Наруко: у неё были ссадины и царапины, лицо было грязным. Он не успел сказать и слова, как Намиказе пробежала расстояние до клетки и зашла внутрь, к нему. А затем уткнулась ему в один из хвостов. Курама почувствовал, как шерсть начала намокать. «Ревёт? Что там уже успело произойти?» — Эй, я тебя убью сейчас. А ну, кыш из моей клетки! — Почему люди такие злые?        Кьюби вздрогнул. Он и сам задавался таким вопросом на протяжении всей своей жизни. Ему также хотелось, чтобы кто-нибудь объяснил это. — Не по адресу вопрос. Я, вообще-то, Кьюби. — Меня сегодня сильно обижали. Я же ничего не сделала, ттебайо… — А вы всегда так: причиняете вред тем, кто этого не заслужил. — Прости.        Курама тихо фыркнул. Он чувствовал, как Наруко сильно сжимала его шерсть, как сильно ей было обидно и страшно. Кьюби неосознанно увидел в этой напуганной девчонке себя. Много лет назад он также забивался в угол и пытался понять. В чём он был виноват? Чем он провинился? В чём была его вина? Тяжело вздохнув, демон принял решение, о котором в дальнейшем не пожалел ни на секунду. — Курама. — А? Что это за слово? Или ты хотел сказать «курага»?        Кьюби закатил глаза и еле сдержался, чтобы не прикрикнуть на девчонку. Только он имел права оскорблять. Его — никто не мог. — Ты спрашиваешь постоянно, как меня зовут. Курама. — Ку-урама. Красивое имя, даттебайо!        Кьюби фыркнул и кинул взгляд на Наруко. Она уже успокоилась и, казалось, хотя бы на пару минут, но смогла забыть о своих переживаниях. Неосознанно, но он стал единственным существом, которое могло успокоить её в тот день. Годы идут, а он всё также остаётся тем, кто способен помочь ей и поддержать. Только он один.

***

       Когда Наруко открыла глаза, небо уже алело. Однако вместо мерно плывущих облаков и щебечущих птичек она увидела белый потолок, что из-за света отливал розоватым. «Ë моë, опять больница?.. Обито узнает — придушит…»        Но в этот раз ничего не болело абсолютно. Да и, собственно говоря, она даже без сознания не была — просто провела несколько часов в подсознании, обсуждая со своим демоном всë произошедшее за эти недели.        Наруко зевнула, садясь в кровати. На ней была футболка и спальные штаны, а ни мокрой одежды, ни ботинок в зоне видимости не было. Она огляделась. На диванчике в до боли знакомой палате сидели двое. Менма скрестил руки на груди. Его лицо было расслабленно, на губах — лëгкая улыбка. На сгибе локтя в его ладони лежала маленькая ручка. «Чт… они, что, мутить начали?!» «Я же тебе говорила, ттебайо!» «Я думал, тут как у твоих родителей — до ручки дотронуться — уже достижение. А тут… Менмусик, я был верен тебе… а ты мне нет получается?!»        Хината сидела рядом, поджав под себя одну ногу. Ботинок стоял рядом на полу. Еë голова лежала на крепком плече, а глаза так же были закрыты. Лицо у подруги было расслабленным и совсем не пунцовым. Увидев всë это, Наруко едва сдержала радостный визг, отшатнулась, зажимая рукой рот, и с грохотом полетела с койки. В этот же момент пара открыла глаза одновременно. Некоторое время они пялились тупо перед собой, но в какой-то момент Хината начала приподнимать голову и вдруг поняла…        Их глаза расширились одновременно, и они отскочили друг от друга, заливаясь краской. Хихикая из-за своей кровати, Наруко радостно заползла обратно, заговорщически смотря на обоих. — Чего вылупилась… — сонно и тихо прошипел Менма, пока Хината отвернулась.        Узумаки хмыкнула, капитулирующе поднимая руки, и принялась ждать, пока оба найдут в себе силы говорить. Теперь брат и лучшая подруга сидели в самых дальних углах дивана. — Нару-чан, ты… ты в порядке?        На лице красноволосой растянулась глупая улыбка, и она мечтательно раскинула руки на кровати. — В полном.        Менма и Хината переглянулись, пожимая плечами, а Наруко снова закрыла глаза, чувствуя, как слëзы начали стекать по вискам. Теперь всë станет как прежде. Всë снова станет хорошо…