***
— Черт, я так давно здесь не был, — говорит последний, проходя к лифтам через холл. Лифт был заполнен людьми, и парень расстроился, потому что у него не было возможности поприставать к альфе. Зато она появилась, когда они скрылись в кабинете Стайлса, поздоровавшись со всеми. В окружающей обстановке ничего не изменилось кроме дивана, стоящего справа от входа в кабинет. Луи решил, что это стопроцентно его "рабочее" место на сегодня. Он следил за каждым движением Гарри, но тот уже ушел с головой в работу и лишь иногда проверял шатена быстрым взглядом. — Хазз, — тот промычал что-то в ответ, — я думал мы продолжим, знаешь... — Малыш, ты сам видишь эту огромную стопку бумаг, тебе придется подождать, — отлично, его отвергли второй раз за последний час. Совсем не обидно. — Замечательно. Пойду поздороваюсь с папой, — говорит Томмо, вкладывая в эту фразу все разочарование этого мира. — Не драматизируй и передавай ему привет, — Гарри очаровательно улыбается ему в ответ. Луи проводит в кабинете отца пару часов, чтобы Стайлс мог доделать все свои дела. Они выпивают по несколько чашек кофе, а Томмо вслух мечтает о том, как хочет вернуться в спорт. Он звонит тренеру почти каждую неделю и не по разу, потому что тот обещал подумать, но так все еще и не дал точного ответа. — Он беспокоится о тебе, — говорит Томлинсон старший, — что, если что-то случится на соревнованиях? — Риск есть всегда и у каждого. Но у меня есть преимущество, я теперь не уйду в отпуск на несколько лет, — отвечает младший и хлюпает своим напитком. Каждый из них на несколько минут погружается в собственные мысли, и Луи нарушает тишину первым, — Я не могу без этого жить. — Ну, ты же ходишь и тренируешься для себя. — Я не в команде, а это другое. Они бегут, тренер выжимает из них все соки, а я бегу в стороне, и он иногда дает мне советы по старой дружбе. Я так не могу. — Тогда в следующий раз беги вместе с ними, докажи ему, что ты достоин места в команде, — эти слова отца поднимают парню настроение, и он улыбается ему. — Только, ты же сказал Гарри, что между спортивной карьерой и семьей ты выберешь второе. — Я верю, что мне не придется выбирать что-то одно. Я не буду счастлив, имея что-то одно. Мне нужно все. Отец лишь хихикает в ответ. — Спасибо за кофе и за все, но я наверно пойду. Скоро обед. Мы со Стайлсом должны съездить кое-куда сегодня, — Луи так быстро убегает, захлопывая за собой дверь, что Марк едва ли успевает с ним попрощаться. — Гарри, Гарри, Гарри, нам пора ехать, — Томлинсон в возбужденном предвкушении врывается в кабинет мужчины, забыв о том, что тот работает и может быть там не один. Как, например, сейчас, когда на него поднимаются две пары глаз: одни зеленые и родные, а вторые серые и совершенно незнакомые, но их обладатель похож своей миниатюрностью на самого Томмо, который впервые за всю историю их отношений почувствовал в груди укол ревности. — Здравствуй, — обращается он к новенькому парню, а затем к Стайлсу, — я вам не помешаю? — Нет, — отвечает последний, — присаживайся. Я скоро закончу. — Луи слушается, размещаясь на своем диване, внимательно разглядывая двух парней. Те еще около десяти минут обсуждают разные темы, связанные с работой, пока Томмо уже скучающим взглядом разглядывает пейзаж за окном. Видимо, он сильно задумался, потому что, когда Гарри занял место рядом с ним, того парня тут уже не было. — Кто это был? — сразу спрашивает младший, медленно перемещаясь на колени мужчины. — Кэмерон Хилл. Он работает тут всего пару недель, а что? — Гарри ведет ладонями вверх по бедрам Луи, забираясь под футболку, устраивая их на его талии. — Он похож на меня, не думаешь? — снова спрашивает Томлинсон, стараясь держать дыхание ровным, и Стайлс принимает его игру, переходя к более откровенным прикосновениям, расстёгивая молнию на его джинсах. — Стой, подожди, дверь! — Закрыта, никто не зайдет. Хилл не похож на тебя. Вы абсолютно разные люди. — Возможно, но у нас все началось так же. Я имею в виду, здесь. Я был просто стажером, а ты работодателем, — в его глазах мужчина находит и любовь, и ревность и желание одновременно, что очень тешит его самолюбие. — Клянусь, малыш, только ты, веришь? — Луи кивает и Гарри наконец-то целует его. — Нам нужна смазка? — Да, — отвечает шатен, тяжело дыша, и ложится на спину, когда Гарри поднимается, чтобы дойти до своего портфеля за тюбиком с лубрикантом. — Не раздевайся, я сам, — произносит он, когда слышит шорох и кряхтение за своей спиной. Стайлс раздевает его медленно, кусая и зализывая по пути каждый показывающийся из-под одежды участок кожи. Когда парень под ним остается лишь в футболке и в носках, он считает, что этого достаточно. Мужчина не знает, как ещё описать внешний вид Томмо прямо сейчас, кроме слова "красивый", и он решает сказать ему об этом. — Ты такой красивый. Когда лежишь и терпеливо принимаешь все, что с тобой делают. Никто не может и никогда не сможет встать наравне с тобой. Я так сильно тебя люблю, — и Луи хнычет, прогибаясь под Стайлсом, путаясь пальцами в волосах на его затылке, оттягивая и заставляя его улыбаться. — Хочу тебя, — Томмо раздвигает ноги шире, не просто приглашая, а требуя, — войди. Сейчас. Без подготовки, я смогу. — Будет больно, Лу, — но последний настаивает, что вытерпит. — Хорошо, встань на колени и упрись руками в спинку дивана, — после этих слов слышно только щелчок колпачка на тюбике со смазкой, их учащенное дыхание и шум улицы за окном. Но Луи сейчас плевать на остальной мир. Пока весь его мир свелся к одному человеку, обнимающего его сзади и мягко оглаживающего бока и ямочки на пояснице, ради чего нужно задирать футболку вверх. — Просто сними ее, Гарри, — но Гарри этого делать не хочет, потому что ему это все напоминает их самый первый раз. И он не может себе отказать, когда ему хочется крепко обнять Луи, притягивая его к своей груди, одновременно с этим, погружаясь в него на всю длину, отчего ноги Томлинсона трясутся и подкашиваются. — Самый лучший, — от таких слов и нежных прикосновений Томмо быстрее привыкает к сильному давлению на стенки ануса, расслабляясь, и уже не хочет кричать от боли, а мужчина начинает двигаться быстрее и быстрее, наращивая темп с каждым толчком. Луи не может расслабиться и отдаться полностью в руки партнера, потому что они не дома, и тут их могут услышать, поймать с поличным и так далее. Ему приходится сдерживать все рвущиеся наружу звуки внутри себя, что не по душе и самому Стайлсу. — Хазз, я скоро... очень скоро, — скулит Томмо, и Гарри обратно наклоняет его к спинке дивана, надавливая на его спину, чтобы он прогнулся. Угол выходит просто потрясающим и ноги шатена снова трясутся, но теперь никто его не поддерживает от падения. Они кончают практически одновременно, Гарри внутрь Луи, наслаждаясь тем, как крепко тот сжимается вокруг него, а младший забрызгивает белыми каплями все перед собой. — Вау, — шепчет Томмо, откидываясь обратно на крепкую грудь мужчины, тут же получая тысячу поцелуев везде, докуда тот только может дотянуться, все еще оставаясь в нем. Теперь, когда Луи уже снова собрал все мысли в кучу, это уже не так приятно. — Хазз? — тот что-то мычит в ответ, присосавшись к местечку между плечом и шеей шатена, но все равно понимает о чем речь, и медленно, хмурясь от чувствительности, выходит. — Щенок. Нам пора, — вспоминает Луи и начинает быстро одеваться, подгоняя альфу. — Думаю, придется задержаться и убрать беспорядок, что ты тут устроил, — он обращает внимание мальчика на кожаную обивку дивана.***
Они решили назвать его Клиффорд. Кудрявый черный щенок. Луи не мог перестать улыбаться по пути из приюта, держа нового члена их семьи на своих руках, воркуя с малышом тем самым голосом, каким мы разговариваем с животными. А Гарри хотел бы иметь возможность вести машину, не глядя при этом на дорогу, потому что происходящее сбоку было куда интереснее. Он не мог отделаться от мысли, как бы Томлинсон выглядел с ребенком на руках, как сильно ему хотелось бы это увидеть однажды, даже если это будет не их малыш. — Луи, что ты скажешь на то, чтобы однажды взять ребенка? — спрашивает мужчина, краем глаза замечая, как Томмо начал пялиться на него, ожидая от него негативной реакции. Но когда Гарри повернулся в его сторону, на лице Луи была небольшая и немного грустная улыбка. — Однажды, да, наверное, — он произносит это, и Стайлс чуть сжимает его колено. — Могу я задать неприятный вопрос? — Попробуй, но мне можно будет не отвечать на него? — Да. Как ты чувствовал себя после потери ребенка, как ты справился с этим? — ответом на его вопрос служит тяжелый глубокий вздох справа. — Я... Роман часто делился со мной хорошими успокоительными и составлял мне компанию, будто каждый раз, когда мне просто необходима была компания, он это чувствовал. Было жестоко с моей стороны пользоваться его чувствами, но- — Я рад, что ты был не один. — Я все равно был один, Гарри. — Да, я... Мне всегда будет очень жаль, Луи, очень-очень жаль, — тихо говорит Стайлс и поворачивается к Томмо, но тот просто кивает, вернув все свое внимание и улыбку их новоиспеченному члену семьи. Гарри надеется, что однажды, то, через что он заставил их пройти, перестанет отражаться на их повседневной жизни неожиданными уколами вины и сожалений, потому что сейчас он в порядке. Почти, как раньше.***
Август. — Я дома! — кричит Луи, закрывая дверь, навалившись на нее спиной. Он слышит, как на втором этаже его любимые мальчики, наверное, поднялись с кровати и теперь спускаются вниз, чтобы встретить Томмо. Гарри появляется в начале лестницы и отпускает щенка со своих рук, потому что тот хочет к Луи. Хочет его обнюхать, облизать и облаять от радости. — Привет, мое солнце, мой хороший мальчик, — начинает Томлинсон, и Гарри готов расплыться в улыбке, но осознав, что его парень обращается не к нему, а к собаке, закатывает глаза,— ты самый красивый мальчик из всех, что я видел, — Луи целует пса в лоб и в мокрый нос, и лишь после этого наступает очередь Стайлса. — Я начинаю ревновать, знаешь, — дуется мужчина. — Не переживай, моей любви хватит на вас обоих, — он тянется к губам альфы, но тот его останавливает, отстраняясь. — Может быть, ты сначала умоешься? Этот приятель облизал все твое лицо, — теперь очередь Луи закатывать глаза. — У тебя нет проблем с тем, чтобы вылизывать мою задницу, но поцеловать меня после незначительного количества собачьей слюны — нет, Луи, иди умойся! — негодует Томлинсон на пути в ванную, потому что Гарри идет за ним. — Это разные вещи, — мужчина наблюдает за парнем, оперевшись на косяк двери. — Как там Зейн и Физзи? — Отлично. Мы обсуждали, как она будет праздновать свой День Рождения, и решили, что снимем какой-нибудь крутой дом, чтобы там был бассейн и много места. Она хочет типичную подростковую тусовку с кучей народа и дешевого алкоголя. И я тоже! — Ты пойдешь один? — интересуется Гарри. За все это время он видел Луи пьяным всего несколько раз, но каждый раз он превращался в очаровательного дерзкого подростка, жаждущего любви и внимания, поэтому, да, мужчина немного переживал. — Если ты откажешься, то да. — Я иду. Что тренер скажет на то, что ты напьешься? — Стайлс подходит к нему сзади и сжимает в объятиях, любуясь ими в зеркале. — Я все еще не в команде, ему практически плевать. Отчитает по привычке, но ничего сделать не сможет, — когда Гарри ничего не отвечает, Луи тоже затихает, расслабляясь в теплых объятиях. Он ловит взгляд альфы в зеркале и счастливо улыбается. — Теперь, когда я чист, ты поцелуешь меня? — да, поцелует. Они доберутся до кухни, оторвавшись друг от друга всего раз, когда Гарри скажет, что надеется на то, что Томмо голоден, и тот прошепчет в его губы: "Да, очень", и снова проникнет своим язычком в рот мужчины. — Лу, я планировал провести этот ужин чуть более невинно, — произносит альфа на выдохе, когда чувствует бешеные волны волны возбуждения, исходящие от Луи, но не может ничего с этим поделать, кроме как помочь им обоим, — Ладно, к черту, поедим позже, — сдается он, подхватывая мальчика за заднюю точку, чтобы тот обернул свои ноги вокруг него. Еда, кажется, стала еще вкуснее, после того, как они нагуляли себе аппетит. И у Луи была важная новость, которой он должен был поделиться с мужчиной. — Я решил, что хочу пройти курс лечения, потому что хуже от него не станет, а если станет лучше, то будет просто прекрасно, — Стайлс кивнул ему, как бы говоря, что внимательно его слушает, пережевывая свой ужин. — Это лечение будет действовать на все органы репродуктивной системы, что, скорее всего, и не поможет нам завести ребенка в будущем, но может привести в порядок мой цикл. Я имею ввиду, что течка может стать обычной, как у всех нормальных омег. — Лу, малыш, ты абсолютно нормальный, но было бы здорово, если бы ты перестал испытывать эту мучительную боль, — Гарри сжимает его руку в своей. — Но я же вижу, что ты хочешь этого. И я хочу. Только представь, что все может быть, как у нормальных пар: упоминания о течке, они улыбаются и вспоминают, как хорошо им было в те несколько дней. Они полностью растворяются друг в друге, создают особую связь на инстинктивном уровне, тогда как мы боимся этого времени, потому что это самые тяжелые дни в наших отношениях. — Когда ты начинаешь курс? — Четырнадцатого числа я сдам все нужные анализы, и доктор Кемп, отталкиваясь от них, распишет мне весь- Его прервал зазвонивший телефон Стайлса, который выглядел озадаченно, так как не ожидал никаких звонков. — Это мой босс, — говорит он, сильнее сжимая ладошку своего парня, извиняясь. — Здравствуй, — Луи слышит мужской голос из динамика, напрягаясь, когда лицо альфы становится мрачнее. — Может, это можно перенести? На эту неделю, например, или после шестнадцатого числа. У меня и моей пары очень важный день, — омега пока не понимает, о чем идет их разговор, но он рад, что Гарри помнит День Рождения его сестры. — Кто-то другой не может поехать? Я бы отправил своих лучших ребят вместо себя, они справятся, — после этих слов голос в трубке, видимо, что-то четко и настойчиво объясняет его парню, и его лицо уже не светится счастьем, как несколько минут назад. — Я должен буду уехать на пять дней по работе. И плохая новость в том, что я уезжаю тринадцатого утром, и вернусь только восемнадцатого вечером. Черт, я пропущу и анализы, и вечеринку... — по лицу Томлинсона он может точно сказать, что тот расстроен, но пытается не подавать виду. Это работа, и мужчина не может не ехать. — Жаль, — тяжело выдыхает младший и снова берет в руки вилку, ковыряя овощи в тарелке. — Малыш, — Гарри поднимается со своего места, чтобы подойти к парню и обнять его, целуя в макушку, — всего пять дней и я вернусь домой. Мне тоже не нравится, что меня не будет рядом, солнце. — Все в полном порядке, я не маленький ребенок. Я могу прожить без тебя несколько дней, не так уж это и важно.***
Окей, это все было очень важно. Просто супер-супер важно, потому что Луи только что отказали в лечении, потому что подозревают, что он беременный, а все эти процедуры будут вредны для плода. — Этого не может быть! — шепчет Томлинсон, вытаращив глаза на бумаги перед собой. Роман Кемп, кажется, озадачен этой ситуацией не меньше, — Ты сам полгода назад сказал мне, что это невозможно. Я бесплоден, помнишь? Что это за хрень, Роман? — Луи не совсем понимает, почему именно он злится, но он злится, и кидается бумажками в своего доктора-друга, который хочет, чтобы парень успокоился. — Я помню, да... Но мы пока не можем утверждать, что это беременность, потому что, если это и правда ребенок, срок еще совсем маленький. Но с анализами определенно не все гладко. Я думаю, внутри тебя снова развивается жизнь, и не могу назвать это никак иначе, как чудо, Луи. — И что мне сказать Гарри? — Томлинсон успокоился, расхаживая туда-сюда по кабинету, нервно проводя по своим волосам. Кемп даже не успел ему ответить, — Ничего. Пока нельзя ничего говорить, да? Мы же не знаем точно. Сейчас я скажу, он будет счастлив, а потом мы снова разобьем его сердце, хотя... — лицо омеги резко меняется, отражая глубокую печаль. — Что такое? — Тогда, когда все было в первый раз, он не выглядел разбитым потерей... малыша. Ему, будто, абсолютно наплевать на это... — Я уверен, что это не так. Ты не знаешь, что он на самом деле чувствовал, его ведь не было рядом, — врач тут же жалеет о том, что произнес последнюю фразу, потому что парень, маячивший вдоль и поперек, от стены к стене, резко останавливается, и его подбородок дрожит. — Каковы мои шансы после всего случившегося? В смысле, каковы шансы, что я смогу, эм, сохранить ребенка? — с каждым словом, Луи дрожит все сильнее, под конец он трясется буквально всем телом. — Восемьдесят процентов, что ребенок не доживет до рождения. — Тогда я должен избавиться от него. Прямо сейчас, слышишь? Я не потеряю всю свою жизнь еще раз, все только начало налаживаться, — он не может сдерживать слез, слишком много стресса для одного утра. — Лу, как врач, я поддерживаю тебя, но как друг, который прошел с тобой через самые плохие дни, я скажу, что тебе нужно хотя бы попытаться, — врач встает и прижимает пациента к своей груди, пока тот заливает его халат слезами. — Я боюсь снова все потерять. — Несчастья бояться — счастья не видать. Слышал такое?***
Луи не сказал никому. Ни семье, ни Зейну, ни Гарри. Говоря о последнем, Томмо ждет его приезда уже целый день, обдумывая, как лучше преподнести новость. В конечном итоге все привело к тому, что он, глубоко задумавшись, пропустил звук шин за окном и очень сильно испугался, когда Стайлс вошел в дом, слишком громко для напряженных нервов омеги хлопнув дверью. — Хей, любовь моя, — он проходит на кухню, где Луи мирно отпивает из полной чашки горячего чая, оперевшись на тумбу. — Привет, — он улыбается, но улыбка уставшая и нервная. И, конечно, это не могло не броситься альфе в глаза. — Что-то не так, солнце? — Гарри играет с пальцами его руки, не решаясь пока обнимать и целовать парня. Неизвестно, как он может отреагировать на это прямо сейчас. — Я, эм, тут... Я так не могу, смотри сам, — Томлинсон указывает на открытый конверт неподалеку от себя, и Стайлс, с опаской разглядывая мальчика, тянется к бумагам. — Подожди, это результаты твоих анализов? Что такое? Ты... ты же не умираешь? — Не совсем, но- — Ты пугаешь меня... — мужчина быстро достает лист бумаги из конверта, внимательно вчитываясь в каждое слово. По мере движения его глаз по тексту, эмоции на его лице меняются, и Луи не уверен, положительные они или нет. — Этого не может быть, врачи же сказали, что... — Поверь, моя первая реакция была точно такой же. Слово в слово, — Томмо рязглядывает свои ступни, делая еще несколько глотков чая, и неожиданно альфа опускается перед ним на колени, и Луи хотел бы объяснить ему, что это не лучшее время для минета, но тот лишь поднимает его футболку, чтобы покрыть живот легкими поцелуями, что очень щекотно, но омега слишком увлечен этим невероятным процессом, чтобы жаловаться. На глазах начинают наворачиваться слезы, когда Гарри шепчет, обращаясь к чему-то, что представляет из себя пока лишь набор нескольких клеток: "Пожалуйста, останься с нами, малыш. Умоляю, ты очень нам нужен".