В пустыне времени

В ту зиму, когда Антон учил его кататься на доске – первый и последний раз – Денис простыл. У них шесть дней было выкуплено в Розе, и на второй у Дениса блестели глаза, он часто облизывал губы, не хотел идти кататься (Антон не настаивал, помня, как жутко разругались на горе в первый подход, а в сноубординге Денис был удручающе бездарен, и Антон уже не рассчитывал, что он научится). Гуляли в горах. Грелись в сауне. Денис черпал лед из кулера, выжидал момент, чтобы впечатать Антону в шею. Возились, смеялись, Антон получал острыми коленями по бедрам и по животу, когда ловил его. Вдвоем опрокинулись в бассейн. Серьезный пузатый мужик сделал им замечание. Синхронно ушли под воду, чтобы проржаться, и к поверхности летели пузыри воздуха, ярко светили лампы, и Денис прикрыл глаза от света, когда вынырнул, а Антон убрал с его лба мокрую прядь: забыв о том, что кругом люди. В номере лихорадочно и упрямо любили друг друга, быстро заканчивали и начинали снова, Денис торопливо целовал его лицо и никак не мог успокоить свои горячие руки, постоянное повторение быстрых, нервных движений, по кругу, нарастающая дрожь в его тонком теле. Он не встал на ужин. Ночью его всего трясло под двумя одеялами, Антону жарко и мокро было с ним спать, но Денис прижимался к нему так сильно, что невозможно было лишний раз пошевелиться, и Антон обнял его в ответ покрепче, чтобы он успокоился, и тогда этого было достаточно, он бормотал во сне, но быстро затих, а Антон гладил его по голове, по голому плечу, его кожа была еще совсем мягкой, его шумное тяжелое дыхание наполняло комнату, Антон думал, что сам не уснет, но совсем скоро стал видеть предметы, будто через запотевшее стекло, а проснулся к полудню, под звуки оглушительного сморкания из ванной. - Я щас оркестр слышу с трубами, такой, военный, на параде, идет по главной улице. - Пошути, пошути над моей бедой. Денис выключил воду, вернулся в кровать: упал и лежал, не открывая глаз. Антон поднял его руку и поцеловал мокрое запястье. - Ты как? - Пиздец. - Можем вернуться, если… - Нет. Он по такому случаю с усилием открыл – и снова закрыл глаз. Антон понял, что придется встать и задернуть шторы. - Нет, ты же… ты хочешь. Ты хотел покататься, все остальное. И потом он добавил: - Я не буду мешать. Антон смотрел, как он вслепую сгребает одеяло. Как обнимает его руками и ногами. Провел ладонью по его бедру. - Ты горишь весь. - Аптека есть тут? Он пиздец смешно гнусавил. - Должна быть. Сюда пол-России с пиздюками ездят. Не умеющими утепляться ответственно. - Ну не ругай меня сейчас, ну чо ты? Антон поцеловал его в макушку и побрел на поиски. Зарядил в него все, что смог достать. Согрел полный чайник и водрузил на тумбочку. Оставил ему свою карточку, наказал заказывать еду в комнату, если проголодается. Вечером ему было получше – вроде бы – но температура как будто не спадала, Антон жалел, что нет градусника, Денис поцеловал его в предплечье – куда дотянулся, не глядя – попросил: - Не волнуйся. Щелкали каналами, нашли Остров сокровищ. Денис слушал, не поднимая головы с плеча Антона. Ему по-прежнему любой свет резал глаза. Потом Антон заметил, что он подглядывает все-таки. - Я все понимаю. Все объяснимо. Но вот такой вопрос меня смущает. Денис закашлялся. Антон придержал ему голову, когда он пил остывшую витаминку Ц. - А почему у них хуи на месте носа? На монологе Сильвера в форте погас экран. - Ты там пульт придавил, что ли? - Я хочу тебя. Обвил Антону шею руками, и влажные горячие поцелуи шли один за другим, невозможно было оборвать цепочку. Денис ласкал его так настойчиво и так выверено, что Антон не смог бы отказать ему, даже если бы хотел. Шепот в темноте. - Делай, что хочешь. Со мной. Все, что захочешь. Наверное, дело было в температуре, но он никогда не был таким чувствительным и таким податливым, и Антон не ловил столько разных, стольких ярких, столько незнакомых вздохов, и стонов, и вскриков, и они разлетались, как мультяшные бабочки в кадр, и он гнулся у Антона в руках, как будто в его теле вообще не было костей, сбилась простыня, разворошили постель, когда закончили в первый раз, он упрямо взялся за Антона снова, не давая передышки, но совсем скоро Антон сам почувствовал, что не сможет остановиться, брал его раз за разом, не позволяя отстраниться, не выпуская из-под веса своего тела. Понял в ту ночь, что никого не сможет хотеть сильнее. Вообще никого кроме него не хочет: не к себе в постель, просто к себе. Когда устраивали афтач после финала, погода была мерзотная. Дождь шел с самого утра, затихал ненадолго – и заряжал снова. Крас тонул. Машина на старте поднимала волны, брызги летели на стекла. Денис прилетел в три. Без двадцати четыре добрался до квартиры Антона: как потом оказалось, на последние деньги взял такси. Он поискал ключи. Поискал еще. Влез в почтовый ящик, на всякий случай. Позвонил в дверь соседу. Позвонил в дверь Антону, раз уж на то пошло. Позвонил на мобильный. Написал в вотсап. Подождал его. К шести понял, что ждать бессмысленно. И пошел пешком до студии, потому что не смог наскрести на трамвай. Для зимнего пуховика, в котором он летел из Питера, было невыносимо жарко. Денис нес его в руках, и его толстовка очень быстро промокла насквозь. Промокли его джинсы и его кроссы: Антон видел потом, как вода пузырилась у шнурок, на каждом шаге. Когда он вошел в студию, с него текло ручьем. Ребята даже на секунду затихли. Антон эту картину восстанавливал потом: Антон в тот момент был на кухне. Денис прошел в толпу, нашел Сережу, Сережа его заметил раньше и уже пробирался к нему навстречу. - Ничосе. Чо, искупнуться решил? - Где Антоша? Когда Денис ему улыбнулся, Сережа сразу понял, что скандал будет дикий, и не знал, отвести его на кухню или соврать, что Антон уехал. В этот момент Антон забрал у Веры трубку, чтобы вразумить оператора: Вера заказывала пиццу и из восьми одну перепутали, а вторую зажали. Возмущался Антон активно, Денис расслышал его, несмотря на голоса и музыку. Тречок Ива сменился на гимн Юга. Денис выкрутил звук под максимум. Антон хотел сказать, чтоб вырубили нахуй, и столкнулся Денисом на выходе в зал. Хорошо запомнил, как отступил назад. Оператор по телефону спрашивал: «Вас устроит? Устроит вас?» - Антон наугад ответил «да» и отключился. - Охуеть приколы. Денис шумно втянул носом воздух. Его улыбку Антон тоже запомнил надолго: она почти не уходила с его лица тогда, при том, что его губы все время шевелились, подрагивали, как при нервном тике, он весь дрожал, Антон видел, как сжимаются и разжимаются его пальцы, как вздрагивают его плечи. Его светло-серая толстовка стала черной от воды. - Ты с ума сошел, что ли? Тебя куда в дождь понесло? Антон сказал это просто, чтобы что-то сказать. Просто чтобы уже начать. Невнятные разборки: Про телефон – это Верин, мой там где-то, какая разница, ну кто же знал, ты вообще дома должен быть, ты что, машину взять не мог, в смысле нету, ты наличку жрешь, что ли, ну позвонил бы Сереже, в конце концов, раньше тебе как-то ничо не мешало, ну это чья проблема, что ты не можешь минимально о себе позаботиться? Про ключи – да точно должны быть, ты не нашел их просто, это первый раз будет, по-твоему, когда ты вещи теряешь, ну мне сходить их поискать, ну ты серьезно хочешь убедить меня, что я специально из зловредности тебе их не оставил, ну ты со стороны себя слышишь, или у тебя критика к состоянию уже потеряна? Про то, зачем Антон их вообще забрал – надо было, почему я отчитываться должен вообще, ты послушай, насколько это дико, послушай! Никаких ни секретов, ты реагируешь неадекватно, вот вся причина, очень хорошо, очень хорошо, давай проверим, если хочешь, кто-то должен за кошкой присматривать, так? Кто-то должен за ней ухаживать, она не виновата, что у тебя паранойя, оставил ключи, чтобы зашли к кошке, не успел копию сделать, так бывает, некоторым из нас приходится работать – ты как-то примерно учитываешь, сколько ты один мне обходишься, например? – оставил, чтоб зашли к кошке, запара была, мы сезон закрыли, если ты не заметил, я с утра здесь: я что, сам бы ключи не сделал, если бы это была тайна какая-то, если бы у меня время было какой-то херней здесь страдать? Это как в твоем бреде шизоидном стыкуется, интересно? Из зала трек орал в четыре динамика: «Это Юг – Юг – Это – Это – Юг – Юг» Антон знал, что ведет себя, как еблан. Он отлично это знал. И понял, что все вот-вот пойдет пиздой, когда Денис вошел. И одновременно с этим понял, что ничего не изменится – ничего не исправится – если он скажет: прости, мне жаль, опять все через задницу, не обижайся на меня, это последнее, чего я хотел. Бесконечно не важно будет: все, чего он хотел. Он не знал, что сказать, и сказал то, что знал. Повторял более ли менее дословно, три последних года. Даже не пришлось выдумывать на месте. Из-за конкретных фраз уже до драки ссорились. Помнил, что ссорились. Помнил, что обещал – себе и ему – больше на эти кнопки не жать. Потому и нажал. Его мокрое лицо, лужа у него под ногами. Надо было дать ему водки, найти, во что переодеться. Надо было отвезти его домой. Ну тоже поругались бы, ладно. Тоже поругались бы. Ну вспоминал бы он об этом еще полгода, он не умел по-другому. Ну рано или поздно забылось бы, в конце концов. Но так опасно приблизились к моменту, когда Антону пришлось бы признать: Денис прав, совсем, во всем – на этот раз. А если такое могло быть – раз – почему не могло быть всегда? Прецедентное право в их маленьком выдуманном государстве: казалось, что оно действует, казалось, что стоит отступить на шаг – и Антон свалится с обрыва в пыль, казалось, что на него напали – и остается только отбиваться до конца, отбиваться беспощадно, противник бьет на поражение, не оставляет выбора. Перешли к разборкам про кошку. Гимн открутился, народ проорался, на следующем треке убавили громкость. На кухню ввалился Ванька. - …я эту кошку ебучую, нахуй, лично с балкона выкину. - Ты ебнулся? Я тебя выкину, долбоеб. Денис обернулся к нему. - Тушку можешь забрать потом. И его улыбка стала шире. Ваня пизданул его об стену, опрокинул стул. К ним заглядывали люди. Денис – с наслаждением, факт, - всадил Ване в лицо: - Ну-ка стоп! Никто из них на Антона даже не взглянул. Дрались они бешено, у Ваньки отлетели тормоза, Денис, видимо, ждал момента давно. И на бокс ходил не зря. Антон не знал, как их разнять, попытался оттащить Дениса и получил локтем в челюсть, во рту была кровь, от шока бросило в холод, Антон отступил назад. На шум драки подтянулась публика, прибежали Сережа с Димой, в узком коридоре на кухню маячил Ив, которому было не подойти, Антон увидел Веру, она спросила: - Что случилось? Нежно и бережно убрала его руку ото рта: - Дай посмотрю. Сережа орал хорошо поставленным голосом, которым отвел третий сезон подряд: - Все, нахуй! Харе, все! Ваня! Ваня, блядь! Дима с Сэтом отволокли Дениса в коридор, насколько позволяла толпа, и Сэт зачем-то сказал ему: - Нормас. Хорош. У стола была отломана ножка, его перевернули. Разлили колу. Побились бутылки. Верин телефон лежал в осколках. Сережа посмотрел на все на это и сказал: - Ну надо дать ребятам остыть, по ходу. Обернулся к Ваньке: - Все? Закончили фестивалить? Хлопнул его по щеке (в крови). Ваня вскрикнул. - Сука, больно – - Я тебе добавлю сейчас, будешь так базарить. - Бля – реально? Без б, давай! Ваню пришлось хватать второй раз. Вера дала ему лед, пыталась вытолкать народ из коридора. Не хотели уходить, хотели продолженье шоу. Антон крикнул им: - Спектакль окончен, чуваки. Нижняя губа онемела, но в целом жить было можно. Дима сказал: - Пацаны, пошли – попустимся, покурим – Денис ответил: - Отличная идея, Дим. Заберешь этого мудака, пока мы договорим? - Типа я мудак? Типа я мудак? Ничо, что этот конченый кота убить хотел? - Что? Денис с Димой спросили это одновременно, с одной и той же интонацией типа «ты ебнулся?». Сережа заржал. Дима тоже: он смеялся легко, он был рад смеяться, плохое кончилось, незачем было его длить, плохое Дима умел забывать мгновенно: вероятно, единственный из них всех. Они с Денисом отбили друг другу пятюню. Бедный Ванька совсем растерялся. Антон попросил: - Вань, правда: давай мы сами разберемся. Денис с Димой подняли стол, Денис хотел убрать с пути стул – а потом медленно, плавно выпрямился. И таким довольным Антон его очень давно не видел. - Опа. Они лежали на полу, Денис пнул их носком кросса на центр кухни. - Мои ключи. И Ваня подобрал их раньше, чем Антон успел придумать, что ответить. А – подбирая – Ваня огрызнулся: - Мои. И Денис так не радовался, когда Антон признавался ему в любви. Или когда запустили Слово. Или когда Антон в первый раз приехал к нему на Урал. Зато в ту минуту сиял ярко, как бриллиант. - Охуенно. - Ди… - Заебись. Сережа подобрал уцелевшую бутылку вискаря и отряхнул от брызг. - Я короче думаю, вы когда готовы будете, сами подойдете. Задняя дверь открыта, если чо. Дима вышел тут же, без вопросов. Сэт остался на месте: - Не, я досмотреть хочу. Когда еще будет такая гомодрама. Прозвучало так мерзко, так снисходительно и липко – как всегда, более ли менее, когда Сэт говорил о нем. О них. О том, что у них происходило. И его улыбка была так похожа на улыбку Дениса в этот момент. И Антон привык быть умней и помалкивать. Но не вышло. Вообще. - Саш. Нет. Если бы он Антона не послушал, наверное, была бы вторая драка. Он послушал. Без разговоров. Стоило тянуть десять лет, чтобы сказать ему заткнуть ебало? И что бы Антон делал десять лет назад, если бы номер не прошел? - Заебись. Денис смеялся. Беззвучно. Тряслись его плечи. Он прикрыл руками лицо. И Антон ничего лучше не придумал, кроме как спросить: - Вань, я что сказал про ключи? Музыка снова стала громче. Сквозь нее слышан был Сережин голос, тошнотно бодрый, как у тамады. Верин телефон вибрировал на полу. Ванька беспомощно произнес: - Я забыл. Извини, пожалуйста. Дениса аж согнуло, он с хрипом, порциями втягивал воздух. - Все совершенно не так, как ты думаешь. Денис отмахнулся, не переставая ржать. - Он ко… ко… он кошечку ходил спасать. Ване стало полегче немного: он до этого момента явно вообще не понимал, что происходит и как себя вести. Не то, чтобы понял потом. - Бля – ты прикалываешься? Да, спасал кошечку, у нее инфекция, как бы, это вот реально смешно, что ли? Что? - Ди, у тебя истерика уже. Денис согласно покивал. - Давай поговорим, когда ты успокоишься… - Оооой. Он глубоко вдохнул и вытер слезы с глаз. - Давай пятерку и свой ключ. Не волнуйся, я потом – потом под ковриком оставлю. Он снова заржал. Ваня возмутился: - Погоди, с хуя ли? Антон поколебался, но полез за кошельком. - Давай я тебя отвезу, хотя бы. - Не-не. Не парься. Он открыл заднюю дверь. - Ди, ну не упрямься, ты простудишься, в конце концов. - Блядь, да кто ему чо должен вообще? Дверь по-прежнему была открыта нараспашку. Денис дружески похлопал Ваню по щеке: по той же, что Сережа. Ваня поймал его за руку. - Ну-ка спокойно оба! - Ванюш, а он тебя когда в первый раз трахал, - он предупреждал, что будет, если пропиздишься? Антон просто не успел вмешаться: Ваня вынес его в дверной проем, как в американском футболе. Они перелетели через крыльцо. Рухнули на асфальт. Антон бросился к ним. И вот момент, когда Денис уронил руки, Антон застал – и разглядел. Он просто лежал, в здоровенной луже, не шевелясь, не сопротивляясь, в полном сознании, с полным удовлетворением глядя на Ваньку, который беспорядочно лупил по нему кулаками: но уже не так, как на кухне, и Антон оттащил его без труда: а потом увидел, что Ваня плачет. Обнял его, рефлекторно, стараясь успокоить. - Вань, ну ты что? Ну все – всех понесло, всё – Обнимал его, и отчаянно хотел его защитить. Его. Не Дениса, лежащего на земле. Сколько не прокручивал в голове тот момент, не мог найти в себе – тогдашнем – ни жалости, ни сочувствия, ни беспокойства. Ни сожаления. Вообще нечего. Ванька повторял, как заведенный: - Это не правда. Это не – не – я не – не правда… я в порядке. Я нормально. Но это не правда всё... Денис сказал Антону – не поднимаясь: - Чо, и щас не доходит? Или ты просто на принцип пошел? У Вани и так голос был высокий, а когда он нервничал, становился еще выше: - Заткнись! Заткнись – ну, пожалуйста, пожалуйста, молчи уже… пожалуйста… - Охуенно. Денис лежал, раскинув руки и ноги. Капли падали ему на лицо. И он был безмятежно, бесконечно счастлив. В этом Антон не сомневался. Усадил Ваньку на ступеньки. Подошел к нему. - Не ушибся? - Неа. - Как голова? - Хуже не будет. - Помочь тебе встать? - Нет, спасибо. - Я смотрю, ты в восторге. - А знаешь, кто еще смотрит? Э-то-Юг, в оба окна. Распевка получилась совсем, как у Сережи, зачет. Денис развел ноги пошире и с плеском свел: как будто делал снежного ангела, только в воде. Антон смотрел на него сверху вниз – на своего замерзшего, несчастного, разбитого мальчика, - и больше всего на свете хотел наступить ему на лицо, чтобы больше никогда, вообще, его не видеть. - Можешь меня прям здесь притопить. Нет? Если бы Денис так хорошо знал его с лучшей стороны. Если бы Денис так хорошо видел еще хоть что-нибудь. В нем. В ком угодно другом. - Ди, я, по-моему, больше не люблю тебя. Прости. Не получается. Он ответил беззаботно и легко: - Давно уж. И в следующий раз Антон видел его таким на их баттле. - Вань, ты ж в курсе, что ты вырастешь, да? Антон попросил: - Остановись, бога ради. В пустую, конечно. - …и ты можешь считать себя сколь угодно пиздатым. И въебывать изо всех сил. Каждый день. Потому что ну оно ж того стоит - да? - и похуй вообще на всех вокруг, ты знаешь, что да. Но ты тупо с каждым годом будешь старше. И рано или поздно он просто забьет, и придет новый школьник, которому страшно рассказывать маме, что за дядя его ебет. - Прекрати – - И лучше тебе к этому моменту сдохнуть самому. Потому что больше ничего ты ему дать напоследок не сможешь.