Взаимная связь между светом и тьмой

      Король Несказочного Королевства — Луи Х Трезвомыслящий — слыл по всей округе прекрасным, добрым и честным королем, но лишь по одной простой причине: когда десять лет назад скоропостижно скончались его родители, и он, едва достигнув двадцати пяти лет, взошел на трон, то сразу понял значение одного милого, длинного и очень полезного слова — «пропаганда». Молодому королю повезло найти министра, который смыслил в пропаганде больше прочих. Он-то и сделал Луи Х доброе имя, на которое купились все соседи. Только король Сказочного Королевства — Людвиг V Мечтательный — из-за наивности и розовых очков, которые не снимал даже за обедом, смог разобрать в соседе тщедушного и практичного интригана, который никому не доверял и был готов растерзать на месте, завидев прямую для себя выгоду. Луи Х водил близкое знакомство с дочерьми и женами всех советников, а его шпионской сети мог позавидовать любой. В Несказочном Королевстве не было заговоров, потому что министр пропаганды работал отменно, но если бы о заговоре заговорили, то зачинщики окончили бы свои дни на плахе до того, как успели бы сформулировать свои бунтарские идеи. Луи Трезвомыслящий упивался властью и правом решать чужие судьбы, однако не был лишен таких качеств, как доброта и сострадание. Благосостояние народа заботило его не менее, чем собственные прихоти, которые он старался подчинить общественному благу в том виде, в каком сам его понимал.       И единственное, от чего король страдал по-настоящему, так это от отсутствия настоящего друга. Того, кому он мог бы открыть тайны своей души, кто не был бы его подданным и подчиненным, у кого не было бы родственников в этом или другом королевстве. Одним словом, ему нужно было нечто среднее между личным рабом и личным богом, о которого можно как вытереть ноги, так и возвести на пьедестал в зависимости от настроения. И вот, полгода назад Небо или Преисподняя, которые для короля, лишенного всякого понятия о вере, были едины, ниспослали ему друга в лице иностранца, лишенного какого-либо имущества, но обладающего здравым умом, дерзостью и благоразумием. В нем сочетались черты, несвойственные обычным людям, черты привлекательные и настораживающие одновременно. Он внезапно появился чуть более полугода назад. Каким-то непостижимым образом проник в покои, куда вход был заказан даже вернейшим лакеям, и предложил партию в шахматы, которую скрасил приятной беседой. Он рассказал и о короле, и о его подданных такие подробности, которые не знали даже гадальщики и предсказатели. Король заинтересовался и в отместку допросил незваного гостя о его имени, происхождении и роде занятий. Получив расплывчатые и таинственные ответы, он заинтересовался еще больше и назначил незнакомцу аудиенцию на следующий день в тронном зале, но с одним условием: сыграть в шашки, потому что в шахматы они играли слишком уж долго и с переменным успехом.       На следующий день в назначенный час таинственный незнакомец появился. На этот раз он воспользовался дверью и велел доложить о себе как о Теодоре-Христиане. Король принял его более чем радушно и нашел в нем самого приятного собеседника. Будучи искушенным в человеческих душах, видя всю их мерзостность и пренебрежение самыми простыми христианскими ценностями, он рад был найти единомышленника, который не просто разделял его идеи, но еще и говорил о них прямо, поскольку происходил из Волшебного Королевства, где подлость и коварство были главными добродетелями. Там люди высказывали друг другу в лицо нелицеприятную правду о том, что не верят собеседнику, что все лгут, что по улицам ходят только подлецы и завистники. В Несказочном Королевстве так резко высказываться было не принято. На словах все были более чем почтительны друг с другом, но за спиной поносили собеседников и всё, что составляет самоё жизнь.       Порядки Сказочного Королевства нравились Луи Трезвомыслящему гораздо больше собственных, и он давно лелеял матримониальные планы, однако завещание покойного короля их нарушило. Принцесса скрылась из дворца, стала носить маску, а до этого отвергла всех принцев и королей, которые претендовали на ее руку, потому что папа в прощальном письме назвал их глупыми мерзавцами. И хотя он и был прав в своих суждениях, Луи Трезвомыслящий искренне считал, что сама принцесса недалеко ушла от принцев, которых прочили ей в мужья. Впрочем, он слишком мало ее знал, чтобы делать какие-либо выводы. По крайней мере, до того дня, как встретил Теодора-Христиана — необыкновенного человека, искушенного человека, достигшего больших высот при дворе принцессы и знавшего ее лучше, чем родной отец. С королем Несказочного Королевства они быстро сошлись. Даже слишком быстро, по мнению короля, который с детства привык не доверять незнакомцам и проходимцам, к числу которых относил весь свой народ. Однако Теодор-Христиан не принадлежал к числу его подданных и уже этим выгодно выделялся в толпе. А еще он умел появляться, когда того требовали обстоятельства, и всегда мог дать совет, столь гнусный, сколь и мудрый. И чего было в нем больше: извращенного тщеславия или уязвленной гордости, — Луи Трезвомыслящий не мог разобрать, несмотря на то, что держал иностранца при себе уже более полугода и испытывал к нему некоторое чувство привязанности, на которое, как он ранее считал, не был способен. Вот и сейчас обольстительный друг поджидал у ворот сада, где Луи предпочитал гулять в одиночестве.       — Докладывайте, — произнес король, чуть повысив голос. Несмотря на подобие нежной дружбы, установившейся между ним и Теодором-Христианом, он никогда не допускал со своей стороны перехода на фамильярное «ты», хотя не раз ловил друга на подобных дерзостях. Как ему казалось, иностранец просто не чувствует особой разницы между двумя формами речи, возможно, из-за языкового барьера.       — Договоренность достигнута, — отозвался Теодор-Христиан, неспешно следуя рядом, заложив руки за спину. — Согласно Вашему приказанию, иностранная певичка Юлия Джули приедет через три дня в Большой Театр, чтобы усладить нас и Вас своим пением, а вскоре после нее прибудет великое посольство. Как Вы и приказали, — Теодор-Христиан склонился, но Луи увидел это только краем глаза.       Он не был настолько наивен, чтобы забыть, что идея пригласить певичку и великое посольство принадлежала самому Теодору-Христиану, и он очень искусно вложил ее в голову своего короля. Если бы король был чуть менее искушен в политике, он бы посчитал эту блестящую идею своей собственной.       — Очень хорошо, — незаметно кивнул он, прислушиваясь. Теодор-Христиан умел ходить совершенно бесшумно, когда сам того желал. Будто и не касался земли вовсе. — Отужинайте со мной и разделите партию в нарды. Мне необходим отдых.       Теодор-Христиан не ответил, потому что знал, что это приказ, а не просьба. Он был достаточно умен, чтобы понять сразу, не переспрашивая. Он очень хорошо разбирался в людях, их желаниях и мыслях. Если бы он позволял себе чуть больше вольностей, король мог бы счесть его опасным и, каким бы приятным собеседником он ни был, казнь стала бы единственной возможной развязкой их отношений. Но Теодору-Христиану везло — он ходил по самому лезвию ножа и не смел переступать невидимую черту. Король с некоторым злорадством ожидал, когда же он ошибется. Ведь нет большего удовольствия, чем стереть в порошок единственного друга по подозрению в измене и навеки разочароваться в людях.