***
На экране телевизора уже раз в десятый высветилась красочная табличка, что гонка завершена, и один из игроков принёс в свою копилку новую награду. На этот раз радовался Власов, забравшись с ногами на диван, а потом спрыгнув с него с победоносным «Ура-а-а!». Стёпа улыбался, глядя на ребёнка, и вдруг предложил ему прокатиться не на рисованном болиде, а за рулём настоящего автомобиля. — Мне всего девять лет, — серьёзным тоном отозвался мальчишка, показательно, словно вещая о чём-то глобальном с высокой трибуны, подняв указательный палец вверх. — Я ещё маленький для того, чтобы рулить. Мама так говорит, — добавил он с нотками грусти в голосе. — Мама, конечно, права. Но мы ведь с тобой не станем на дорогу выезжать, — объяснял Данилов, уговаривая Никиту. — И вообще будем очень осторожными. Обязательно пристегнёмся и будем смотреть, чтобы никого рядом не было. Ну, что, пойдём кататься? Со стороны могло показаться, что Данилов откровенно подговаривал ребёнка на неинтересный ему и запрещённый высшей инстанцией в лице мамы поступок. И если второе было вполне себе правдой, то в противоположности первого Стёпа не сомневался. Он видел сверкающие огоньки в глазах мальчишки и отчётливо помнил, как несколько недель назад, когда они втроём вырвались на детский спектакль, Никита сиял от счастья, допросившись у мамы посидеть на водительском кресле, пока машина стояла на парковке. — И мама ругаться не будет? — усевшись прямо на пол и на бок склонив голову, уточнил мальчишка, не сводя с Данилова взгляда своих любопытных глаз. — А мы ей не скажем, — хитро улыбнувшись, отозвался капитан. Он и сам перебрался на ковёр у дивана, потрепал по волосам сына любимой и продолжил заговорщицким шёпотом: — это будет нашим с тобой маленьким секретом. Но больше мы с тобой маме врать не будем. Договорились? — Идёт! — радостно воскликнул мальчишка, охотно хлопнув Степану по раскрытой ладоне. — Но если мама узнает, — вновь сделавшись серьёзным, проговорил Власов, — ты во всём виноват. Подтвердишь, что я тебя отговаривал, а ты меня не послушал. Погрузившись в пучину воспоминаний, ярко отпечатавшихся в его сознании, Никита даже и не заметил, как уснул на выбранном в комнате отдыха диванчике. Не почувствовал, как Белая заботливо укрыла его тёплым пледом и ласково погладила по голове. И даже не догадался, что Данилов, когда-то держащий его на коленях и в тайне от мамы разрешивший порулить, с полчаса просидел напротив него спящего, просто радуясь, что с ним всё в порядке и вспоминая что-то своё. А может, и ту же самую поездку, которая и по сей день осталась их маленьким совместным секретом от мамы.Часть 12
18 мая 2020 г. в 09:40
Прохладный вечерний ветер задувал в небольшой внутренний дворик ФЭС, шурша листвой могучих клёнов и молоденьких берёз, играя с лепестками распустившихся в клумбе цветов и, кажется, совершенно не замечая капитана Данилова, устроившегося на скамейке под одним из деревьев. Он отрешённо смотрел куда-то вдаль, прокручивая в голове материалы дела вперемешку с воспоминаниями и неизменно молил небеса только об одном — чтобы вся эта история побыстрее закончилась. И закончилась непременно благополучно.
— Стёпа, — позвала Белая, едва слышно цокая каблучками по асфальту, подойдя ближе. Она мягко коснулась ладонью плеча капитана и опустилась на скамейку рядом с ним. — Ты чего здесь?
— Одному хотелось побыть.
— Мне уйти? — спросила Таня, не сводя с товарища внимательный взгляд. Она даже привстала, давая понять, что его просьба и желание побыть одному нисколько её не обидит, и она готова прислушаться к его решению и удалиться, не задавая лишних вопросов и не предпринимая попыток переубедить. Но Стёпа поймал её за руку и, подняв на бывшую напарницу уставшие глаза, даже нашёл в себе силы подарить девушке едва заметную улыбку.
— Останься.
Стёпа не то попросил, не то просто согласился с её желанием побыть здесь, рядом с ним, и Белая послушно опустилась обратно на скамейку, ещё раз окинув Данилова взволнованным взглядом. Он молчал, выпустив её руку из своей ладони и вновь переведя взгляд куда-то в сторону деревьев, но по-сути как таковых их и не замечая даже.
Тане очень хотелось помочь, но она не знала, что ещё может предложить в расследовании. Ей очень хотелось поддержать Данилова, но она не знала, как это сделать. И возможно ли вообще приободрить его хоть чем-то помимо положительных сдвигов в деле? Может ли хоть что-то вызвать спокойствие у него на душе? Тане сердце подсказывало, что ни малейшего спокойствия у Стёпы быть не может, пока Рита не окажется спасена, пока он сам лично не увидит её и не обнимет.
— А ты удачно выбрал место, чтобы одному побыть, — произнесла первое, что пришло в голову Таня, желая хоть как-то прервать это затянувшееся молчание. — Я тебя только по камерам найти смогла. Тебя просто не было нигде, и никто тебя не видел, мы волноваться начали, — говоря в большей степени о себе самой, нежели о коллегах, с головой в последнее время погружённых в допрос подозреваемого и мало что замечающих вокруг, объяснила Белая.
— Как там Никита?
— В переговорной сидит, — отозвалась Белая, точно зная, что подросток перед её уходом находился именно там и был полностью поглощён какими-то своими записями. — Сказал, что ему задания выполнить нужно. Для школы что-то. Ванька ему ноутбук выделил, пачку бумаги и пару ручек. Сидит теперь, занимается.
Данилов так и рассматривал что-то на другом конце внутреннего дворика, казалось бы не видел и не слышал всего того, что происходит рядом, но Таня видела, как он удовлетворённо кивнул в ответ на её слова, как облегчённо выдохнул, услышав, что Никита спокойно сидит в конторе и занимается, а не пытается в очередной раз сбежать или назло ему даже в стенах ФЭС влипнуть в какую-нибудь историю.
— Не хочешь с ним поговорить?
— Он со мной разговаривать не хочет. И видеть тоже, — обречённо отозвался Степан, закусив губу. — Никогда такого не было, Тань. Вообще никогда. Ни когда я, обозначенный как «мамин друг» ночевать вдруг у них начал, ни когда отчитывал его за драку в школе, ни когда к другу на дачу не отпустил на каникулы… Я понимаю, что сейчас совершенно другое дело, но от этого не легче. И я не знаю, что делать.
Татьяна не знала и сама. Она опустила взгляд в землю, не зная, что ответить на эти слова товарища, и не понимая, права ли была, когда затеяла этот разговор и задала вроде простой, но в тоже время необычайно сложный вопрос. Краем глаза заметив, что Стёпа достал что-то из нагрудного кармана, эксперт подняла на него глаза. Взгляд остановился на руках капитана, сжимающих паспорт в тёмно-синей камуфлированной обложке.
Данилов молчал, а Таня не решалась его торопить. И Степан созрел для продолжения откровений сам. Он, всё так же ничего не говоря, отогнул обложку, расположив паспорт горизонтально, пару секунд посмотрел на скрываемое там, а потом протянул его Тане. Взору Белой открылся вложенный в файлик небольшой прямоугольник белого картона, на котором была выполнена аппликация в виде танка и детским почерком старательно выведено «С 23 февраля, Стёпа!».
— В школе на уроке труда делали. Никитке тогда восемь лет было, — улыбнулся Стёпа, вспомнив тот день, когда счастливый ребёнок вручил ему этот подарок, он тогда и сам светился как начищенный самовар, впервые в жизни получив сотворённую детскими руками поделку. — Мы тогда и двух месяцев не были знакомы, а он уже хотел сделать приятное. Это самый дорогой подарок, Тань, — признался капитан, пряча паспорт с рисунком обратно за пазуху. — Когда вам с Ванькой через несколько лет малыш подарит первые открытки, сохраните их. На память. А сейчас, — Данилов поднялся со скамейки, вытягивая вслед за собой Белую, — пошли назад, а то замёрзнешь.