Взаимная связь между светом и тьмой

      Наверняка, читатель, добравшийся до этой главы, уже изнемогает от нетерпения и желания узнать, что же случилось со злокозненной Тенью после той памятной ночи в королевском дворце, когда и она, и ученый сперва разом потеряли головы, а потом обрели под действием живой углекислой воды. Авторское повествование приоткрыло вуаль лишь над судьбой главных героев, которые, как мы знаем, покинули Волшебную Страну, несмотря на уговоры придворных и лично принцессы. Но что же случилось с мистическим двойником ученого? Куда делась Тень, которая буквально за несколько дней из ничтожества превратилась в короля и повелителя человеческих судеб? Об этом мы сейчас и поведем рассказ.       Теодор-Христиан был не из тех, кто долго оплакивает несправедливую судьбу или стенает из-за неудач. События страшной ночи раскрыли ему глаза на многое и подтвердили подозрения, которые и ранее терзали его черную душу. Первое открытие было самым ярким и самым неприятным: он освободился от хозяина, но не мог жить без него ни в прямом смысле, ни в переносном. Как только Христиан-Теодор умрет: от старости или по глупости, — тут же исчезнет и Теодор-Христиан, оставив после себя лишь комок бесформенной одежды. Это было неприятное открытие, из которого следовал вывод, что жизнь ученого следует оберегать как можно более тщательно. Второе открытие было не менее неприятным, чем первое: если Тень долгое время не видела бывшего повелителя, то испытывала физический дискомфорт. Начинали болеть ноги и руки, хотелось повторять хоть чьи-то движения. Одним словом, хотя формально тень покинула своего господина, она не могла уйти от него насовсем. А учитывая таинственные слова, которые заставили ее ненадолго снова стать беспомощной тенью, речь не шла о том, чтобы в открытую вредить бывшему хозяину или даже попадаться ему на глаза. Следовало стать его тайным благодетелем и получить возможность подходить к нему хотя бы иногда, чтобы устранять дискомфорт в теле. Для существа, доказывающего себе и всем окружающим, что тень — тоже человек, подобные открытия были ужасны, однако восприняты были как неизбежное зло. К тому же Тень сознавала, что является полной противоположностью ученому. И раз она сама себя совершенно устраивает, ей надо сделать так, чтобы ученый не менялся, чтобы он и дальше смотрел на мир незамутненным взглядом чистого человека и пытался сделать всех людей счастливыми. Чем более прекраснодушным будет он, тем более великие и мерзкие поступки сможет совершить она, ведь только через мерзкие поступки можно добиться власти, почета и богатства, к которым Тень вполне осознано стремилась.       Исходя из всех этих обстоятельств, Теодор-Христиан в скрытном виде, обратившись в тень (впоследствии это умение очень помогло ему во многих начинаниях), пробрался в поезд, где навстречу неизвестности ехали ученый и подавленная Аннунциата. Путь их лежал недалеко — всего лишь в соседнее королевство, маленькое и двуличное, где сквозь улыбки просматривались острые зубы. Тень, хорошо разбиравшаяся в порядках только того города, в котором появилась на свет, сначала немного растерялась, но вскоре примирилась с новой действительностью и направилась прямиком к местному королю, обольстить которого оказалось ничуть не сложнее, чем давеча принцессу. Самовлюбленный монарх, не видящий ничего дальше собственного носа, покорно выполнял волю Тени, и пускай Теодор-Христиан не мог занять трон, поскольку жениться на мужчине было в этом мире невозможно, однако же он довольствовался ролью единственного друга и доверенного советника, выполняющего особо важные, тайные поручения, а заодно обеспечивающего Христиана-Теодора всем необходимым. Именно он убедил короля в том, что бессмысленные романтичные статьишки приезжего ученого — именно то, что необходимо народу, чтобы отвлечься от растущих налогов. Это он договорился с цензором, чтобы тот пропускал все статьи, не читая. Это он договорился с главным редактором, чтобы статьи Христиана-Теодора публиковались на первых страницах. И, конечно, обеспечить ему гонорар бОльший, чем тот, о каком он мог мечтать, тоже было несложно. Тень ликовала: фактически бывший хозяин лежал у его ног и кормился из его рук, однако сам не осознавал своего бедственного положения. Тень принимала все меры предосторожности, чтобы не попасться на глаза Христиану-Теодору или прекрасной Аннунциате. Для этого даже не требовалось прилагать много усилий: молодые недосупруги жили скромно, не выходили за рамки мещанского сословия, им просто негде было столкнуться с доверенным лицом короля. Хотя иногда Теодор-Христиан позволял себе вольность и ходил на рынок в те часы, когда там закупала фрукты Аннунциата. Тень ничего не могла с собой поделать — чувства ученого отдавались в ее злом сердце. Она тоже любила Аннунциату. Пускай и не нежным чувством, а пылкой страстью. Там, где ученому хватало поцелуя, Тень удовлетворилась бы только нескромными утехами. Но приходилось держать себя в руках. Покушаться на девушку и ее честь было опасно, а устраивать очередную интригу — чревато — Теодор-Христиан слишком хорошо помнил, как четыре простых слова на целую минуту лишили его воли и тела. Повторения той роковой ошибки он не желал, поэтому наблюдал издалека за объектом нежной любви ученого и своей животной страсти. Впрочем, дел хватало, и не оставалось большого количества времени на мысли о невинной прелестнице, ведь в его руках снова сосредоточились человеческие судьбы.       В руках тени судьбы людей — ради одного этого осознания Тень была готова претворять в жизнь один коварный замысел за другим. Раз уж она не может быть обычным свободным человеком, значит, она будет сверхчеловеком. Ведь не зря тень частенько оказывается выше своего обладателя, особенно ночью — в пору царствования разбойников и убийц — истинных ценителей теней.              Незаметно пролетели три дня, и вот одним дождливым сентябрьским утром дверь без стука распахнулась, пропуская блистательную Юлию Джули, на ходу скидывающую с себя мокрый плащ и перчатки.       — Где все? Вы меня не узнаете? — проворковала она в свойственной только ей манере, щурясь от неяркого света.       — Юлия, как мы рады Вас видеть! — Христиан-Теодор уже спешил навстречу и собирался поцеловать руку, но Юлия заключила его в крепкие объятия. Аннунциата вышла из соседней комнаты, но от столь бурного проявления чувств воздержалась.       — Христиан-Теодор, это Вы! — пафосно произнесла Юлия, подслеповато глядя в упор на знакомое лицо. — Нисколько не изменились, проказник. А Вы, Аннунциата, подойдите поближе. Имейте снисхождение к моей близорукости.       Девушка подчинилась и таки попала в теплые объятия, после чего была придирчиво осмотрена с ног до головы.       — А ты похорошела, девочка моя. Не узнать. Расцвела. Христиан-Теодор, Вы все-таки лучший из людей.       — Ну уж сразу так лучший, — замялся ученый. — Не надо так уж сразу.       — Лучший! — Юлия погрозила пальцем, чтобы ее никто не перебивал. — С вашим отъездом в нашей стране совсем тоскливо стало. Остались одни дураки и прохиндеи. Негодяи и воры. Продохнуть невозможно. И я так скучала по Вам.       Юлия подошла ближе и игриво накинула на шею ученому длинный зеленый шарф, который чудом не промок под дождем. Аннунциата почувствовала легкий укол ревности.       — Жить у нас стало решительно невозможно. А что писали газеты о том скандале? Вспомнить противно. А министр финансов! Как потанцевал, так потом опять в кресло сел. Мол, случилось чудо, но недолгое. Ах, министры-министры! — Юлия театрально закатила глаза и приняла позу глубокого отчаяния.       — Но я к Вам не просто так, — она расположилась в кресле и закурила. — У меня новости чрезвычайной важности.       — Что же, мы Вас слушаем, — ученый подошел ближе, продолжая улыбаться. — Аннунциата, принесешь лимонада?       — Да, сейчас, — девушка удалилась, а Юлия немедля продолжила:       — Не пройдет и недели, как сюда нагрянет… Не угадаете никогда, кто…       — Ну так кто же?       — Сама принцесса!       — Что? — Аннунциата быстрым шагом вошла в комнату, чуть не расплескав лимонад. — Принцесса? Но зачем?       — Великое посольство, — Юлия залпом осушила бокал и положила ногу на ногу. — Фух, хоть немного передохну с дороги. Выдохну. Ну так вот: после всей той канители принцесса слегла с нервной болезнью, а как поправилась, так объявила, что казнит всех, если ей немедленно не разыщут Вас, Христиан-Теодор.       — Оух, — ученый с глубоким вздохом прислонился к стене. — Неужели мы не можем пожить в покое?       — Так вот, — Юлия затянулась и выдохнула облачко душистого дыма. — Мы сперва думали, что к Вам подошлют наемных убийц или похитителей, как это принято, но тут случилось непредвиденное — король маленькой Неволшебной Страны, где Вы укрылись, как сообщили настенные уши, пригласил принцессу в гости. В политические гости, разумеется, но кто знает, чем это может обернуться. Двор приедет через несколько дней. И в числе прочих Ваш отец, Аннунциата, который очень хочет повидаться с Вами.       — Папа приедет? — в голосе Аннунциаты послышалась нежность. Каким бы ни был ее отец, он все же был отцом, самым лучшим отцом в городе, как она сама считала, и ей было очень тоскливо без него. Все же она жила теперь в чужом городе с человеком, которого до отъезда знала от силы месяц. Она очень скучала и по гостинице, и по отцу, но старалась не показывать свою грусть.       — Да, да, приедет, — подтвердила Юлия. — Он попросил Вас предупредить, что пистолет у него всегда заряжен, и если кто-то Вас здесь обижает…       — О, папа, — Аннунциата улыбнулась. У отца всегда были своеобразные представления о защите чести родной дочери.       — Но не обольщайтесь его приездом, Аннунциата, — Юлия встала и сладко потянулась. — Вам обоим может грозить серьезная опасность, если принцесса, несмотря на прошедшее время, все еще любит Христиана-Теодора или, что хуже, жаждет мести.       — Нет, нет, нет, нет, я отказываюсь в это верить, — ученый демонстративно закрыл уши руками и отошел к окну. — Моя тень обманула и запутала и меня, и ее, поэтому наша сказка закончилась печально. Мы же оба это понимаем. Но сейчас уже ничего не вернуть — принцесса ведь сама приказала убить меня.       — О, бросьте, сударь, в нашем мире это вовсе ничего не значит, — скороговоркой проговорила Юлия. — Как же Вы простодушны и наивны. Сегодня Вам отрубают голову, а завтра Вас ведут к алтарю. Это нормально!       — Только в вашей Сказочной Стране, — уточнил ученый. — Здесь Несказочная Страна. Здесь царят покой и порядок. Я уверен, что здесь мне ничто не угрожает. И принцесса не сможет оклеветать меня. Лучше расскажите, Юлия, как там наши добрые друзья? Как доктор?       — Вы слишком хороший человек для этого мира, Христиан-Теодор, — покачала головой Юлия. — У нас все по-прежнему. Назначения Тени не отменены, так что и бывший трактирщик, и бывший журналист прибудут в составе свиты принцессы. И они очень хотят Вас съесть.       Христиан-Теодор только рукой махнул, зато Аннунциата нахмурилась.       — Доктор все еще придворный терапевт, источник живой воды опять закрыли. Министры остались при портфелях. Даже не знаю, что Вам рассказать. Все по-старому.       — А народ? — живо заинтересовался Христиан-Теодор. — Неужели народ ничего не понял? Ведь гости видели, как Тень распростерлась у моих ног. Разве народу не объяснили, почему расстроилась свадьба?       — Народ, — грустно усмехнулась Юлия, вновь занимая кресло. — Государь заболел, приступ эпилепсии свалил его, и больше он не может исполнять свои обязанности. Вот что знает народ.       — Приступ эпилепсии? Ушам своим не верю! — воскликнул разочарованный Христиан-Теодор. — Они так объяснили тень?       — Народу не надо было ничего объяснять, — пожала плечами Юлия. — Праздник не отменили. Так что народ доволен. И даже очень, ведь раз свадьба сорвалась, значит, скоро будет еще одна свадьба, еще один большой праздник, когда можно не работать.       — Юлия, только из уважения к Вам я воздержусь от высказывания мнения насчет Вашей страны, — вздохнул ученый, садясь в кожаное кресло напротив очага, который еще не топили. Аннунциата присела рядом на подлокотник. Только из уважения к своему возлюбленному она воздержалась от замечания о том, что все государства устроены примерно одинаково и вряд ли Неволшебное Королевство чем-то принципиально отличается от Волшебного…              …Старые друзья беседовали еще некоторое время, но теперь больше говорил ученый — рассказывал об устройстве и быте Неволшебной страны, которую изучал с таким же энтузиазмом, с каким ранее — Волшебную. Он был в полном восторге от всего того, что видел вокруг, и особенно от монарха, которого уважают и подданные, и пресса. Проведя не менее часа в приятной компании, Христиан-Теодор удалился к себе, чтобы закончить очередную статью, которую завтра собирался отнести в редакцию. К тому времени лимонад сменился чаем и восточными сладостями, оцененными Юлией по достоинству, а потом крепким кофе.       — Аннунциата, — томно произнесла Юлия, как только за Христианом-Теодором закрылась дверь, — я вижу, Вас что-то тревожит, и, надеюсь, что, несмотря на сложившиеся обстоятельства, я все еще могу просить Вас об откровенности. Вы небезразличны мне, у меня есть связи, я могу помочь.       — Я не знаю, чем Вы можете помочь, сударыня, — Аннунциата нервно сжала подол платья. — У нас вроде как все хорошо. Христиан много пишет, и его статьи публикуют.       — О да, я видела его статью в газете. Стоило приехать сюда, как о нем заговорил весь город. Это успех!       — Да, да, успех, — Аннунциата потупилась. — Но дело в другом.       — В чем же? Доверьтесь мне. Я ваш друг, помните об этом.       Девушка нервно осмотрелась, словно подозревала, что у стен их маленькой квартиры ушей не меньше, чем в королевском дворце. Убедившись, что никого нет, она пересела на подлокотник кресла Юлии и шепнула ей на ухо всего одно слово:       — Тень.       Лицо певицы тут же переменилось. Она чуть не выронила длинную сигарету.       — Как давно? — спросила она обеспокоенно.       — Я видела его ночью у постели Христиана. Он приходил, как минимум, дважды. Глубокой ночью.       — И что делал?       — Ничего. Просто стоял у постели и о чем-то размышлял, а потом растворялся в ночи.       — А Вы уверены, что вам это не привиделось?       — И Вы тоже! — Аннунциата поспешно встала с кресла. — Я девушка простая и честная, и я могу отличить грезы от яви. Это была она — Тень. И она стояла у постели Христиана.       — С ножом?       — Нет.       — С веревкой?       — Нет, нет, он бы не стал. Он же сам умрет, если причинит вред господину ученому.       — Да, Вы правы, я и забыла, — Юлия задумалась.       — Сударыня! — Аннунциата, растроганная и вымотанная, бросилась к ней на колени. — Прошу Вас, скажите, он снова появился во дворце? Принцесса направила его сюда?       — Нет, нет, что ты, дитя моё, — Юлия обняла дрожащую девушку. — Когда… Если бы он вернулся, ему бы сразу отрубили голову. Он бы не посмел.       — Значит, он сам нас нашел, — всхлипнула Аннунциата. — Ну почему мы не можем спокойно жить? То принцесса, то Тень. А я просто хочу выйти замуж!       — А ты разве еще не замужем? — искренне удивилась Юлия и, получив отрицательный ответ, не стала продолжать расспросы.       — Сударыня, я прошу Вас, помогите нам! — снова всхлипнула Аннунциата. — Я думала, что, сбежав из Волшебной Страны, мы станем свободными. Но я ошиблась.       — Пожалуй, я попробую применить все свои чары, — ответила Юлия после некоторых раздумий, — и снова уломаю этого труса.       — Какого, сударыня?       — Доктора. Кого же еще! Он же всего боится: и жену, и за жену, к примеру. Но это к делу не относится. Так вот, я напишу ему письмо, по которому он поймет суть проблемы. Быть может, в его научных трактатах будет что-нибудь написано про то, как победить собственную Тень.       Аннунциата рассыпалась в благодарностях, и Юлия уверила ее, что напишет немедля, хотя она вовсе не была уверена в успехе. Ей очень нравился Христиан-Теодор, она даже сначала думала, что может им по-настоящему увлечься, но потом поняла, что он слишком юн для нее: не телом, так душой. Зато осталось искреннее уважение к доброму, храброму человеку, который не побоялся пойти против власть имущих. И пускай не вошло в моду быть хорошими людьми, зато сама Юлия чувствовала, что стала немного лучше. Она все еще испытывала угрызения совести из-за предательства, но все же считала и Аннунциату, и Христиана-Теодора своими добрыми друзьями и была готова им помогать. Но только не ценой своей жизни или карьеры, которые могут быть снова поставлены на карту, если она слишком сильно вмешается в королевские дела.