Цена поражения

      Следующий день вновь поделил жизнь Итана Голда на жалкое «до» и многообещающее «после». То ли странный старик поспособствовал, то ли оборзевшие звезды, посчитав, что с этого парня уже довольно мытарств, выстроились наконец должным образом, но когда Голд вышел на сцену, чтобы исполнить соло перед толпой жадных до изысканных развлечений неимущих питтсбургских снобов, он почувствовал подъём и то особое состояние, в котором был способен не просто на многое — он был способен на всё. На всё, что угодно. Даже завоевать чёртов приз. Но, увы, по заказу оно не работало.       По традиции перед началом Итан кинул беглый взгляд на разношёрстную публику. И пропал. Тот самый... «его» милый блондинчик, Джастин Тейлор, явно умирая от скуки, оценивающе разглядывал скрипача, будто прикидывал, что же в Голде такого, ради чего следовало в субботний день маяться на неудобном стуле, вместо того, чтобы нежиться сейчас в мягкой постельке со своим парнем. В том, что у такого красавца непременно был постоянный любовник, Итан не сомневался.       Сбился со счета, сколько раз пасовал перед этим мальчишкой, и теперь вот он, шанс, рассказать о своих чувствах единственно доступным ему языком.       С первым взмахом смычка всё, кроме парня, сидящего в третьем ряду, перестало существовать. Для него одного Голд с упоением извлекал нужные слова-звуки, то едва касаясь струн, легким звучанием, словно нежным ветерком, шепча о зародившейся любви, то с силой прижимая смычок, выплёскивая наружу насыщенный, объёмный звук, передавая эмоции и страсть, сметая с пути возможные преграды.       Немногим после, Итан, принимая заслуженную похвалу от экзальтированных перезрелых фанаток и сдерживая внутреннюю дрожь, грозившую перейти в очевидную для всех трясучку, боялся даже взглянуть в сторону Тейлора. Голду почти удалось справиться с собой, когда к нему, что-то дожёвывая на ходу, подкатил объект его тайных пристрастий. — Просто хотел сказать — ты был крут. — Ну да… Равель был так себе, но вот Брамс — полный отстой. — Да вроде ничего такого… — ни черта не соображая, обескуражено улыбнулся Джастин: «Кто же поймёт этих музыкантов, может, так и положено подчеркивать особую крутизну исполнения?» — А должен бы заметить, раз сам виноват, — не поднимая глаз, наигранно недовольно бросил Итан, пытаясь сдержать тошноту, внезапно подкатившую к горлу, мысленно уговаривая себя: «Да что опять? Соберись...»       Наконец, набравшись мужества, он взглянул в глаза предмету своего давнего обожания и потерялся в наивных, по-детски распахнутых, удивлённых голубых глазах. — Ты глазел на меня. И это чертовски отвлекало. — Прости, — Джастин расплылся в очередной неуклюжей улыбке, демонстрируя божественные ямочки на залитых лёгким румянцем щеках.       Итану захотелось обнять мальчишку и до умопомрачения мять, тискать в руках, словно тряпичную куклу, но вместо этого Голд флегматично продолжил умничать.       Тейлор не выдержал первым, протянув руку в знак абсолютно ненужного приветствия: — Джастин. — Итан. — Да знаю, — простодушно рассмеявшись, Тейлор в доказательство своих слов потряс программкой, на которой Итан смог рассмотреть карандашные наброски с его изображением. — Можно взглянуть? Неплохо. Точно… ты же здесь учишься. — Да, на отделении изобразительного искусства. — Не знал, что у меня такие талантливые поклонники. — Да я тут случайно. Ну в смысле очень рад, что друзья взяли с собой на концерт. У меня день рождения, — путано объяснял Тейлор, смущаясь нежданной похвале. — Вот, держи. Поздравляю, — и Голд торопливо сунул в руки Джастину свой последний диск. Но не успели они толком поговорить, как Итана отвлёк очередной влиятельный ценитель молодых дарований.

***

      Восторженное Солнышко, ворвавшись в лофт, не раздеваясь, бросилось к музыкальному центру, чтобы прослушать подарок. — Всего полдня с лесбиянками и уже запал на классическую музыку? Что дальше, начнёшь снабжать печеньем девочек-скаутов? — спиной поинтересовался Брайан, буднично продолжая чинить барный стул, больше переживая за то, с хера ли эти спинки постоянно ломаются, чем за внезапное обращение Джастина в несвойственную обоим музыкальную конфессию. — А знаешь, тебе самому не повредило бы приобщиться к культуре, — обиженно насупилось Солнышко. — Я на днях дохера как наприобщался, встретив искусного гобоиста в Банях. Сосать он был мастер, но так гнусаво стонал, пока я исполнял его задницей свои избранные произведения, что навсегда отбил охоту к прослушиванию язычковых духовых инструментов. Смотри, как бы та же херня не случилась и со смычковыми.       Но Солнышко не собиралось выслушивать циничные наставления Кинни — что-что, а романтиком тот никогда не был. Не позволяя испортить себе отличный день, Тейлор купался в пленительных звуках, пронизывающих пространство, постоянно вспоминая лицо привлекательного и, безусловно, талантливого исполнителя.       Витая в облаках, Джастин не заметил, как оказался притянутым к своему партнёру. Удерживая Тейлора поперёк груди одной рукой, а ладонью другой прикрывая ему глаза, Кинни эротично, слегка севшим голосом, зашептал Джастину прямо в ухо: — Готов к ещё одному подарку?       «А вот хоть и не романтик, но всё же…». — И сердечко Джастина затрепетало в радостном предвкушении.       Ведомый Брайаном, он почти дошёл до постели и когда наконец получил возможность рассмотреть неожиданный подарок, разочарованно замер: во всей обнажённой красе на тёмных шёлковых простынях возлежал представитель древнейшей профессии, избыточно украшенный широкой атласной лентой. — Развернёшь?       «Развернёшь»?! А что, разве есть выбор? Тейлор послушно потянул за красную ленту, обнажая скудную русую поросль и миниатюрный член: «Не типичный выбор для Кинни… да и чёрт с ним, не хастлеру ж трахаться».       В ответ проститут игриво дёрнул за ленту, в миг перетягивая неготового к активностям Тейлора на сторону зла, и, профессионально не тратя прейскурантного времени на игры, принялся освобождать растерянного ВИП-клиента от одежды.       Брайан невозмутимо стоял рядом, почесывая затылок и размышляя, не время ли отправиться доделывать чёртовы стулья. Но вид неуклюжего Солнышка, так и не сумевшего расстаться с парадно-выходными штанами, застрявшими где-то в районе ботинок, не дал вернуться к архиважным домашним обязанностям. Закатив глаза, Кинни обречённо двинулся к кровати, спасать чёртово Солнышко от позора, чтобы тот не остался стреноженным в самый неподходящий момент.       Расправившись с обувью, Кинни, как завзятый трюкач, одним движением стащил с Тейлора брюки, на секунду приподняв, поддерживая за живот, словно несмышлёного щеночка за пузо: «Господи, когда же он подрастёт! Да ещё эта ебучая скрипка… С такой музыкой, чего доброго, ещё и не встанет у парня».       Сменив «кошачий концерт» на ритмы, больше подходящие моменту, Брайан покрутил в руках вынутый диск, прикидывая, а не избавиться ли от него сразу, но, почему-то не поддавшись порыву, аккуратно вложил обратно в коробку и быстро вернулся назад, где, к своему полному разочарованию, обнаружил, что картина в спальне мало чем изменилась: дорогущий хастлер и его Солнышко существовали на постели отдельно, как чужеродные равнозаряженные структуры, ещё немного и тела начнут отскакивать друг от друга согласно известным законам.       Пресекая любые неуместные физические явления, Брайан, стоя у края кровати, собственнически сгрёб в охапку насупленное Солнышко и, прижимая его спину к своей груди, одной рукой начал поглаживать тому плечи, нежно щипать соски, а второй — надрачивать солнышкин член, одновременно покусывая и вылизывая, словно заботливая мама-львица, кожу Джастина чуть ниже шеи. Сообразительный хастлер тут же пристроился к стоящему на постели Тейлору, заменив руку Кинни бывалым ртом.       Немного времени понадобилось, чтобы Брайан почувствовал, как мелкий расслабился, доверчиво откидываясь на плечи и довольно постанывая. Удерживая на себе Джастина, Брайан расстегнул и спустил пониже джинсы, выпрастывая член и пытаясь ублажать себя в не самой удобной для дрочки позе. Происходящее начинало злить его: из них троих лучше всего устроилась нанятая за бешеные деньги проститутка, с комфортом расположившись на кровати и отрабатывая элитное время простецким минетом. — Так, Тейлор, хорош придуриваться, раз без меня не обойтись, предлагаю занятие интересней.       Потревоженный Джастин замычал нечто недовольное в ответ. — Ты же сам хотел попробовать двойное? Самое сложное папочка возьмёт на себя.       Доверив Джастину лишь раскатать им обоим презервативы, Кинни, быстро подготовив растянутую в непримиримой борьбе за выживание задницу хастлера, лёг на спину, на край постели, кивком приглашая «подарочек» самостоятельно насадиться на член, что тот виртуозно проделал, без дополнительных объяснений повернувшись «к лесу задом, а к Тейлору передом», тут же принявшись совершать умелые движения вверх и вниз, разминая анус.       Через некоторое время проститут угомонился и улёгся на Брайана, предусмотрительно положив ноги на плечи слегка растерявшегося Джастина, всем своим видом предлагая Тейлору исполнить уже и свою часть работы. — Давай, мелкий, не тушуйся. Сначала расширь его пальцами, не торопись, а потом, как обычно, членом. И побольше смазки, — командовал Кинни, как атлант стойко удерживая на своём члене весь этот нехилый антаблемент, сдержанно покряхтывая от неумелых действий пиздёныша.       Понадобилось некоторое время, чтобы наконец-то составить компанию Кинни. Шалея от непривычного одновременного трения о стенки ануса и член Брайана, ощущая на себе еле сдерживаемые толчки, Тейлору удалось наконец подстроиться под ритм своего ненасытного партнёра, проникая поглубже.

***

      С точки зрения Брайана Кинни день рождения Джастина удался на славу. Мнения Тейлора никто не спрашивал.