***
Существо, привычно готовое на всё, не радовало его. В этот раз оно показалось воплощением всего, что мешало Голду вырваться на свободу, к свету простых и давно недоступных ему истин, подальше от общих грязных желаний. Тупая забавная похотливая сука, распластавшись перед ним на матрасе, в своём бесконечном желании принимать, пыталась заполучить от него даже больше, чем он в состоянии дать. Столько боли «на вынос» не было даже в нём, хоть и хлебнул он на своём коротком веку совсем немало. Отчаявшись дойти до финала, Существо требовательно переместило ладонь Голда себе на шею. Много раз практикуя эротическую асфиксию, Итан одновременно любил и боялся, когда ненасытная сучка так делала (не хватало ещё, чтобы жадное до разнообразий Существо в любовном угаре угодило на небеса, а он — за решётку). Но то, как они бурно совместно кончали, стоило всех его страхов. Ладонь привычно охватила большую часть тонкой шеи Существа, максимально приблизившись к подбородку. Без напряжения в пальцах, легонько, надавливая всей поверхностью, с каждой новой фрикцией Голд наращивал темп и сжатие до тех пор, пока Существо уже не могло говорить, а только хрипело. «Ну давай же, кончай уже, вертлявая сука», — пульсировало в голове. Ему захотелось сжать посильнее, навеки избавив шлюшку от долгожданной разрядки, но струсив, дал Существу немного вдохнуть, и тут же сдавил снова, намереваясь продолжить, но гипоксия уже проделала работу за него: сосуды расширились, дефицит наконец-то воздействовал на нужную зону мозга и, вызвав эйфорию, взорвался ярким оргазмом. Вслед за Существом кончил и он. В обычное время Голда надолго хватало на забавы с Существом, но не сегодня. Утром в университете он опять видел того милого блондинистого парня. На ум пришли плоские чувственные губы и большой рот — главный участник влажных фантазий. Сколько раз за последние месяцы он желал, но не мог излиться в его горячую бархатную глотку. Куда до них было вечно скулящему Существу, лишний раз всем своим блядским видом напоминавшему, как далеки грёзы от убогой реальности. — Уйди, пожалуйста, я не в настроении продолжать. — Прикажи, — решило вдруг заартачиться Существо. — Прикажи?.. То есть просто испытывать боль для тебя уже мало? Не раздумывая о развитии чужих девиаций, Голд коротко пихнул Существо мыском остроносого вышедшего из моды ботинка — не разбирая, куда-то в бок — и удовлетворённо услышал в ответ жалкий писк, а после и вовсе выставил полуголым за дверь. «Ничего, там и оденется. В следующий раз не будет напрашиваться на бонусы».Часть 3
13 июня 2018 г. в 20:10
Сторонние ненормальности, вторгаясь без разрешения, переворачивают с ног на голову устоявшийся мир. Или наоборот, наконец-то ставят всё на свои места, делая важное абсолютно неважным. Существо ворвалось в его жизнь таким же сумрачным вечером, когда Голд, загуливая очередную неудачу, наткнулся на пустынной улице на рыдающее Нечто. Переживая непонятную для Итана драму, то ли из-за того, что дружок-пидор, лишив Существо девственности, бросил то за ненадобностью, то ли из-за какой-то иной, весьма веской причины. Из несвязных речей Голд только и понял, что у вожделенного педика, помимо Существа, был ещё один проблемный любовник. А дешёвые мелодрамы Итан с детства не терпел, тем паче обильно приправленные слезами.
«Ох, уж эти «болливудско-бразильянские мотивчики». Надеюсь, без «вновь обретённых из ниоткуда братьев-сёстр-пап-мам» на этот раз обойдё…», — не успел додумать он, как Существо, вместо того, чтобы перестать, залилось пуще прежнего, никак не желая успокаиваться, готовое на всё, лишь бы забыть о навалившихся горестях хотя бы на время.
Не добившись желаемого уговорами, он хотел было смыться от чужих проблем (мало ему своих?!), но настырное Существо, почувствовав слабину, увязалось за ним, тем самым положив в тот злополучный вечер начало их совместным забавам.
Сперва всё было невинно: отвергнутое Существо, чтобы заглушить обиды, картинно возжелало боли, а он, хоть и с опаской, помог исполнить желаемое. Не единожды. Когда же порочно вошёл во вкус, привязчивое Существо позволило ему вдоволь поэкспериментировать над своим телом.
Непонятно, кто кому подчинялся — Итан, травмируя тщедушное тело Существа, или Существо, меняя некогда восторженную душу Итана. Главное, каждый хотел уйти от реальности, а каким способом и ценой не имело значения.
Притягательный эскапизм. Если хорошо поискать, для каждого найдётся свой собственный путь в никуда. Такой, что и возвращаться не захочется. Для Итана им стало Существо, превратившее свою разовую прихоть в его постоянную потребность.
Первым же вечером у Существа обнаружился прелестный, хоть и небольшой, услужливый рот и чудесная упругая задница, со временем неплохо разработанная Голдом.
Обычно не с теми и не так он представлял себе лучший трах, но будучи неприхотлив во всем, довольствуясь беззатратно подвернувшимся под руку жаждущим случайного секса телом: без разницы, мужским или женским. С красивыми девушками, как и с богатыми папиками, везло меньше. Потому чаще обходился восторженными возврастными и сильно недоёбаными поклонницами — главное, не видеть поплывших лиц, выбрав подходящий ракурс и позу — частенько в качестве благодарности отбирая у любительниц классической музыки не только их целлюлитную жопную девственность, но и кое-что посущественней. А в том, что деньги не пахнут Голд был экспертом.
Он сравнивал болезненное влечение к Существу с одержимостью первой скрипкой. Но в отличие от той, чтимой богини, над Существом Итан мог и хотел глумиться, возносясь над всеми, алчно всматривался в расширенные от боли зрачки, становившиеся бездонными омутами, затягивающие всё глубже и глубже.
Существо, с усердием отдаваясь новому любовнику, давно позабыло про бывших. Иногда в душу Голда закрадывалось сомнение: кто из них в действительности кем управляет? Может, в своей реальной жизни Существо так устало «вертеть» и командовать всеми, что только с ним было собой и, подчиняясь, благодарно принимало боль в качестве щедрой оплаты, чем ещё больше распаляло его. У всего есть оборотная сторона, вместе с разнузданностью пришёл страх за потенцию: даже спустить в одиночестве он мог, лишь представив красные полосы, оставленные щедрым кнутом на чужой смуглой коже.
Когда-то Итан хотел влюбиться, легкомысленно обжимаясь по всем доступным углам и поверхностям с непременно любящим в ответ партнёром. Теперь ему это было также недоступно, как и выиграть ебучий конкурс. Но грезить о несбыточном он был вправе, ибо к счастью не нашлось в мире силы, способной запретить мечтать, пользуя в порочных фантазиях всякое бесполезно невинное божье творение. Да что там творение, если бы он захотел, то и самого Творца… И Голд представил как яростно имеет Бога, но не вообразив подходящей такому случаю позы, тут же вернулся в унылую реальность.
Он не заметил, как ноги сами принесли его на старое кладбище Аллегейни, обычно закрытое для посещений туристами в это время дня. Он прошёл через старинные арочные ворота и, прогуливаясь между могил и помпезных памятников, мыслями пытался цепляться за вечные ценности, строя планы на будущее. Бесполезно. Приняв тщетность задуманного, ему захотелось отлить, что он без колебаний и сделал, зайдя за первый попавшийся на пути склеп.
— Кхе, кхе.
Лишь закончив и тщательно застегнувшись, Итан позволил себе повернуться. Худой сгорбленный старик в чёрном с интересом разглядывал его.
— Нехорошо, юноша. Оскверняете, так сказать, могилки.
— Ничего плохого не предполагалось: всего-то цветочки полил.
— Так я и подумал: цветочки. Ну ничего, «ягодки» сами подтянутся. Уж Он постарается, — и чудаковатый незнакомец посмотрел куда-то на небо, словно проверяя, не соберётся ли дождик. — А ты — молодец, с фантазией. Шутка ли, трахнуть Самого?! Quelqu'un mérite un merci...
— О чём вы?
— Да так, о своём. О своих. Мне вот интересно: а с дьяволом тоже, того? Ну… смогли бы? Впрочем, ладно. Совсем замучил вас расспросами не по делу. Старею. Может, желаете чего? Говорите, не сдерживайте себя. Сегодня я — добрый: нет, ну это же надо… с Богом… Посмешили вы меня, молодой человек. Мерси.
Наверно, в этом природа человека: как бы хорошо ему не было, всегда хочется заглянуть за угол. И не просто подглядеть, а завернув, принять в происходящем самое деятельное участие, даже если это будет последнее, что дано ему проделать в своей никчемной жизни. Что это, комплекс героя или непуганого идиота?
Но ни героем, ни идиотом Итан Голд не был. Он отвернулся от сумасшедшего старика, собираясь уйти, но непроизвольно, сами по себе, в голове Голда звёздным сонмом пронеслись обрывки нечётких желаний. Их было много, они были не сравнимы друг с другом по серьёзности и трудности исполнения, но две темы главенствовали: музыкальный дар и влюблённость в того блондинистого парнишку, Джастина Тейлора. Итан давно уже заглядывался на него, а когда случайно узнал имя, раздосадованный, он в первый раз избил Существо до крови. Бил яростно, словно оно было виновато в том, что Голд так и не смог набраться мужества, чтобы познакомиться, не желая признаться самому себе, что рядом с тем парнем, он становился трусом.
— Вижу, не можешь выбрать: любовь или слава? Понимаю, сынок. Не ты один сплоховал, какие умы до тебя не могли решиться… Но раз не просишь, получишь всё разом. Попробуешь, что к чему, а там и решишь, что важнее.
Итан хотел было сказать странному незнакомцу что-нибудь колкое в ответ, забывая, что с такими лучше не связываться, но обернувшись, похолодел: рядом никого не было.