Проклятое дитя

— Бог? — Камилла поежилась словно от внезапного холода. Это заявление звучало слишком громко, слишком пугающе, слишком… Просто слишком. — Ага, он самый. Не хочу сказать, что она была религиозной фанатичкой… Хотя нет, хочу, — он хмыкнул. — И самым её большим страхом было то, что у меня проявятся магические способности. Так что мне с детства внушали отвращение к магии, таскали на службы, я даже ходил в религиозную школу по воскресеньям. Он горько усмехнулся и по его лицу пробежала тень. — Но вот незадача… Способности у меня все-таки были. — Прости, что прерву, но разве так бывает? Чтобы у сквиба и вдруг маг? — Ну у магглов же как-то получается мага заделать? Иногда когда женщина говорит, что мужчина в постели волшебник, она не совсем это имеет ввиду, — Дэвид отпустил сальную шутку, наслаждаясь румянцем, залившим щеки подруги. — А если серьёзно, то у них там свои заморочки. Когда пробуждается магия у детей сквибов или обычных людей они называют это «Искрой», благословением и так далее по списку, а вот рождение сквиба влечёт за собой опалу. Ну, а дальше ты в курсе. Дождавшись утвердительного кивка, он продолжил. — Так вот, способности к магии меня были, и мать приложила все усилия, чтобы, если не избавить меня от этого проклятья, то хотя бы не дать мне им пользоваться. Долгое время я винил её в этом, проклинал за то, что она отобрала у меня то, что мне было дано по праву рождения. Для ребенка-мага отобрать его магию — это как лишить обычного ребёнка одного из пяти чувств. Какая любящая мать пойдёт на такое? А потом она исчезла из моей жизни, и в восьмилетнем возрасте я попал в приют, ощущая себя ненужной поломанной игрушкой, от которой тупо избавились. Он перевёл дух и судорожно вздохнул, смаргивая непрошенные слезы. — А когда на моё одиннадцатилетие ко мне пришёл представитель из школы Хогвартс, моя ненависть возросла в сто крат. Я тогда пропал из приюта на неделю, меня таскали по магическим врачам, пытаясь понять причину. А то как же? Имя в книге записано? Записано. Магический выброс в малолетстве был? Был. Сильный причём. Такой, что от чиха годовалого младенца вся посуда в доме побилась. Приходят, а тут магии — кот наплакал! Даже люмос не наколдовать, что уж там о школе говорить. Вот они в сквибы меня и записали. Он стиснул зубы, сдерживая эмоции. — Уж как она ухитрилась это провернуть, я не знаю. Я тогда успокоиться не мог долго — все думал, зачем? Зачем ей это со мной творить, а потом, когда дом ко мне перешёл, я документы разбирал и понял, что чего-то не хватает. И точно, никаких документов о работе! По крайней мере из мира магглов. — Погоди, ты к чему клонишь? Думаешь она могла твою магию себе перелить? Как кровь? Камилла недоуменно закусила губу. Действительно, как мог самый дорогой человек так поступить? Она прикрыла глаза и усмехнулась. Как мог? Легко и просто! В голове так некстати всплыла сцена из её прошлого. — Мисс Джефферсон! Мисс Джефферсон! — звонкий детский голосок отвлек молодую женщину от чтения. Она подняла голову и устало улыбнулась, когда к ней побежала девочка восьми-девять лет, весело потряхивая тёмными хвостиками. Это была вездесущая Камилла. Нет, девочку воспитательница любила, но иногда её бывало слишком много, поэтому сейчас тот факт, что сейчас ее отвлекали от ее законного отдыха, вызывал жгучее раздражение. — Да, Камилла? Ты что-то хотела? — Мисс Джефферсон, а как я появилась? — перевозбужденный ребенок, не рассчитав свои силы и длину тормозного пути, споткнулся о ковер и полетел прямо на восседающую в кресле воспитательницу, выбив у нее воздух из легких. Хотя сама женщина была уверена, что причина ее внезапного кислородного голодания — это вопрос этого неугомонного монстра. — Не поняла? — женщина отложила книгу, устраивая ребенка на своих коленях, судорожно пытаясь подобрать слова, чтобы соскочить с неудобной темы. — Ну, в смысле как я в приюте очутилась? — охотно пояснила девочка, радуясь, что ей уделили внимание. Камилла улыбалась во все свои двадцать восемь, совершенно не замечая облегченного вздоха со стороны старшей. — Вот Карл, например, в пять лет сюда попал после аварии; у Джинджер мама умерла; Лисбет из другого приюта перевели, а я совсем ничего не помню. — Вы там что, меряетесь у кого судьба трагичней? — с подозрением спросила работница приюта. — Нет, — по чересчур быстрому ответу и поджатым губам она поняла: не только меряются, а еще и делают ставки. — Ты ведь не отстанешь? — женщина подняла бровь, не зная с чего начать. Она знала, что рано или поздно этот любопытный до нельзя бесенок заинтересуется своим прошлым, но Аманда Джефферсон до последнего надеялась, что произойдёт это скорее поздно, чем рано. — Не-а, — беззаботно отозвалась девочка, устраиваясь поудобнее. — Ну хорошо… — женщина машинально откинула выбившуюся из прически прядь со лба девочки, заставив ту довольно прищуриться. — Тебя принесла сюда женщина в годовалом возрасте. Утром она нашла тебя на своём крыльце, завернутой в одеяло. Тут нечего особо рассказывать. — Вот как… — ребёнок на её коленях напрягся, обдумываю что-то. — А как я на крыльце у нее оказалась она не говорила? Просто кто-то подбросил ей под дверь и все? Зачем? Если от меня хотели избавиться изначально, то почему сразу не отнесли в приют? — Да кто уж теперь разберёт, — последовал отстраненный ответ. А что ей сказать? Что той женщиной была её родная тётка, а её родные родители бросили ее на крыльце в надежде, что Камиллу примут там? В её голове до сих пор стоял образ той противной женщины с лошадиным лицом, даже не смотрящей в сторону девочки при оформлении документов и постоянно причитающей о дурных генах и ненормальной сестре-наркоманке. — Давно это было, ты уже вон как вымахала. Она попыталась потрепать девочку по волосам, но та отшатнулась от неё. — Нет, вы чего-то недоговариваете! Я чувствую, что тут что-то не вяжется. Тут точно есть какое-то двойное дно! — Мир не детектив, Камилла! Тут нет никаких тайных заговоров и пророчеств! — она вздохнула. — И он уж точно не вертится вокруг тебя. — Да не в мире дело! — раздражённо поджала губы девочка. — Просто… Просто получается, что от меня уже дважды отказались. — Прекрати надумывать. — Нет, это вы прекратите меня обманывать! — Так! — женщина поставила девочку на пол и строго посмотрела. — Мне не нравится твой тон. Я тебя не обманываю. Если человек чего-то не знает, то он должен уметь признавать это, а не выдумывать небылицы, чтобы слушатель остался доволен. Ровно как и должен уметь принимать правду. — Ладно, — угрюмо буркнул девочка, скрестив руки на груди. — И? — И простите, что накричала, я больше так не буду, — как заученную считалку продекламировала девочка — из-за её характера извиняться приходилось часто, — а затем хитро улыбнулась, скосив глаза на книгу, которую до этого читала воспитательница. — Мисс Джефферсон, а хотите секрет? Ручаюсь, что информация — чистейшая правда! — Ну, давай… — с сомнением ответила воспитательница, всем нутром чуя подвох. — Вице-графа отравила баронесса Агна, чтобы прибрать к рукам золотой рудник. — Что?.. — смысл сказанных слов не сразу до неё дошёл, а когда она опомнилась наглая девчонка уже скрылась за поворотом, смеясь. — Вот же выдумщица! Она перевела взгляд на столик, предвкушая увлекательное чтение, и остолбенела. Книги на месте не было. — …Выдумщица, которой я оторву уши, когда догоню! Камилла! Но Камилла уже её не слышала, она бежала по коридору, счастливо улыбаясь и прижимая книгу к груди. Девочка хохоча забежала в комнату, где собрались все её друзья, удобно разместившись на всех возможных поверхностях. — Ну что, узнала? — к ней тут же подскочила Нэнси. — А? — Камилла не сразу сориентировалась. — Да… Ничего интересного, просто я кому-то опостылела с первых дней жизни. — Опостылела?.. — на неё непонимающе уставились, силясь понять смысл слова. — Да забей, — отмахнулась она. — Всё равно Тод победил. Она подошла к окну, по пути бросая четвертак в общую кучу. Игнорируя недоумевающие взгляды, она открыла окно и, запрыгнув на ветку яблони, что росла на территории приюта, отсалютовала всем присутствующим. — Если что, вы меня не видели, — серьёзно бросила она напоследок и ловко, как белка, слезла вниз, припустив по дороге, ведущей с территории приюта, а затем юркнула в кусты. — Нет, я, конечно, все понимаю, но это уже полный ахтунг, — это было последним, что ей удалось расслышать. Франц как всегда лучше всех обращал мысли большинства в словесную форму. В груди неприятно заныло, словно она вернулась в тот день, когда узнала правду о себе. — Нет, должно было случиться что-то ужасное, раз ей пришлось тебя оставить, я уверена, — решительно произнесла Камилла, сжав руку друга, хотя на самом деле ей в это слабо верилось. — Да мне как-то пофиг уже, — фыркнул парень, стараясь придать своему голосу беззаботность. — Я об этом сразу забыл, как вся эта фигня твориться началась. Начал я обживаться в этом доме, значит, решил территорию обойти, вспомнить детство, так сказать. Иду и слышу хруст под ногами, странный такой, ветки так не хрустят, да и гравий столько шума не делает. Присмотрелся — а там скелеты кошачьи! — Ага, плавали — знаем! Не хилое у тебя там кладбище домашних животных, — девочка нервно хихикнула. — Ой, кто-нибудь, остановите эту машину юмора! Меня сейчас раздавит мощью этой шутки! — Поняла, заткнулась, сижу и не отсвечиваю. Девочка приняла виноватый вид, но реакцией парня осталась довольна. Его взгляд смягчился, и поза стала более расслабленной. Камилла положила голову ему на грудь, вслушиваясь в размеренное биение сердца. — И я вдруг вспомнил, что у матери моей тоже был кот. Большой такой, чёрный, пушистый, глазами своими жёлтыми как прожекторами светил, — его передернуло. — Пугал он в детстве меня до дрожи, особенно когда таскался всюду за мной. Но тут у меня аж сочувствие к нему пробудилось. С ним-то что стало? Вдруг он тоже там лежит, среди других останков. Но сама понимаешь, искать его я не собирался, да и после той находки не особо горел желанием лишний раз на улицу выходить… — Но всегда есть какое-то «но», да? — В точку. Один раз я заметил краем глаза в окне какое-то странное существо, но сказал себе тогда, что это был всего лишь кот. Я пытался отвлечь себя, даже хлам этот церковный начал разгребать, но мне было страшно. Я чувствовал, что оно следит за мной. Я начал пить — немного, конечно, просто чтобы разгрузить голову, — но в какой-то момент мои мысли смешались, и я вдруг нашёл в себе силы признаться, что-то существо было гораздо, гораздо крупнее кота. Он рвано выдохнул и вздрогнул. — Я в тот день на кухне сидел, тоже вилку как ты уронил — он усмехнулся. — Полез за ней, а она, зараза, далеко под стол отскочила. Ну, делать нечего, полез доставать. Нашарил ее рукой, пришлось целиком под стол залезть, чтобы дотянуться. Разворачиваюсь, а в окне — тварь эта треклятая! Стоит, согнувшись, лапы на стекло приложила и принюхивается. Я рот рукой зажал, чтобы не заорать, и подальше под стол забился. Там и просидел до рассвета. Не знаю, заметило ли оно тогда меня или нет, но решение я принял: надо валить. А чтобы свалить нужны деньги. — И ты взялся за кражи, — это прозвучало не как упрёк, от услышанного откровения у Камиллы волосы дыбом встали. Было неизвестно, что бы она делала на его месте, потому не осуждала. Внезапно она нахмурилась, вспомнив что-то. — Только вот система видеонаблюдения тебе зачем? — Да думал хоть как-то за его передвижениями следить, — он вскинул голову, как бы намекая про кого он говорит. — Я последнее время даже спать не могу, когда оно вокруг дома рыщет. Так хоть какое-то спокойствие, когда знаешь, откуда ждать удара. — Логично, — девочка кивнула. — Но почему антиквариат? За него ведь не особо много выручишь. — Если только не знаешь, что воровать и кому потом сбывать, — поучительно произнес он. — Забавно сказать, но первый раз я украл сущую безделицу — плетёный браслет. Зачем он мне понадобился — сам не знаю, просто приглянулся, да и отточить навыки нужно было. Думал уже выкинуть его, продать-то его нельзя, да и улики лишние, но тут Линда как из-под земли выросла… Ты же помнишь Линду? — Эту козу надменную? — фыркнула девочка. — Как не помнить. Бесит она меня. А чего это ты про неё вспомнил? Дэвид испытывающе взглянул на неё и изогнул бровь. — Погоди, ты же не хочешь сказать, что она тоже… — глаза Камиллы превратились в блюдца, когда на неё снизошло осознание. — Тогда в двойное коза! — Ну, коза не коза, а на нужного человека в мире магов меня вывела, — ухмыльнулся парень. — Этот браслетик мощным защитным оберегом оказался — артефакт ручной работы! — а для магглов мусор, который они за копейки отдают. — Так ты что… Что-то вроде Индианы Джонса от мира магии? — Дэвид прочёл неподдельное восхищение в зелёных глазах собеседницы и ему стало неловко. — Прикольно! — Ну, типа да… Кхм… Только я эти ценности добываю не на раскопках древних захоронений, а ворую у добропорядочных магглов и сбываю на чёрном рынке. — Всё равно прикольно! — девочка вдруг начала душить его в объятьях. — Эй, ты чего творишь?! — А когда мне ещё выпадет шанс прикоснуться к живой легенде? — со смешком сказала она. — Остаётся только один вопрос. А как ты понимаешь, что из этих вещей мусор, ничего не стоящий, а что бриллиант? — Помнишь, ты меня «Детектором» величать собиралась? Я сам не знаю, как так получается, но я будто чувствую, что вещь наполнена магией, — он оторвал свои руки от Камиллы, заставляя её осознать, что весь разговор она, по сути, провела в его объятьях, и посмотрел на свои ладони. — Сам ей не владею, а чужую чувствую. — Погоди, а как же эта каракуля, благодаря которой мы живы? — взгляд Камиллы вновь приковало к себе голубоватое свечение над их головами. — Это называется руна, — пояснил он. — И по поводу этого… Ты же знаешь, что энергия сама по себе ниоткуда не берётся и никуда не исчезает? Я думаю, что это остаточный эффект. Когда моя мать лишила меня магии, не могла же она её целиком выскрести. Что-то, видимо, осталось. Но не думай, что я такие светопреставления могу каждый день устраивать. Предупредил он, заметив опасные огоньки азарта в глазах девочки. — Ну вот… — она расстроенно вздохнула. — А я думала, что ты меня научишь. — Вот пойдёшь в Хогвартс и научишься, — заверил он её. — Ещё меня учить будешь. От Камиллы не укрылось лёгкое сожаление в его голосе, и ей захотелось побиться головой об стену. Конечно, он же не может! Не после того, что с ним сделали! Дура. — Расскажи хоть о том драконе. Стоила игра свеч? — О подвеске? — уточнил он. — Я же говорил, защитный амулет какой-то. Я дотошно изучаю только то, что цепляю на себя. Он прищурил один глаз, отцепляя клипсу и затем протягивая её девочке. — Любопытная вещь. Обычно в таком формате выполняются артефакты для ментальной защиты, но это исключение, — он умолк, давая возможность подруге рассмотреть серьгу получше. Крохотный синий камень величественно переливался в лунных лучах. — Оно создаёт что-то вроде защитного купола вокруг головы и нейтрализует любые яды, которые попадают… Погоди-ка! От неожиданного окрика, девочка чуть не выронила украшение. — Фух, напугал! — Ну, конечно! Как я сразу не допер! Яды! — парень никак не отреагировал, продолжая говорить о своём. — Вот, что меня спасло от влияния куртки. Оно нейтрализует яды любого вида, не только жидкие, но также испарения и пыль! Что ты там говорила про запах? Какой он? — Цветочный, сладковатый, словно я засунула нос в букет из полевых цветов и роз, — он забрал оберёг из рук настороженной девочки и надел обратно на себя. — Ну-ка, дай-ка мне её. Девочка опасливо покосилась на куртку, но просьбу выполнила. Дэвид уткнулся носом в неё, вдыхая полной грудью. — Ничего… Я ничего не чувствую… Они молча переглянулись. Дождь забарабанил в окно. Сначала это были робкие стуки одиноких капель, а затем водяные сферы начали наперебой тарабанить по стекольной глади. Чудище завыло. — Ну вот, теперь мне снова стало страшно, — едва слышно прошептала Камилла. — Если… Если магический мир действительно такой, каким ты мне его описываешь, то я не уверена, что хочу быть его частью. — Боюсь, у тебя нет выбора, Комино, — он впервые назвал её столь нелюбимой им кличкой и серьёзно посмотрел в её глаза. — Ты стала частью этого мира, когда родилась, этого не изменить. — Но у тебя же получилось, — она огрызнулась, тут же пожалев о сказанных словах. — Прости, вечно я сначала говорю, а потом думаю. — Да я как-то привык уже… — А я нет! — внезапно с какой-то непонятной злостью отозвалась Камилла. — И не хочу привыкать! Она яростно вскинула голову, тряхнув копной каштановых волос. Их глаза встретились, и на мгновение Дэвиду показалось, что в глубине привычных зелёных радужек что блеснуло, что-то дикое и зловещее, словно ему на секунду приоткрыли завесу и дали возможность взглянуть в бездну. Возможно, слухи, которые гуляют по магическому миру, являются правдой, и в его подруге скрыта невероятная сила, которая велика настолько, что была способна отразить даже убивающее проклятье. Однако он тут же отогнал от себя эту безумную мысль и понял, что на самом деле в её глазах блестели слезы. Камилла плакала очень редко, для того чтобы вызвать слезы у этой вечно жизнерадостной девочки, должно было произойти что-то по-настоящему ужасное. Она относилась к тому типу людей, которые всегда были рядом, чтобы успокаивать других, поэтому видеть её слезы сейчас было непривычно и от того невыносимо тяжело. На его памяти она позволяла себе плакать только при нем, но так ли это было на самом деле? Что творилось с ней, когда её никто не видел? Внезапно Дэвид осознал, что, даже несмотря на её не по годам развитую смекалку и широкий кругозор, она все ещё оставалась маленьким ребёнком, который нуждался в защите и поддержке взрослого. — Ну, ты чего? — он попытался сделать так, чтобы его голос звучал ободряюще. — Чего? — её рот искривился в ухмылке, а у Дэвида по коже пробежал холодок от этого действа. Он ещё никогда не видел такой жуткой гримасы на лице вечно улыбчивой девочки. — Я постоянно живу в страхе. Каждую минуту мой разум тлеет в агонии от нескончаемой тревоги, и даже ночью я не могу отдохнуть от этого ужаса, потому что меня мучают странные, непонятные кошмары. Мне снится мир, охваченный пламенем, где я стою в центре и наблюдаю за концом всего сущего. И мне страшно от того, что все это может воплотиться в реальность. Я чувствую силу внутри себя, но боюсь её применять. Я чувствую боль и одиночество, но боюсь показать свою слабость. Я создала себе этот образ взбалмошной и вечно неунывающей девчонки, чтобы… Чтобы… Она запустила пальцы в непослушные тёмные волосы и впилась ногтями в голову, глаза её были широко распахнуты, и из них горячими ручья и текли слезы. Она зажмурилась и замотала головой из стороны в сторону, стараясь прогнать непрошенную влагу. — Да я даже не знаю, чтобы что! — зло выкрикнула она, вызывая ответный яростный отклик у чудища снаружи. — Я ничего не знаю… И я… Я уже не могу понять, что я на самом деле такое. Я не знаю, правда ли, что та беззаботная оптимистка и есть настоящая я или это просто образ, который накрепко прирос к моей личности, чтобы никто не понял… Она глубоко вздохнула и судорожный всхлип вырвался из её горла. — …Не понял, какое я на самом деле чудовище… — Прекрати, — твёрдо сказал парень и взял её лицо в свои ладони, заставляя посмотреть себе в глаза. — С чего ты это взяла? — А кем я ещё могу быть, если не монстром, если, ещё даже не научившись говорить, я была дважды отвергнута. Если сколько бы я не пыталась влиться в этот гребаный социум, меня как будто бы выталкивает из него… — Вот сейчас ты явно преувеличиваешь, — парень взял слово, когда последние слова подруги утонули в рыданиях. — У тебя полно друзей, ты легко находишь общий язык с любыми людьми, ты всегда готова понять, выслушать и помочь… — Но делаю я это точно не из-за природного альтруизма, — с трудом выговорила Камилла. — Мне просто страшно, что будет, если они все отвернутся от меня, если я останусь одна с самой собой, и все мои тёмные мысли и желания завладеют мной. И я… Мне стыдно об этом говорить, но мне нравится их внимание, мне нравится, когда они смотрят на меня и только на меня, говорят обо мне и восхищаются моей непосредственностью. — И это абсолютно нормально, — просто сказал он. — Человек — это социальное существо, поэтому логично, что ты хочешь быть в центре внимания. Каждый хочет занять свое местечко под солнцем, но одни для этого выбирают путь угроз и запугивания, а другие идут по более сложной тропой, стараясь привнести в этот мир хоть чуточку света. Он утер её слезы большими пальцами. — Ты хороший человек, лучший из всех, кого я когда-либо встречал, поэтому прекрати так думать о себе. От этих слов Камилле захотелось разрыдаться ещё сильнее, но на этот раз она загнала слезы обратно и сумела обуздать эмоции. — Спасибо. Знаешь, после твоих слов все мои страхи действительно кажутся надуманными, — её голос сейчас, то ли от недавних слез, то ли от холода подвала звучал неестественно хрипло, словно был механической записью на кассете и не принадлежал живому человеку. — Я такая дурочка. — Камилла, — твёрдо сказал он. — Прошу выслушай и услышь меня. Я понимаю, что переубедить самого себя в чем-то очень тяжело, но ты хороший человек. В каждом из нас есть и светлая и тёмная сторона, все зависит лишь от твоего выбора. Ты думаешь, у меня не возникает пугающих желаний, в которых тяжело признаться даже самому себе? В каждом из нас есть звериное начало, но мы отличаемся от животных тем, что у нас есть способность мыслить и принимать решения о том, стоит ли отпустить на волю свое бессознательное Я или нет. — Это прямо-таки трогательно, Дэвид, — она усмехнулась и покачала головой. — Но боюсь, мы с тобой читаем разные книги и поклоняемся разным идолам. Что если я как раз таки и боюсь того, что животное начало возьмёт верх? — Я знаю тебя не первый год, Камилла, — уверенно сказал парень. — С тобой такого никогда не случится. — Правда? — девочка странно посмотрела на него. — Что ж, похоже, что даже по прошествии стольких лет ни ты ни я ничерта не знаем друг о друге. — Что ты имеешь в виду? — он слегка встряхнул её за плечи, когда она спрятала лицо в ладонях и начала часто и быстро дышать. — Расскажи мне. Расскажи и тебе станет легче. Тем более, что у нас тут внезапный вечер откровений. — Это уже случилось, — безжизненно произнесла она. — И мне это чертовски понравилось. Дэвид, я… Резкий грохот и звук битого стекла прервал её. Среди размеренного перестука капель и шума ветра за окном, этот звук был буквально оглушающим, так как прозвучал внутри дома. — Ты думаешь о том же о чем и я? — прошептала она на грани слышимости. — Окно… — вторил ей Дэвид. Их вдруг накрыло осознание того, что во время всей этой вакханалии они совершенно забыли, что окно на втором этаже было открыто. Шум все нарастал, казалось, что на верхнем этаже гуляет торнадо, снося все на своём пути. — Послушай, — парень с силой сжал плечи, оцепеневшей от ужаса девочки. — Оно уже внутри и рано или поздно до него дойдёт, где мы, так что делай так, как я тебе говорю и не спорь. — Но… — Нет, — почти рыкнул он. — На это нет времени. Спрячься за той грудой хлама и накройся тряпками. Они все пропахли ладаном, так что оно не сможет уловить твой запах… — А как же ты?.. — Я не могу. Не с моей ногой. Даже если я попытаюсь, то наделаю столько шума, что оно уж точно не успокоится, пока не перевернёт здесь все. — Нет, я тебя здесь не брошу… — беспомощно отозвалась девочка, когда парень начал отталкивать ее от себя. — Хорошо, тогда мы оба тут сдохнем! — прошипел он. Шум все нарастал, а затем в дверь ударили. Хлипкая деревяшка не выдержала такого натиска, и спустя несколько ударов отлетела к стене. Существо стояло на пороге и смотрело на них оголодавшими черными провалами вместо глаз. Дальнейшие события уместились всего в несколько секунд: тварь рванулась вперед и в пару прыжков оказалась внизу, Дэвид молниеносно оттолкнул от себя Камиллу, которая, неудачно приземлившись на израненную спину, вскрикнула и к своему ужасу осознала, что ее возглас слился в унисон с воплем Дэвида. Превозмогая боль, она перевернулась на бок и увидела, что существо сомкнуло свои челюсти на плече друга. — Не-е-е-ет! — яростный вопль, на который вряд ли были способны человеческие связки, исторгся из её глотки, заставив все предметы в комнате затрястись и пройтись чудовищными трещинами. Тварь, оторвавшись от Дэвида, медленно повернулась в сторону звука. Когда страха становится слишком много… Настолько много, что человеческое сознание не в силах уместить его полностью… Он превращается в ненависть. Жгучее чувство разлилось по венам раскаленным железом. Камилла почувствовала, что её кожа вспыхнула и, казалось, что под ней вместо крови течёт настоящая лава. Она уже не контролировала свое тело — это было пьянящее чувство власти и зависимости одновременно. — Ты! — её голос пророкотал подобно раскату грома, и она выпрямилась в полный рост, теперь возвышаясь над тварью, припавшей к земле. На руках у Камиллы зажглось синее пламя, и она распахнула их, приглашая тварь в смертоносные объятия. Волосы хаотично плясали, то резко вздымаясь, то снова опадая на плечи, словно в этом замкнутом помещении гулял буйный ветер. Ее глаза широко распахнулись, а зрачки закатились, оставив после себя лишь белые склеры с полопавшимися от напряжения сосудами. — Ну же, иди ко мне… Я тебя согрею! Говорят, что в случае опасности, человеческий разум запускает старт-рефлекс, который выдаёт одну из базовых реакций: бей — беги — замри. И Камилле за эту ночь удалось испытать их все. «Беги» было, когда она убегала от мнимой опасности в лице Дэвида, «Замри» — случилось с ней, когда она впервые столкнулась с этой тварью. И сейчас ей оставалось лишь одно. Было не разобрать, кто первым совершил бросок. Они сцепились в единый клубок, сплетясь, как пара ядовитых змей, издавая неистовое рычание и шипение. Едва синее пламя коснулось трупной кожи существа, как оно неистово завизжало от невыносимой боли, стараясь скинуть с себя объект своих мучений. Однако Камиллой овладела такая неистовая ярость, что она, совершенно себя не контролируя, пустила вход слегка заострившиеся зубы и впилась ими твари в горло, повалив на спину. Рот сразу же наполнился отвратительной вязкой жидкостью. Существо под ней захрипело и забилось в конвульсиях. Камилла оторвалась от её горла и, схватившись одной рукой за ветвистые рога чудища, заглянула в его лицо, слегка приоткрыв рот и позволив его крови медленно вытечь сквозь приоткрытые губы. — Увидимся в Аду. В этот момент пламени словно дали вольную, и оно теперь не просто оставляло кровоточащие отметины на теле врага, а в мгновение ока охватило все его тело, вызывая нечеловеческий крик, который длился всего мгновение перед тем, как существо обратилось в пепел. И в тот же момент с Камиллы будто спало наваждение и она очнулась, недоуменно глядя на пепел под своими коленями. Затем её взгляд медленно переместился по полу и наткнулся на тёмную лужу, медленно расползающуюся по плитке. — Нет… Она, спотыкаясь и падая, подлетела к телу друга, который так и остался лежать, привалившись к стене, уже без возможности когда-либо подняться вновь. — Нет, Дэвид, пожалуйста, нет… — она судорожно попыталась зажать рваную рану на его плечи своими руками. — Пожалуйста, не оставляй меня… Я не смогу… Не смогу без тебя. Её глаза наполнились горячими слезами, и солёная влага заструилась по её щекам, падая на лицо парня. Внезапно его веки дрогнули, а с губ слетел приглушенный стон, возрождая в девочке призрачную надежду. — Дэвид… Нет! Не шевелись, пожалуйста… Все будет хорошо, я рядом… Ты только не умирай… Пожалуйста… — Ко-мино… — прохрипел он, и из его рта потекла струйка крови. — Прости ме-меня… — Нет-нет… Ты не в чем не виноват! Ты только не умирай… — повторяла она как заведенная, будто это могло помочь. — Я… — он попытался что-то сказать, но вдруг жутко захрипел, черты его лица исказились от судороги боли, грудь вдруг резко поднялась, а затем опала. Его взгляд до этого хоть сколько-нибудь осмысленный, теперь остекленел, а все складочки на лице разгладились, делая его эталоном безмятежности. — Нет… — девочка взяла его лицо в свои руки, размазывая по его щекам его же кровь. — Этого просто не может быть… Камилла прильнула к его растерзанной груди в надежде услышать, пускай и слабое, но сердцебиение. Тишина. Она отстранилась. Её взгляд, затуманенный пеленой слез, беспомощно блуждал по помещению, безразлично перемещаясь от вещи к вещи, пока не зацепился за злополучную куртку. Она медленно взяла её в свои руки и судорожно смяла, будто решаясь на что-то. Она ещё раз печально взглянула на мёртвое тело лучшего друга. — Это то, о чем я пыталась предупредить тебя, Дэвид, — она судорожно всхлипнула. — Все, кто мне дорог больше всего, рано или поздно умирают. Я больше не хочу этого переживать… Прости меня. Она зарылась носом в тёмную материю, вдыхая одурманивающий цветочный запах. Вся боль и все сожаления внезапно отступили, сознание начало рассеиваться и таять, а стены вокруг неё потекли, словно кто-то вылил растворитель на картину. Мир погрузился в темноту и перед глазами Камиллы замаячила дорога из пурпурно-розовой пыльцы. Девочкой овладело непреодолимое желание пойти по этому следу и она не стала сопротивляться. Она беспечно двинулась вперёд, дорога резко ушла вверх, и ей удалось сделать всего несколько шагов, как вдруг она наткнулась на какое-то препятствие. Злость полыхнула в ней, и она вновь почувствовала жар. Девочка сосредоточила все тепло на ладонях и уперлась в препятствие, навалившись на него всем своим весов. Барьер рассеялся, но жар никак не хотел уходить, огонь в её крови подогревался раздражением от того, что она не может прямо сейчас получить то, что находиться в конце тропинки. В реальном же мире, за пределами затуманенного сознания Камиллы, её расслабленное тело стояло на ступенях лестницы, ведущей наружу, где на двери все ещё слабо мерцала руна. Она остервенело шарила по ней руками, прощупывая препятствие, а затем её лицо исказила гримаса ярости и на ладонях вспыхнул огонь, мгновенно обращая деревянное полотно в пепел. Девочка медленно вылезла из подвала и двинулась вперёд, минуя клумбы и ограду и выходя за пределы сада на дорогу. Энтони Арджент, все это время беспомощно наблюдавший за развернувшейся перед его глазами сюрреалистической картиной, взирал на девчонку широко раскрытыми от ужаса глазами. Сейчас она не была похожа на озорного ребёнка, который попал в полицейский участок по глупому стечению обстоятельств. Черное, насквозь промокшее платье теперь прилегало к телу еще больше, становясь буквально второй кожей, намокшие каштановые волосы тоже стали на оттенок темнее из-за влаги, налипая на лицо хаотичными прядями, а рот был перемазан чем-то чёрным. Одинокие капли дождя то и дело срывались с иссиня-чёрного небесного полотна и попадали на хрупкую тонкую фигуру перед ним, но тут же испарялись со зловещим шипением, оставляя после себя лишь тонкий столб пара. Она была похожа на истлевший фитиль восковой свечи. И неотвратимо приближалась. Девочка, если её можно было таковой назвать, медленно ковыляла в его сторону. Её руки висели безвольными петлями вдоль тела и содрогались в такт ее шагам, словно она была куклой на шарнирах, которой сверху управлял кукловод. Сознание офицера буквально вопило о том, что нужно бежать со всех ног, бежать подальше от этого проклятого места, но из-за всепоглощающего страха мозг отказывался посылать сигналы телу. Наконец она приблизилась настолько, что мужчина смог ощутить жар, исходящий от её тела. Девочка слегка нахмурилась, словно пыталась решить какую-то непосильную для неё задачу, а затем вытянул руку вперёд и начала щупать воздух, будто бы была слепой. Она то и дело втягивала носом воздух и, казалось, что она пытается что-то унюхать, как борзая, которую хозяин взял с собой на охоту. На секунду в сознании Арджента промелькнула ужасающая картина того, как это хрупкое создание с нечеловеческой силой валит его на землю, а затем набрасывается на него, как голодавший на сытное жаркое, впиваясь маленькими острыми зубами в его плоть. Мужчина сглотнул вязкую слюну и это стало роковой ошибкой. Существо перед ним резко вскинуло голову с омерзительным хрустом шейных позвонков, а хрупкая на первый взгляд кисть резко прошлась буквально в сантиметре от его груди и вновь безвольно ударилась об ее тело. Всё ещё скованный ужасом, мужчина заглянул в её глаза, остекленевшие, пустые и безжизненные, как у выброшенной на берег рыбы. Она сделала шаг вперёд. Плюх. Нога, обутая в кед с ядовитой шнуровкой, оказалась в глубокой луже, вода в которой моментально закипела и начала неистово бурлить. Резкий, неестественный звук каким-то чудом привёл офицера в чувство, и он, несколько раз моргнув, резко отступил в сторону, открывая проход. Теперь мужчина стоял сбоку, наблюдая за тем, как сгорбленная фигура ещё несколько раз втянула носом воздух, а затем медленно двинулась вперёд. По прошествии нескольких дней после всего этого, когда Арджент пришёл в себя и оправился от шока, он так и не смог объяснить себе, что вынудило его в тот момент пойти вслед за этим пугающим существом. Шли они долго, девочка, идущая перед ним то и дело принюхивалась, и чем ближе они становились к месту назначения, тем быстрее становился её шаг. Над кронами деревьев и крышами домов уже забрезжил рассвет, когда они зашли в тёмный проулок, в конце которого была пустая кирпичная стена. Девочка остановилась в нескольких шагах от нее и замерла. Внезапно уже успевшая рассеяться за время этого импровизированного променада тревога вновь стала обволакивать сознание, когда он понял, что девчонка не собирается ничего предпринимать, а только размеренно перекатывается с пятки на носок. Профессиональная привычка оценивать обстановку дала о себе знать, и внезапная мысль, что все это время его, как свинью на убой, вели в ловушку, пронзила разум не хуже пули. В голове начал рождаться пугающий вариант будущего, где существо в нескольких метрах от него резко оборачивается и в два прыжка настигает его, сомкнув мощные челюсти на его шее, и он уже было потянулся к кобуре с табельным оружием, как вдруг девчонка подняла вверх правую руку с зажатыми в кулак пальцами и начала стучать по стене. Хрупкий на первый взгляд кулачок перемещался по каменной кладке с нечеловеческой скоростью, отстукивая неизвестный ритм и вдруг… Стена расступилась. Старые, покрытые мхом и омерзительным ржаво-желтым налётом кирпичи стали вращаться, меняя свои позиции и образуя арку, которая открыла обзор на то, что скрывалось за стеной. Первое, что бросилось в глаза офицеру были дома. Дряхлые, скособоченные, с покатыми крышами и флюгерами, дома были словно из прошлого века, но тем не менее было ясно, что они все ещё имеют живых хозяев. Неприятные, застоявшийся запах, запах смерти и разложения, начал щекотать ноздри, и все, чего ему хотелось, при взгляде на открывшуюся картину было поскорее убраться отсюда, но Камилла его желаний не разделяла. Девочка решительно шагнула вперёд, и последнее, что смог увидеть мужчина, перед тем, как кирпичи вновь перешли в движение, — это древняя как мир вывеска с полуистлевшей от времени надписью «Лютный переулок». — Так это правда… — просипел он на грани слышимости и сглотнул, наблюдая за тем, как кирпичи срастаются, образуя цельное каменное полотно. — Они действительно существуют.