«Ты мучаешься? А я больше не мучаюсь, потому что не стоит одновременно страдать обоим. Когда ты закончишь, я начну.» Трюффо. «Жюль и Джим».
Фривольная поза натурщицы, без всякого стеснения расположившейся у стены вполоборота к студентам, не вдохновляла, трансформируясь на рисунке Джастина в безликое невыразительное не́что. Технично написанное — не подкопаться, но бездарное. Обнажённое тело, напряжённые руки в стену, разворот головы, задорно выглядывающая грудь, лёгкий изгиб спины, чуть сведённые лопатки — всё присутствовало, а вот взгляд, сулящий заманчивое предложение и откровенный призыв к действию, искусно усиленный слегка оттопыренной аппетитной задницей… увы, ничего этого не наблюдалось. Еле дождавшись окончания занятия, Тейлор быстренько собрал вещи и первым свалил от нежеланного внимания явно недовольного им преподавателя. — Торопишься? — давно поджидавший Итан проворно поймал вылетевшего из мастерской и порядком сумевшего набрать скорость горе-художника, зашиворот тормознув того в коридоре, откидывая к стене и хищной птицей нависая над желанной добычей, впиваясь жадным коротким поцелуем. — Жаль. Думал, мы пообедаем вместе. — Нет, ничего такого, — расплылся в улыбке Тейлор и, не успев возмутиться откровенно непристойным поведением своего нового любовника, по привычки принялся оправдываться: почему-то после общения с Брайаном он вечно чувствовал себя виноватым во всём, даже в несносной питтсбургской погоде. — Не хотел выслушивать замечания. Ну не моё это… два часа обнажённых девушек разглядывать. — Ещё скажи, что с твоей ангельской внешностью ни с одной не замутил в школе? Представляю, как они вешались на тебя, — находясь ближе некуда, цепко глядя в глаза Тейлора, Итан ревностно ожидал нежеланных ответов. Про успешно дефлорированное Существо Голд и сам знал не понаслышке. Наверняка, Чендерс была не единственным эпизодом. — Смеёшься? Сколько себя помню, меня тянуло только к парням. — А как же Дафни? — вкрадчиво подтолкнул к рискованной теме Голд. — А что с Дафни не так? Она лишь подруга. Друг. Предложение поесть ещё в силе? — Ты даже не представляешь насколько, — Итан плотнее прижался к Джастину, чтобы тот смог почувствовать силу намерения Голда побыстрей перехватить... кого-нибудь. — Сначала десерт, а дома перейдём к основному блюду. Жестом фокусника Голд извлёк непонятно откуда крошечное пирожное, покрытое глазурью и украшенное аппетитным клубничным ломтиком в форме сердца, и, поддразнивая, повертел кондитерским шедевром у рта Джастина. Долго ждать не пришлось: роскошный, с любовью выбранный капкейк, получив молниеносное признание, за секунду и два тейлоровских жевка попрощался со своей сахарной скоротечно-развратной жизнью. — Жадюга. Дай мне попробовать, — Итан легонько провёл языком по губам Джастина, слизнув крошки, а потом толкнулся внутрь, ощущая сладкий вкус, шалея от того, что желанный, сто раз прокрученный в голове момент на деле оказался прекрасней того, что он воображал по пути из кондитерской: — Неплохо. — Неплохо? Да ничего так. Надеюсь, остальная еда не будет настолько миниатюрной. Двойной бургер сейчас был бы как нельзя кстати, — по всему было видно, что Тейлор действительно говорил об обеде. — Да ты романтик. — Я художник. Голодный. К тому же натуральный блондин — редкий вымирающий вид. А нам, помимо искренности и прямодушия, свойственен отличный аппетит. — Постой, тогда у меня тоже… признание: раньше я не особо жаловал блондинов, — но испугавшись, что его по инерции язвительное откровение будет воспринято, как невоздержанность в отношениях с многочисленными брюнетами, коих в реальности-то было раз-два и обчёлся, Итан поспешно добавил: — Теоретически. — Теоретически? Сегодняшние не в счет, но обычно мне отлично удаются практические занятия. В доказательство Тейлор впился в Голда недвусмысленным многообещающим поцелуем, запоздало отмечая, что с каждым разом он всё усерднее и усерднее нарушает свои же правила. Невозможно было сопротивляться: непривычное постоянное внимание, забота, откровенные ухаживания, с бесшабашной готовностью демонстрирующие всему миру еле сдерживаемое желание другого парня обладать именно им кружили голову, заставляя к херам забывать не только о правилах. Тейлор наслаждался незнакомым ощущением тайного, не имеющего ничего общего с другой, ставшей уже привычной, жизнью, с окружающими его людьми и их заведомо распределёнными кем-то скучными ролями. Рядом с Итаном в миг, словно их и не существовало, исчезали все. И вечно ревнивый недовольный Новотны, только и ждущий того, чтобы Тейлор наконец-то облажался. И Дебби со своей сводящей с ума неловкой душащей опекой. И его собственные родители с застывшем выражением в глазах «не о таком сыне мы мечтали». И снисходительная тошнотворно-идеально-правильная Линдси вместе со своей подружкой «миссис Брайан Кинни в юбке», расчетливо-придирчивой ко всем, кроме самой себя. И вечно восторженный и оттого чудаковатый Эмметт, требующий внимания к себе похлеще ПМС-ной дайки. И рассудительный, но пребывающий одновременно в двух взаимноуничтожающих состояниях — в инфантильных мечтах и жесточайчих рефлексиях — Тед. И… даже страшно подумать: ненадолго вытесняя Самого́, великолепного Брайана Кинни, вместе с его диковинным для медицинской науки симптомом — потребностью в бесконечной ебле. Неважно с кем, когда и где.***
Измученный любовником, Тейлор расслабленно возлежал на коленях у Итана, плавясь от невесомых прикосновений. Умелые пальцы скрипача, поглаживая, ерошили прядки белокурых шёлковых волос, ненасытно перепархивая на лоб, щёки и подбородок. Смущённый бесконечным вниманием, Джастин благодарно притянул Итана к себе, тут же получая в ответ пылкий поцелуй и новую порцию жарких объятий, вмиг оказываясь под своим партнёром, готовый снова отдаться. — Ты занимаешься любовью, как будто играешь на скрипке, — нескоро обретя способность не только стонать, Джастин попытался описать новизну ощущений. — Публично и ради денег? — Итан стыдливо обратил в примитивную шутку непривычный, но заслуженный комплимент. — С закрытыми глазами, словно находишься в трансе, — не унимался Тейлор. — Ты слишком ценный инструмент, чтобы сфальшивить. — Не хочется уходить… — Оставайся. Я разбужу тебя на рассвете прекрасной музыкой, и мы встретим новый день вместе. — На рассвете?! Может, именно поэтому я и не остаюсь на ночь? Эй, ладно, не дуйся. У меня правда очень важная встреча, насчет постеров к «Гневу». Но после, обязательно вернусь. Даже соскучиться не успеешь. Обещаю. — Делай, что нужно и возвращайся. А не получится — просто помни, что есть место, где тебя всегда ждут. Новый конкурс был не за горами и, оставшись один, Голд принялся репетировать, поначалу постоянно сбиваясь, злясь. На себя — за ревность, а на судьбу — за богатенького любовника Тейлора, с которым Итану однозначно не сладить. А значит, придётся ей немножечко поспособствовать.***
Вернуться не получилось. Оно и к лучшему: примчавшись домой, Джастин с удивлением обнаружил в лофте Брайана и, свалив всё на занятия, огородами переместился в душ, чтобы по-быстрому смыть стянувшую кожу засохшую сперму. Дотошный Кинни, не удовлетворившись странными отговорками, последовал за ним, заставив порядком понервничать. «Чёрт, он словно знает…» — Не бойся, Солнышко, это не та сцена. «Не та сцена, не тот чёртов фильм. Да и не фильм вовсе». Как бы ни был хорош Итан и романтичны его поступки, секс с Брайаном превосходил всё на свете, и Джастин против воли мгновенно завёлся. Показное недовольство — чуть подёрнутое еле заметной гримасой лицо — его лишь используют, потому что был под рукой, а не потому, что это именно его задница, Тейлора. Но вскоре опытные требовательные руки делают своё — из-за льющейся воды Тейлор не слышит, он чувствует момент — секундную паузу секс-метронома Кинни, вскрывающего вездесущий квадратик — и Джас улетает. Парит в единственном желании раствориться в Брайане, исчезнуть и не существовать больше как отдельная человеческая единица, ибо нет такой силы, что способна вырвать белого кролика из-под гипнотической власти матёрого трюкача. Даже на миг принадлежать этой ебучей кучи тестостерона — словно сорвать джекпот. Его уверенность, похоть, мощь Тейлор чувствовал кожей. Не нужно было оборачиваться, чтобы видеть, как играет на лице Брайна улыбка вечного триумфатора. Сравнения бесполезны. Итан — отличный топ, но никак не альфа-самец. Нет в нём шальной брутальной несдержанности — не напускного, а природой данного превосходства над другими людьми. Когда Брайан позволял Джастину себя трахать, он не был чудом добытым трофеем. Только наградой. Избранному. На этой вершине Тейлор не чувствовал себя победителем, постоянно балансируя в положении неустойчивого равновесия, понимал — небольшое отклонение и он снова никто. Сколько же долбаных отклонений ты уже сделал, Джастин?