В пустыне времени

2011 Когда Антон учил его кататься на доске, первое время Денис не мог на ней стоять: не то, что ехать. Он падал на задницу, падал на бок, он падал на колени, падал у Антона в руках и оставался висеть, пока Антон крепко держал за пояс. Как-то раз он простоял десять секунд с лишним, гордо взмахнул руками, удержал равновесие, хоть и качнулся, а потом ни с того ни с сего все-таки грохнулся: поехала доска. Ему не нравилось. Он мерз. Лыжных штанов у него не было, он катался в джинсах (пытался). У него текло из носа, он вытирался рукавом, зло поджимал губы. Начали они в девять, в десять к ним на учебную трассу вышел инструктор с группой дошколят. К трем часам они все с веселыми криками съезжали по склону мимо Дениса. Денис, не заваливаясь, осилил три метра на заднем канте. Падал при торможении. Падал при прыжке. Посмотрев на ребятишек, он встряхнулся, собрался, хотя до того совсем раскис, проехал четыре метра - - Отлично! Пошло-пошло-пошло! Давай, смелей! Радостно оглянулся на Антона, всего на секунду, и тут же, не справившись с доской, полетел лицом вниз. Его немного протащило по снегу, но быстро затормозила доска. Антон подбежал к нему, он не двигался, и Антон всерьез напугался, хотел развернуть его к себе, а когда Денис зашевелился сам, Антон облегченно ему улыбнулся: - Да что ж с тобой такое-то? Денис резко его отпихнул. - Из-за тебя все. Второй инструктор съезжала вниз за ученицей и притормозила. Утром в прокате Антон разговорился с ней, обсуждал, что важно не упустить с новичком. - Ну как у вашего мальчика дела? Не очень пока? Хотела продать урок, что ли? Денис быстро, озлобленно глянул на нее исподлобья и замкнулся. Антон молча развел руками. Подождал, пока отъедет, Денис ждал тоже, никогда не устраивал разборок при зрителях. Она катилась по склону. Денис неуклюже переползал по снегу и корячился, пытался сесть. Антон хотел помочь, Денис сбросил его руку. - Это что за истерика на ровном месте сейчас? - Нахуй иди. - Ден! - Нахуй с твоей горой, с катаньем с этим и с твоей доской ебаной! Через полгода после того, как Антон забрал его девственность, Денис признался, что было «немного больно», и тут же свернул тему. Антон подозревал, что было не немного, но и тогда Денис не плакал. Не плакал, когда Сет на студии прочел его черновик и спросил, что это за уебищная аутичная хуйня, не плакал, когда ему чуть не сломали второй раз нос на выходе из клуба, где Сережа отыгрывал диджейский сет (больше того, двинул в ответ здоровому адыгейскому лбу). Не плакал, когда говорил Антону по скайпу, что не увидит его на каникулах, потому что отец приезжал на выходные, решил поиграть в родительство и категорически запретил ехать в Крас к неизвестным мужикам, не помог даже трехчасовой срач. Когда отец забыл про его день рождения, Денис не плакал тем более: это было не в первый раз, а наушники от Антона дошли как раз вовремя, и Денис взахлеб рассказывал, как круто в них звучат Die Antwoord и как Анька разнылась, когда ей он их не дал. Но там, на склоне, ремешок на левом ботинке не поддавался, у Дениса замерзли пальцы в мокрой перчатке, и Антон не видел слез, но слышал их в его злом дрожащем голосе. Растерялся. Ремешок поддался, Денис пнул доску и вскочил на ноги. Он спускался по склону почти бегом: - Эй! А ну вернулся за доской! Я за тобой ее не потащу вниз! Остановился, развернулся, тяжело дыша. Нервно подергивался подбородок, опускался и поднимался кадык над расстегнутым воротником. Денис хотел что-то еще сказать и куда-то еще послать, но не находил слов в запале. Потом из возмущенного его лицо – всего на секунду – стало беспомощным и как будто удивленным, словно он поверить не мог в то, что все это вообще происходит (что Антон с ним так – как? - поступает). И Антон мгновенно смягчился, как бывало всегда, если Денис выглядел задетым или огорченным, но тоже не нашел, что сказать. Денис вернулся и подобрал доску. Антон честно ждал, пока он дойдет до подножья учебного склона, но все равно обогнал его в итоге и первым подъехал к прокату. - Сука блядь… Денис сказал это себе под нос и хотел пройти мимо, но Антон не удержался, дал ему подзатыльник, и сначала Денис швырнул ему доску в грудь, потом, тут же, ударил с кулака, по лыжной куртке прошло почти неощутимо, и Денис толкнул его двумя руками, раз, другой, из-за доски толком не получалось это пресечь, Антон все-таки упал. Когда Денис злобно вернул ему: - «Что ж с тобой не так-то»?! Голос дрожал сильнее и почти сорвался. На них смотрели люди. Антон сидел на снегу. Денис, не дожидаясь в этот раз напоминания, схватил доску и хлопнул дверью в прокат. То, что происходило между ними, длилось больше года, Денис был в выпускном классе, и это был первый раз, когда Антон столкнулся с такой образцовой подростковой драмой. Откуда она взялась, Антон не понимал, что делать – не понимал тем более. Денис вылетел наружу раньше, чем Антон успел подняться на ноги. - Ключ от комнаты. - А слово волшебное? - Отдай ключ ебучий, ну я прошу тебя, ну какого хера это делать нужно? Дениса трясло. Антон дал ему карточку. - Меня только впустить не забудь. Денис не дослушал, рванул к гостинице, почти бегом. Антон сделал еще четыре спуска, прежде чем смирился с тем, что голова не прочищается, а никакого удовольствия от катания нет. Только по пути в номер он понял, что ему попросту страшно. Сережа много раз предупреждал его: - Опасно живешь, дружище. Одна неудачная ссора, хуй знает, где малолетку на гормонах рванет, и вот ты уже насильник, растлитель малолетних и гнусный подлый пидор, который сломал ребенку жизнь. - А потом тебе пиздец. И карьере, и музыке, и вообще всему. Ну серьезно что ли? Вот это стоит того? Однажды даже Антон ответил, что да, стоит, но в основном пожимал плечами и отшучивался. Правда была в том, что он просто не верил в такой расклад. Не потому, что Денису давно исполнилось шестнадцать, не потому, что Денис был мальчик, и скандал такого рода не хило вдарил бы по нему самому. Просто это был его Денис. Денис, который приходил на кухню сделать ему чаю, если Антона до рассвета мучила бессонница. Денис, который, обняв коленку, слушал в десятый раз его раунд на СД и UnderWHAT. И очень хорошо отличал его взрослые проблемы от своих детских. И без выебонов доехал к нему из аэропорта, когда Антон заработался и забыл его встретить. А если Денис обижался на то, что Антон пропускает мимо ушей очередной спич про самоубийство Нади Аллилуевой, или злился, что Антон «умничает» в ответ на его горести и тяготы, или просто хотел показать характер, он всегда видел рамки. До этого дня. Антон постучал, ему не ответили. Постучал еще раз. - Ден, открой дверь, не беси меня! Быстрые шаги, потом щелкнул замок и хлопнула дверь ванной. Зашумела вода. Антон вошел, увидел его джинсы с носками и перчатками на батарее. А на кровати собранную сумку. Утром они проснулись в обнимку и раздвинули койки, прежде чем идти завтракать. - Ну так и будем себя показывать, да? Отлично, потрясающе придумано. Молчание. - Ты там долго собрался отсиживаться? Мне в душ надо, ну так, хотя бы. Оно же. - Ди! Ты со мной в молчанку играть собрался? Заебись отдохнули, блядь… все, кончай спектакль. А когда Антон подошел ближе к двери, сквозь шум воды из обоих кранов он услышал глухие, судорожные рыдания, и даже не понял сначала, что это, а потом ему стало не по себе. - Денис, открой дверь, пожалуйста. Ноль реакции. - Открой дверь, поговорим спокойно. Я не кричу. Я не – С той стороны послышалось движение и тут же звон, как будто разбился стакан для щеток. - Денис, открой сейчас же! Я ее выломаю, блядь – ты… Легко было сказать: дверь не поддавалась. Что нужно было сделать, хорошо? Позвонить на ресепшен, позвать мастера? И что сказать? У меня тут школьник, которого я трахаю, у него истерика и я боюсь, как бы он осколком стекла не вскрыл вены, пока ревет в душе? Нет, я его не доводил, нет, я вообще не знаю, в чем дело? - Ди, ты пугаешь меня сейчас. Очень сильно. Открой дверь, хорошо? Просто выйди ко мне – я ничего не буду делать, не буду… Замок повернулся. Антон отступил, тихо скрипнула створка. Денис стоял зареванный, короткими порциями резко втягивал воздух, глаза были пустые и такие утомленные, как будто он готов был заснуть на месте. Осколки стакана лежали в раковине. - Я-я уронил его. - Ничего. - Я много роняю. Это была чистая правда, но до этого момента Антон как-то не придавал значения. - И падаю много. - Ди. Слушай, если у тебя что-то не получается, это же не значит… - «Заебись отдохнули». Он усмехнулся, совсем не весело и как-то очень безысходно. Совсем не так, как положено мальчику в шестнадцать лет. Он прошел мимо Антона, с трудом переставляя ноги. Бухнулся на свободную койку и заснул, вслепую натянув на себя край покрывала. В этот раз они койки не сдвигали (впервые, за все время, что приходилось ночевать в отелях). А под утро Антон почувствовал, что его подвинули, и Денис забрался к нему под одеяло, обнял его за шею и прижался к его груди, их ноги тут же переплелись, привычно. Они долго ленились, целовались спросонья и засыпали снова. Антон гладил его спину под футболкой, гладил его задницу, запустив ладони под белье. Когда оба наконец проснулись толком, Денис спустил его трусы, облизал его член и взял его в руку, они долго ласкали друг друга. Денис свесился с койки и полез к Антону в сумку за смазкой, выкидывал вещи на пол, не мог найти, ругался, они смеялись. Потом Денис оседлал его бедра и прижимал его запястья к подушке, опускаясь на него резкими, но методичными движениями, не меняя ритм до самого конца, а в момент оргазма прикусил ладонь, чтоб не шуметь, и Антон слушал его тихие, мягкие стоны, когда Денис работал рукой, помогая кончить ему, Антон не мог отвести глаз от отпечатка зубов, и кожа поблескивала от слюны. Они пошли завтракать вафлями в «Свое» под горой, спорили про ВГБ с Бабаном, небо было ясное, ни облачка, и Антон так и не решился спросить, что вчера с ним произошло.