Взаимная связь между светом и тьмой

      Аннунциата рада была переехать в другой город и обжиться в квартале, знакомом ей с детства. Всё здесь напоминало ей о матери, которую она потеряла давно и плохо помнила. Знакомые улочки, переулки, площади — девушка могла часами бродить по ним, вспоминая прошлое и переживая счастливые моменты настоящего. Она жила вполне счастливо и в Волшебной Стране, но ровно до того момента, пока не появился ученый и пока она не смогла более закрывать глаза на все те безобразия, что там творились. Теперь она жила далеко от родного края вместе со своим любимым, с которым она не была обвенчана, что ее ужасно огорчало. Как только они сели в поезд, который должен был увезти их из Сказочного Королевства, Христиан-Теодор объяснился с ней. Он очень благодарен ей за поддержку и любовь. Она — его единственный верный друг, и он это очень ценит. Он подарит ей свою жизнь и постарается сделать ее счастливой вдали от дома, но он не смеет неволить ее браком, ведь они знакомы от силы месяц. Возможно, совместное проживание покажется им обоим в тягость, и тогда проще будет расстаться. Аннунциата вернется домой невинной девушкой и сможет найти себе нового жениха, который будет ее достоин.       Подобное целомудрие ужасно удивило Аннунциату, особенно от того, кто совсем недавно планировал жениться на принцессе, которую едва знал, но, возможно, именно эта печальная история заставила его одуматься. Разумеется, для всего города они были мужем и женой, никак иначе нельзя было прилично объяснить их совместное путешествие, да Аннунциата и ощущала себя женой. По крайней мере, днем. Ночью же всё было иначе. Сперва они спали в разных спальнях. Потом как-то так получилось, что они оказались в одной комнате, разделенной ширмами, но постепенно исчезли и они. Аннунциата терпеливо ждала, когда Христиан-Теодор посчитает ее готовой сочетаться с ним узами священного брака. Прошло уже семь месяцев, и отношения между ними становились все более и более нежными. Тихая, спокойная жизнь мещан, вдали от дворянства, дворца и даже блистательного ученого круга, куда звали Христиана-Теодора, но куда он не очень-то стремился — всё это способствовало душевному покою. По вечерам они садились у окна и смотрели на запоздалых прохожих. Аннунциата тихо рассказывала какой-нибудь очередной милый случай из детства, которое провела в этих самых комнатах. И хотя она рассказывала их по кругу, часто повторяясь и путаясь в деталях, вечера были для обоих самым любимым временем дня. Потом наступала ночь, гасли свечи, и они ложились спать — каждый в свою постель, — и, пожелав друг другу спокойной ночи, засыпали, чтобы следующим утром отправиться на рынок, к цирюльнику или в цветочную лавку, пообедать у кого-нибудь из соседей, прогуляться по городу, посмотреть издалека на королевский дворец (главное, не подходить близко, чтобы вновь не попасть в суету дворцовых интриг!) и, наконец, усесться вечерком перед окном, наблюдая за прохожими. Спокойная, тихая жизнь. Шесть месяцев. Семь месяцев. Восемь месяцев.       В начале сентября погода выдалась ужасно жаркой, по-летнему душной. Были открыты все окна и намочены простыни, и всё равно люди засыпали с трудом. Однажды ночью бедная Аннунциата открыла глаза из-за жуткой духоты и уже хотела взять с прикроватной тумбочки стакан воды, специально поставленный с вечера для такого случая, как вдруг в предрассветных сумерках короткой почти летней ночи увидела, что у изголовья постели Христиана-Теодора кто-то стоит. Аннунциата крепко зажмурилась, досчитала до пяти, но силуэт никуда не пропал. Он стоял настолько недвижимо, что девушка даже подумала, уж не поставил ли Христиан-Теодор за какой-то надобностью вешалку с плащами посреди комнаты. Но, приглядевшись, она поняла, что ни о какой вешалке не может быть и речи. Перед кроватью стоит живое существо из плоти и крови, которое, однако, язык не поворачивается назвать человеком, хоть оно и обладало такими признаками рода человеческого, как пара рук, пара ног и даже одна голова, которая в январе на глазах у толпы отделилась от тела и покатилась по ступеням тронного зала. Аннунциата хотела закричать, но вместо этого лишь моргнула, и Тень испарилась, словно ее и не было. Бедная девушка привстала с постели, провела рукой по тому месту, где только что стоял убийца ее дорогого возлюбленного. Никого. Ничего. Решив, что ей померещилось, она залпом выпила воду и бросилась в постель, чтобы проспать чуть ли не до полудня и проснуться с тяжелой головой.       Ночные кошмары порой оставляют после себя самое омерзительное послевкусие, поэтому весь следующий день Аннунциата через силу улыбалась соседям и жаловалась на ужасную головную боль, чтобы не вызвать лишних подозрений. На следующую ночь она тоже плохо спала, но таинственный призрак не вернулся. Как и на следующую и на через следующую ночь. Успокоенная этим фактом, уверенная, что ей просто померещилось, Аннунциата вновь стала спать спокойно, тем более что жара постепенно сходила на нет, уступая место дождям. Прошло более недели, пока однажды ночью она вновь не пробудилась от жажды. Время было около полуночи. И стоило ей подумать о стакане воды, как она опять заметила замерший силуэт у изголовья. И хотя луна и звезды светили тускло, а в комнате не было зажжено ни одной свечи, Аннунциата не сомневалась, что это всё тот же гость и всё тот же плод ее больного воображения. Она благоразумно решила не поднимать крика, а проследить, что будет делать галлюцинация. Последняя не двигалась с места. Она стояла и задумчиво смотрела на Христиана-Теодора, явно не замечая, что за ней исподтишка наблюдают. Через несколько минут воплощение мрака развернулось и направилось в самый дальний угол, где и слилось с обычными ночными тенями, которые вовсе не пугали Аннунциату.       Этой ночью бедная девушка не смогла более сомкнуть глаз, а утром бросилась к Христиану-Теодору и всё рассказала.       — Аннунциата, я думаю, ты преувеличиваешь, — тихо ответил ученый на ее сумбурный рассказ, помешивая ложкой прекрасно сваренный кофе.       — Христиан, неужели ты мне не веришь? — дрожащим голосом переспросила Аннунциата, которую еще никто никогда не обвинял во лжи.       — О нет, нет, я готов поверить, но я слишком хорошо его знаю, — ученый пригубил кофе и пояснил: — Он бы не стал являться ночью, когда его никто не видит. Он бы появился днем при полном параде с очередным коварным планом. Он жаждет мести, — Христиан-Теодор вздохнул. — Я ожидал его появления, но не думал, что это случится так скоро и что он вообще сможет покинуть пределы Волшебной Страны.       — Наверное, он разведывает обстановку, — вставила слово Аннунциата.       — Стоя у моей постели и ничего не делая?       — Он может тебя убить.       — Нет, Аннунциата, вспомни, в этом-то всё и дело, что он не может меня убить, — Христиан-Теодор тяжело вздохнул, как его когда-то научил доктор. — А, значит, он придумает какую-нибудь изощренную месть. Но если он посмеет тронуть тебя… Я заставлю его пожалеть об этом.       Аннунциата просияла. Христиан-Теодор всегда внушал ей доверие, даже когда шел на явно самоубийственные поступки. Ведь он смог обмануть смерть, он выжил после гильотины. И счастье, что Тень лишится головы, если убьет своего бывшего хозяина. А уж она — девушка боевая — сама сможет о себе позаботиться. Она не позволит никакой тени причинить вред ей или ее дорогому возлюбленному. Но что-то подсказывало Аннунциате, что Христиан-Теодор так и не поверил в ее рассказ и отнес ночное происшествие скорее на счет ее пылкого воображения, чем истины. Она уже открыла было рот, чтобы спросить прямо, как вдруг прозвонил дверной колокольчик. Аннунциата бросилась открывать. У двери стоял мальчик-почтальон и держал письмо, адресованное лично ей. Это донельзя удивило девушку. Ей никто не писал писем. Она сама постоянно писала отцу, но никогда не указывала обратного адреса, чтобы он не мог ее найти, даже если бы захотел. Никто не знал, где она остановилась, и никто из соседей не покидал столицу все те месяцы, что она жила на новом месте. Однако сомнений не оставалось: на письме были выведен твердой рукой и ее адрес, и ее имя.       Снедаемая дурными предчувствиями, она вошла в комнату, где ее поджидал Христиан-Теодор, взволнованный не меньше, чем она сама.       — Мне пришло письмо, — произнесла она кротко.       — Прочти же его, — живо заинтересовался ученый.       Аннунциата сломала печать, которая ничего не говорила о своем владельце, и прочитала вслух несколько незамысловатых строчек:       «Дорогая Аннунциата, дорогой Христиан-Теодор!       Спешу уведомить вас, что через три дня после получения вами сего письма, я окажусь в городе, который стал вашим пристанищем. Я вместе с моей труппой приглашена на выступления. Надеюсь повидать вас обоих и рассказать последние новости, которые вас касаются.       Ваш друг, несравненная Юлия Джули»       Это простое письмо до крайности возбудило беглецов. Они понятия не имели, как Юлия узнала об их месте жительства, если даже отцу Аннунциата не говорила, что поедет на старую квартиру к тетке. И если тайна известна ей, то, может быть, известна и всей стране, и всему королевскому дворцу, и принцессе.       — Покой нам только снится, — удрученно произнес Христиан-Теодор. — Но я счастлив, что почти год мы прожили без приключений, тихо и мирно, как порядочные люди.       — Я уверена, что это принцесса, — воскликнула Аннунциата. — Она все еще любит тебя. Она подослала к тебе Тень, которая разведала, где ты живешь, а сейчас подсылает Юлию Джули!       — Не стоит думать о Луизе так плохо, — возразил Христиан-Теодор. — Она же поняла, что ее обманули, она сама это признала и, наверняка, уже нашла себе супруга.       — Если бы нашла, то местные газеты только об этом бы и писали, — с горечью возразила Аннунциата. — Христиан, давай уедем. Куда-нибудь далеко-далеко, на твою родину. Туда, где мы будем свободны.       — Милое дитя жаркого юга, — тяжело вздохнул Христиан-Теодор, — ты слишком привыкла к солнцу, а на моей родине его почти не бывает. Ты зачахнешь там от тоски. К тому же здесь нас окружают порядочные люди, а местный король — прекрасный человек, об этом и в газетах пишут, и говорят люди на улицах. Здесь с нами не случится такой страшной сказки. Здесь вообще не может случиться сказки, ведь это - Несказочное Королевство.       — Но жизнь иногда бывает страшнее сказок, — прошептала Аннунциата, прекрасно понимая, что уговаривать возлюбленного бесполезно.