***
Поднимаясь по витой лестнице в квартирку Итана Голда, Дафни Чендерс с досадой прикидывала сколько профилей на сайтах знакомств ей придётся создать или обновить в поисках нового партнёра. «Match, Pure, Hinge, OkCupid и Tinder — пожалуй. MillionaireMatch и Badoo — это вряд ли — первый больше подходит для проституток, а на втором слишком много озабоченных чиканос. Her и Grindr — пока мимо. А может, завести ещё аккаунт на Christian Mingle… хотя христианка из меня так себе… Но, как говорится, «не согрешишь — не покаешься. Не покаешься — в рай не попадёшь». Каяться ей не хотелось, а вот грешить — всё больше и больше. Голд встретил Чендерс враждебно, первым перейдя в наступление: — Так это был Тейлор, твой первый парень?! — Технически, да. Но всё гораздо сложнее, не хочу об этом... — Тогда зачем пришла? — Прояснить. — Не стоит. Думаю, будет лучше нам держать всё подальше от Джастина. И больше не встречаться. — Рада, что мы думаем одинаково, — она пренебрежительно надула губы, но в этой бесхитростной девичьей гримасе он усмотрел унижающую снисходительность, словно Дафни, как и таинственный любовник Тейлора, имели на Джастина бо́льшие права, чем когда-либо сможет иметь Итан Голд. Зная отличное средство стереть любую её ухмылку, он схватил Чендерс за руку, развернул и с силой впечатал лицом в стену, процедив привычное: «Поиграем?» Она промолчала, но по тому, как ложно послушно стояла, даже и не собираясь сопротивляться, ответ был для Итана очевиден: «Сучка хотела того же. Иначе не заявилась бы к нему сейчас, а просто лишь позвонила. А придя — не посмела бы насмехаться». Не зря он сравнивал её с первой скрипкой. С той, что в детстве призвана была сформировать слух, моторику и постановку рук, создать необходимые музыканту нейронные связи. Чендерс была как плохой инструмент, способный безнадёжно испортить юного скрипача: поначалу мозг старательно отмечал плохой звук как неправильный, неприятный, но при постоянном повторе, отчаявшись, включал защиту, заставляя привыкнуть, а смирившись — не слышать, всё принимая за норму. Уродливая блузка, джинсы, бельё полетели в сторону, Итан без разбора грубо сминал податливое тело, несколько раз прохаживаясь по груди, до стона сжимая соски, заставляя Чендерс вздрагивать и норовисто выпячивать зад, торопя и напрашиваясь на большее. Итана не раз удивляла эта непонятная потребность получить удовольствие не просто через боль — через многократное унижение. Понимая, что это их последний трах, Голд не собирался торопиться, намеренно смакую её нетерпение, поглаживая, пощипывая, прикусывая, оставляя на память нестойкие следы. А когда покончил с мнимыми нежностями, имел её остервенело, словно доказывая всему миру свои права на всё, что правдами и неправдами попадало к нему, желая дать ей больше боли и меньше отметин на хрупком теле. Чендерс принимала его с охотой, граничащей с фанатизмом, словно в наказание за недавнее совершенное ею зло... будто жёсткий трах с Голдом и впрямь мог стереть из её памяти последний взгляд Лиама Хольма.***
Когда всё закончилось, одеваясь, каждый вёл себя так, словно кроме него в комнате больше никого не было. Разговаривать не хотелось, да и незачем. — Посмей только обидеть Тейлора, — Дафни, уже стоя дверях, предупредила не терпящем возражений голосом, словно не Голд, а она только что отымела его во всех возможных позициях. Голд и не думал спорить. «Обидеть Тейлора, как такое в голову-то могло прийти?» — Послушай, он — всё, о чём я мог только мечтать. Помоги мне, и я всё сделаю для него. — Сделаешь? Для начала хотя бы не делай… — Чего? — Не приводи других парней домой. Не шляйся по клубам, без разбора трахая всех и вся. Покажи, как важен он для тебя. Джастин — особенный. Ему это нужно.***
Прошло немного времени, как в дверь снова позвонили. — Какого чёрта ей ещё.. Раздосадованный, эмоционально выжатый за сегодняшний день Итан широко распахнул дверь и замер — перед ним стоял Джастин Тейлор. Голду понадобилось несколько минут, чтобы устроить роскошный пир прямо на полу своей маленькой квартирки. Удача, что заранее прикупил чилийское розовое, отличный французский сыр и греческие оливки. Лишь завалявшийся хлеб подкачал — Итан и надеяться не мог, что увидит Джастина так быстро, но после нескольких глотков вина на эту мелочь никто и внимания не обратил. Они полулежали напротив друг друга, рассуждали об искусстве, планах на будущее, незаметно перейдя к историям о собственном прошлом. Итану хотелось произвести впечатление, но «выехать» он мог только на скрипке, что уже не было в новинку для Джастина. Желая казаться интересным, Голд с упоением принялся на ходу сочинять увлекательную историю своей семьи. — Меня научил играть мой дедушка. Он был скрипачом в Берлинском филармоническом оркестре до того, как нацисты бросили его в концентрационный лагерь. Знал бы тот раввин из Висконсина, как далеко фантазия влюблённого скрипача забросила его, в остальном его первый учитель вполне мог сойти за деда. — Представляешь, он репетировал по шесть часов в день, хотя у него и скрипки-то не было. Вспоминая Аушвиц, шутил, что «исполнение скрипичного концерта Мендельсона было лучшим из никогда не слышанных». — Вот это да… — не слишком разбирающийся в истории Тейлор заворожённо поглощал наспех придуманную сказку. Не привыкший ценить себя вне своей музыки, в завершении красивой истории Итан Голд уже и сам верил в то, что рассказывал: — Музыка — единственное, что помогало ему держаться. Иногда я чувствую то же самое, — в этом месте ему уже не пришлось лгать, эти слова он выстрадал, выносил и бросил одинокими в этот мир, словно женщина, наконец-то освободившаяся от тяжкого бремени. — Я понимаю, о чём ты... — вторил Голду окончательно потрясённый Джастин. — Неважно, насколько погано всё, у меня всегда есть моё искусство. Место, где я — в безопасности. Знаешь, а я ведь никому не говорил об этом раньше. Слегка захмелевший Тейлор расчувствовался, плывя на одной волне со своим собутыльником. — Правда? Даже своему богатому и успешному бой-френду? — Ему тем более. Ну а у тебя... есть бой-френд? — Не меняй тему. — Ну же, мне любопытно. — Был один парень. — Да? — Да. И я был настолько от него без ума... даже не объяснить. — И не надо, — милостиво согласился Тейлор, чтобы не продолжать, должно быть, тягостный для Голда разговор. — Мы были вместе около года. Но он любил ходить по клубам и приводить парней домой. Какое-то время, должен признаться, это было довольно весело. Пользуясь полученной информацией о не слишком счастливом союзе Тейлора (да и дураку было ясно из-за чего были все предупреждения Чендерс), Голд легко выдавал за свои, по-видимому, сложные отношения Тейлора, цинично наблюдая, как брошенные им слова попадают на подготовленную почву, вызывая предсказуемый болезненный отклик. — Полагаю, это может быть весело, — мрачно подтвердил Тейлор. — Да, — беспечно протянул Итан, но театрально погрустнев, продолжил, — но потом я понял, что это не то, чего я хочу. — Что же ты хочешь?.. — не поднимая глаз, из последних сил выдавил из себя Тейлор, силясь размытыми от проступивших слёз глазами разглядеть на грязном полу ответ на тот же вопрос, но уже адресованный самому себе. — Я хочу быть с тем, кто хочет быть только со мной. Кому не нужны другие, кому не нужно... быть как на сцене каждый вечер. Хочу быть с тем, с кем можно устроить пикник на полу и рассказать то, о чём никому ещё никогда не рассказывал. Итан был в ударе, в награду за виртуозность речи получая от Тейлора проникновенные взгляды, не забывая щедро возвращать их обратно. Пикник явно удался.***
Очарованный встречей, расчувствовавшись и отчего-то запоздало жалея Кинни (с этим партнёрством он в последнее время слишком много работает), Джастин, возвращаясь домой в отличном настроении, загорелся идей немедленно устроить нечто подобное и для Брайана.