Проклятое дитя

— Напомни мне, что мы здесь забыли? — проныл светловолосый тучный мальчик, вяло переставляя ноги, чтобы, если уж не поровняться, то хотя бы не потерять из виду копну каштановых волос спутницы. — Мы тут ничего не забывали, но если учесть, что мимо этого куста сирени мы проходим уже второй раз, то вполне могли что-нибудь да обронить, — раздался звонкий жизнеутверждающий голос откуда-то слева, но самой обладательницы не было видно. Девочка, минуту назад бодро вышагивающая по брусчатке, теперь явно скрылась в ближайших зарослях, судя по зловещему шороху листвы. Вся эта ситуация начинала ему нравиться все меньше и меньше, а зловеще ходящие ходуном кусты в совокупности с клонящимся к горизонту солнцем и постепенно зарождающимся страхом в груди, совершенно не прибавляли оптимизма. Внезапно все стихло. Мальчик поежился. Даже несмотря на то, что бесконечное тарахтение взбалмошной девчонки порой его неимоверно раздражало, оставаться в абсолютной тишине в незнакомом квартале не хотелось. Живое воображение, подпитанное фильмами ужасов, которые он смотрел по ночам втайне от родителей, уже рисовало холодящие душу образы: казалось, что куст стал безликим чудовищем, которое поглотило девочку, а ветки засохшего дерева напоминали скрюченные пальцы ведьм, которые были готовы схватить его и утянуть во тьму стоит только отвлечься на мгновение. Мальчика передернуло, и он уже собирался окликнуть подругу, пока страх не завладел им окончательно и он не показал свою слабость перед девчонкой, но резкий хруст веток сбоку его опередил. Светловолосый совершенно немужественно взвизгнул, и, пытаясь быстро развернуться лицом к источнику звука, запутался в собственных ногах и повалился на землю. Распахнув зажмуренные глаза, он облегченно выдохнул и зло уставился на клетчатые кеды, зашнурованные разными шнурками ядовито-розового и кислотно-желтого цветов, будто пытался воспламенить их взглядом. — Уж ты так точно мог, — раздался насмешливый голос сверху. — Ведь растерял же ты всю свою храбрость в один момент. Мальчик взвыл сквозь стиснутые зубы и попытался схватить девчонку за худенькую лодыжку, но она, будто бы предугадав его действия, отпрыгнула на шаг. Раздался ещё один смешок, и светловолосому ничего не оставалась кроме как устало поднять глаза, признавая свое поражение. Пройдясь взглядом по ногам, затянутым в узкое чёрное платье, которое прикрывало острые коленки, он внезапно замер, тупо уставившись на протянутую руку, увенчаную тремя самодельными цветастыми фенечками. Он заглянул в её лицо, но на нем не было и тени ожидаемой издевки, только живая веселость и лукавый блеск глаз, надёжно укрытых стеклами очков. Наличие последних он никак не мог оправдать, потому что зрение у его подруги было соколиное. Однако так как любимый литературный персонаж этой взбалмашной девчонки часто пользовался лупой при поиске улик, и, по её мнению, именно этот атрибут и обеспечивал неотвратимое раскрытие преступлений, она скопила честно заработанные на покоске газона и выгуле собак деньги и купила вместо лупы себе очки, где на месте линз были простые стекляшки. «Современные проблемы требуют современных решений, все-таки двадцатый век на дворе» — часто любила говорить она, важно поднимая вверх указательный палец, а затем поправляя им же свои вечно сползающие с непривычки очки. Внезапно на душе мальчика как-то потеплело. Это ощущение было подобно тому, когда заходишь в дом после прогулки по морозном зимнему воздуху, скидываешь с себя оковы тяжёлой промерзшей одежды и устраиваешься в кресле с чашкой горячего шоколада, услужливо подсунутой вездесущей мамой. И с каждым глотком горячей жидкости становится все уютнее и уютнее. Мальчик улыбнулся и уверенно вложил свою пухлую руку в хрупкую девчачью ладошку с ободранным чёрным лаком на ногтях. Он почувствовал, как их пальцы сомкнулись и ему помогли принять вертикальное положение, а затем ненавязчиво стряхнули налипшие на одежду травинки и веточки. — Ты чего там делала? — недовольно пробурчал мальчик, стараясь скрыть смущение. У его подруги совершенно не было понятия личного пространства: она могла начать душить в объятиях совершенно внезапно, просто от переизбытка эмоций, могла схватить за запястье необычайно крепкой для её телосложения хваткой и утянуть в совершено незнакомый проулок, подогревая интерес заговорщеским «смотри, что покажу», взлохматить волосы или ущипнуть. На его памяти такое он позволял только своей матери, хотя в этом случае у него не было выбора. Сверстники к нему приближаться боялись, опасаясь получить тумаков, когда он гордо вышагивал по школе в окружении своей банды. А учителя благополучно закрывали на это глаза, благодаря финансовым вливаниям родителей. И такое положение вещей его вполне устраивало. До определённого момента. Он ещё раз окинул её хмурым взглядом. Она, казалось, его прослушала или же попросту проигнорировала вопрос. Если она не хотела о чем-то рассказывать, то из неё и слова нельзя было вытянуть, это он знал по собственному опыту. Девчонка просто выкидывала что-то из ряда вон выходящее, и изумление от ее новой выходки заглушало первоначальное любопытство. Вот и сейчас она надела подушечку маршмеллоу на сломанную ветку и пыталась расплавить её огоньком невесть откуда взявшейся зажигалки. В полумраке, царившем вокруг них, язык пламени освещал тёплым светом её худое лицо, обрамленное волнистыми немного спутанными волосами, в которых застряли пара листиков и цветов. Отблески огня плясали в стеклах её очков, а сама она даже высунула кончик языка от усердия. Это делало её похожей на ведьму из лесной глуши, колдующей на волшебным зельем. — Да что ж такое-то! — расстроено воскликнула его спутница, когда маленький огонёк опять потух на ветру, и, привалившись спиной к стволу дерева, сползла вниз, оседая на землю. — Не жизнь, а сплошное разочарование! Вот только покажется тебе, что ты нашёл лучик надежды, как он тут же гаснет под гнетом обстоятельств… Эх! Высказывание, грозящее перерости в длинную философскую тираду, оборвалась на полуслове, так как девочка достала из сумки пакет своего любимого лакомства и теперь увлеченно жевала, похлопывая по свободному участку травы рядом. В груди мальчика начало зарождаться нехорошее предчувствия, когда сидящая напротив него девчонка закинула в рот три зефиренки подряд, бездумно глядя в пустоту, и он спросил: — Мы заблудились, да? — с какой-то мрачной уверенностью спросил мальчик, подходя ближе. — Возможно, — проговорила эта невозможная девчонка, прожевав зефир. А затем схватила его за руку, на которой красовались новенькие наручные часы, подаренные ему на День рождения, и, подсвечивая себе зажигалкой, вгляделась в циферблат. — Но если мы не выйдем на нужную улицу в течении… Ммм… Ближайшего часа, то «возможно» перерастет во «вполне вероятно». — Прекрасно, — выдохнул светловолосый, и, вырвав руку, уселся на предложеное ранее место у дерева. Как ни странно, паники не было. Было только какое-то несоответствующее ситуации веселье. — Может все-таки спросим у кого-нибудь дорогу? Она скептически взглянула на него, затем потерла подбородок, слегка размазывая по нему налипшую на пальцы сахарную пудру. — Да не, бред какой-то. Это было бы слишком логично, прекращай, — как ни в чем не бывало пробормотала девочка и снова принялась за зефир. — Ну, да, конечно, — саркастично отозвался мальчик. — Давай, лучше искать обратную дорогу по сломанным веткам, примятой траве и запаху пота, который мы оставляли, приваливаясь к деревьям! Может, ты ещё след их зефирных крошек оставила? — Ну вот только деревья мы с тобой ещё не нюхали! — Да с тебя станется! Ты явно чего-то нанюхалась перед тем как тащить меня в эту экспедицию. — Попрошу! — от возмущения она даже поперхнулась. — Вот только не надо извращать факты. Никто тебя никуда не тащил, я при всем желании тебя с места сдвинуть не смогу! И вообще… В тебе пропал дух авантюризма! Вот! — И как я только с тобой тут оказался? — буркнул он совершенно беззлобно. За несколько лет, проведенных в её компании, он начал относится ко всему происходящему философски. — Мы оказались тут, потому что ищем кота твоей соседки, который убежал, когда она сломала ногу, когда ты… — Опять ты об этом?! Я же сказал, что это была случайность! — Случайность? Да ты только вспомни, как ты… — Да хватит уже!.. — взвыл мальчик, когда стрелки в очередной раз попыталась перевести на него. И, прикрыв лицо рукой, запустил вторую в пакет, который ему заблаговременно протянули, решил расслабиться и придаться воспоминаниям за неимением альтернативы. И вот дернул же его черт связаться с приютской!.. Тогда он уже завоевал авторитет среди одноклассников и ему пришла в голову гениальная идея, как завладеть расположением и других учеников средней школы. Он уже давно начал замечать группу детей и подростков, тусующихся около местной площадки, когда шатался по улицам маленького городка в окружении своих закадычных друзей. Компания, которая стала объектом его внимания, была совершенно разношерстной, но в целом в ней не было ничего такого примечательного. Он был уже готов забыть о них и закончить грозящую разразиться дележку за территорию, но тут его друг, мама которого работала в полиции, сболтнул, что это дети из местного сиротского приюта. И в его голове начал зарождаться не самый умный план, но выкинуть из головы картину, где он на правах самого отпетого хулигана школы, выберет себе в друзья самого опасного на вид приютского мальчишку и будет козырять таким знакомством, приобретая ещё больше страха и популярности, он уже не мог. Стоит ли говорить, что ничего путного из его затеи не вышло? Когда он подошёл к компании с весьма заманчивым на его взгляд предложением, группа подростков переглянулась, а затем самый рослый парень в красной футболке с черепом протянул ему сигарету. От неё осталась уже половина, но тлеющий огонёк на конце так и манил к себе, как когда-то давно Еву соблазнял запретный плод, поэтому, пробежавшись взглядом от её кончика до лица предлагавшего, он решительно принял сигарету из чужих рук. После первой затяжки в глазах потемнело, а сам он согнулся пополам в приступе кашля. Казалось, что хуже быть не может, но тут его оглушила волна хохота, и кто-то ударил его кулаком в живот. От резкой боли он, привыкший бить других, осел на землю и был уже готов позорно звать на помощь, но не успел он раскрыть и рта, как перед ним чёрной молнией пронеслась девчонка с каштановыми волосами и, резко выхватив пачку с оставшимися сигаретами из рук его обидчика, шмыгнула в кусты. Неожидавший такого поворота парень пару секунд просто смотрел перед собой, а потом ломанулся следом, увлекая за собой остальных, чтобы отвоевать свое добро обратно, а остальным просто было любопытно, чем все закончится. Несмотря на боль и сухость во рту, он вопреки здравому смыслу последовал за ними, и, раздвинув заросли, принялся наблюдать. Она лежала, вальяжно развалившись на толстой ветке старого дуба, что рос невдалеке от площадки и была невероятно похожа на чёрную пантеру Багиру из книги Киплинга (которую ему пришлось впоследствии прочитать по её же настоянию, и не важно, что в книге пантера была мужского пола, похожа и все тут!) в своём неизменном чёрном платье (как она залезла в нем на дерево сих пор оставалось загадкой) и игриво протягивала вниз руку с зажатой в ней пачкой сигарет, а его обидчик прыгал внизу, пытаясь выхватить свое добро, то и дело осыпая наглую девчонку проклятиями, до ужаса напоминая глупого маленького Маугли. В конце концов, когда она наигралась, а её противник выдохся, девчонка просто свесилась вниз головой, ударив парня копной каштановых волос по лицу, и протянула пачку обратно. Ему тогда показалось, что это чистой воды безумие и, что тот в красной футболке с черепом сейчас сдернет её с дерева, переломав ей при этом несколько ребер, но… все обошлось. К тому моменту, когда он понял, что чувство, которое зародилось в его груди было смутно похоже на беспокойство, «Череп» просто усмехнулся и пробормотал что-то, а потом выхватил пачку из девчачьей руки и толкнул её голову в сторону, чтобы освободить себе дорогу. А обезбашенная девчонка просто ловко кувыркнулась обратно и теперь сидела на ветке, скрестив ноги и уперевшись руками и жёсткую кору. Тогда он был слишком шокирован не только открывшейся перед ним картиной, но и возникшим в нем, невиданными да этого чувствами, что не заметил, как новая знакомая спустилась с дерева и стояла перед ним протягивая руку. Открыто и беззаботно, как делала это буквально полчаса назад. То, что эта девочка была необычной, стало ясно после первого же диалога, когда он, впечатлённый разыгравшимся действом, попытался узнать её имя. Тогда она ему открыто улыбнулась и назвалась Комино. Просто и беззаботно, однако пляшущие в её глазах бесята и широкая улыбка выдали её с головой. Они тогда целый день провели вместе, разговаривая обо всем на свете, и разговаривая без прежней неловкости, которая охватывала его всякий раз при разговоре с противоположным полом, а уже под конец дня, абсолютно обессилив после непривычно долгой ходьбы, он все же вновь спросил её про имя. Она вновь улыбнулась, будто только и ждала этого вопроса, а затем назвала это стилем жизни. Сказать по правде, ясней не стало, о чем он не пременул сообщить, и тогда она рассказала ему старинную мальтийскую легенду о мудрой волшебной выдре по имени Комино, которая спасла жесткого охотника, запутавшегося в собственной веревке и повисшего на дереве и о том, что с тех пор этот день прозвали Днём Милосердия. Сколько бы времени не проходило, казалось, что она не меняется. А вот его личность претерпела значительные изменения. Не сказать, что он стал пай-мальчиком, но и прежним отъявленным хулиганом быть перестал. Все чаще и чаще у него возникали желания помочь кому-нибудь, сделать домашнюю работу самому, а не отбирать готовый листок с ответами у слабого одноклассника или же просто почитать одну из многочисленных книг, которые новая подруга ему советовала, вместо того, чтобы смотреть мультики по телевизору. Мама не могла нарадоваться и все чаще распрашивала о новой знакомой, но мальчик только смущенно молчал и неумело переводил тему. Она была необычна во всех отношениях, и ему больше всего хотелось кричать на каждом углу, что она дружит именно с ним, что она выбрала именно его, но каждый раз, когда слова уже были готовы сорваться с губ, в памяти всплывали двумя блуждающими огоньками изумрудные глаза и тихая просьба: «Если надумаешь рассказать обо мне родным, то убедись, что они хотят узнать именно обо мне, а не о стоимости моей одежды, престиже школы и ежемесячном доходе моих родителей. Я слишком хорошо знаю этот городок, но не похоже, что он собирается узнавать и принимать меня.» Не понятно, было ли это её личными умозаключениями или удачно подобранной цитатой из очередной книги, но было ясно одно: он просил её о многом, она оказала ему кучу услуг и одолжений, начиная с того судьбоносного спасения и заканчивая сделанным за него тестом по математике, что ему казалось, будто нарушение этой одной-единственной просьбы способно разрушить все. Каким-то шестым чувством он понимал, что, как бы кощунственно это не звучало, для неё он просто один из многих. Будь тогда на его месте кто-то другой, она бы спасла и его. В нем не было решительно ничего примечательного, особенной была только она. Она была похожа на солнце, которое могло невероятно раздражать, проникая сквозь шторы ранним утром, могло быть излишне назойливым, но без него было невозможно. И он не хотел, чтобы это солнце светило для кого-то ещё. Мальчик бросил взгляд на сидящую рядом подругу из-под полуприкрытых век. Она сидела, привалившись к сухому столу дерева, и улыбалась каким-то своим мыслям. Худая рука то и дело ныряла в пачку с зефиром, а она только жмурилась от удовольствия, когда воздушная подушечки отказывалась на её языке, и внезапно он осознал, что он так и не поблагодарил её за то спасение. — Камилла, я хотел… — начал он нерешительно, но девочка внезапно вскинула руку и цыкнула. Он проследил за её взглядом и увидел, что сквозь кусты то и дело проглядывал свет. Они переглянулись, а затем девочка быстро затолкала остатки зефира в сумку и, поднявшись на ноги, пошла на свет, а ему ничего не оставалось, кроме как молчаливо последовать за ней — шумно возмущаться почему-то не хотелось. Через пару минут они вышли из посадки на дорогу, по другую сторону которой стоял богом забытый антикварный магазин. Богом, но, видимо, не всеми, так как дверь была явно взломана, а из глубины помещения доностлись подозрительные звуки. Внезапно треск раздался сверху, и дети вскинули гововы, готовясь к худшему, но это был всего лишь старый фонарь, который время от времени мигал и создавал шум. Но вздох облегчения застрял в горле, так как из магазина вышел молодой знакомый парень, воровато оглядывясь, а фонарь теперь горел как назло ярче прежнего и освещал место, где они стояли. — Валим, — её тихий шепот прогремел для него не хуже выстрела. Он тоже узнал того «черепа» из прошлого, и его сердце сковал страх. Этот парень причинил ему много проблем, и ему меньше всего хотелось с ним встречаться снова. Ноги предательски не хотели слушаться. Чужая рука толкнула его обратно в заросли, но сама обладательница скрыться не успела. — Камилла? — голос прозвучал удивлённо, но совсем не враждебно, как мальчик ожидал, но это его мало волновало. Покоя не давала схожесть ситуации с их первой встречей два года назад. — Гуляю, — Камилла пожала плечами и подошла ближе совсем без опаски. — Ты же знаешь, я люблю свежий ночной воздух. Она втянула носом воздух, но вдруг резко закашлялась — она стояла почти вплотную к парню от которого сильно разило сигаретами. Парень засмеялся и потрепал Камиллу по волосам, будто младшую сестрёнку, но девочка остановила его руку, поймав за запястье, а затем отвела в сторону. Её взгляд пристально изучал его и зацепился за небольшую фотокамеру, висящую на его шее поверх чёрной водолазки с длинным рукавом. Они не виделись уже больше недели, поэтому это приобретение её немного удивило. Камера явно была вполне современной и явно не из этого склада исторического хлама. И зачем она ему? И что он вообще тут, черт возьми, делает?! — А ты тут зачем? — она серьёзно посмотрела на него, а потом перевела взгляд на зияющий чернильной тьмой дверной проем, где что-то все не переставало шуршать. — Девид, пожалуйста, — она повторила настойчивее, хотя в её голосе прозвучало плохо скрываемое отчаянье вперемешку со страхом. — Зачем? — Ты ведь уже сама все поняла, юный детектив, — он попытался скрасить ситуацию совершенно неуместной шуткой. Парень неловко потёр шею, словно был провинившимся мальчишкой, и старательно отводил взгляд. — Ты ведь обещал мне! Обещал, что то был последний раз! — она попыталась ударить его своим нескладным кулаком в грудь, но он ловко перехватил её руку и наконец нашел в себе силы взглянуть в глаза девочки, но увидеть стоящие в них слезы он был совершенно не готов. — Ты чего ревешь-то? — удивлённо спросил он и уже хотел было начать её успокаивать, но тут что-то в глубине магазина грохнуло особенно сильно. — Дай мне закончить, а потом я тебе все объясню. Сейчас не лучшее время для беседы. А затем выпустил её руку и резко оттолкнул от себя и, направляясь обратно вглубь, бросил через плечо: — Скройся, только тебя тут не хватало. Камилла колебалась всего несколько мгновений, сжимая и разжимая кулаки, а потом её оклик нагнал почти скрывшегося в темноте парня. — А что будет если ты попадешся? — парень вздрогнул, но не обернулся. — Что если твоя… Сила… Выйдет из-под контроля снова? Что тогда? — Об этом подумаю после. — Когда после?! На операционном столе, когда тебя будут вскрывать учёные, пытаясь найти источник твоих способностей? — Послушай сюда, мелочь! — он обернулся и резко приблизился, угрожающе прошипев. — Такая участь мне не грозит, но если ты действительно так опасаешься, что у меня будут проблемы с законом, то твоё присутствие только увеличивает мои шансы на срок в колонии. Так что повторяю ещё раз: исчезни! — Не хочу прерывать семейную сцену, но я закончил, — в разговор вступил третий голос, и двое спорящих резко обернулись в сторону проема, где с небольшой сумкой в руке стоял парень примерно одного возраста с Девидом. Он также был одет в чёрное, однако поверх водолазки была накинута лёгкая кожаная куртка. — Ты все взял? — напряжённо спросил Девид. — Да, — Камилла только сейчас заметила, что его зрачки были странно расширены, а взгляд расфокусированным. Однако он вполне твёрдо стоял на ногах и вся его поза выражала устойчивость. Но что-то было в его позе… Что-то чужеродное… Словно он был марионеткой в руках кукольника, послушно ждущей указаний: руки были вытянуть вдоль тела, а из-за сгробленой спины они казались гораздо длиннее, чем у обычного человека, и сумка в правой руке совершенно не перевешивала. Он перевёл взгляд пустых водянисто-голубых глаз на Камиллу и внезапно он стал агрессивным. — Что эта тут делает? — он весь ощетинился, словно собака у которой чужой собирался отобрать кость. — Она своя, — попытался успокоить его Девид. — Болтать не будет. Но его слова, казалось, совершенно не достигли цели. Незнакомый парень резко разжал пальцы, так что мирно покоящаяся в них до этого сумка с глухим стукам упала на пол. Дальше все происходило как в замедленой съёмке: незнакомец обогнул Девида, двигаясь как зомби из фильма ужасов, а затем резко бросился на оцепеневшую от страха девочку. Камилла почувствовала как его пальцы до хруста сжали её плечи, и он толкнул ее с такой силой, что она разбила своей спиной стеклянную витрину и теперь была вжата в белую фанерную вставку, на которой раньше были выставлены древние наручные часы. Его пальцы подобно двум паукам резко перебрались на её горло и сдавили. Последнее, что успела увидеть Камилла перед тем, как мир начал распдываться, была золотая цепочка с кулоном в виде расправившего крылья дракона, который сверкнул своим рубиновым глазом, когда она случайно открыла карман на его куртке в бесплодных попытках отбиться от нападавшего. Страх поглотило её с головой, но в ещё больший ужас её привели слова парня, доходящие до её слуха как сквозь толщу воды: — Не оставлять свидетелей… Не оставлять улик… — Да ты что, совсем поехал?! — воскликнул пришедший в себя Девид и не с первой попытки, но все же сумел оттащить внезапно обезумевшего подельника. Мир Камиллы начал постепенно обретать четкость, и первое, что она увидела, была спина друга, загородившего её собой. Она несмело выглянула из-за него и её передернуло. Незнакомый парень стоял, слегка согнув ноги в коленях, словно припадал к земле как дикое животное, готовящееся к броску. — Убить… — прохрипел он на грани слышимости. — Ты что, совсем попух? — растерянно воскликнул парень и наощупь задвинул Камиллу обратно за спину. Однако потом он издал мученический стон и пробормотал: — Чёртова подвеска… — Подвеска? — на автомате переспросил Камилла, уткнувшись ему в спину. — Дракон у него в кармане, — бросил парень и начал медленно отступать в сторону, подталкивая девочку за собой. Девид осторожно переступил через осколки, не разрывая зрительного контакта, и шаг за шагом отступал в сторону кустов, за которые Камилла ранее оттолкнула своего спутника, и она молила Бога, чтобы ему хватило мозгов смыться. Он бы и дальше так играли в гляделки, если бы не неожиданное обстоятельство, заставившее их резко сменить тактику, — полицейская сирена завыла где-то совсем рядом, и за поворотом замаячили красно-синие огни. Внезапно пытавшийся убить её парень, осмотрелся вокруг, видимо, оценивая ситуацию. И, осознав, что со всеми ему явно не совладать, резко рванул вперёд, промчался мимо них и скрылся в кустах. Но к удивлению Камиллы Девид последовал за ним, хотя при наличии погони логичнее было бы бежать в противоположные стороны, попутно что-то выкрикивая. Камилла тоже попыталась сбежать, но из-за навалившегося на неё шока неуклюже перецепилась через брошенную сумку и повалилась наземь, разодрав при этом коленки и подвернув ногу. Девочка с видом осуждённого на смертную казнь заключенного прошлась взглядом по разбитой витрине, кустах, в которых скрылись воры, мигающим огням подъехавшей полицейской машины и, остановившись на направлявшихся к ней людях в форме, вздохнула и выдала первое, что сгенерировал её мозг в стрессовой ситуации: — Хотите зефирку?