Would I — Maggie Lindemann
Хлоя медленно закрывает дверь, слышит шум, доносящийся из телевизора и тихое сопение отца. Она медленно снимает обувь, кладет ключи на тумбочку, проходит в гостиную. Ее сердце бешено стучит от того, что она безумно боится пробуждения отца. Ее беспокоит то, как он отреагирует на ее столь позднее появление дома, даже несмотря на то, что она его предупреждала. После смерти матери Хлоя навсегда забыла о том, каково это быть обычной девчонкой, отрывающейся на всю катушку со своими друзьями. С далекого детства весь день Райс был расписан строго по специальному расписанию, которое она сама себе составила под давлением отца: ранний подъем перед школой, готовка завтрака для себя и папы, школа, после которой желательно нигде не задерживаться, чтобы успеть приготовить ужин, сделать уроки и восстановить силы для нового дня. Группа поддержки — единственная отдушина в ее жестком мире. Только там она способна расслабиться и получить хоть небольшое удовольствие от своей жизни. — Спокойной ночи, папочка, — шепчет Хлоя, прикрывая отца нежно-голубым пледом. Она выключает телевизор, убирает пульт на полочку столика. В глубине души Райс всегда мечтает о том, чтобы ее отец вновь полюбил. Ей до боли не хочется того, чтобы он всю жизнь жил воспоминаниями о ее матери, тешил себя мертвой любовью, которая глубоко поселилась в его душе. Но еще сильнее Хлоя боится того, что она медленно становится на него похожей. Ведь ее любовь к Брайсу настолько велика, что заполонила не только ее сердце, но и разум. Девушка снова и снова вспоминает его улыбку, его безумно-красивые глаза, ямочки на щеках и смех, эхом отдававшийся в ее памяти. Она готова снова и снова перематывать в своей голове его голос, бархатный голос, в котором она готова утонуть. Что может быть хуже любви к мертвому? Райс часто думает о его смерти, точнее о том, когда он впервые задумался о ней. Ей интересно, что стало первым толчком к этому: Джефф и первая вечеринка у Рейллы или что-то было перед этим... что-то такое, о чем Уокер не хочет говорить. Скорее всего так и есть, но это уже вряд ли можно узнать. Он мертв и этот факт никто и никогда не исправит.Мы живем в гребанном двадцать первом веке, а ученые так и не додумались до того, чтобы мы, простые смертные, могли хоть пять минут поговорить с мертвыми. Сказать им о том, как мы чертовски скучаем, как мы их любим и спросить `почему?`.
Хлоя просыпается слишком рано. Смотрит на часы, медленно переворачивается, надеясь, что все-таки сможет уснуть. Вертится на кровати минут двадцать, а после, смирившись с мыслю о том, что она больше не сможет сомкнуть глаз, поднимается и идет в ванную. Накидывает на себя розовый халат, не туго завязывает тонкий пояс. Берет со стола плеер с наушниками и спускается на первый этаж — отец все еще спит. Хлоя слегка прикрывает дверь, ведущую на кухню, жмет на кнопку `play`, а после кладет плеер в широкий карман халата. Вновь слышит противный треск, будто где-то там горит бумага. У нее перехватывает дыхание, она чертовски напугана тем, что, скорее всего, это ее история. Страшно от того, что она понятия не имеет, чем могла насолить парню, любовь к которому разрушает ее каждый день. Даже вчера, на этой небольшой вечеринке в центре города, она была готова поклясться чем угодно, что Уокер был рядом с ней: сидел с ней на капоте, когда там был и Скотт, ехал домой с ней и Заком в машине и так далее. Хлоя ощущает его присутствие даже сейчас, на своей собственной кухне. Ей казалось, что он сидит позади нее за огромным деревянным столом, из-за чего она боялась поворачиваться. — Вас осталось трое, — его голос раздается слишком неожиданно. Райс слегка вздрагивает, но быстро берет себя в руки, — почти святая троица, находящаяся в неведении. Один из вас уже дождался своего звездного часа, — Брайс снова замолкает. Выключает микрофон, отодвигает его от себя. Взгляд парня быстро перемещается с собственной таблицы, которую он начертил вчера вечером, с фотографии, стоящей слишком близко. Он слишком счастливый там, сидя рядом с девушкой своей мечты, так и не сказав ей об этом. — Все началось с той самой вечеринки, — бормочет он, возвращаясь к таблице. Несколько раз обводит имя `Джефф` синей пастой, после ведет стрелочку к `Катрин`, проделывает с ней ту же манипуляцию, но уже красными чернилами. `Зак` — черные чернила, `Райан` — снова красные, `Монтгомери и Рейлла` — темно-синие, а `Скотт` — черные. Синий цвет — те, кто был добр ко мне. Черные — прихвостни монстра, красные — те, кто проник слишком глубоко в мою душу. Каждому свой цвет и свое значение. Поступок каждого должен быть замечен. Он встает из-за стола. Заносит руки вверх, привстает на пальцы ног, тихо вздыхая. Он не знает, что сказать дальше. Все кассеты, которые он записал раньше, давались ему с необычайной легкостью, с этой же так не выйдет. Он заперт в собственной голове, поток мыслей в которой он не может контролировать. Подходит к своей доске желаний, что уже несколько недель висит над его кроватью. Поездка в Нью-Йорк, поступление в колледж на факультет юриспруденции, желание попасть на концерт G-Eazy и много других вещей он хотел сделать прежде, чем смерть подкрадется к нему. Но Брайс заглянул не в тот колодец будущего, ведь большинству его желаний несуждено исполниться. — Я не хочу говорить много красивых речей, хотя человек, о котором я сегодня вам расскажу, заслуживает их, — Уокер держит микрофон настолько крепко, что костяшки его пальцев белеют. Его голос немного дрожит, но уголки губ растянуты в тонкой улыбке. Он не может злиться на нее, потому что она не в чем не виновна, — давайте вернемся в шестое сентября моего последнего года. Я все лето провел в Котсвилле, в небольшом городке в Пенсильвании, помогал кузину реконструировать заброшенные здания, наслаждался красотой Котсвилльских мест и их культурой. Этот городок чуть меньше нашего, но там в сотню раз круче, я даже подумывал о переезде, но лишь один человек останавливал меня — и он не является членом моей семьи, — Брайс вновь останавливает запись. Он и подумать не мог о том, что ему будет так сложно признать тот факт, что он влюблен в Хлою Райс. Страшно думать о том, что его чувство вновь не взаимно во второй раз. Дверь открывается, но Хлоя этого не замечает. Она слишком зациклена на голосе Уокера и на приготовлении блинчиков, один из которых вот-вот подгорит. Райс слушает парня слишком внимательно, представляя, что он делал, где находился, во что был одет, записывая кассеты. Она хочет знать, о чем он думал в последние дни своей жизни, о чем мечтал и к чему стремился, пока мысль о самоубийстве не захватила его разум. Почему он выбрал столь странный способ — броситься под машину, а не перерезать себе вены или выпить слишком много таблеток. Райс задавалась этими вопросами слишком часто, от чего у нее самой появлялись мысли о смерти.. — Я пропустил первый месяц учебы, вернулся лишь в начале сентября. За время летних каникул я вовсе забыл о том, кем я являюсь в школе, точнее, кем меня считают. Я забыл обо всем, но не о тебе Хлоя Аделина Райс, — ее руки трясутся, когда она слышит свое имя. Тарелка с блинчиками падает на пол, осколки смешиваются с остатками еды. К Хлое подбегает отец, испугавшийся того, что его дочь может пострадать. Райс быстро убирает наушники в карман, надеясь, что папа ничего не спросит от этом. Она медленно подходит к столу, опирается руками на него. Ее сердце колотится в сотню раз сильнее, чем тогда, когда она слушала чужие кассеты. Она знает, что скоро настанет ее время, но не верит в то, что оно пришло. Хлоя не может признать то, что настало ее время. Сейчас она послушает свою историю, узнает, почему из-за нее погиб семнадцатилетний парень. — Все хорошо, пап, — бормочет она, обходит отца стороной, никак не реагируя на его вопросы о том, в порядке ли она. Райс обходит диван, быстро поднимается по ступеням в свою комнату, за которой почувствует себя защищенной от всего мира, но только не от Брайса Уокера, голос которого продолжал говорить в ее голове. — Все хорошо, — она падает на кровать, укрывает себя одеялом, пряча голову от внешнего мира, — это просто его мысли и все, — слова, которые должны ее успокоить, лишь нагоняют страх, — почему я? — вскрикивает Хлоя, надеясь на то, что отец ее не услышит. Ему не к чему сейчас лишние поводы для беспокойства. Он должен быть уверен в том, что с его малышкой все хорошо. Хлоя не разговаривала с отцом по душам со смерти ее матери. Райс просто не знает, как говорить с папой на тему подростковой депрессии, влюбленности, месячных или первого секса. Она всегда избегает его вопросов о том, что происходит в ее жизни, помимо занятий в школе и репетиций в группе поддержки, но она всегда отвечает, что все как всегда, ничего нового.— Видела Брайса? — Ти-Джей, сидевшая около Хлои, все время поворачивалась назад, кому-то мило улыбаясь. Райс знала кому, но старалась делать вид, что ее это вовсе не касается. Она листала ленту в инстаграм, ставила лайки на публикации друзей, остановилась, увидев фото кафе `Моне`, в котором слишком давно не была, — не слышала, где он провел каникулы? — Ти-Джей стукнула подругу в плечо. Она забрала, буквально вырвала мобильник из рук Хлои, для того, чтобы Райс поскорее ответила ей. — Котсвилл. — Хм... не слышала о таком. Калифорния? — Пенсильвания, — Хлоя произнесла название штата слишком нежно, дабы ее тон не показался Ти-Джей оскорбительным. Она никогда не блистала умом, особенно, если дело касалось географии, биологии и других предметов по выбору, на которые она попросту не обращала внимания. Ти-Джей привлекало только то, что привлекало остальных крутых девчонок старшей школы Либерти — самые легкие предметы или те, на которые практически никто не ходит (на них, по статистике, ничего сложного не делают). — В любом случае, этот Хотсвилл сделал из него чертовски горячего парня. Хлоя мысленно исправила подругу. Она сдерживала себя, чтобы не обернуться, но не смогла. Райс пыталась обратить свое внимание на что угодно — на учебники по античной философии, на ленту инстаграма, на бессмысленные слова Ти-Джей, но ничего ей не помогало. Она думала только том, как же изменился Брайс Уокер за период летних каникул.
Хлоя решила, что ей лучше сейчас побыть одной, прогуляться до школы в полнейшем одиночестве (если не считать Уокера, запертого в ее старом плеере). Она быстро одевается, собирает волосы в высокий хвост, хватает со стула сумку и слишком тихо покидает дом, не попрощавшись с отцом, который так и остался в кухне. Хлоя здоровается с соседкой, слегка улыбается ей. Достает из сумки плеер, а после перекидывает ее через плечо. Она снова слышит противный шорох и легкое постукивание. — После Катрин я долго не мог поверить в то, что этот мир реален и в нем все еще существует любовь. Я на каждом повороте встречал тому подтверждение, — Уокер сидит за своим письменным столом, одной рукой он крепко держит микрофон, а вторая медленно переворачивает оторванные страницы из его дневников. Он не знает, что говорить о Хлое, кроме самой причины, по которой она оказалась здесь.`Она должна знать!`
— Мой отец изменяет матери уже несколько лет, а она все это терпит ради меня и Тэдди. Тэдди еще одна причина, которая держала Брайса в мире живых. Его пятилетний младший брат слишком дорог ему. Уокер не уверен в том, что Тэдди смог бы пережить смерть старшего брата, порой заменявшего ему родителей (отец постоянно в командировках, а мать по вечерам заливает свою боль вином. Брайс помнил все: первое слово брата, первый смех, первый шрам... Он сам не представляет, как будет существовать там без него. — Мои соседи развелись два года назад, но до сих пор не могут разделить имущество. Если между взрослыми людьми нет любви то, что уж говорить о подростках. Рейлла и Монти наглядный пример того, что любви нет — есть привязанность. И тот, кто смог от нее избавиться — живет спокойно, пытается построить что-то более хорошее, а кто не смог — чахнет, как засохший цветок. Хлоя доходит до школы слишком быстро. Она не выключает кассету, проходит по парковке слишком медленно, но даже сейчас на нее никто не обращает внимания. Половина учеников еще не проснулась, а другая занимается своими делами. Райс подходит к девчонкам из группы поддержки, почти у каждой в руках есть бутылка воды со льдом. Райс убирает плеер в сумку, чтобы избежать ненужных вопросов, садится рядом с Ти-Джей, которая копается в своем телефоне. Райс не произносит ни слова, опирается локтями о крышку стола, оглядывается. До первого урока остается чуть меньше десяти минут, когда ученики быстро направляются в сторону откуда доносился женский крик. Хлоя не остается в стороне. Поднимается, хватает сумку и, вместе с Ти-Джей, движется в противоположную сторону от парковки. Туда, где находился тротуар, соединяющий школьный забор и проезжую часть. — Вот же черт, — бормочет кто-то, — интересно, кого это так, — Райс поднимает голову и видит перед собой Демпси. Парень взъерошивает свои темные волосы, пытается привстать на носки, чтобы увидеть еще больше, но не может. Он видит только то, что кого-то сбила машина, и этого кого-то уже окружили люди. — Бедняга. — Сам виноват! Надо смотреть, куда идешь, — бросает Рид, пробравшийся к Заку, — может он пьяный или вообще бездомный. — Он человек, Скотт, — Хлоя решается заступиться за незнакомца. Рид обернулся, посмотрел на нее и ничего не ответил. — Там Андерсен, — крикнула Саша, и быстро рванула к месту происшествия. Она узнала ее вишневый рюкзак, который сама ей подарила. Кресс заметила его случайно, но была уверена в том, что это он. За ней рванул и Скотт, остальные ребята остались у тротуара около школы. Им было любопытно, но никто из них больше не хотел бежать туда. Подбежав, Саша прикрывает рот ладонью, подходит к Рейлле, обнимает ее со спины. Глаза Кресс становятся влажными, когда она узнает парня, тонувшего в собственной крови. — Мы просто переходили дорогу, — бормочет Андерсен. На ее коленях лежит голова парня, ее руки в его крови, но ей сейчас все равно. Она плавно качается из стороны в сторону, будто в трансе. Несколько раз ее пытались поднять, но она никого не слушается, — я не знаю, как это произошло, — бормочет девушка, каждую секунду проверяя пульс парня. — Твою ж мать, — только и может выдавить из себя Рид, не веря собственным глазам, — надо позвонить его родителям, — он достает телефон, но слишком поздно понимает, что у него нет нужного номера. Когда приезжает машина скорой помощи, то врачи быстро вытаскивают носилки, кладут парня на них и закатывают в машину. Мужчина надевает ему маску, но и секунды не проходит, как он ее снимает. Убирает маску подальше, садится около парня, потом встает, выходит из машины. — Кто-то знает его? Фамилию? Возраст? Номер родителей? — сняв с глаз очки, мужчина протирает их краем футболки, — нужно заполнить документы и сообщить, где забрать тело. — Да, — Андерсен поднимается с земли, дрожащими руками поднимает вишневый рюкзак, — Джефф. Джефферсон Аткинс.— Разделитесь по парам, — произносит учитель, садится на стул. Он смотрит на учеников, но никто из них даже не шелохнулся, — иначе я сам вас разделю. Брайс оборачивает — он остается единственным в классе, кому не достается партнера. Мистер Фрэнсис, новый психолог, слишком любит устраивать ученикам всякого рода тренинги, давать задания и, как бы странно это не звучало, действительно желает, чтобы каждый его ученик нашел себе друга. Но, как бы он не старался, с Брайсом Уокером этот трюк не пройдет, ему предначертано быть одним. — Простите, можно войти? — дверь открывается и на пороге кабинета появляется Джефф. Он держит рюкзак в руке, крепко сжимает его толстую лямку. — Прошу, проходите, — учитель не поднимает глаза, заполняет какие-то бумаги. Аткинс проходит и садится около Уокера. Прежде чем просить рюкзак на пол, он достает из него тетрадь и карандаш. — Нужно составить общую карту желаний, — бормочет Уокер. Аткинс кивает, оглядывает класс. Они сидят несколько минут в полнейшей тишине, в то время как их одноклассники во всю беседуют о своих картах. Неожиданно, Джефф берет карандаш и начинает записывать несколько своих желаний. — Предлагаю записать все наши желания, а сюда, — он показывает на белый лист, — записать лишь то, что совпадает. Впервые за долгое время Брайс вновь почувствовал себя не одиночкой, а чьим-то, если не другом, то хотя бы товарищем. Он рад тому, что вместе с ним сейчас сидит именно Аткинс, человек, которого он прекрасно понимает, даже несмотря на то, что они находятся в разных социальных слоях школы. — Ты все? — Секунду, — прошептал Джефф, аккуратно выводя последнее слово, — итак, первое — это поступить в колледж по спортивной стипендии, главное, чтобы туда не метил Круз. Иначе плакала моя стипендия, — он улыбнулся, но вовсе не так, как всегда. — Как по мне, так ты круче его, — произнес Брайс, — я хочу поступить на юридический, — они решили записать эту в общую карту. — Хочу на осенний концерт G-Eazy. — Ты шутишь? Черт, Уокер, бронируй билеты, ибо туда мы должны попасть вместе.
В школе провели лишь два урока, а после все занятия отменили. Никто не мог думать ни о чем, кроме парня, которого утром сбила машина. Рейлла вызвалась помочь в заполнении документов, вовсе забыв о своей кровавой одежде. Ей хотел помочь Скотт, но она убедила его в том, что справится сама. С Джеффом она была знакома всю свою жизнь, какое-то время они были соседями. У них было много общего, он был ее настоящим другом. Другом, которого она потеряла сегодня утром. Мистер Фрэнсис решил провести внеурочное занятие для учеников, которые были слишком близки с Аткинсом. В первую очерень он пригласил всех спортсменов и девчонок из группы поддержки, пришли почти все. Хлоя сидит около Саши, которая вовсе не слушает учителя, даже не скрывая этого. Дверь открывается и в кабинет заходит Рейлла. Молча проходит в конец кабинета, садится на свободное место. Все оборачиваются, смотрят на нее, но она на это никак не реагирует. За все эти годы любой может привыкнуть к такому вниманию. — Я бы хотел, чтобы эта кассета осталась только между нами, но, согласись, что это будет не честно по отношению к другим. Ты знаешь их истории, следовательно, они хотят узнать и твою. Все просто! Я не помню, когда именно понял, что ты мне нравишься чуть больше, чем просто друг, но хорошо помню то, что был чертовски рад твоему подарку на свое день рождения. Мистер Фрэнсис рассказывает всем о то, как правильно отпускать людей из своей жизни, распинается так, будто все его только и слушают. Но это не так: кто-то уже метит на место Джеффа в основном составе, кто-то думает на тем, в чем пойти на его похороны, а кто-то... просто не может найти себе места и , единственное, о чем может думать, это о том, как смыть ощущение крови на своих руках. — Надеюсь, что после того, что я вам рассказал, вам будет легче принять смерть друга, — произнес психолог. Мужчина поднимается со стула, подходит с доски и стирает с нее какую-то схему, нарисованную минут десять назад. — У вас на глазах, мистер Фрэнсис, когда-нибудь умирал человек? — некогда звонкий голос Андерсен сейчас звучал совершенно иначе. Был слегка хрипловатым, — вы смотрели в его глаза, понимая, что ничем не можете ему помочь? Боялись прикоснуться к нему, чтобы не сделать еще хуже? Или может быть ждать гребанную машину скорой помощи, молили Господа о том, чтобы она успела? Хотя нет, вы позвонили его отцу, сказали о том, что его ребенка сбила машина в трех шагах от школы! — Рейлла, мы понимаем, что ты пережила сегодня... — Никто из вас не понимает меня. Вас там не было, — она поднимается, поправляет капюшон толстовки, которую нашла в шкафчике Монтгомери. Андерсен не была дома. После всего, что случилось, она смыла с себя кровь в школьной душевой, переоделась в то, что нашла в своем шкафчике: короткие джинсовые шорты, — а теперь простите, мне надо помочь с похоронами. Она вышла из кабинета слишком громко и эффектно, как всегда.— С днем рождения, — Брайс сидел в столовой в компании яблочного сока и контейнера с едой, которую он каждый день готовил себе сам. Уокер обернулся, позади него стоял Джефф с конвертом, — распечатай его, когда будешь один, — Аткинс засмеялся, отдал конверт Брайсу и ушел. Парень был рад подарку, но уход друга его немного огорчил. Он открыл контейнер, достал вилку и начал есть, вовсе не заметив того, как к нему подсел Аткинс с подносом. — Что? Я не допущу, чтобы в свой день рождения ты был один. Уокер впервые обедал не один, во что он до сих пор не мог поверить. — Можно? — к ним присоединилась Хлоя. Она была без подноса, лишь с бутылкой йогурта и миниатюрной коробочкой, — поздравляю, — Райс села рядом, протянула ему коробочку и обняла настолько крепко, что, была готова поклясться в то, что на секунду стала с ним одним целым. — Я обязан это запечатлеть, — протянул Джефф, делая фото тех, кто наконец-то был счастлив.
После школы Хлоя сразу же пошла домой. Она не стала доставать плеер — ее жизнь и так катится к чертям и голос еще одного мертвого парня в ее жизни добьет ее. Если с Брайсом она была более-менее знакома, но с Джеффом пересекалась только в период спортивных мероприятий или на переменах. Как ни странно, но общих занятий у них не было. Они улыбались друг другу в коридорах или в столовой, как старые друзья, но за пределами школы могли вести себя так, будто совершенно чужие люди друг другу. — Хэй, Хлоя, — она обернулась, когда услышала свое имя. К ней подбежал Зак, его рюкзак бросало из стороны в сторону из-за бега, — я проведу тебя? — Да, конечно, — она кивает, оборачивается и продолжает идти к своему дому. В идеале она уже через десять минут будет там, через двадцать будет накрывать на стол, а через минут тридцать уже убирать. Но сейчас ей не хочется идти домой, хочется остаться здесь, пусть даже с Заком. Они идут в абсолютной тишине. Нагнетающей тишине. Мысли заняты лишь тем, как продолжить тишину, не нарушить ее разговором о Джеффе, который еще вчера был с ними на вечеринке, а сегодня находится в холодильнике центрального морга. — Ты не знаешь, похороны будут завтра? — Да, завтра. Рейлла говорит, что его мать до сих пор не знает об этом. У нее слабое сердце, не знают как сообщить, — Райс стало тяжело дышать. Рейлла говорила все верно — никто из них не может понять ни ее, ни его родителей, потерявших ребенка. Да, Хлоя потеряла свою мать, но тогда она была совсем ребенком и вряд ли испытывала настоящие эмоции. Скорее она думала о том, что мама вернется, но проходили годы и женщина не переступала порог их дома. — Сможешь заехать за мной перед похоронами? — они остановились у дома Хлои. Она повернулась к нему, посмотрела в карие глаза. — Конечно.— Это самой глупый вопрос, — возразил Аткинс, когда весь класс попросили ответить на вопрос от продолжительности своей жизни, — я знаю, что доживу до глубокой старости, воспитаю прекрасных детей — минимум двух, а потом буду возиться с внуками, рассказывать им о своем спортивном прошлом и о том, каким крутым парнем был их дед, — Джефф засмеялся, и многие подумали, что он нагло солгал учителю, но ничего подобного. Он сказал чистейшую правду — именно таким он видит свое будущее. — Что можете сказать вы, мистер Уокер? — Я не знаю, — он пожал плечами, отвел взгляд в сторону, стараясь подобрать правильные слова, — но я уверен, что раньше сорока в гроб точно не лягу.
— Я помню тебя очень хорошо. Твой любимый фильм — `мост в Терабитию`, актер — братья Хемсфорды, песня — `помешательство` Рианны, духи — только кисло-сладкие от Гучи. Название настолько сложное, что его запомнить я не смог. Но клянусь, что могу определить его с закрытыми глазами. Ты звонко смеешься, но стесняешься этого, а зря. Ведь есть те, кто готов слушать его бесконечно, — Уокер не выключает микрофон. Он просто в тупике — понятие не имеет, что сказать той, с которой, по сути должен попрощаться. Он снова и снова смотрит на то, что написал часами ранее, совершенно не понимая, что было в его голове тогда и почему этого нет сейчас, — ты слишком идеальна для меня, Хлоя. Или я слишком труслив, чтобы быть с тобой. Я не хочу, чтобы ты корила себя, как-то винила в моей смерти, ведь ты тут не при чем. Ты одна из причин почему я дожил до этого времени, а не прервал ее раньше. Ведь были поводы, но, вспоминая тебя я понимал, что у меня есть шанс на хорошее будущее, возможно с тобой, — дыхание перехватывает, но он просто должен сказать иначе будет ненавидеть себя, — я люблю тебя, Хлоя Аделина Райс. Люблю так сильно, что готов жить ради тебя вечность. Но так или иначе осталось две истории, о которых я должен рассказать. Просто переверни кассету и все услышишь. Думаю, что ты меня поймешь. Поймешь, почему я не сдержал свое обещание. Райс зашла в дом, отца еще не было — странно, обычно он приходит намного раньше ее. Она поднялась в свою комнату, закрыла дверь на ключ, достала плеер из сумки, закрыла глаза и полностью погрузилась в свою историю. Последним, как ему казалось, узнал о смерти Аткинса Монтгомери. Он проспал весь день и, когда включил телефон, то увидел около двадцати пропущенных звонков и сотни сообщений от всех, кроме Рейллы. Она не хотела ни с кем разговаривать. Андерсен желала провалиться сквозь землю, еще раз оказаться на той проклятой дороге и не допустить того, чтобы Аткинс обернулся, в момент их разговора.— Если учесть, что я лично знаком с ними двумя, то ты поступила правильно, рассказав мне все, — сделав глоток еще теплого кофе, Аткинс спрятал одну руку в карман. — Ты единственный, кто не будет меня осуждать, — Андерсен выглядела растерянной, — я не хочу делать больно никому из них, но знаю точно, что одного люблю сильнее. Она решила рассказать все Джеффу, ведь один из немногих, кто действительно не способен на осуждение, он может дать совет, который действительно поможет. За это его все и любят. — Если любишь Картера, то я чертовски рад за тебя, поверь, я знаю его сколько живу, как и тебя, а если Монти, то будь готова — это будет самый сложный квест в твоей жизни. Не хочу сказать, что с Картером проще, но безопаснее — это точно. Порой Монти может себя не контролировать, думаю ты и так это знаешь. Он посмотрел по сторонам, сделал несколько шагов вперед, она пошла за ним, а после удар и она падает назад. Ее лишь задело, в то время как Джеффа откинуло на несколько метров. Она быстро подскочила, подбежала к нему, сбросила с плеч рюкзак, отбросила его в в сторону. Присела, поджав колени под себя, положила на них голову Аткинса. К ним кто-то подбежал, вызвал скорую, которая обещала сейчас же приехать. Рейлла смотрела в его глаза, в которых не было страха, лишь надежда на то, что он переживет этот кошмар. — Пожалуйста, не уходи, — она шепчет это слишком тихо, почти беззвучно, но он все понимает. Джефф ничего не произносит. Он не может пошевелиться, все тело горит, во рту скапливается кровь, которая тонкой линией вытекает, разливаясь по шее, а потом на темный асфальт. — Только не ты, — она держит его голову, поглаживает еще румяные щеки, волосы, будто успокаивая его. Но это успокаивает и ее, — ты последний, кто заслуживает этого, — эмоции берут над ней вверх, когда скорая не приезжает, а он начинает кашлять, отхаркивая кровь.
Рейлла подходит к дому, когда видит на ступенях сидящего Монтгомери. В глубине души она надеялась на то, что придет кто-то другой, но и ему она рада сейчас. Она останавливается у порога, он подходит к ней, крепко обнимает и только тогда она может вновь расплакаться, как утром на дороге. Она представляет, что обнимает Аткинса, своего лучшего друга, которого потеряла слишком неожиданно. — Мне жаль, что ты видела все это, — бормочет Круз, но Рейлла его не поддерживает. Ей не жаль, ведь, если бы ее там не было, то Джефф умирал в одиночестве.— Просто пригласи меня на свою свадьбу с кем-нибудь из них, — смеется Джефф, не глядя под ноги, — если будешь счастлива ты, то и я буду счастлив.