Месть Тёмного Лорда.

По бесчисленным тёмным коридорам Нумергарда, что давно забыли про свет, шла уверенной походкой чуток сутулая фигура директора Хогвартса. Он был высок, худ и очень стар на первый взгляд, но если убрать бороду и седину, то можно увидеть мужчину лет пятидесяти максимум. На нём был длинный сюртук, поверх которого наброшена небрежно подметающая землю лиловая мантия, а на его ногах красовались ботинки на высоком каблуке, украшенные серебристыми пряжками. Глаза за затемнёнными очками были голубыми, очень холодными, цепкими, но яркими и искрящимися, что сбивало с толку и вводило в заблуждение по поводу его истинных намерений. Нос был очень длинным и кривоватым, словно его ломали по крайней мере пару раз. Стены когда-то величественного замка мертвы. Альбус про себя ухмыляется во все тридцать два: неплохо он сумел запечатать его и поглотить силу, а всё из-за недальновидности его Партнёра. Всего-то и потребовалось, что парочка уж совсем запрещённых ритуалов, тройка несанкционированных детских жертвоприношений и, само собой, победа над главой Рода, что ты хочешь подчинить. Геллерт в ту пору был так наивен, да и не стоит забывать про одну тайну семьи Дамблдор. Дамблдоры являются хоть и не Родом, но вполне себе древним семейством, вот и записался в их хрониках как-то один Суккуб. Правда его кровь увяла уже во втором поколении, но с помощью не совсем приятного, опасного и, что уж таить, забытого ритуальчика пробуждения угасшего можно пробудить небольшую часть наследия. Альбус рискнул и вот уже фигову кучу лет не сожалеет. Та кроха дала ему возможность поглощать жизненные силы у любовников, а также просто усваивать сырую энергию. Был бы Инкубом, смог бы брать энергию у прекрасного пола, но не судьба. Дамблдору так в принципе и лучше: никогда он не питал к ним трепета. Правда, помучиться ему пришлось тогда пару суток в агонии, но это того стоило. Как в дополнение скорость старения снизилась, но вот беда — чтобы оно остановилось, нужно регулярно пополнять резервы. Вот и пригодился статус директора школы. Столько кипящих энергией детишек, а ещё если он девственник, то это и пара бонусов… Правда, есть одно «но». Конкретное такое «но», о котором он вычитал как раз здесь, в Нумергарде. Загвоздка в том, что Суккуб начинает поглощать энергию впустую, когда встречает партнёра и хоть раз с ним переспит, что он по глупости и сделал. Хорошо, что этим можно пренебречь и заниматься всего раз в месяц. Вот и пришлось тогда Альбусу голову ломать и выводить план: «Как получить всё и при этом оставить в живых Гриндевальда?». Вот так и получилось, что он победил Геллерта под благовидным предлогом и запер его в собственном же родовом имении. Сам он в то время купался в лучах славы и потоках сырой силы, которой хватило всего на пять лет, а потом Источник угас, забрав при этом силы и своего Лорда. Гриндевальд стал сквибом. Вот сейчас Альбус и направлялся к нему на ежемесячное свидание. Остановившись у бывших покоев хозяина замка, а сейчас личной камеры, Дамблдор, стукнув пару раз по двери, открыл её, а чары на ней, слегка завибрировав, пропустили его внутрь. Геллерт сидел в кресле, что стояло в углу рядом с книжным шкафом и небольшим столиком, на котором покоилась чашка с горячим чаем. Альбус не мог позволить Гриндевальду умереть - тем самым легко забрав его с собой - вот и прислал сюда домовика с привязкой на себя самого любимого. — Уже месяц прошёл, да? — лениво произнёс Геллерт, перелистнув страницу книги, что читал, даже не посмотрев на посетителя. И так понятно кто. — А ты не рад меня видеть? — сел в соседнее кресло директор. — Хватит уже обижаться, вот согласился бы со мной тогда, был бы и на свободе, и волшебником, — рядом с ним появилась такая же чашка с чаем с лимоном и сахарница. — Да что ты говоришь?! — отложил со стуком книгу на столик тот. — Я и сейчас не намерен признавать пользу от убийства невинных, да ещё и детей! — Эх, — удручённо покачал Альбус головой, но в глазах так и плясали черти. Как же он любил выводить Геллерта всего с одного предложения. Это уже стало своеобразной традицией, — Зато какая Сила! Возможности! А ты всё променял на свои принципы… — Да, я стремился к власти, силе и знаниям, но не к убийствам невинных — это всё ты… Альбус достал палочку из рукава, взмахнул ей, наложив на своего собеседника невербальное «силенцио». Он сделал пару глотков чая и поморщился от того, что забыл добавить сахар, и поставил кружку назад под сверлящий и злобный взгляд своего партнёра. — Не волнуйся, Гел, перед нашими играми я сниму заклинание, — приторным голосом заговорил он. — Как же я смогу без твоих стонов боли, а, любимый? — Гриндевальд от этого сузил глаза и про себя проклял его уже бесчисленное количество раз. Когда Геллерт увидел этого ещё мальчишку в первый раз, он показался ему таким невинным, трогательным, наивным малышом. Чистым ангелом. Он тогда так боялся запятнать его чистоту и невинность, но, как выяснилось в будущем, там и запятнывать было уже нечего. Любовь иногда бывает до омерзения слепой и глупой, а он уже столько лет расплачивается за свою слепоту, что невозможно сосчитать. Но его личный Ад так и не заканчивается. — Не смотри на меня так, Гел, я же любя буду, — попытался погладить его по щеке Альбус, но тот откинул голову на спинку кресла. Дамблдор сжал руку в кулак и положил её на подлокотник. — Эх… Вот из-за этого ты мне до сих пор и не наскучил, долго, очень долго приходится ломать эту игрушку… — залился он грохочущим смехом. «Сумасшедшая сука», — пронеслось в голове у Геллерта. — «Как же я тебя ненавижу! Магия, молю, пусть он умоется собственными грехами сполна». — Кхем, — слегка кашлянул Альбус, бросая парочку кусочков сахара в чай и размешивая его, — что-то мы отвлеклись. Слушай, а можешь ты мне посоветовать, как бывший и могучий Тёмный Лорд, что делать с неудавшейся марионеткой, а? Вроде условия идеальные, а результат плачевный… — больше размышляя с самим собой, нежели со своим собеседником, говорил Дамблдор: — Может воспользоваться вторым вариантом, но и первоначальный с рук не спускать? Правда, у второго там бабушка лёгкая помеха, но мне кажется, что мир не удивит известие, что старая леди заболела и, скажем, скоропостижно скончалась, оставив бедного внука сироткой. Вот тут-то и появится добрый дедушка, что поможет справиться мальчику с горем и даст цель в жизни… Ах, Гел, как же я люблю, когда ты мне так помогаешь. Гриндевальд презрительно фыркнул. Была бы его воля и возможность, он бы задушил эту мразь голыми руками, но не может: плавали — проходили. Закончилось это тогда тремя часами Круциатуса, а потом изнасилованием с распятием. Хотя, может его спровоцировать, и он его всё-таки прибьёт случайно? Нет, тоже не вариант, он такое проделывал ещё во время Второй Магической, и нифига не вышло, но тело тогда отходило полгода, да ещё и Дамблдор всё равно не мог позволить себе прекращения сеансов, вот и добавлял. Как же так получилось, что Он, квартерон Дроу, смог так легко довериться, да ещё и всё потерять? Был идиотом и умрёт идиотом, если ему всё-таки позволят такую роскошь. Но не любить его даже сейчас, зная многое, он не может. Гриндевальд всё равно глубоко внутри себя чувствует это томящееся нежное чувство к чудовищу. К его персональному Дьяволу. Альбус тем временем прикидывал, что бы ему такого сделать с этим несгибаемым придурком. Вот свалилось на его голову мучение, и не убить по-человечески — и не продать в рабы какому-нибудь садисту-извращенцу: скопытится ведь. Вот и приходится бедному Дамблдору мучиться с ним. Ну хоть тело неплохое, даже за годы заточения не потеряло своих форм и упругости, а то неприятно было бы пытать старикашку. Он, как эстет, предпочитает как можно моложе. Ведь приятнее глазу, когда ярко-алая кровь спускается с округлых форм, слегка угловатых, но изящных. Как хрипят, когда не могут уже кричать от несильных ударов плети, а какие получаются рубцы на молодой коже, особенно мило, когда проступают маленькие капельки крови… И как же Альбусу приятно, когда он входит в девственно-неразработанную глубину, как жертва в его руках конвульсивно сжимается и кричит. О да, это просто услада для его ушей, но вот беда — Магия нехило покарает, если использовать малыша до четырнадцати, а позже будет возможность перенаправить откат. От воспоминаний, что накрыли директора Хогвартса, на его губах заиграл звериный оскал. Потянувшись, он встал, скинул мантию и, окинув прожигающую его злобным взглядом фигуру, приторно протянул: — Пора начинать, Гел, нашу маленькую игру, а потом можно будет поймать какого-нибудь магла… Не забыть главное призвать Фоукса, а то будет конфуз…