В пустыне времени

2009 Это был крохотный Подвал ОС, Антон перед концертом сам помогал таскать столы со стульями, чтобы освободить место у сцены. Выступали сольником первый раз со смерти Олега. Прошло больше года с похорон. Собралось всего человек тридцать, и Антону не хотелось себе признаваться в том, с каким облегчением и удивлением он смотрел на них из гримерки. Он сам занимался продажей билетов, точно знал, сколько будет народа, и все равно в глубине души до последнего был уверен: не придет никто. На бэках были Ив и Настя с плохо настроенным микро. Больше от МэриДжейн ничего не осталось. На следующий день после концерта Денис спросил: - А это разве мало? Он произнес это серьезно и честно, без комплементарного вранья и попыток настроить Антона на ебаный позитивный лад, и годы спустя Антон был уверен, что за этот вопрос сможет простить ему, что угодно, но оказалось, конечно, что Антон как всегда преувеличил. На концерте Денис прыгал так, как будто попал на Куачеллу. В какой-то момент – в основном его напором – вырос мини-слэм из пяти уебанов, и Дениса швырнуло к стене, он чуть не опрокинул колонку. Антон решил, что он пьян и точно так же месился бы под Гагу или русскую попсу. На нем была футболка «Грот», и Антон подумал: классика, столько выебонов про ЗОЖ от правых долбоебов, а пацан в кашу. Белая надпись на черной футболке притягивала взгляд. Антон пригляделся к нему, потому что лицо было ну вообще не славянское, и увидел, как движутся его губы. Три трека подряд – он ни разу не сбился и не забыл текст. И три трека подряд Антон продолжал на него смотреть. Чтобы удостовериться, перед припевом сунул ему микрофон в лицо – и Денис ровно влетел на ускорение бита: - Правило главное сразу поставлено – - Не спать – не ждать – идти до конца самого! Забытое чувство довольства собой, чувство, что он важен, что его слышат, что все идет правильно, накатило настолько остро, что Антон сам едва не сбился, а Денис смотрел на него радостно, но взволнованно, и спрашивал всем своим видом – получилось? Не напортил? Антон кивнул ему, а он улыбнулся так, как будто прожектор зажгли, ямочки проступили на щеках, он тяжело дышал, и Антон сто раз и двести говорил себе, что к публике надо относиться спокойнее, что нужно меньше себе додумывать, но как было сопротивляться этой улыбке? После выступления Антон раздал пятюни, обнялся со знакомыми, выслушал респекты (их было не много, но было приятно). Не приехал Сэт. Приехал Сережа, Настя разулыбалась, поправляла волосы, срочно села ему на уши. Антон чувствовал смутную досаду и не мог нащупать причину, но Настин голос раздражал, раздражало Сережино опоздание и его «но я ж приехал в итоге», раздражала духота в гримерке и в баре, и Антон поднялся на воздух. Чувство было такое, как будто его обошли, как будто что-то главное, логично следующее из его попытки, из их возвращения, у него отняли. Это чувство слегка притупилось, когда среди курящих чуваков он увидел Дениса. Тот остужался, прижавшись лбом к стене. Был весь мокрый от пота, сильно умотался. И Антона немного успокоило то, что он не уехал. Дело было – пока – не в нем самом, но его присутствие ощущалось как довод в пользу того, что поводов для разочарования не было, верить им не стоило, а поверив его улыбке, Антон не врал себе и не тешил себя пустыми фантазиями. На улице вокруг него собралась маленькая группка. Подошел Ив. Забрал пиво, которое Антону проставили. Денис подтянулся последним, сунулся мимо парня покрупнее, тот толкнул его, а потом увидел футболку и толкнул сильнее. Драка завязалась мгновенно. - Чо не поделили, чо у вас происходит? Давайте щас еще будем вечер портить… Их растащили. Денис убрал со лба влажную челку и нервно вытер о штаны руки. - Хули те надо? Парень резко дернул его за край футболки и Денис дал ему по руке. - На ебальник ее тебе натянуть. Антон вмешался: - Эй-эй-эй, спокойно. - Они ж фашисты! Тохаль, ну ты же – ну ты сам-то – - Да не фашисты они, они русские, это одно и то же теперь? После этого Денис выхватил очень смазанный и безвредный удар в щеку и отпихнул парня к стене, но в ответ не ударил. Антону это понравилось: потому, что в отказе продолжать было что-то здравое и мудрое – и потому, что он сказал прекратить, а Денис послушался. - Давай-ка успокаивайся или двигай домой. Парень настолько завелся, что действительно ушел. На Антона смотрел, как на предателя. Денис потрогал щеку. - Сильно прилетело? - Вообще нет. И это было неуместно и необъяснимо, но Антон коснулся его щеки в том же месте, а Денис вздрогнул, но не отодвинулся, кожа на ощупь была гладкой и мягкой, теплой и влажной, и Антон не мог заставить себя убрать руку. - Чудо, что ты не на чеченца в ней напоролся. - А на MJ чеченцы ходят? - И даже гротовцы. - Ты против, да? Прозвучало так робко и так грустно, что Антон растрогался. - В первый раз вижу просто, чтоб у нас были одни фанаты. Ив вмешался, почувствовал себя взрослым и опытным: - Ты ж в курсе, что скины рэперов вообще убивали в Москве? Пару лет как? - Грот тоже рэперы. - Ну вот именно. Когда Ив многозначительно ушел вниз, Денис честно признался: - Я чо-то не понял. Объяснять пришлось полгода, прежде чем он выкинул футболку нахуй, но в тот момент Антон невольно рассмеялся, а Денис облегченно заулыбался в ответ, и вернулись ямочки, в его лице был нежный летний образ юности, которым не приходило в голову дорожить в те времена, когда писалось С белого листа, а сам Антон старался казаться старше и значительней, хотя был точно таким же юным уебаном, и как же это было чудесно, пока длилось, и как же редко потом удавалось разглядеть в тумане, далеко за кормой, абрис Небыляндии, которую они навсегда переросли и оставили. Тогда хватало смелости быть смешным и честности, чтобы продолжать писать, тогда все казалось достижимым, и кто бы мог подумать, что Антона по-прежнему кто-то будет видеть таким – через семь лет, и помнить наизусть его первые тексты. - Жигу проебал. У тебя есть? - Что? - Зажигалка. - Я не курю. - Подожди секунду, пожалуйста. Как будто Антон мог пропасть, стоило ему отвернуться. Денис сбегал вниз, вернулся с зажженной сигаретой. - Слушай… это… извини, если как-то не очень… ну просто… может, ты мог бы расписаться? Просто блядь – ну кто поверит, что я здесь был, иначе? Антон и здесь посмеялся, но расписался фломастером на сигаретной пачке. Фломастер у Дениса был с собой, заранее заготовленный. - Великое событие… - Серьезно? Я думал, вы вообще больше выступать не будете. Сразу билет купил, когда ты сделал пост, и потом два месяца еще на дорогу собирал как бы. - А ты не местный что ли? - Я со Снежинска. - Это где вообще? - С Челябинска, хорошо. С Урала. - Ничего себе. Их пальцы встретились, когда Денис забирал пачку. Народ или разошелся, или остался бухать внизу. Они были одни. Кожа у Дениса блестела в фонарном свете, футболка эта идиотская липла к телу, она была безразмерная, но в тот момент Антон видел его узкую грудь и узкую талию, очертание его вставших от прохлады и волнения сосков. Денис выглядел таким счастливым и таким наполненным, как будто не было другого места, где он хотел бы оказаться. Как будто сбылась его давняя мечта (и так и было на самом деле, хотя Антон долго не мог поверить). Как будто Антон – был мечтой. Не неудачником с едва-едва взошедшей и тут же закатившейся звездой. Не сбитым летчиком. Не бесполезным придатком Олега. Как будто стоило проехать две тысячи километров, чтобы увидеть, как он читает в хуево настроенный майк. Денис смотрел на него, не отрываясь, снизу вверх, и его обожание было таким целительным и таким бесстрашным, что его хотелось вобрать целиком. Пауза длилась. Никто не занимал ее. Денис облизнул губы. Антон понял, что смотрит на него совсем не так, как надо, и это Сережа может уехать из клуба с девчонкой, которая прыгала у него под сценой, но у Антона никогда и ничего не будет так просто, это была одна из вещей, с которыми стоило смириться гораздо раньше, одна из вещей, которые питали досаду и разочарование изо дня в день, год за годом, он отвел взгляд, успокаивало то, что у Дениса не было шансов протрактовать его верно. Так казалось. Все, что казалось в тот вечер, было ошибкой. Очень медленно Денис взял его за руку своими двумя, и когда Антон не отдернул ладонь, осторожно кивнул ему. Антону было двадцать пять лет. До этой секунды, мир, в котором он занимался сексом, и мир, в котором разворачивалась вся остальная его жизнь, не пересекались ни разу. Для простоты, он не искал намеков, не считывал знаков и не строил надежд. Он не был в этом хорош, и когда Сережа с уверенностью говорил о том, кто на кого смотрел и кто с кем был не прочь, его выкладки все казались взятыми с потолка, но Сережа не ошибался и мог за пару минут увести в постель женщину, не сказавшую ему до этого ни слова. Антон со временем привык и принял это, как особый редкий дар, маленькую магию, которой бессмысленно было завидовать, потому что не было шансов ей овладеть. Еще Сережа говорил, что в Денисе нет ничего особенного, даже если он один на миллион. Говорил, что если бы у Антона был шанс трахнуть одну – пять – десять фанаточек в кайф, его бы гарантировано так не пробрало. Денис просто оказался в нужном месте в нужный день, и так вышло, что он был нужного пола, с нужной долей азарта, чтобы запрыгнуть на хуй к чуваку, под чьи треки ложился спатеньки. Из этого вроде как следовало, что, потеряв его, Антон не потерял ничего стоящего, ничего настоящего и уникального, и забыть о нем нужно было как можно скорей, скатертью по жопе, попутного ветра. Той летней ночью у Подвала Денис спросил: - Где ты живешь? И Антон не стал отвечать, ни с кем не прощался и не отпускал его руки, когда тянул его к машине, хотя это было палевней некуда. О том, как его зовут и сколько ему лет, Антон додумался спросить только на следующее утро.