***
Flashback Когда Билли Хаузер наконец-то попался в ловко расставленные сети Дафни Чендерс, на первое свидание предложил ей вместе сходить на вечеринку к Лиаму Хольму, крутому спортсмену и обладателю первого номера в общем рейтинге красавиц и красавчиков старшей школы. Всё шло по плану, даже новое платье предусмотрительно висело в шкафу, но... накануне пятницы, тринадцатого, милые птенчики поругались. Причиной тому была совершеннейшая глупость: всю неделю парочка активничала в мессенджере, забавляя друг друга невинными глупостями, ровно до той минуты, когда к Билли пришла фантазия поизображать из себя забавного пьяненького идиота, не к месту поинтересовавшись о личных пристрастиях-антипатиях Чендерс, написав на странном тарабарском наречии нечто, расшифрованное Дафни, как: «Кого ты ненавидишь (зачёркнуто) не любишь? Негров? Арабов? Латиносов?» Бедняга Билли не подозревал, что хрупкая девица, обладая бунтарским духом, когда дело касалось защиты попранных прав (неважно чьих, диапазон её интересов простирался от обиженных педиков до побитых котов) она, сотнями подписывая петиции в интернете, бегала на бесконечные митинги и пикетирования. Вопрос сегрегации был для неё, как красная тряпка для быка. Лишь на секунду сомнение закралось в голову: «Может, глупый мальчишка что-то другое имел в виду?» Внимательней присмотревшись, до противности логичная Дафни заметила, что начало послания состояло из кусков исковерканных слов, а заканчивалось подозрительно правильным английским. Хаузер не поленился с завидной педантичностью использовать даже верхний регистр при написания там, где требовалось написание прописных букв, чем сама Чендерс постоянно пренебрегала вне зависимости от физического и душевного состояния. И к чему, позвольте спросить, был этот бездарный спектакль? К несчастью, ума и колкого языка ей было не занимать. Разозлившись, не задумываясь о последствиях, она быстро настрочила нечто язвительное и обидное в ответ. Поостыв, от вечеринки Дафни решила не отказываться, рассчитывая помириться с Хаузером при встрече. Но ни в школе, ни дома у Хольма вожделенный несносный Билли так и не появился, зато Лиам оказался на редкость гостеприимным. Он был без пары, хотя обычно этот красавчик-бейсболист проводил всё свободное время со своей девушкой, стервозной черлидершей, признанной в том же списке второй. Обычно на дух не выносящая спиртное и избегающая подобные вечеринки, Дафни выпила, чтобы стать здесь своей, чуть развязней. Милашка Хольм, явно благоволя к ней, постоянно подсовывал напитки и мелкие закуски. Позабыв о досадной размолвке, она легкомысленно обжималась с Лиамом, с готовностью отвечая на его поначалу довольно невинные поцелуи, с удивлением отмечая приятную истому, нарастающую между ног, и позволяя себе вовсю потираться о стальное бедро успешного кэтчера. То ли с алкоголем случился перебор, то ли потаённые потребности взяли верх, но вскоре Дафни без всяких сопротивлений оказалась с Хольмом наверху, в родительской ванной комнате, потому как спальня была уже занята парочкой понаглее. Постанывая от необычных ощущений, она охотно откликаясь на непривычные ласки весьма опытного в таких делах Лиама. Осознание неправильного пришло лишь тогда, когда её трусики окончательно соскользнули вниз, а Лиам, не отрываясь от Дафни, замешкался, зачем-то вытащив ремень, пытаясь одной рукой снять с себя джинсы. — Постой! Я не хочу так... не в первый раз… — Блядь, так ты — девственница? На хрена мне вечно эта морока, сразу сказать не могла, динамистка? Дрочить, когда в доме полно девок… Тогда отсоси, что ли. С этим справишься? Вместо того, чтобы сбежать, гиперответственная Чендерс почему-то почувствовала вину: в конце концов никто насильно её сюда не тащил. Лиам деликатно поцеловал Дафни в уголок губ, потом, раскрывая их, несколько раз настойчиво толкнулся в рот языком, наглядно демонстрируя, что ей следует проделать с его членом. Подумалось: «А почему нет, у всех когда-нибудь случается первый минет, так почему не сейчас, и Хольм такой нежный». Дафни не раз видела, как это происходило в фильмах, да подружки наперебой делились своим «незабываемым» опытом. Она деловито опустилась на колени, взяв в рот немалый член Лиама. После этого вся романтика сразу улетучилась. Ей не понравился его запах и вкус. А маленький рот с трудом мирился с наличием инородного тела такого размера. Когда Хольму надоело сдерживаться, неискушённая в таких процессах Дафни начала давиться при каждом его нетерпеливом толчке. Не выдержав, она поспешила избавиться от ненавистной обузы. — Ладно. Ты удивишься, как много у нас вариантов. Он поднял с пола ремень, и не успела Дафни опомниться, умело, явно не в первый раз, стянул её запястья, а после, скинув висящий халат, слегка приподнял девушку, насадив на здоровенный крючок, чтобы больше не своевольничала. Самостоятельно сняться с крюка она не могла. Даже подпрыгнув, с её ростом это было бы невозможно. Парень скинул джинсы вместе с бельём, недолго покопавшись в ящиках, достал припрятанную анальную смазку, вернулся к Чендерс и нетерпеливо задрал вверх её модное платье-карандаш, облапив удачно обнажившуюся маленькую грудь. — А ты красивая, — и он попытался оценить грудь на вкус, но не тут-то было, Дафни тотчас оценила его яйца на прочность. Но реакция у спортсмена стремительней неуклюжей ботанички. Не задумываясь, он врезал ей по лицу, но не рассчитал силу, и из носа потекла кровь, перемешиваясь с одновременно прыснувшими слезами. Дафни попробовала кричать, но возбуждённый происходящим, он заткнул ей рот широкой ладошкой, а когда девушка укусила, грязно выругался, выдал оплеуху по-скромнее и, схватив свои трусы, затолкал ей в рот. Это было так гадко и унизительно, что слёзы полились ручьём. — Поплачь, сука, самоё время. Несмотря на сопротивление, он развернул девушку как подвешенную на крюке мясную тушу, к себе спиной и, выдавив смазку, без церемоний засунул палец в задний проход. — Эй, если не перестанешь брыкаться, вернёмся к традиционному способу. Дафни притихла, обречённо ощущая боль в кистях рук и внизу, от грубых проникающих внутрь пальцев. Покорность возбуждала Хольма даже больше, чем сопротивление. Но хотелось большего. Чтобы чёртова девка, в обычное время такая заносчивая, чёртова недотрога Чендерс, стонала и сама молила о трахе, но вытащить кляп он не решился, лишь попытался снова доставить ей сомнительное удовольствие, теребя другой рукой чувствительный бугорок у неё между ног. И ему почти удалось. Ненавидя себя, Дафни в отчаянии чувствовала, как тело, существуя отдельно от растоптанного сознания, предательски откликается на неведомые прикосновения, разворачивая бёдра, с готовностью расставляя пошире ноги, чтобы наконец-то лишиться всех ненужных преград. Небольшая передышка, звук разрывающейся обёртки от презерватива, и член, раздвигая изящные половинки, касается нежной плоти. — Эй, Лиам, ты там? — забарабанили в дверь. — Какого чёрта? Отвалите, дебилы, я занят. — Занят?! Да у тебя проблемы, чувак. Твоя сучка явилась. — Ладно, задержите её, я сейчас. И уже обращаясь к Дафни, гнусно скалясь добавил: — Не повезло, детка. Придётся тебе уйти с моей вечеринки пораньше. Соскучишься, заходи — закончим начатое. А чтобы лишнего не трепала, оставлю кое-что на память. Он, похотливо хохотнув, несколько раз щёлкнул камерой телефона, быстро оделся и, вытащив импровизированный кляп, получил тут же плевок в лицо. Усмехнувшись, спокойно вытерся платьем Дафни, на прощание сунув свои трусы ей за пазуху. Как боевой трофей. И уже после — снял жертву с крюка, освободил руки и молча свалил, на ходу торопливо вдевая ремень в джинсы. Дафни трясло, она с трудом оделась, хотелось вымыться, чтобы избавиться от его запаха на теле и волосах, но не в силах оставаться здесь, в слезах побежала домой. А очутившись у себя дома, она несколько раз почистила зубы и приняла душ, до крови оттирая прилипшую к ней «грязь», с ужасом вспоминая на каких предметах ей придётся пересекаться с Хольмом в школе. Проснувшись рано утром, она знала наверняка только одно: если уж суждено потерять девственность, то пусть это будет её лучший друг, Джастин Тейлор, а не подвернувшийся по случаю ублюдок. Напрасно она переживала на счет Лиама Хольма: её фотографии-ню нигде не засветились, и кроме спорта этого козла мало что в школе интересовало. Почти не виделись, а когда встречались, то он делал вид, что они незнакомы, по традиции игнорируя вечных лузеров типа Тейлора и Чендерс.***
Следующим днём Дафни, не вспоминая о странном старикашке, в обед в своё удовольствие неспешно прогуливалась под ручку с Джастином Тейлором. Неожиданно Тейлор остановился и, глупо лыбясь и вмиг растеряв все слова, интенсивно жестикулируя, стал указывать на уличного музыканта, увлечённо играющего на скрипке неподалёку. — Так это и есть твой знаменитый... — изумилась Чендерс, но так и не договорив, не пожелала даже знакомиться со скрипачом и внезапно заторопилась на биологию, оставив растерянного Тейлора одного.***
Не зацикливаясь на своих чувствах и причинах позорного бегства, подозрительно уравновешенная Дафни решила всё-таки заглянуть в автомастерскую, чтобы договориться с Билли насчёт ремонта, благо та была по пути. Каково же было удивление Чендерс, когда в пустой мастерской вместо Хаузера она наткнулась на Лиама Хольма. Она слышала о том, что парень вроде бы повредил колено на сборах и бейсбольная карьера пошла по пизде, но и предположить не могла, что теперь он вкалывает на Билла. В тот день Лиам опрометчиво поленился загнать машину на яму: дел было на несколько минут, и он просто приподнял автомобиль домкратом. Лежащим под машиной, его и застала Дафни. — Пришла за добавкой? — привычно оскалился парень, словно и не повзрослел вовсе. — Сейчас, только закончу. У нас минут сорок, пока ребята не вернуться с обеда. Сосать хоть научилась? Последняя фраза вкупе с ехидной ухмылкой и только что увиденным на улице скрипачом злополучно триггернула память, вмиг обрушив на Дафни то, что она испытала в тот ненавистный день. Плохо понимая, что делает, повинуясь моменту, как была, в перчатках, открыла дверцу, сняла машину с ручника и с силой захлопнула, придав незначительный вектор движения транспортному средству. Но этого хватило, чтобы тяжеловесный агрегат самопроизвольно двинулся вперёд и, сорвавшись с домкрата, всей своей мощью обрушился на давнего обидчика. Помочь ему было уже невозможно. Безучастно Чендерс смотрела, как навсегда застыли распахнутые от боли серо-зелёные глаза, а потом просто ушла, будто её здесь и не было. Ленивые полицейские Питтсбурга приняли смерть Лиама Хольма за несчастный случай.